Состязательные партийные системы и агрегация интересов

Во многих современных политических системах главными струк­турами, обеспечивающими агрегацию интересов, выступают партии. Однако мы должны учитывать принципиальное различие между со­стязательными партийными системами, которые пытаются прежде всего выстроить электоральную поддержку, и неконкурентными авторитар­ными партийными системами, которые стремятся управлять обществом. Это различие не связано ни с тем, насколько они приближены к электоральной победе, ни даже с числом партий. Оно зависит от спо­собности политических партий свободно образовываться и конкури­ровать в борьбе за поддержку граждан, а также от того, является ли получение такой поддержки необходимым условием контроля над

Правительством. Другими словами, партия может завоевать брдыцин-sotbo голосов в каком-то районе или даже выиграть общенациональ­ные выборы, но, несмотря на это, по-прежнему останется состяза-Тельной. Если в число ее задач входит победа на выборах в качестве Самозначимой цели либо средства, позволяющего определять полити­ческий курс, электоральное превосходство этой партии может быть оспорено другими партиями. Короче говоря, ее организация и задачи Направлены на то, чтобы выяснять желания избирателей, приобре­тать преданных сторонников и представлять эти интересы в полити­ческом процессе.

Анализируя роль состязательных партий в агрегации интересов, следует принимать во внимание не только отдельную партию, но и структуру взаимодействующих между собой партий, электоратов, из­бирательных законов и органов, вырабатывающих политический курс. Как правило, в состязательной партийной системе агрегация интере­сов происходит на нескольких уровнях: в рамках отдельных партий, поскольку партия отбирает кандидатов и выдвигает предложения от­носительно политического курса; через электоральную конкуренцию, Ибо объемы поддержки избирателями различных партий варьируют­ся; через торг и коалиционное строительство в законодательном орга­не или в исполнительной власти.

Первым делом отдельные партии определяют свои позиции отно­сительно политического курса. Как правило, партии считают, что их § подходы пользуются поддержкой больших или сплоченных групп из-§ бирателей. В системах, где действуют только две партии, каждой из них важно получить большинство, поэтому для завоевания большей части голосов часто бывает стратегически необходимо «целиться» в I центр электората [3]. В системах со многими политическими партия­ми, где шансы любой группы на завоевание большинства не очень i велики, разумнее бывает заняться поиском отчетливой и сплоченной I электоральной базы. Позиции партии в отношении политического курса могут отражать устойчивые связи между партией и особыми группа­ми, такими, как рабочие союзы, предпринимательские ассоциации или религиозные и этнические группы. Исторически сложившаяся приверженность неким проблемам и идеологические традиции также § играют определенную роль [4].

| Вырабатывая свои позиции относительно политического курса,
I партии учитывают способы согласования в ходе электоральной кон­
куренции партийных предложений и выборов избирателей. Важней-
= шим элементом здесь является электоральное законодательство, ко-
= торое определяет, каким образом волеизъявление избирателей пере-
ТГ юдится в электоральные результаты [5]. В Соединенных Штатах,

^ 161

11 7377

ВСТАВКА 5.1

Закон Дюверже

Закон Дюверже — один из самых известных в политической науке феноменов. Он отражает тенденцию, в соответствии с кото­рой электоральное правило простого большинства в одномандат-ном округе обычно ведет к возникновению в законодательном органе двухпартийной системы, тогда как электоральные систе­мы с пропорциональным представительством порождают много­партийность. При выборах по одномандатным округам представи­тельство в законодательном органе более мелких партий, получа­ющих меньшинство голосов во многих округах, крайне невелико или вообще отсутствует. Это лишает политических деятелей сти­мулов к созданию малых партий, а те малые партии, которые все-таки участвуют в электоральной конкуренции, оказываются в зна<-чительной мере недопредставленными. Например, во время вы­боров 1997 г. в Великобритании за Либерально-демократическую партию проголосовали 17% избирателей, однако она получила только 7% мест в парламенте (см. главу 8). _;

Великобритании и во многих государствах,,,кргда-то испытавших бри­танское влияние (таких, как Индия, Ямайка и Канада), электораль-н1ые правила, действующие при выборах законодательного органа, |еля± щрйу на множество избирательна О1£|5уШ1, й^шшсй* ШЩге тот кандидат, которы и набрал тш большие

тйэш электорального правила простого больпганстйа в одно мандатном округе часто употребляют формулировку «побеждает перши», п!оза-имствованную из жаргона скачек, ибо для победы требуется ййшь финишировать впереди других, а не завоевать большую часть голосов. Подобная система кажется американцам само собой разумеющейся и естественной, однако Фна редко используется в Демократиях Европы или Латинской Америки.

В отличие от системы одномандатных округов, большинства де­мократий применяют ту или иную форму пропорционального предста­ вительства. В такого рода системах страна делится на несколько круп­ных избирательных округов (или составляет единый общенациойаль-ный округ). Конкурирующие партии предлагают не отдельных кандидатов, а списки. Число представителей партий в законодатель­ном органе зависит от общей доли полученных этой партией голосов. Если вся страна объединена в один избирательный округ, как в Ни­дерландах и Израиле, партии, набравшей 5% голосов, присуждается 5% мест в национальном законодательном органе.

Процедуры, используемые партиями при определении своих по-§иций относительно политического курса, значительно варьируются I зависимости от страны и конкретной партии. В Соединенных Штатах Общенациональные партийные съезды, которые проводятся в пред­дверии каждых президентских выборов, формализуют политические позиции партии как через выработку партийных платформ, так и (что, •озможно, еще важнее) посредством отбора кандидатов, привержен­ных определенному политическому курсу. В других странах партийные съезды созываются более регулярно, централизованные партийные Организации публикуют партийные программы и партии готовят ма­нифесты к каждым национальным выборам 16]. Но какой бы ни была система, окончательная позиция партии обычно представляет собой «коктейль» из стратегических приемов ведения предвыборной кампа­нии и совокупности существующих внутри партии интересов.

Германия (1998) Бразилия (1998) Великобритания (1997) Франция (1997) Россия (1995) Индия (1998) Япония (1996) Мексика (1997)

Рис. 5.1.Уровень явки на после­дних по времени Нацио­нальных выборах.

"Затем партии предлагают отобранных ими кандидатов и свои по­литические курсы избирателям. Они не только представляют кандида­тов, но и пытаются создать им из­вестность и мобилизовать электо­ральную поддержку посредством митингов, телевизионной рекламы, поквартирного обхода избирателей и ен<тматических усилий, направ­ленных на то, чтобы выявить сочув­ствующих и обеспечить их участие в голосовании. Акт голосования от­дельного гражданина — одна из са-mj^ Щ^ташс и наиболее часто со-Йерраемых форм политического ^йствия. Гражданин заходит в ка­бину для голосования и выражает Свою поддержку политическому рндидату, партии или.предложе­нию относительно политического курса*, выборы относятся к числу тех немногих демократических приемов, которые позволяют выражать разно_г образные интересы посредством Опускания бюллетеней, и через аг­регацию этих голосов нация может принять коллективное решение, ка­сающееся ее будущих лидеров и го­сударственного курса.

Источник: Межпарламентский союз.

На рис. 5.1 показаны уровни Электоральной явки в ряде государств В 1990-е годы [7]. В Великобритании,

Германии и Соединенных Штатах, так же как и во многих других демократиях мира, большинство граждан имеют право участвовать в голосовании и могут выбирать между конкурирующими партиями и кандидатами. В Западной Европе обычно голосуют по меньшей мере три четверти граждан, в Соединенных Штатах во время президент­ских выборов на избирательные участки отправляется около полови­ны электората и еще меньше число тех, кто участвует в региональных и местных выборах.

Несмотря на простоту процедуры, голосование может иметь серь­езные последствия. Сдвиги в гражданской поддержке способны при­вести к власти новые коалиции, приверженные новым политическим курсам. Таким образом, роль, которую играют граждане в отборе элит, позволяет им влиять на агрегацию интересов и выработку политичес­кого курса.

Однако в некоторых странах выборы выполняют другие функции. Они используются для легитимации правительства (даже если их ре­зультаты предопределены заранее) или для определения его состава (даже когда из участия в электоральном процессе исключены многие граждане). Так, например, практически все коммунистические госу­дарства Восточной Европы обращались ic той или иной форме выбо­ров для легитимации своих правительств. По официальным сообще­ниям, явка в этих государствах регулярно превышала 98% электората. В то же самое время результаты выборов обеспечивались правитель­ством заранее. До 1990 г. в Советском Союзе избирателям приходилось голосовать лишь за одного кандидата, который во всех случаях назна-

ВСТАВКА 5.2

Электоральный сюрприз

Выборы нередко могут показать, что представления полити­ческих лидеров о предпочтениях народа мало соответствуют реаль­ному положению вещей. После революции Хомейни в 1979 г. в Ира­не правила консервативная религиозная верхушка со своими поли­тическими союзниками. Режим отбросил гражданские свободы и проводил политику репрессий в ряде областей, претендуя при этом на легитимацию своих действий народом. В 1997 г. иранцы отправи­лись на избирательные участки, чтобы выбрать президента. В борьбе за этот пост участвовали консервативный спикер парламента и уме* ренный кандидат Сейед Мохаммад Хатами, в чей успех мало кто верил. Ко всеобщему изумлению умеренный кандидат завоевал 69% голосов. Хатами пытается расширить объем свобод, которыми пользуются иранцы, однако могущественные консервативные и религиозные силы Ирана сдерживают его усилия.

чался коммунистической партией. В некоторых других коммунисти­ческих государствах избиратели могли поддержать правительственный список кандидатов или партий, но партии договаривались о распре-Делении мест еще до того, как голоса были подсчитаны. Уже сам по себе высокий уровень электорального участия в этих странах отражал давление на народ со стороны правительства, с тем чтобы тот выра­зил свою символическую поддержку режиму. Выборы и голосование в подобных системах, как и сегодня в Китае, играли определенную роль в социализации и формировании установок граждан, но не имели практически никакого отношения к артикуляции или агрегации ин­тересов.

Политологи установили, что в основе электорального выбора ле­жит совокупность мотиваций [8]. Многие граждане оценивают про­шлую политику правительства или партийные обещания относитель­но будущего политического курса; проблемно-ориентированное го­лосование позволяет народу выразить его политические предпочтения. Другие индивиды воспринимают выборы как простой референдум по вопросу о действиях правительства, голосуя против «этих мошенни­ков» в худые времена и переизбирая их — в добрые. В иных ситуациях исход выборов может определить харизма сильного лидера или не­компетентность слабого. Но во всех случаях выборы агрегируют эти разнотипные соображения для принятия коллективного решения о ёоставе правительства.

На рис, 5.2 представлен компаративный «моментальный снимок» агрегаций интересов партиями и избирателями в ряде демократичес­ких стран. В нем использован прием лево-правого шкалирования, по­зволяющий в сжатой форме суммировать проблемы, которые кажутся Избирателям наиболее важными. Индивидам предлагается шкала цифр, где «1» определена как «левый» (или либеральный в Соединенных Штатах), а «10» — как «правый» (или консервативный в США). Затем их просят расположить на этой шкале партии и самих себя. Рисунок показывает, в какой точке право-левой, шкалы поместили себя изби­ратели каждой партии. Высота столбца над шкалой фиксирует про­цент избирателей, голосовавших за данную партию.

Рйе. 5.2 иллюстрирует ряд интересных моделей партийно-электо­ральной агрегации. Во-первых, мы можем увидеть, что в странах, рас­положенных в верхней части рисунка, особенно в Соединенных Шта­тах, большинство избирателей оказывают поддержку лишь незначи­тельному числу партий. Более того, сторонники партий локализуются довольно близко к центру континуума, куда помещает себя основная часть избирателей. Лево-правый «интервал» между сторонниками партий •есьма мал. Демократы находятся несколько левее, а республикан­цы — правее, однако в среднем они расположены недалеко друг от друга. Если бы распределение избирателей было отображено на ри-сунке полностью, а не только в среднем, мы бы увидели множество

Республиканцы

Демократы

Соединенные Штаты

Консерва- Лейбо- торы ристы либерал- демократы

Америки 1998

7 8 9 Христианско-демократичес- чкий союз/ Христианско- социальный союз

демократи­ческая партия

Партия

демократа- п ческого «зеленых» социализма

Великобри­тания 1997

Союз за Республи- Нацио- французскую канская нальный демократию партия фронт

Социалисты

Коммунисты

Германия 1998

3456 Социалисти- Партия новых

рубежей

ческая партия

Либерально-демократи­ческая партия!

Франция 1997

Япония 1993

Рис. 5.2. Расположение партий на лево-правой шкале и электоральная поддержка, полученная ими на выборах.

Источник: Расположение партий на лево-правой шкале основано на резуль­татах опроса страновых экспертов в 1993 г., приведенных в: John Huber and Ronald Inglehart, «Expert Interpretations of Party Space and Party Locations in 42 Societies», Party Politics, 1995, № 1. Высота столбца обозначает процент голосов, полученных партией на последних по времени выборах (год выборов указан слева).

перекрещиваний в саморасположении избирателей, поддерживающих различные партии. Таким образом, агрегация предполагает концент­рацию политических ресурсов вокруг «центристской» политики обеих партий.

В странах, размещенных в нижней части рисунка, поддержку из­бирателей получает множество партий. Во Франции, например, левые избиратели делят свои симпатии между коммунистической и социа­листической партиями, а также между рядом других более мелких

левых партий. Правые голоса расколоты между голлистской Республи­канской партией и более умеренным Союзом за французскую демо­кратию. Кроме того, имеется крайне правая партия, Национальный фронт, а также множество малых центристских партий. Дисперсная агрегация партийно-электоральной системы означает, что в законо­дательном органе может быть представлена более широкая палитра идеологических интересов.

Между двумя этими крайностями оказываются случаи Велико­британии, Германии и Японии. По форме распределения поддержки избирателей Великобритания больше походит на Соединенные Шта­ты, однако две ведущие партии расположены там значительно даль­ше друг от друга и между ними находится партия либерал-демократов. Крупнейшими партиями Германии являются СДПГ слева и ХДС/ХСС справа, кроме того, имеется маленькая центристская партия свобод­ных демократов, а на левом фланге — экологически ориентированная Партия «зеленых» и преобразованная коммунистическая партия (ПДС). Япония олицетворяет собой еще один тип модели. На правом фланге там действует единственная крупная партия — Либерально-демокра­тическая, которая на протяжении всего послевоенного периода до­минирует в электоральной политике, несколько более мелких (и по­стоянно реформирующихся) партий находятся в центре, и в левой части политического спектра — социалистическая и коммунистичес­кая партии.

Если состязательная партия завоевывает контроль над законода­тельной и исполнительной властью, она получает возможность про­водить свой политический курс и претворять его в жизнь. Иногда при­обретение такого контроля вытекает непосредственно из электораль­ного процесса, поскольку большинство голосов получает одна партия. Во многих странах избирательное законодательство построено так, чтобы помогать крупнейшей партии собирать необходимое для при­хода к власти число голосов. Если соответствующих искажений доста­точно много, партия, набравшая менее 50% голосов, может получить более 50% мест в законодательном органе. Подобное «искусственное» парламентское большинство является нормой в странах типа Вели­кобритании, где действует система «побеждает первый» [9].

Например, в 1980-х и 1990-х годах ни одно парламентское боль­шинство, завоеванное как британскими лейбористами, так и консер-наторами, не основывалось на поддержке большинства избирателей (см. часть III). В 1983 и 1987 гг. консервативная партия Маргарет Тэтчер «случила абсолютное большинство мест в парламенте, имея в своем активе поддержку лишь около 42% избирателей. Обладая практически тем же самым уровнем поддержки на выборах 1997 г., Тони Блэр и

его Лейбористская партия выиграли почти 2/3 парламентских манда­тов. На всех этих выборах более мелким партиям, пользующимся под­держкой четверти электората, досталась лишь горстка мест в законо­дательном органе.

В других странах участие в электоральной конкуренции множества партий препятствует созданию однопартийного большинства, однако сформированные до выборов партийные коалиции способны открыть перед избирателями возможность прямого выбора будущих правительств. В ходе выборов группы партий могут поощрять свой электорат к под­держке других входящих в эту группу партий, договариваться о выд­вижении кандидатов в разных округах, с тем чтобы максимизировать свои совокупные голоса, или о совместном правлении в случае заво­евания большинства мест в законодательном органе. Правительства, образованные на основе предвыборных коалиций, сходны с прави­тельствами большинства, поскольку дают избирателям четкие мише­ни, если те решат вознаградить или наказать входящих в правитель­ство должностных лиц. Таким образом, избиратели обладают возмож­ностью выбирать направление правительственного курса через партийную и электоральную агрегацию,

Подобная агрегация политических предпочтений посредством выборов имеет важное значение, поскольку, обретя контроль над правительством, партии обычно выполняют свои предвыборные обе­щания [10]. Так, британские партии гордятся тем, что, находясь у власти, реализуют обещанное. Когда в европейских странах приходят к власти социалистические или социал-демократические правитель­ства, они обычно расширяют государственный сектор и интенсив­ность осуществляемых в его рамках программ, а консервативные партии, как правило, сдерживают их рост. Республиканцы и демокра­ты в Соединенных Штатах также довольно надежны с точки зрения соблюдения собственных обещаний. Однако партиям, которые в тече­ние длительного времени были отстранены от участия в правитель­стве, или тем, которые выдвинули радикальные программы, часто бывает трудно, придя, наконец, к власти, осуществить свои проек­ты — свидетельством тому может служить, например, неспособность Маргарет Тэтчер воплотить в жизнь ряд наиболее консервативных положений программы ее партии.

Если в ходе выборов не образуется партия (или предвыборная ко­алиция) большинства, новое правительство формируется в результа­те последующих переговоров между политическими партиями и их лидерами. Подобная модель формирования правительства характерна для многих партийных систем, в частности для тех, которые действу­ют в Италии и Испании, Поскольку в таких странах выборы не опре­деляют состав правительства, агрегация интересов происходит там не на электоральном, а на правительственном уровне в ходе переговоров о создании коалиций.

Агрегация интересов на правительственном, в противовес элек­торальному, уровне имеет как издержки, так и преимущества. С одной стороны, если государственный политический курс определяют коа­лиции, сформированные на уровне элит, избиратели, сознавая, что выборы прямо не устанавливают состав правительства, могут почув­ствовать разочарование и утратить веру в собственные силы. Кроме того, агрегация интересов на уровне политических элит означает, что новые элитные коалиции могут строиться на разных проблемных ос­нованиях. Данное обстоятельство способно сбить с толку избирателей (и даже информированных наблюдателей). В ситуации, когда происхо­дят постоянные подвижки во власти и в ней задействован широкий круг акторов, людям сложно приписать кому-то ответственность за государственный курс. Таким образом, подобная система понижает значимость голосования как инструмента определения состава буду­щих правительств или наказания партий, несущих ответственность за нежелательный политический курс [11].

С другой стороны, агрегация интересов на правительственном уров­не может означать, что избиратели всех, а не только победивших на выборах партий представлены в процессе выработки правительствен­ного курса. Такое представительство бывает особенно важным для интересов меньшинств. Все граждане в каких-то вопросах придержи­ваются позиций, которые не разделяются большинством, а некото­рые оказываются в меньшинстве по многим вопросам. Если правила выборов и репрезентации справедливы, возможность представителей меньшинств влиять на политический курс между выборами служит важным инструментом защиты их интересов. Наконец, поддержкой большинства, как правило, пользуются далеко не все составляющие политического курса даже тех немногих правительств, которые были избраны большинством голосов. Поэтому гибкая модель агрегации интересов на уровне законодательного органа при условии справед­ливого представительства может принести пользу нации в целом. Торг между надлежащим образом представленными группами способен даже усилить вероятность отражения в политическом курсе позиций раз­личного рода меньшинств по разным вопросам. Система агрегации интересов в рамках правительства в состоянии повысить роль выборов как механизма репрезентации, хотя их значение в качестве инстру­мента, обеспечивающего подотчетность, может сократиться [12].

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: