Политическая культура и легитимность

Правительство может считать себя вполне легитимным лишь в том случае, если соблюдаются самые фундаментальные «правила игры» — ответственность властей перед электоратом и верховенство закона. Критика правительства, требования изменить, например, избиратель­ную систему вполне согласуются с легитимностью до тех пор, пока эти изменения не выходят за демократические рамки. Англичане це­нят свой государственный строй, что не мешает им в то же время предъявлять немало конкретных претензий по поводу того, как он функционирует. По выражению английского писателя Э, М. Форстера, они «встречают демократию троекратным "ура!"».

Как должна применяться политическая власть?

Патерналистская теория предполагает, что лидеры страны дей­ствуют в интересах общества и берут на себя инициативу в определе­нии того, чем именно должно заниматься правительство. Суть этого сводится к формуле «Дело правительства — править». Парламентарии и министры, не спрашивая, чего хочет народ, а руководствуясь соб­ственными суждениями и принципами, должны поступать так, как, по их мнению, будет лучше для блага общества. По выражению одно­го министра-консерватора, правительство «должно существовать для народа, с народом, но не под народом» [33]. Маргарет Тэтчер, умев­шая очень четко формулировать свои политические воззрения, счита­ла, что ея долг состоит не в том, чтобы соответствовать данным пос­леднего опроса общественного мнения, а в том, чтобы оберегать на­циональные интересы. В том же патерналистском, «опекунском» духе высказывается и Тони Блэр, когда утверждает, что руководит прави­тельством во лмя всех граждан страны.

Доктрина патернализма всегда имеет успех у правящей партии, поскольку может оправдать все, что по своему желанию предприни­мает правительство. Находит она отзвук и в душах чиновников — они служат правящей партии и рассматривают себя в качестве постоянных (пусть и неизбранных) ревнителей интересов народа. Оппозиция же отвергает ее по той причине, что не допущена к власти.

Коллективистская теория видит роль правительства в том, что оно должно находить равновесие между противоборствующими интереса­ми крупных социально-экономических групп. С этой точки зрения партии и «группы давления», представляющие классовые или группо­вые интересы, гораздо могущественнее индивидуальных избирателей. В стране с населением, превышающим 50 млн чел., сложение префе­ренций неизбежно [34]. Консерваторы традиционно делают упор на гармоничном сосуществовании различных классов общества. Считает­ся, что более обеспеченные должны оказывать менее обеспеченным

помощь, выражающуюся в поддержке социальных программ и учас­тии в добровольных начинаниях; люди малообразованные обязаны считаться с мнением более просвещенных членов общества и посту­пать согласно их рекомендациям. Социалистический подход придает большее значение классовым различиям: профсоюзы и предпринима­тели играют в определении политического курса страны роль не мень­шую, чем правительство, а трудящиеся своими голосами возмещают отсутствие капитала.

Индивидуалистическая теория представительства подчеркивает важ­ность, которую имеет в политическом процессе голос каждого граж­данина. Либеральные демократы доказывают, что политические партии должны представлять индивидуумов, а не интересы организованных групп. Тут следует заметить, что отдельному человеку редко удается на референдумах прямо выразить свое отношение к политике прави­тельства, а если референдум все же объявляется, то выносят на него вопрос, сформулированный действующим правительством. В 80-е годы Маргарет Тэтчер была рьяным поборником экономического индиви­дуализма, считая, что каждый человек в меру своей активности «на рынке» сам отвечает за достигнутый им уровень благосостояния. Этот подход снимал с правительства ответственность за отстаивание кол­лективных интересов. Тэтчер зашла в этом столь далеко, что заявила: «Такого понятия, как общество, не существует».

Тони Блэр, следуя своей радикально-центристской программе, Отверг традиционную для лейбористов коллективистскую доктрину и предпринимал попытки ослабить контакты Новой лейбористской партии с профсоюзами. Блэр подчеркивал, что правительство должно проводить такой курс, который позволил бы гражданам государства благодаря системам образования, профессионального переобучения, повышения квалификации и другим направлениям социальной поли­тики максимально раскрыть свои природные способности.

Легитимность системы

Подавляющее большинство англичан не считают необходимым про­изводить какие-то фундаментальные изменения в самой форме правле­ния страной, а именно так еще относительно недавно произошло во Франции и в Германии. Даже националистические партии в Шотлан­дии и Уэльсе не отвергают институты парламентаризма, а всего лишь требуют создания собственных независимых парламентов.

Легитимность правительства подтверждается готовностью англи­чан выполнять и соблюдать основные политические законы [35]. Ло­яльность граждан позволяет обходиться без многочисленной воору­женной полиции. В процентном соотношении к количеству жителей британская полиция на треть меньше американской, французской или германской. Совершаемые в Англии правонарушения — это по большей части антиобщественные деяния (например, уличное насилие),

а не политические преступления против государства (включая убий­ства). Исключение составляет Северная Ирландия, где многие тяжкие преступления — от убийства до ограбления банков — носят полити­ческий характер и являются элементами борьбы за свержение избран­ного правительства.

Политологи дают разнообразные объяснения причин того, поче­му англичане столь лояльны к своему правительству. Убежденность в легитимности власти нельзя счесть результатом экономических вык­ладок, убедивших англичан в выгодах парламентской демократии (как утверждает теория «разумного выбора»). Британское правительство в сравнении с правительствами других европейских стран добилось не столь значительных экономических успехов, но, тем не менее, даже в период «великой депрессии» 30-х годов британские коммунисты и фашисты получали на выборах ничтожно малое число голосов, тогда как во Франции, Германии, Италии эти партии пользовались массо­вой поддержкой населения. Нечто подобное имело место и в 70-80-е годы, когда всплеск инфляции и безработицы не привел к усилению экстремистских настроений.

Иногда определяющими факторами легитимности считают симво­лы общего для всех прошлого — в первую очередь монархию. Однако опросы общественного мнения показывают, что королева не является значительной политической фигурой: напротив, своей популярностью она обязана тому, что находится вне политики. Популярность монарха — это следствие, а не причина политической легитимности. В Северной Ирландии, где меньшинство не признает британское правительство за­конным, королева символизирует раскол между унионистами и ирлан­дскими республиканцами, отвергающими идею монархии.

Обычаи и традиции — вот чем следует объяснять постоянную ло­яльность народа к власти. На вопрос: «Почему вы поддерживаете су­ществующий строй?» самым распространенным является ответ: «По­тому что он лучший из всех, какие я знаю». Власть далека от идеала и даже не всегда обеспечивает безопасность, но люди оценивают ее эмпирически, руководствуясь собственным опытом. Уинстон Черчилль однажды сказал в палате:

Никто не считает, будто демократия совершенна и неизменно разумна. И верно говорят, что демократия — наихудшая из форм государственного устройства, если не считать всех тех иных способов правления, которые человечество время от времени пробовало [36].

Злоупотребления властью

В теории — по конституции — всенародно избранный парламент является единственным институтом, наделенным правом контроли­ровать исполнительную власть. Роль судов сводится к толкованию за­конов, принимаемых парламентом. На практике же палата не может

эффективно проверять правительство, поскольку те, кто потенциаль­но склонен к злоупотреблению властью, одновременно входят в ру­ководство парламентского большинства. Когда член правительства оказывается под ударом, его коллеги гораздо чаще грудью встают на защиту, нежели признают его невольную ошибку или осознанное правонарушение. Вотум недоверия, вынесенный кому-либо из веду­щих министров, обычно рассматривается в палате как вотум недове­рия всему действующему правительству.

Кабинету министров легче уйти от ответственности за допущен­ные просчеты благодаря тому, что его деятельность засекречена. Уайт­холл полагает, что информация — слишком редкостный товар, чтобы доступ к нему получали все желающие; считается, что делать полити­ческий курс достоянием гласности — «не в интересах общества», по­скольку публичность может расстроить политическую сделку. Полити­ки часто скрывают собственные намерения под покровом коллектив­ной ответственности Кабинета. В принципе Уайтхолла «Стремление знать все еще преобладает над правом знать» явно прослеживается тенденция к сдерживанию [37]. Чиновники высшего звена бывают очень разборчивы в том, что говорить и чего не следует говорить «на людях». Правительственные документы попадают в СМИ, как правило, лишь в тех случаях, когда политический деятель, желая воздействовать на ход событий, организует утечку информации. Режим секретности ос­тается очень строгим, потому что в этом заинтересованы самые зна­чительные лица в правительстве — министры и высшие государствен­ные служащие. Принятый в 1989 г. Закон о государственной тайне (Official Secrets Act) лишь несколько и далеко не полностью урезал право исполнительной власти хранить в тайне полемику, происходя­щую внутри правительственных структур (вставка 8.4).

Тони Блэр обещал сделать работу правительства открытой, но его же администрация стремится установить строгий контроль за обще­нием министров с представителями СМИ. Это делается во имя того, чтобы создать впечатление полного единодушия, якобы царящего в правительстве, и сделать вид, будто внутри кабинета политических разногласий (т.е. столкновения мнений) нет!

Подвергаемые критике должностные лица иногда вводят обще­ственность в заблуждение. Когда бывший секретарь Кабинета сэр Ро­берт Армстронг был в суде обвинен во лжи по поводу усилий, пред­принятых правительством в 1987 г., с целью воспрепятствовать пуб­ликации скандальных мемуаров отставного сотрудника разведки, Армстронг заявил, что «правительственные заявления создали пре­вратное впечатление, но они не содержали в себе ложь: мы обошлись с правдой рачительно». В 1994 г. Уильям Уолдгрейв, министр-консер­ватор, номинально ответственный за открытость правительства, со­общил парламентской комиссии: «в исключительных случаях возни­кает необходимость говорить в палате общин то, что не является прав-

ВСТАВКА 8.4

Неспособность парламента призвать действующее правитель­ство к ответу за очевидные и ощутимые просчеты беспокоит вы­сокопоставленных чиновников: поскольку они знают, как выгля­дит ситуация на самом деле, то рискуют стать соучастниками не­благовидных поступков министров, которым помогают вводить парламент в заблуждение. Иные даже оспаривают правило, в со­ответствии с которым государственный служащий обязан поддер­живать министра вне зависимости от своего личного мнения. СМИ подробно освещали историю сотрудника министерства обороны Клайва Понтинга: он предоставил в парламент документы, ста­вившие под сомнение достоверность правительственных заявле­ний по поводу боевых действий на Фолклендских островах. Пон-тинг был привлечен к суду по обвинению в разглашении сведе­ний, составляющих государственную тайну. Судья призвал присяжных взглянуть на дело в таком ракурсе: «Можно ли в инте­ресах государства идти против политики правительства?» Присяж­ные дали утвердительный ответ, и Понтинг был оправдан. Впро­чем, высокопоставленные чиновники чаще всего предпочитают не рисковать своей карьерой и не «выдавать» министров, с дей­ствиями которых не согласны. Они надеются, что сама «система» найдет способ либо пресечь их деятельность, либо предать гласно­сти совершенное ими должностное преступление*.

* Graham Wilson and Anthony Barker, Whitehall's Disobedient Servants? Senior Officials' Potential Resistance to Ministers in British Government Departments// British Journal of Political Science 27, No. 2 (1997), p. 223-246.

дои». В другом случае правительство якобы в интересах национальной безопасности не допустило информации по делу пятерых бизнесме­нов, привлеченных к суду по обвинению в продаже оружия Ираку, поскольку стремилось скрыть, что эта сделка планировалась с ведома и одобрения нескольких членов Кабинета. Когда же это обнаружилось (в результате утечки информации [38]), расследование зашло в тупик. Действия террористов, сеющие хаос, разрушения и смерть, ока­зывают сильнейшее давление на правоохранительные органы. В Се­верной Ирландии на акты насилия, организованные незаконной ИРА и вооруженными формированиями протестантов, отвечали части бри­танской армии, в свою очередь «подминавшие под себя» закон. В «кро­вавое воскресенье» 1971 г. британские солдаты открыли в Лондондер­ри огонь по мирной демонстрации протеста, застрелив несколько десят­ков ирландцев [39]. В Англии полиция время от времени добивается признания у подозреваемых в терроризме или уличает их свидетельс-

кими показаниями. Первоначальный результат этого — приговор и тюремное заключение, но затем обычно следует длительная кампа­ния протеста против судебной ошибки, и в конечном итоге все нару­шения закона, допущенные полицией, исправляются.

В 90-е годы в газетах появилась серия статей, посвященных «мораль­ной нечистоплотности» некоторых членов палаты, использовавших слу­жебное положение в личных целях. В ответ правительство образовало специальный орган, призванный следить за соблюдением норм обще­ственными деятелями, а в парламенте появилась должность уполномо­ченного по этим вопросам, который должен расследовать жалобы на отдельных членов палаты вне зависимости от того, какая партия имеет в ней большинство. На выборах 1997 г. избиратели впрямую выступили против двух парламентариев, обвиненных в том, что они получали деньги за внесение запросов в палату, — оба были забаллотированы.

Отсутствие реакции правительства на представления парламента побуждает широкие массы общества к протесту, однако легитимность власти означает, что этот протест обычно не преступает границ зако­на (рис. 8.3). 92% англичан утверждают, что готовы выразить свое не­довольство проводимой политикой, подписав соответствующую пе-

Процент тех, кто предпочитал или предпочел бы:
подписать петицию _г

Британия Германия Франция

Британия Германия Франция

принять участие в неразрешенной забастовке

Британия Германия Франция

захватить здание или завод

Британия Германия Франция

Рис. 8.3. Различия между законными и незаконными протестами.

Источники: World Values Survey, 1990, as reported in Sheena Ashford and Noel Timms, What Europe Thinks: A Study of West European Values (Brookfield, VT: Dart­mouth, 1992), pp. 100—101. German data are for West Germany only.

тицию; почти 50% готовы участвовать в мирной демонстрации проте­ста. Большинство отвергает действия, выходящие за рамки закона: лишь 29% согласны участвовать в неразрешенной забастовке, 12% — захватить в знак протеста по тому или иному поводу завод или иное здание. Протестный потенциал англичан ниже, чем у французов, и такой же, как у граждан ФРГ. Кроме того, англичане склонны под­держать власти в том случае, если они решатся принять крутые меры против незаконно протестующих групп.

Возможности британского правительства ограничены нормами культуры, определяющими, что могут и чего не могут делать власти. Как выразился один из членов Высокого суда: «В конституции этой страны нет гарантированных или абсолютных прав граждан. Свободу британцев охраняют их собственный здравый смысл и давно разрабо­танная система представительного ответственного правления» [40].

Ценности политической культуры сужают спектр публичной поли­тики. Так, например, культурные нормы, касающиеся свободы слова, исключают появление политической цензуры. Они же затрудняют пра­вительству принятие и введение в действие законов, которые защища­ли бы королевскую семью от агрессивного вмешательства журналистов и фотографов в ее частную жизнь. Однажды это привело к роковым последствиям — автомобиль принцесеь|г,Щианы, на высокой скорости преследуемый репортерами, разбился. В 60-е годы — время увлечения свингом — были отменены законы против гомосексуализма, легализо­ваны аборты, а появившийся позже СПИД стал восприниматься про­сто как болезнь, а не как нечто постыдное, из чего следует извлечь урок. Доминирующие в обществе ожидания, относящиеся к сфере культуры, диктуют и поведение политических деятелей. Вне зависимости от того, кто за какую партию голосует, огромное большинство британцев счи­тают, что правительство должно развивать и совершенствовать системы образования, здравоохранения и социального обеспечения.

В наши дни уровень социальной политики сильнее всего ограничи­вается практическими соображениями. Экономические ресурсы не бес­предельны, и даже в том случае, если экономика находится на подъе­ме, у правительства не хватает денег на такие находящие всеобщую по;и1ержку программы, как, например, развитие здравоохранения.

Политическая социализация

Социализация оказывает политическое воздействие на разделе­ние труда. Дети в очень раннем возрасте узнают о социальных разли­чиях, имеющих прямое отношение к политике: малая их часть прони-

кается к ней интересом, гораздо большая — остается глубоко безраз­лична. Взрослый опыт модифицирует предпочтения, возникающие у человека к тому времени, когда он получает право голоса. Британско­му гражданину средних лет приходилось участвовать в пяти-шести все­общих выборах, и потому он склонен оценивать политические перс­пективы в свете того, что уже успел узнать.

Семья и пол

Хронологически первым оказывается влияние семьи: политичес­кие пристрастия, усвоенные в семье, переплетаются с первичными семейными привязанностями. Ребенок может и не знать, какие имен­но принципы отстаивают лейбористы или консерваторы, но для иден­тификации партии достаточно, что за нее голосуют «папа с мамой».

Семья оказывает на выбор голосующего достаточно ограниченное влияние: 36% не знают, как обычно голосуют отец, мать или они оба, как не знают и того, не за соперничающие ли партии они голосуют. Более половины тех, кому известно, какую партию поддерживают его родители, голосуют тазгже, как они. Во всей совокупности элек­тората только 35% опрошенных ответили, что знают, как голосуют их родители (оба), и голосуют за ту же партию [41]. Как правило, дети получают от родителей и кшфессйонадьную идентификацию. Если не считать Северную Ирландию, исповедуемая религия в наши дни уже не оказывает сколько-нибудь значительного воздействия на выбор голосующего, и в Англии нет групп, сопоставимых с американскими религиозными «правыми».

Дети узнают о различных социальных ролях в соответствии со сво­им полом, хотя взрослые мужчины и женщины имеют равные изби­рательные права. Обе ведущие партии продемонстрировали стремле­ние привлечь на свою сторону женщин, что доказывается принятием в 1976 г. закона, запрещающего дискриминацию по половому призна­ку при трудоустройстве. Этот парламентский акт был подготовлен консерваторами, а введен в действие лейбористами.

В настоящее время все политические партии стараются снискать симпатии женщин, поскольку те составляют большинство электората. Впрочем, предпринимаются усилия, чтобы не обидеть мужчин, — они, хоть и в меньшинстве, но все же составляют 48% избирателей. О чем бы ни говорили политические деятели — об экономике, соци­альной помощи или международных делах, они обычно стремятся выделить аспекты, одинаково важные и для мужчин, и для женщин. На всех общенациональных выборах голоса тех и других распределя­ются между партиями примерно одинаково.

У мужчин и женщин — сходное отношение к политическим воп­росам, по большинству которых женщины, как и мужчины, делятся на два противоположных лагеря. Например, больше половины жен-

Повышение налогов приведет к совершенствованию

мужчины женщины

согласных)

Забастовка профсоюза железнодорожников вызывает сочувствие

Членство в Европейском союзе полезно для страны

женщины

Контроль над иммиграцией осуществляется недостаточно жестко Уважение к королевской фамилии — это справедливо и важно Убийство полицейского должно караться смертной казнью

В СМИ слишком много секса и обнаженных тел

|_ 58

Рис. 8.4. Сопоставительные оценки политических вопросов у мужчин и

женщин.

Источник: Data made available by Gallup Poll, London, from nationwide surveys conducted in 1993 and 1994.

щин и половина мужчин выступают за смертную казнь, а против нее в каждой группе высказывается меньшинство, хотя и значительное (рис. 8.4). Даже по отношению к таким вопросам, как демонстрация в СМИ обнаженного тела и сексуальных сцен, расхождение между груп­пами составляет 20% и у мужчин, и у женщин. Как видим, различия молов являются для приверженности к той или иной партии менее определяющими, чем классовые или образовательные различия.

Однако мужчины и женщины по-разному участвуют в политичес­кой деятельности. Хотя женщины составляют более половины электо­рата, мужчины почти в два раза чаще занимают должности муници­пальных советников. Женщины составляют почти половину государст­венных служащих, но практически все они — работники низового звена, ответственные должности занимают менее 10%. На парламент-

ских выборах 1997 г. было выдвинуто рекордное число основных кан­дидаток, и все же мужчины-кандидаты превосходили их более чем вчетверо. В палату было избрано беспрецедентно много женщин — 119, однако британский парламент более чем на четыре пятых состо­ит из мужчин. Пять женщин вошли в состав первого кабинета Блэра, но на заседаниях правительства они остаются в меньшинстве [42].

Образование

В школе детям внушают, что, хотя у разных людей — разный уро­вень умственного развития, голоса всех избирателей «весят» одинако­во. Однако британская система образования традиционно ориентиро­вана на неравенство. Некогда было сочтено, что большинству населе­ния нужен лишь минимум знаний: самые старые из нынешних избирателей завершили образование в четырнадцать, а те, кто чуть помоложе, — в шестнадцать лет. Лишь малую часть населения состав­ляют люди высокообразованные — они претендуют на главные роли в политической жизни страны, и того же ожидает от них общество.

В рамках государственной системы образования значительная часть детей ходит в «общеобразовательные» начальные школы, куда при­нимают с любым уровнем способностей. В школе ученики подразделя­ются на два «потока»: первый, или академический, дающий подго­товку к университету, и второй, завершающийся экзаменами, после которых можно продолжить обучение на более высоком (в сравнении со «средней» американской школой) уровне. Многие довольствуются лишь начальным образованием.

В Англии существуют так называемые привилегированные закры­тые частные средние школы («public schools»). Туда также принимают детей, по-разному одаренных от природы, в том случае, если их ро­дители в состоянии вносить высокую плату за обучение. Примерно 6% юных англичан учатся в подобных частных школах, и абсолютное большинство выпускников затем находят себя либо в промышленно­сти, либо в богословии, юриспруденции, медицине. Если раньше среди членов Кабинета доминировали выпускники Итона, Хэрроу и других знаменитых частных школ, то сейчас таких среди парламентариев насчитывается меньше половины. Высокое положение в политичес­кой элите часто занимает тот, кто «близок к низам», а это доказыва­ется учебой в государственной средней школе. Характерен пример Джона Мейджора и его непосредственных предшественников на по­сту главы Кабинета — как лейбористского, так и консервативного. Нынешний лидер консерваторов Уильям Хейг также посещал обще­образовательную школу, большинство выпускников которой не со­бирались продолжать образование в университете. В отличие от него премьер-министр Тони Блэр учился в Шотландии, в одной из лучших частных школ.

Каждый четвертый из выпускников средних школ в той или иной форме продолжает образование. До тех пор пока в 1998 г. неолейборист­ское правительство не установило ежегодную плату в 1000 фунтов стерлингов (приблизительно 1600 долларов), обучение было бесплат­ным. Еще несколько десятилетий назад в Англии было ограниченное число университетов; в 1956 г. половина всех британских студентов училась либо в Оксфорде, либо в Кембридже, либо в Лондонском университете. В 60-х годах появилось много новых университетов, а в 90-х годах статус университетов получило значительное количество политехнических институтов, где по образцу колледжей США акаде­мическая подготовка сочеталась с узкопрофессиональной. Однако сей­час подавляющее большинство учебных заведений, именующих себя университетами, считается непрестижными.

Структура британской системы образования прежде наводила на мысль о том, что чем человек образованнее, тем вероятнее его при­надлежность к консерваторам. Ныне положение изменилось. Люди с университетским (или аналогичным ему) дипломом менее склонны голосовать за консерваторов, нежели люди, получившие начальное образование. Наиболее высокообразованное меньшинство делит свои симпатии между тремя основными политическими партиями, причем либеральные демократы почти не отстают от консерваторов и лейбо­ристов. Самыми рьяными сторонниками консерваторов оказываются люди, и по образованию, и по занимаемой должности находящиеся на среднем уровне.

Образование очень тесно связано с активной политической дея­тельностью. Чем лучше полученное человеком образование, тем боль­ше у него шансов сделать карьеру в политике. Люди с начальным образованием составляют более половины электората, однако среди муниципальных советников таких — менее половины, а среди членов палаты — менее 2%. Среди парламентариев 70% — выпускники уни­верситетов, хотя по стране в целом процент этой категории сравни­тельно мал. Возникновение новых университетов нарушило домини­рование Оксфорда и Кембриджа: если в 1964 г. более трех пятых всех парламентариев окончили эти университеты, то в 1977 г. более трех пятых — нет. То обстоятельство, что высокие политические посты занимают выпускники многих и разных британских университетов, свидетельствует о том, что власть из рук тех, кто обладал ею по праву рождения (аристократов), переходит к тем, кто претендует на нее по праву компетентности и профессионализма.

Класс

Термин класс может относиться и к профессиональному статусу, и служить кратким обозначением совокупности таких факторов, как доход, образование, род занятий и образ жизни. В Англии профессио-

нальная деятельность — наиболее часто используемый показатель при­надлежности к тому или иному классу. Людей, занятых физическим трудом, относят к рабочему классу, людей умственного труда — к среднему классу.

Соперничество двух партий традиционно облекалось в классовые понятия: консерваторы считались партией среднего класса, а лейбо­ристы — партией рабочих. (Верхушка общества, или аристократия, по наследству получающая титулы, земли и иногда — деньги, слишком немногочисленна, чтобы оказывать влияние на исход выборов.) То обстоятельство, что в Англии понятие «класс» приобрело относитель­ную важность, можно, помимо прочего, объяснить и отсутствием (не В пример США, Канаде или Северной Ирландии) значительных ра­совых, религиозных, языковых различий между группами британско­го общества.

Взаимоотношения класса и партии носят ограниченный характер. На выборах 1997 г. ни одна партия не набрала больше половины голо­сов представителей среднего класса, а за лейбористов проголосовали ровно 50% квалифицированных рабочих (табл. 8.3). Лишь две пятых от общего числа избирателей составили «консерваторы» из среднего класса и «лейбористы»-рабочие, что можно объяснить предвыборной такти­кой обеих партий, апеллировавших к обоим классам одновременно. Либеральные демократы и более мелкие партии получили чуть боль­ше пятой части голосов каждого класса.

Существуют три основные причины того, что связи между клас­сом и партией выражены слабо. Лишь каждый седьмой представитель среднего класса соответствует сложившемуся стереотипу (человек умственного труда, с образованием выше среднего, домовладелец, не член профсоюза, по субъективному самоощущению относящий себя к среднему классу) или соответственно стереотипу представи­теля рабочего класса. У большинства британцев сочетаются характер­ные черты обоих классов. Эта «смешанная» группа постоянно увели­чивается, по мере того как экономические изменения приводят к изменению соотношения между работниками физического и умствен­ного труда: доля первых уменьшается, а вторых — растет. Представи­тели многих профессий (например, технические специалисты и вспо­могательный административный персонал) ныне имеют неопреде­ленный классовый статус и столь же неопределенные избирательные предпочтения.

W

Помимо профессиональной деятельности, на симпатии избирате­лей оказывает воздействие и социально-экономический уклад. На каж­дом уровне классовой структуры члены профсоюза скорее отдадут свои голоса лейбористам, нежели консерваторам. Жилищное строительство создает некую общность людей, в политическом отношении не ин-_ дифферентных: около одной шестой части избирателей проживают в =Р Муниципальных домах и потому осознает себя и своих соседей члена-

Таблица 8.3

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: