Эпоха лука. Там, где идут теплые дожди

Эпоха лука

«Частичное или полное вымирание человеческих рас и племен есть исторически доказанный факт», — пишет Дарвин. Ожесточенные столкновения в верхнем палеолите приводили к гибели целы родов. Копья, палицы и камни решали исход сражений, в которых участвовали одинаково мужчины и женщины. Удачная хитрость, ук­репленная пещера, помощь детей — все играло свою роль в отчаянной

борьбе за существование, когда каждое столкновение могло быть последним. Пленных убивали, а бегущих преследовали и травили, словно животных. Малейшее преимущество, крепкое дерево или попавшийся под руку камень могли даровать победу и жизнь; а изоб­ретение нового оружия, подобно удачной мутации, обеспечивало жизнь тысячам и миллионам потомков победителей. Всем же осталь­ным оно готовило участь неандертальцев.

Первой такой мутацией и первым Фундаментальным Открытием человечества было изобретение лука. Это случилось где-то на за­паде — на Ближнем Востоке, или на равнинах Европы 12—14 тысяч лет назад. Лук и ядовитые стрелы были страшным оружием, обес­печившим его обладателям полное военное превосходство. Эффект этого изобретения был подобен взрывной волне. Племена лучников расселялись со своей родины во всех направлениях — на юг, север, запад, восток. Новые поколения искали новых земель и продвигались все дальше — не для того, чтобы завоевать мир, а для того, чтобы быть сытыми. Местное население истреблялось, а когда земель не хватало, то начинались междоусобные войны. Массовые захоронения людей, пронзенных стрелами, в Джебель Сахаба отметили прорыв лучников в долину Нила и далее, в Африку. В десятом тысячелетии до нашей эры племена лучников прошли по Великой Степи в Восточную Азию. Незадолго перед этим закончилось последнее оледенение, кли­мат Гоби стал теплым и относительно влажным. Степь напоминала зеленое море с островками дубовых рощ, и мало что говорило о буду­щей каменистой пустыне. Новые народы захватили лучшие охот­ничьи угодья, простиравшиеся вплоть до границы южных лесов. В лесах обитали загнанные туда туземцы — пожиратели устриц. Туземцы жили также на севере — в тайге, и на востоке — в горах и лесах Манчжурии.

Победители, как это обычно бывало, присоединили к своему роду пленных туземных женщин и дали начало новой расе — современным восточным монголоидам. Представители этой расы говорили на род­ственных сино-тибетских языках, которые унаследовали от языка завоевателей некоторые протоиндоевропейские слова, например «со­бака» и «бык». Собака была приручена «племенами лука» на их прежней родине и широко использовалась на охоте. В остальном образ жизни сино-тибетцев мало отличался от жизни их предшествен­ников. Охотничьи угодья вскоре были полностью освоены и стали даже сокращаться из-за начавшегося усыхания степи. Люди искали новые средства к существованию в охоте на птиц, в собирании яиц страуса, в рыбной ловле. Возобновилось также продвижение на север и на юг, которое в V тысячелетии привело к распаду сино-тибетской общности. В долине Хуанхе из нее выделились протокитайцы, в Сычуани — тибето-бирманцы. Туземное население Тибета было ас­симилировано тибето-бирманцами, но отчасти сохранило свой древ­ний физический тип. На севере из сино-тибетского единства

выделились енисейские языки, на которых и сейчас говорят некоторые народы Сибири.

Сино-тибетцы продвинулись на север, но в леса юга им проникнуть не удалось. Граница леса на несколько тысячелетий стала границей двух чуждых миров.

Там, где идут теплые дожди

Все это время, пока на Северной Равнине происходили великие события, Юг жил своей особой жизнью. Это был огромный и совсем чуждый Северу мир бесконечных джунглей, больших рек и теплых морей. За морями лежали зеленые острова с диковинными деревьями и животными, но жизнь там была трудна, охота почти не приносила добычи, а съедобных плодов было немного. Сильные племена пред­почитали богатые дичью степи, поэтому джунгли во все времена были прибежищем слабых, там долго укрывались последние архантропы и неандертальцы. Продвижение сюда Homo sapiens и смешение ви­дов привели к появлению новой расы, потомки которой до сих пор обитают на склонах хребта Чыонгшон во Вьетнаме. Это были люди тропического леса, пигмеи-негритосы с темно-коричневой кожей. Ря­дом с негритосами на побережье и на южных островах жили род­ственные им папуасы, отличавшиеся немного большим ростом. У обоих народов были курчавые волосы и узкие лица с широкими носами. В нос часто вставляли заостренную палочку или иглу дикобраза.

Негритосы жили в известняковых пещерах и делали грубые ору­дия из гальки — так же, как и архантропы сотни тысяч лет назад. Они не знали одежды и не умели строить жилища; их скудную пищу составляли речные моллюски, и места их стоянок отмечали огромные раковинные кучи. С помощью духовой трубки они охотились на птиц и мелких животных. В пищу употреблялись и дары леса: плоды го­роха, фасоли, сливы, пальм. Имеется даже предположение, что негри­тосы одомашнили эти растения, но вряд ли это существенно облег­чило их жизнь — ведь прокормиться горохом и фасолью, разумеется, невозможно. Во всяком случае, этот загнанный в леса загадочный народ был способен на удивительные открытия, и одно из этих от­крытий стало достоянием всего человечества: в X тысячелетии до н. э. негритосы изобрели керамику! Они обмазывали глиной кор­зины, служившие для сбора моллюсков, и обжигали их на костре. Обжиг был грубым и неравномерным, сосуды получались не очень прочными, но вполне пригодными для хозяйства. Позднее это изоб­ретение было усовершенствовано другими народами, однако негри­тосы и их леса очень скоро стали добычей завоевателей.

Эти завоеватели аустроазиаты, пришли не с севера, где на равнине обитали грозные «племена лука», а с юго-запада, из долины Ганга. Аустроазиаты были во многом родственны негритосам: они тоже обитали в лесах и у них была такая же темная кожа. Они были среднего роста, большеголовые, с широкими плоскими лицами и вы­дающимися вперед челюстями. Путь в джунглях аустроазиаты прок­ладывали плечиковыми топорами с бамбуковыми рукоятками. Ос­тается неясным, владели ли они луком, но, в всяком случае, им было известно другое оружие западного происхождения — праща. Мед­ленно расселяясь на северо-восток, аустроазиаты смешивались с негритосами и перенимали некоторые элементы их культуры, в том числе и керамику, которую они стали украшать росписью. Путь от до­лины Ганга до китайского побережья длился несколько тысяч лет. В конце V тысячелетия до н. э. колонисты достигли устья Голубой Реки, и здесь им открылось неожиданное зрелище. К берегу прича­ливали большие, никогда не виданные прежде лодки, а в лодках си­дели люди, сложением и цветом кожи очень похожие на самих коло­нистов. И эти люди говорили на близком им языке.

За тысячелетия, проведенные в пути, на родине аустроазиатов, в Индии, произошло много событий. Леса Декана заняли пришедшие с запада «племена лука», и здесь образовался новый народ — аустронезийцы. По физическому типу они были близки проживавшим севернее аустроазиатам. В V тысячелетии до н. э. аустронезийцы достигли южной оконечности Индостана, и здесь их дальнейшее про­движение приостановилось. Использование лука привело к тому, что охотничьи ресурсы Южной Индии были быстро исчерпаны, и выда­ющийся в море полуостров стал западней, тупиком. Надвигающийся голод заставил аустронезиицев собирать прибрежных моллюсков и ловить рыбу в реках. Из цельных деревьев они стали выдалбливать длинные лодки-каноэ. Очень скоро каноэ вышли из устьев рек в море, и произошло знаменательное в истории человечества событие — рождение первого морского народа. Это было спасение. Новому на­роду открылись не только богатства моря, — ему открылся путь в дальние страны, к новым берегам, куда еще не ступала нога челове­ка. Большие флотилии каноэ уходили на восток, навстречу солнцу. Они миновали занятые берега и останавливались на гостеприимных островах: Суматре, Яве, Борнео. Новые поколения уходили к новым землям — все теплые моря принадлежали теперь молодому народу мореплавателей — индонезийцам. Все острова и побережья морей — это их страна, Индонезия.

Каноэ продвигались вдоль берегов гораздо быстрее, чем пробирающиеся через леса аустроазиаты. На рубеже IV—V тысячелетий индонезийцы и аустроазиаты встретились в устье Голубой Реки, Янцзыцзян. Никто не может сказать, как произошла эта первая встреча, но в конечном итоге установились мирные отношения. Обоим народам уже не нужно было сражаться за пищу: в

индонезийских каноэ, бережно укрытые от воды, лежали зерна, дарующие мир и жизнь, — подарок великого бога Шень-нуна.

Здесь нам придется прервать повествование и вернуться наЗапад, на семь тысяч километров от устья Голубой Реки. Пере­несясь мысленным взором через Гималаи, Инд и пустынное нагорье Ирана, мы увидим зеленую долину Месопотамии: пальмы, каналы, ухоженные поля и... возвышающиеся среди равнины белые стены го­родов.