Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Глава 20. Сыновья и наследники




В двадцатом веке секс практически перестал быть запретной темой. Этобыло вызвано постепенным распространением "запретных" мыслей и языка впечати: сначала в книгах, затем в менее радикальных журналах и газетах.Фрейд внес в этот процесс большой вклад. К концу 1908 года егопсихологические труды (их нужно отличать от неврологических) насчитывалидвадцать шесть статей и семь книг (или исследований размером с книгу), гделичность человека рассматривалась в основном с сексуальной точки зрения. Наанглийском этот материал пока был доступен разве что в пересказах. Фрейд был одним из многих писателей (хотя и наиболее революционным),которые решили, что секс - слишком важная тема, чтобы отдавать ее на милостьпорнографии. Эта тенденция была особенно заметна в немецкоязычных странах,где тексты того или иного рода, посвященные сексуальному поведению,привлекали внимание респектабельных издателей и любопытных читателей. Почему именно Германия занимала здесь первое место, неизвестно, нонаука культивировалась там в гораздо большей степени, чем в Великобританииили Америке. Как и немецкие химики, вызывавшие восхищение во всем мире,немецкие сексологи (это слово появилось в Америке приблизительно в товремя), возможно, были движимы желанием получить знания. В сексологии нешутили. Все сексологи были мужчинами, и им было разрешено обсуждатьзапретные темы еще и потому, что они были врачами. Книга Крафта-Эбинга, который к 1908 году уже умер, под названием"Сексуальная психопатия", постоянно переиздавалась. Она представляла собойрассказ о сексуальных отклонениях, написанный для небольшой профессиональнойаудитории в 1880-х годах. Август Форель, который до Блейлера занимал постглавного врача "Бургхельцли" (и, как и тот, выступал против спиртного),опубликовал в 1908 году "Половой вопрос", доклад оптимистичного моралиста,не боящегося говорить о сексе простым языком. В этом же, 1908 году Магнус Хиршфельд начал издавать "Журналсексуальной науки". Его уже вышедшая к тому времени книга "Третий полБерлина" описывала гомосексуальные радости города, ценителем которых являлсясам автор, Иван Блох, признанный авторитет в области венерическихзаболеваний, написал в 1906 году книгу "Сексуальная жизнь нашего времени".Это универсальное название (впоследствии не раз позаимствованное другими)помогло книге до 1909 года выдержать девять переизданий. В Британии Гавелок Эллис писал свои "Исследования психологии секса" -книгу, многие годы остававшуюся недоступной на родине. Он в основномрассказывал о том, что люди делают, и очень мало о том, почему они этоделают. Это было свойственно практически всем сексологам. Фрейд же построилсвою работу на объяснениях, а не на действиях, хотя и не избегал описаниясамих сексуальных поступков. Фрейда осуждали многие - но не только потому, что он писал о сексе.Некоторые сексологи (например, Блох или Эллис) были более откровенными. Накакую бы "научность" они ни претендовали, отчасти привлекательность их книгдля издателей заключалась в том, что читатели-непрофессионалы использовалиих в качестве эротической литературы. Книги Фрейда в общем были болеесдержанными. В черный список они попали из-за своих опасных идей. Преступление Фрейда состояло в том, что он считал детей сексуальнымисуществами, а не воплощением невинности. Он четко выразил эту точку зрения в1905 году в своих "Трех очерках о сексуальности", утверждая, что маленькиедети получают удовольствие, которое можно назвать сексуальным, не только отсвоих половых органов, но и от телесных отправлений, а эта зачаточнаясексуальность оказывает большое влияние на последующую взрослую жизнь.Тысячи врачей имели другие взгляды. "Чувственность как сексуальное чувство,- писал профессор А. Ойленбург из Берлина примерно в то же время, - внормальных детях находится в состоянии спячки". Было удобно придерживатьсятакой точки зрения. Мысли о связи малышей с сексом казались отвратительнымиили абсурдными. К огорчению Фрейда, Карл Краус присоединился к противникампсихоанализа. Рассказы о детском сексе переполнили чашу его терпения. В июне1908 года в "Факеле" можно было прочесть: Старая наука отрицала сексуальность взрослых. Новая утверждает, чторебенок чувствует половую страсть во время дефекации. Старые теории лучше покрайней мере, те, о ком шла речь, могли высказать свои возражения. Для опровержения критики нужны были свежие доказательства. Пришло времястать героем рассказа Герберту Графу, развитому ребенку музыковеда доктораГрафа. (Наконец психоанализу подвергся ребенок!) К лету 1908 года Фрейд ужебыл готов записать историю. В очерке "О сексуальных представлениях детей" были использованыпредварительные результаты исследования. Появляются ли дети из задавзрослых? Что это за история про аиста? Фрейд очень хотел найти объяснениедетской личности. В очерке упоминается интерес маленьких девочек к пенисаммальчиков. Фрейд добавляет, что девочки вскоре начинают им завидовать. Этопримечание позже развивается в теорию "зависти к пенису". Идея Фрейда о том,что зависть к пенису может сформировать женскую судьбу, выводила из себя неодну женщину. Конечно, он считал, что помогает им, объясняя, как отсутствиепениса оказывает влияние на характер женщины независимо от ее желания ипочему у нее на всю жизнь остается чувство неполноценности и зависти. В самуэту теорию уже перестали верить. Но если считать, что фраза Фрейда относитсяк зависти и злости женщин по отношению к власти мужчин, он оказываетсясовершенно прав - ведь именно это почувствовали женщины двадцатого столетия. Маленький Герберт, которого Фрейд назвал вымышленным именем Ганс,выполнял более простую функцию. Он стал живым подтверждением того, что рядомс невинностью всегда присутствует чувственность. Этот ребенок из очеркаоказался остроумным и веселым четырехлетним мальчишкой (пятилетним к концуанализа) с живым интересом к своему пенису, к появлению детей и кWiwimacher'ам своих матери и сестры - или к их отсутствию, - а также ктуалетам, задним проходам и экскрементам. Место действия рассказа былосовершенно обычным - буржуазный венский дом с любящими родителями. Никто изних не казался дегенератом или злодеем. Осведомленность Ганса была какого-торода невинностью, потому что он не представлял себе, к чему все это ведет, -Wiwimacher'ы были просто занятным устройством. Но у него, несомненно, быласвоя личная сексуальная жизнь, и если такой Ганс рос в одной венской семье,несомненно, в других семьях могли найтись ему подобные. Этот простой вывод о существовании детской сексуальности логическивытекал из "Анализа фобии пятилетнего мальчика" - он очевиден теперь, но небыл тогда. В изучении Ганса Фрейд ставил перед собой и другие цели. Мальчикдолжен был стать доказательством теории, и Фрейд решил, что ему это удалось.Он испытывал эротические чувства по отношению к матери, видел в отцесоперника, подавлял свои чувства и в результате этого страдал. "Ганс, -радостно пишет Фрейд, - действительно был маленьким Эдипом". Доктор Граф с женой были одними из первых учеников, а может, и первыми,кто впустил в свою жизнь теории Фрейда, не интересуясь психоанализом спрофессиональной точки зрения. До появления интеллектуальных западныхродителей, верящих во Фрейда, было еще далеко. До первой мировой войны ввосточных штатах Америки найдется несколько семей, экспериментирующих сновомодной теорией. Только в 1920-х годах их догоняет лондонская группа"Блумсбери"*. * Лондонская организация литераторов и интеллектуалов (1904-1939), вкоторую входили Литтон Стречи, Вирджиния Вульф, Леонард Вульф и др. - Прим.перев. У семейства Граф, скорее всего, были свои причины увлекаться теориямиФрейда. Мужу было всего двадцать восемь, когда родился Ганс. Он был надвадцать лет моложе Фрейда и очень гордился дружбой с человеком, вызывавшимего восхищение. Фрейд лечил его жену, а после рождения Ганса, их первогоребенка, в апреле 1903 года они стали посылать Фрейду по его просьбе записио сексуальном развитии и снах сына. Они писали ему об интересе мальчика к Wiwimacher'у, а также о том, чтов три с половиной года мать "обнаружила его с рукой на пенисе" и сказала(даже просвещение имеет свои границы), что, если он не перестанет, придетврач и отрежет этот орган. Рождение сестры вызвало у Ганса подозрение насчет аистов и интерес к еегениталиям. Граф в своих сообщениях добавляет фрейдистские толкования.Замечание Ганса о том, будто он не хочет, чтобы девочки видели, как онмочится, отец объясняет тем, что ребенок подавляет свое настоящее желание -продемонстрировать, что у него есть. Видимо, эти современные родители были рады рассказывать Фрейду о своемталантливом ребенке и помогать ему. Когда в начале января 1908 года Графпослал ему очередную порцию записок, он отметил, что его сын вдруг сталбояться лошадей, особенно того, что какая-нибудь из них его укусит. Это, всвою очередь, было связано со страхом перед большим пенисом, возможно,лошадиным. "Дорогой профессор, - писал Граф, - я посылаю вам новые сведенияо Гансе, но на сей раз, к сожалению, это материал для истории болезни".Впрочем, Граф знал, что Фрейду именно это и нужно. Он всегда просил друзей иучеников наблюдать для него за своими детьми. Теперь, когда Ганс превратилсяв больного, рассказы о нем могли принести больше пользы. Начались месяцы анализа. Фрейд давал доктору Графу советы, но всюработу выполнял последний. История была связана с настоящими лошадьми: белымконем, которого Ганс видел во время праздника, большими ломовыми лошадьми,подвозящими телеги к складу на улице, где они жили, - но в воображенииребенка они превращались во что-то иное. В конце марта 1908 года Граф отвел сына на Берггассе. Это произошло замесяц до съезда психоаналитиков в Зальцбурге, и Фрейд в то время писалстатью о Крысином Человеке. Он узнал, что ребенка беспокоит вид ломовыхлошадей, особенно упряжь вокруг рта и глаз. Это он легко истолковал: шорыозначают очки, а удила - усы Ганс отождествлял лошадь с отцом. "И тогда ясказал ему, - написал Фрейд, - что он боится отца именно потому, что оченьлюбит мать". Фрейд знал, что подвергнется критике за навязывание ребенку тех фактов,которые ему были нужны. Он предпринял обычные меры предосторожности. Сначалаон отрицает, что Ганс мог подвергнуться влиянию отца, и жалуется, что внастоящее время сила "внушения", о которой в его молодости психологи былиневысокого мнения, переоценивается. Затем он говорит, что нельзя считатьдетей ненадежными свидетелями. Это утверждение никак не связано с предыдущимо "влиянии", но выражено настолько изящно, что это едва ли бы кто-тозаметил. Недостоверность утверждений детей объясняется преобладанием у нихвоображения, в то время как недостоверность утверждений взрослых объясняетсяпреобладанием предрассудков. Что же касается остального, даже дети не лгутбез причины. Наконец, Фрейд использует аргумент "священной тайны", заключающийся втом, что только тот, кто проводит анализ, получает "чувство окончательнойубежденности". Все остальные неспособны на это: печально, но факт - если выне аналитик, вы не в состоянии понять это. Были несомненные данные о том, что Ганс любил свою мать и в этой любвибыл эротический элемент. Однажды он попросил ее дотронуться до его пениса Наблюдатели не давали мальчику покоя. В феврале Фрейд посоветовал Графусказать сыну, что все эти проблемы с лошадьми - бессмыслица и он на самомделе ищет предлог, чтобы мать взяла его к себе в постель. На более позднейстадии анализа, в апреле. Граф выразил предположение, что, "возможно",мальчик хочет, чтобы мать уронила его маленькую сестру во время купания вводу. Три дня спустя Граф предположил, что Ганс не хочет, чтобы его сестражила. Ганс согласился, и отец торжествующе заключил: "Тогда ты остался бывдвоем с мамой!". Анализ Фрейда использовал те данные, которые подходили к толкованиям,но сам по себе не доказывал ничего, кроме того, что Ганс часто думал опенисах, младенцах и туалете. Удовольствие, которое он получал от игры сосвоим пенисом, сочли частью проблемы, и его не раз пугали тяжкимипоследствиями, в том числе "мешком", в котором ему придется спать (авозможно, и приходилось). Этот мальчик находился во власти взрослых, пусть утех и были самые лучшие намерения. История в том виде, в котором она рассказывается*, с подозрительноудачными доказательствами, беспокоит многих фрейдистов. В ней показано, какГанс постепенно узнает правду о себе: что он хочет избавиться от отца, чтобыможно было жениться на маме. Признание делается - или его добиваются - вразговорах отца и сына ближе к концу апреля. Однажды Граф вспомнил опохоронах, которые сын видел на выходных, и сказал: "Ты тогда подумал, что,если бы папа умер, ты бы стал папой", на что Ганс ответил: "Да". Позже вэтом же разговоре прозвучали такие слова: Граф: Ты бы хотел быть папой и жениться на маме Ты бы хотел быть такимже большим, как я, и чтобы у тебя были усы. И ты бы хотел, чтобы мама родиларебенка. Ганс: И, папа, когда я женюсь, у меня будет только один, если я захочу,когда я женюсь на маме. Граф: А ты бы хотел жениться на маме? Ганс: О да! * Отношения Графов и Фрейда так и не получили в очеркеудовлетворительного объяснения. Не упоминается и то, что Фрейд подарилребенку на третий день рождения лошадь-качалку, пронеся игрушку через четырелестничных пролета в их квартиру. Граф упоминает об этом подарке в статье,написанной им в 1942 году. Была ли связь между этой деревянной лошадкой ифобией, начавшейся позже? Этот разговор произошел 25 апреля 1908 года, в субботу, за день дотого, как сорок два делегата, в том числе Граф, отправились в Зальцбург напсихоаналитический конгресс. Стремился ли Граф добиться от сына важныхпризнаний до того, как уехать из Вены в воскресенье? Возможно, он даженадеялся убедить Фрейда рассказать об этом случае в лекции 14 апреля. Фрейдговорил Юнгу, что "подумывает о том, чтобы завершить анализ истерическойфобии пятилетнего мальчика". Что бы ни думал Граф, неожиданная развязкаслучая Герберта могла изменить решение профессора. Может, он подошел кФрейду в поезде из Вены или постучал в дверь его номера в отеле "Бристоль" сохапкой записей и прекрасной новостью о том, что сын хочет от негоизбавиться, чтобы жениться на маме? Если он на что-то и надеялся, то егождало разочарование: лекция была посвящена Крысиному Человеку. Опубликовав этот анализ в следующем году, Фрейд рассказал, как Гансизбавился от страха перед лошадьми и стал более мудрым ребенком, егосознание научилось лучше контролировать силы бессознательного. Было ли этоправдой, или Фрейд выдавал желаемое за действительное? Было ли вызваноизменение (каким бы оно ни было) фрейдовскими приемами или сочувствием илюбовью родителей и естественным исчезновением детских фантазий? Герберт Граф прожил еще шестьдесят пять лет и умер в 1973 году. Онпосвятил свою жизнь театру и более десяти лет работал театральным режиссеромв "Метрополитен". О своем анализе он ничего не помнил. Летом 1908 года Фрейд отдыхал с семьей в Берхтесгадене, описывая случаймаленького Ганса, когда не гулял по холмам и не собирал землянику. Послеэтого он впервые за тридцать три года снова посетил Англию и своих тамошнихродственников. Возможно, он заметил, что настроение англичан по отношению кГермании меняется. С тех пор как он впервые побывал там в 1875 году, ещестудентом, патриотические чувства британцев приняли другое направление.Популярная литература в этом помогала, особенно приключенческий романЭрскина Чайлдерса "Загадка песков" (1903), где описывалось вторжениевероломных немцев в Англию. Немцев стали называть обидным прозвищем "гансы". Если Фрейд, который восхищался новой Германией, читал в 1908 годуанглийские газеты, он нашел в них прискорбное недружелюбие. Англичане небыли в восторге от немецкого перевооружения и немецких амбиций. Газета"Дейли мейл" требовала расширения военного флота. Воздушный корабль графаЦеппелина порядочно испугал их, пролетев тем летом над Европой. Фрейд приехал в Англию через Гарвич и провел там две недели. Егосводные братья со своими семьями были частью английской жизни. "Э. Фрейд исын", компания, торгующая бакалеей и имеющая телеграфный адрес "Фрейд,Манчестер", теперь управлялась сыном Эммануила по имени Соломон, которогообычно звали Сэм. Ему уже было почти пятьдесят. Сэм и его сестра Бертаостались от пятерых детей, родившихся у Эммануила и Мари в Британии.Остальные трое умерли в младенчестве. Двое детей, которые родились до отъезда семьи из Фрейбурга, те самыеДжон и Полина, детские товарищи Фрейда по играм, выросли в Манчестере.Полина там и оставалась, в отличие от Джона. После поездки в Англию в 1875году Фрейд очень восхищался им, "англичанином во всех отношениях". Этот"прекрасный образчик" остался для нас загадкой, потому что после 1870-хгодов он исчезает из истории семьи, а в Британии не существует записей о егобраке или смерти. Второй сводный брат Фрейда, Филипп, все еще жил в Англии со своейбирмингемской женой и двоими детьми, и Фрейд увиделся и с ним. Как иЭммануилу, Филиппу было уже больше семидесяти. Для семьи, настолькоплодовитой вначале, манчестерская ветвь оказалась удивительнонемногочисленной. Дети Эммануила - Сэм, Полина, Берта и (насколько намизвестно) Джон - так и не вышли замуж и не женились. Есть данные о том, чтоих отец был тираном в семье, что, возможно, объясняет, почему Джону нужнобыло исчезнуть, чтобы спастись от своего отца. Быть может, он просто взялдругое имя и уехал подальше. Дочь Филиппа вышла замуж в среднем возрасте ине имела детей. С ее смертью в 1951 году закончилась линия манчестерскихФрейдов. Эммануил хотел показать Зигмунду английское побережье, и они побывали вБлэкпуле, курорте для промышленных рабочих, а также провели четыре дня вболее утонченном месте под названием Литам святой Анны. Вторую неделю Фрейдпровел в Лондоне один, гуляя в парках, отмечая "волшебную" красотуанглийских детей, рассматривая египетские древности в Британском музее ианглийские картины в Национальной галерее. Возвратившись на континент, он в каком-то смысле продолжал отдыхать,проведя четыре дня со своим соратником в Цюрихе. Юнг показывал ему дом,который строил себе у Куснахта, на восточном берегу озера Цюрих. Зданиенапоминало резиденцию джентльмена восемнадцатого века. К нему был пристроенпричал для яхты, на которой он любил плавать по неспокойному озеру. Надвходом в дом была надпись на латинском языке, гласившая, что Бог с наминезависимо от нашего желания. Если строительство в Куснахте и говорило Фрейду о том, что Юнг хочетжить в большем уединении, чем его учитель, он никак не показал, что заметилэто. Он сам иногда чувствовал потребность в сельской жизни и южном солнце,но городская квартира и друзья из Девятого округа занимали важное место вего жизни. Он избегал одиночества, так привлекавшего Юнга. В Лондоне Фрейджаловался на то, что ему одиноко, и после краткого перерыва, проведенного вЦюрихе, для последних дней отдыха он выписал себе Минну, своего лучшегодруга, и они вместе провели время в приятных мечтах у итальянского озера. Тем не менее почти все, что делали Фрейд и Юнг, сближало их. Первоеписьмо Фрейда после этого посещения начиналось словами "мой дорогой друг инаследник". Начал обретать форму первый номер "Ежегодника": из пяти статейглавное место было отведено работе о маленьком Гансе. Фрейд считал, что егосудьба навеки связана с Юнгом. В январе 1909 года он писал: Если я Моисей, то ты Иешуа, которому будет принадлежать земляобетованная психиатрии, на которую я смогу лишь смотреть издалека. Ближе к концу марта Юнг с женой должен был приехать в Вену. Они никакне могли договориться о точной дате, и, объясняя возникшие проблемы в письмеот 7 марта, Юнг сообщает Фрейду о пациентке, с которой у него связанысложности. Это была та самая русская студентка Сабина Шпильрейн, но Юнг несказал Фрейду ни ее имени, ни всей правды. Он написал, что вылечил женщинуот "очень стойкого невроза", а она отплатила ему тем, что устроила "мерзкийскандал лишь потому, что я отказал себе в удовольствии дать ей ребенка".Негодующий Юнг заявил, что всегда вел себя как джентльмен, но "вы же знаете,как это бывает - дьявол может из самого чистого сделать грязь". Фрейд тут же пишет "сыну и наследнику" ободряющее письмо. Ондействительно слышал рассказы о женщине, которая представилась одномуколлеге любовницей Юнга, и предположил еще тогда, что она невротичка. "Бытьжертвой клеветы и обжигаться любовью, с которой мы сталкиваемся, - таковыопасности нашего ремесла", - замечает он. Вероятно, Шпильрейн была любовницей Юнга. В любом случае, он был оченьувлечен ею - странная связь для того, кто (позже это стало явным) так и несмог убедить себя в правоте Фрейда о том, что секс - ключ к личностичеловека и его неврозам; для того, кто хотел найти в своей душе нечтолучшее, чем сексуальные инстинкты. Оба делали вид, что этому событию не стоит придавать значения. Но этозаметно между строк письма, написанного Фрейдом об американском взгляде насекс (каким он его считал). Фрейд говорит о "вашем" ханжестве вместо "их"(эту оговорку Юнг отмечает с "дьявольской радостью") и добавляет: Мы заметили это ханжество, которое раньше было еще хуже, чем сейчас.Теперь я могу с ним смириться. Я говорю о сексуальности открыто. История со Шпильрейн напомнила Юнгу о том, как сильны его собственныесексуальные желания; возможно, и о том, какую пользу могло бы принестипризнание в этом учителю, если бы он заставил себя это сделать. Вместо этого (как можно предположить) он использовал историю Минны - отом, что они с Фрейдом любовники, - в качестве противоядия от своейсобственной слабости, превратив предположение в факт, чтобы человек,которому он мог бы исповедоваться, не был достоин этого признания. В ихвзаимоотношениях с самого начала наблюдается борьба за власть: Юнг всегдабыл заинтересован в том, чтобы авторитет Фрейда упал. Связь не была счастливой ни для Юнга, ни для Шпильрейн. Юнг былизвестным психиатром в богобоязненном городе, благополучным гражданином иглавой растущего семейства - Эмма Юнг в конце 1908 года родила второгоребенка. Шпильрейн в 1905 году, когда Юнг начал лечить ее, было двадцатьлет. Она была еврейкой хрупкого телосложения, очень умной, но страдавшей отсерьезных нарушений психики. Семья послала ее за полторы тысячи километровиз Ростова-на-Дону, для того чтобы она вылечилась и получила медицинскоеобразование. Шпильрейн была полностью во власти Юнга, а также своеговоображения. Ею управляли фантазии о власти и магии, которые, в своюочередь, возможно, слились в мозгу Юнга с его собственными представлениями осверхъестественном. К 1908 году Юнг уже писал ей нежные письма, в одном из которых четкоговорил, какая ему нужна любовница: человек, который мог бы любить "ненаказывая, не лишая другого человека свободы и энергии". Шпильрейн хотеладругого. Она мечтала о том, чтобы родить от Юнга ребенка, которого бы звалиЗигфрид - это имя она явно выбрала из-за его важной роли в немецкоймифологии (и вагнеровских операх), где фигурирует герой Зигфрид - сынЗигмунда и Зиглинды. Похоже, она думала, что в этом реально-мистическомребенке соединятся еврейский элемент - она и Фрейд, о котором она былахорошо проинформирована, - и арийский в виде Юнга. Связь имела неприятные последствия. Госпожа Шпильрейн в России получилаанонимное письмо с предостережением о том, что ей следует спасать дочь, покаЮнг не обесчестил ее. Вероятно, оно было написано госпожой Юнг, но всеобстоятельства этой истории до сих пор не выяснены, даты не точны, большаячасть корреспонденции Юнга все еще не доступна, а самые подробные данныеисходят от самой жертвы - Сабины. Госпожа Шпильрейн написала Юнгу письмо,умоляя его отказаться от Сабины, и получила яростный ответ о том, что врачине преступают границ с пациентами, потому что им платят за внимание. Я предложил бы вам - если вы хотите, чтобы я строго придерживался своейроли врача, - заплатить мне компенсацию за беспокойство. В таком случае выможете быть абсолютно уверены, что я буду соблюдать свой долг врача прилюбых обстоятельствах. Сабина устраивала ему сцены, которые достигли высшей точки - датанеизвестна - во время физического столкновения, когда она держала вокровавленной руке нож. Возможно, это произошло в кабинете Юнга в"Бургхельцли". Она выбежала к коллегам-женщинам с криком: "Это не моя кровь,а его. Я убила его!" После этого эпизода она стала считать Фрейда "ангеломспасения". Отправляя 7 марта Фрейду письмо о "мерзком скандале", Юнг знал, что этоповлечет за собой неприятности. Если Фрейд уже что-то слышал о еголюбовнице, в Цюрихе наверняка тоже ходили об этом слухи. Блейлер, главныйврач "Бургхельцли", относился к сексуальным приключениям не лучше, чем калкоголю. Психоанализ он воспринимал двойственно, и Юнг начал отдаляться отнего. В конце марта Юнг ушел из больницы. Несомненно, это входило в егопланы зажить так, как ему хочется. Дом в Куснахте, часть этих же планов,этой весной был закончен. Однако разрыв с больницей мог быть ускоренопасениями, связанными со Шпильрейн. Посещение Юнгами Вены длилось с 25 по 30 марта 1909 года, с четверга довторника. Юнги жили в гостинице "Регина", любимом месте психоаналитиков,находившейся рядом с Обетованной церковью у самого северо-западного краяРингштрассе, в нескольких кварталах от Берггассе. О чем Фрейд и Юнг говорилии что они делали, неизвестно, если не считать последнего вечера. Кульминацией визита стало официальное объявление Фрейдом Юнга своим"наследником и крон-принцем", событие, о наступлении которого он говорил вписьмах. Если бы Юнг не был трезвенником, они выпили бы по этому случаюмарсалы. Скорее всего, церемония в этом случае свелась к взгляду друг другув глаза, рукопожатию и скупой мужской слезе. Как вспоминал Фрейд в своемписьме Юнгу в следующем месяце, "Я официально принял тебя как старшего сынаи помазал тебя in partibus infidelium [в областях неверующих]". Это произошло в квартире Фрейда, в одной из двух комнат, которые онотвел для себя*. Позже в тот же вечер во время беседы Юнг поднял вопросоккультизма. Скорее всего, он сделал это при Фрейде впервые, а тот, как иследовало ожидать, заявил, что все это бессмыслица. Раздраженный Юнгпочувствовал "странное ощущение" в груди, "как будто моя диафрагма былажелезной и докрасна раскаленной - пылающей пещерой". За этим последовалгромкий треск в книжном шкафу. * До 1907 года сестра Фрейда Роза и ее муж Генрих Граф жили в соседнейс Фрейдами квартире со своими двумя детьми. Когда они за год до смерти Графапереехали, две квартиры объединили в одну и Фрейд смог перейти с нижнегоэтажа в более просторные апартаменты. Оба испугались. Юнг назвал это "феноменом каталитической экстеоризации"(впоследствии парапсихологи переименуют это в "психокинез"), а Фрейд -чепухой. "Герр профессор, - возразил Юнг, - через мгновение раздастся новоегромкое доказательство", - и так действительно произошло. Фрейд увиделдругого Юнга - ясновидца, читающего мысли и раскалывающего ножи усилиемволи. "Мои странности", как называл это Юнг впоследствии. Это был особенный вечер, ставший предвестником будущих неприятностей. Вписьме Фрейду после этого Юнг выражался агрессивно и независимо: Тот последний вечер с вами, к счастью, избавил меня от подавляющегоощущения вашей отцовской власти. Мое бессознательное отпраздновало этовпечатление великим сном, который занимает меня уже несколько дней. Я толькочто завершил его анализ. Надеюсь, теперь я свободен от всех ненужных помех.Ваше дело должно и будет процветать. Едва ли такого ответа ждал Фрейд от новоявленного кронпринца, инаверняка загадочное упоминание о "великом сне" Юнга вызвало его недоумение. Юнг, как и Фрейд, использовал сны в своих целях. Но он видел в нихпутешествия личности по пространству и времени, а не раскапывание погребов,заполненных хламом детских впечатлений. Позже он описал несколько из своих"великих снов". Сон, о котором шла речь в его письме после посещения Вены,мог быть тем, в котором он шел по гористой местности на границе Швейцарии иАвстрии и повстречал сварливого старого таможенника. Он был мертвым, но в тоже время "одним из тех, кто не мог толком умереть". Юнг определил границустран как грань, разделяющую сознательное и бессознательное, взгляды Фрейдаи его собственные. Призрак был Фрейдом, а сон, когда бы он действительно емуни приснился, выражал желание его смерти. И тем не менее, как писал Юнгвпоследствии, в то время он хотел продолжать работать с Фрейдом и "сискренним эгоизмом пользоваться его богатым опытом". Фрейд ответил на письмо, сохраняя спокойствие. Он лишь упрекнул Юнга,если это можно считать упреком, что ему кажется странным, что в тот вечер,когда Юнг получил статус крон-принца, ты лишил меня моего отцовского достоинства, и это, похоже, доставилотебе не меньше удовольствия, чем мне, с другой стороны, присвоение тебеэтого звания. Почти все письмо было посвящено оккультным явлениям. Фрейд признался,что "полтергейст" произвел на него впечатление. Он начал обращать вниманиена звуки в шкафах и слышал только скрип, никак не связанный с его мыслями,причем это никогда не совпадало с его мыслями о Юнге. Его желание поверитьво все это "исчезло вместе с магией твоего личного присутствия", и я вижу перед собой лишенную жизни мебель, как поэт - утратившую боговПрироду, после того как боги Греции ушли [ссылка на стихотворение Шиллера].И значит, я снова надеваю свои отцовские очки в роговой оправе и советуюмоему дорогому сыну не слишком увлекаться. Итак, Фрейд не забыл об этом случае. Он сидел и думал о Юнге, стараясьповторить его. И, придя к выводу о том, что ничего не может быть, в первойполовине письма, во второй части он пишет о своем увлечении цифрами и датамисмерти, как будто хочет показать Юнгу, что симпатизирует иррациональнымубеждениям, в то же время понимая, что им есть рациональные объяснения. В 1909 году теплое отношение Фрейда к Юнгу было непоколебимым. Онспокойно отнесся к истории с Сабиной Шпильрейн. Когда она обратилась к немув конце мая из пансиона в Цюрихе, написав, что хочет поговорить с ним "очем-то очень важном для меня", он переслал ее письмо Юнгу с невиннымвопросом: кто это может быть - сплетница, болтунья, параноик? Вероятно, ондогадался, что это и есть таинственная скандалистка Юнга, и последнемупришлось признать это. Юнг сказал, что порвал с ней, потому что она"последовательно планировала мое совращение... А теперь она хочетотомстить". Кроме того, она распространяла слухи о том, что он хочетразвестись с женой и жениться на ней. От знатока истерии пришел утешительный ответ. Хотя таких серьезныхпроблем у Фрейда никогда не было, "в нескольких случаях он был очень близокк этому и едва спасся". Только то, что он был на десять лет старше Юнга,когда пришел в психоанализ, спасло его от подобного, по его словам. Но этислучаи помогают Юнгу выработать в себе неуязвимость. Это "неприятность,обернувшаяся благом". Между Веной и Цюрихом циркулируют полные беспокойства письма. Фрейдубеждает Шпильрейн, что его друг Юнг неспособен на низкие поступки.Шпильрейн заверяет Фрейда, что ее главное желание - расстаться с другомполюбовно, и приводит цитаты из оскорбительного письма, написанного Юнгом еематери. Фрейд советует Юнгу не винить себя, потому что "небольшие взрывы влаборатории" (пациенты - это, видимо, эксперименты) неизбежны. Шпильрейнговорит Фрейду, что "вы хитры", потому что он выслушал обе стороны. Онапишет, что поговорила с "негодяем", который пообещал сказать Фрейду всюправду. Юнг признался, что Шпильрейн не виновата в том, что его письмо к еематери было "обманом, в котором я неохотно признаюсь вам как своему отцу".Тем не менее он продолжает лгать об этой связи. Фрейд извинился передШпильрейн и сказал Юнгу больше не беспокоиться. Мир был восстановлен.Репутация Юнга не пострадала. Вместо Шпильрейн появилась другая женщина. Летом 1909 года обоих занимало нечто более интересное: они ехали вАмерику, как и Шандор Ференци из Будапешта. Фрейд получил приглашение в прошлом декабре и отнесся к немуотрицательно. Он относился к Новому Свету двойственно, как многие европейцы,хотя в молодости подумывал о том, чтобы уехать туда (или в Англию), ноостался в мире, который понимал лучше. За океаном он видел карикатурнуюземлю, населенную ханжами, боготворящими доллар. Теперь, когда университетКларка в Вустере (штат Массачусетс) пригласил его прочитать серию лекций виюле 1909 года, Фрейд был раздражен, что в качестве гонорара ему предлагаютслишком мало. "Конечно, - сообщал он Юнгу, - американцы платят за дорожныерасходы всего четыреста долларов". Обычно июль был очень оживленным месяцем в его практике, поскольку онстарался принять всех пациентов до того, как отправиться на отдых. Фрейдотказался принять приглашение, рассказав в своем кругу, что университетКларка слишком самонадеян, если думает, что он ради лекций будет приноситькакие-то жертвы. "Америка должна приносить деньги, а не стоить их", - писалон Ференци, добавляя пару слов и о второй части карикатурного образа,ханжестве. "Между прочим, нас могут очень скоро вывалять в грязи, как толькообнаружат сексуальную подоплеку нашей психологии". То же он сказал Юнгу:когда американцы поймут связь теории с сексом, они "бросят нас". Он относился к Америке по-европейски пренебрежительно. И он, и Юнгжаловались на ведущего бостонского психиатра Мортона Принса, которыйинтересовался психоанализом, но тревожился по поводу его сексуальногоподтекста. Он был на два года старше Фрейда, но вел себя с такой добродушнойуверенностью, которую новичкам не следовало демонстрировать, разве что еслибы они обладали исключительным талантом. Юнг упоминал о "слабом ветеркеханжества, дующем из Америки, для улавливания которого у Мортона Принса,похоже, есть особый орган". В Принсе они видели пуританские ценности. Фрейд мог бы заметить те жекачества в англичанах, но он любил Англию и закрывал на это глаза. Если у него и были серьезные сомнения по поводу посещения Америки, хотяэто маловероятно, они полностью исчезли в феврале 1909 года, когдауниверситет Кларка прислал повторное приглашение. Гонорар возрос до семисотпятидесяти долларов, лекции нужно было проводить в течение второй неделисентября, а Фрейду обещали почетную степень. В начале июня, когда история соШпильрейн стала сходить на нет, приглашение получил и Юнг. За семь недель до отправления Фрейд уже складывал свой гардероб:костюмы, фрак, смокинг, теплое пальто для морского путешествия. Он шутливоговорил Ференци, что нужно купить цилиндр по прибытии, "учитывая сложностьего транспортировки", а затем "выбросить его в океан перед возвращениемназад". Но он знал, что к Америке нужно относиться серьезно. Психоанализ -это товар, а Фрейд был экспортером-монополистом.

Глава 21. Америка

Небольшой и нетрадиционный университет Кларка, что в шестидесяти пятикилометрах от Бостона, был основан в 1887 году сыном фермера ДжонасомКларком, который в молодости не мог получить образование. Престарелымректором, также возглавлявшим аспирантуру, был психолог Г. Стэнли Холл,который настойчиво стремился сделать университет знаменитым и выпускатьдокторов психологии. Неделя лекций, в которой должны были участвовать Фрейдс Юнгом, стала частью мероприятий, посвященных двадцатилетнему юбилеюуниверситета. Рассказывая об этом Юнгу, Фрейд писал "двадцатилетний (!)юбилей", чтобы показать, какого он мнения об американских временныхмасштабах по сравнению с Европой. Фрейд наверняка знал, что этот университет достойный, но не в числепервых, а его соперник Пьер Жане побывал в Америке за три года до него и былгостем Гарварда, Джона Хопкинса и Колумбийского университета. Американцыбольше знали о Жане, взгляды которого на бессознательное не были в такойстепени сосредоточены на сексуальности и не так их беспокоили. И все жеуниверситет Кларка был хоть каким-то плацдармом. Холл долго проработал в Европе - в общей сложности шесть лет, - причемчасть этого времени он посвятил экспериментам по словесным ассоциациямзадолго до того, как этой темой занялся Юнг. Идея сексуальных теорий впси
Поделиться:





©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...