 |
Психология и педагогика в боевой деятельности командира
|
|
|
|
Психология
Деятельности
Командира
Все факторы, которые влияют на личный состав, рядовых военнослужащих, действуют и на руководителей, но к ним добавляется и множество специфических. Подготовленность командира в бое-
вой обстановке подвергается строжайшим всесторонним испытаниям, а нагрузки на него удвоены, утроены2.
Командир в бою, при чрезвычайных обстоятельствах — это, прежде всего, личность, офицер, сознающий и выполняющий патриотический долг по защите Отечества, ответственный за доверенных ему людей, человек высокой чести, достоинства и ответственности, вер-
1 Некоторые практические психологи силовых структур считают, что психологическое обеспечение и воспитание несовместимы, что единственная их задача — оказание психологической помощи личному составу. Но такая позиция не поддерживается руководством, ибо вряд ли когда-нибудь в каждом подразделении будет и психолог, и педагог. Кроме того, психопрактика формирования личности и педагогическая практика воспитания весьма близки и взаимосвязаны. Скорее всего при подготовке психологов надо давать им определенный объем и педагогической подготовки, а при подготовке социальных психологов — определенный объем психологической.
2 Установлено, что наиболее психологически уязвимой группой руководителей является средний начальствующий состав (Котенев И.О. Психологические последствия воздействия чрезвычайных обстоятельств на личный состав органов внутренних дел. Автореф. канд. дисс. психол. наук. — 1994. — С. 18).
ный традициям российского офицерства, профессионал решения боевых задач. К счастью, подавляющее их число были и остаются такими. Несмотря на немалое количество промахов командования, допущенных, например, в антитеррористической операции в Чеченской республике, особенно высоким авторитетом у солдат пользовались командиры отрядов и батальонов, сражавшиеся и переносившие тяготы вместе с ними.
|
|
|
Командир — главный специалист по решению боевых задач, непосредственный организатор их решения. Издавна ценились в нем ум и воля, что нашло отражение в наполеоновской «формуле квадрата», сторонами которого они являются. Эти качества были подвергнуты глубокому психологическому исследованию Б.М. Тепловым в работе «Ум полководца», ставшей ныне классикой1. Действия командира — это непрерывная, напряженная и трудная работа ума, вплетенная в практическую деятельность, так называемое практическое мышление, по новому понятое Б.М. Тепловым.
Он писал: «...нет ни малейшего основания считать работу практического ума более простой и элементарной, чем работа ума теоретического». «...С точки зрения многообразия, а иногда и внутренней противоречивости интеллектуальных задач, а также жесткости условий, в которых протекает умственная работа, первые места должны занять высшие формы практической деятельности. Умственная работа ученого, строго говоря, проще, яснее, спокойнее (это не значит обязательно «легче»), чем умственная работа политического деятеля или полководца»2.
Командиру нужна быстрота и точность непрерывной оценки боевой обстановки и ее изменений. Сложность последней, многофакторность, многообусловленность, динамичность определяют необходимость создания ясной и четкой мысленной картины происходящего. Ему приходится пользоваться донесениями об обстановке, но всегда надо понимать, что содержание информации в них находится под влиянием психического состояния и подготовленности доносящих. В ней немало субъективного, искаженного, одностороннего. Информация нередко бывает запоздалой, устаревшей, противоречивой, не той, что нужна командиру для точной оценки обстановки. Поэтому приходится часто предполагать, опираясь на крупицы точного знания, рассудительно заполнять имеющиеся информационные пу-
|
|
|
1 Теплое Б.М. Проблемы индивидуальных различий. — М., 1961. — С. 252—346.
2 Там же. С. 255.
стоты, перепроверять и отбрасывать ложные данные, чтобы понять, что происходит, дополнять понимание личными наблюдениями.
Более 150 лет назад, в эпоху пеших и конных армий, ружей, сабель и пушек, К. Клаузевиц подчеркивал сложность понимания обстановки на войне. «Война — область недостоверного; три четверти того, на чем строится действие на войне, лежит в тумане неизвестности». «Своеобразное затруднение представляет недостоверность данных на войне; все действия ведутся, в известной степени, в полумраке». «Военная деятельность представляет собой совокупность действий, происходящих в области тьмы или, по крайней мере, сумерек»1. Что же говорить о нынешней маневренной, со стремительными изменениями обстановки на значительной по ширине и глубине территории, возможностями помех и пр.!?
Командир сильно ограничен в использовании управленческих версий, которыми пользуются в обычных условиях, и не может проверить ни одну, убедиться в ее ошибочности, отбросить, взяться за другую, ибо продукты его мышления постоянно подвергаются суровой проверке практикой, а каждая ошибка влечет тяжелые последствия. Сложность экстремальных событий и информации о них предполагают развитую способность руководителя к анализу, умение разбираться в запутанных данных об обстановке, не упускать мельчайшие детали и в то же время видеть главное, быть вдвойне внимательным к тому, что не укладывается в формирующуюся в уме модель обстановки. Он должен уметь быстро переходить от размышления к действию и обратно, писал Б.М. Теплов. Неверно считать, что выдумывание планов — функция ума, а их исполнение — воли. «Исполнение плана требует ума не меньше, чем воли....3адумывание плана обычно неотделимо от его исполнения. В этом одна из самых важных особенностей интеллектуальной работы полководца»2.
Решение задач может быть успешным, если командир действует умно, расчетливо, дальновидно, взвешенно и смело, идя, когда надо, на обоснованный риск («делай на войне то, что противник почитает за невозможное» — военная мудрость). Б.М. Теплов писал, что ему нужна «смелость, производящая впечатление безрассудства», но на деле являющаяся «осторожной смелостью». Оперативность, своевременность решений и действий — не суета и не торопливость. Чтобы действовать оперативно, правильно и смело, надо мыслить оперативно, правильно и смело. Нужно сохранять постоянную готовность к случайностям и неожиданностям, которых полностью не избежать; проявлять сообразительность, находчивость, гибкость и оригинальность мышления, не скованные консервативностью и шаблонными решениями. Успех нуж-
|
|
|
' Клаузевиц К. О войне. Соч. Т. I. - С. 65, 110; Т. И. - С. 258. 2 Теплов Б.М. Проблемы индивидуальных различий. — С. 258.
дается в трезвых оценках обстановки, которую не следует ни усложнять, ни упрощать; не прятаться от правды, не выдавать желаемое за действительное, не быть пленником иллюзий. Реалистичность мышления — одно из важнейших качеств ума командира.
Умственная деятельность командира протекает в неблагоприятных психологических условиях — в состоянии предельного напряжения, волнения, озабоченности, усталости, когда его терзают сомнения и тревога; давит груз ответственности. Между тем именно в этих условиях мысль его должна функционировать предельно четко, а его решительность обеспечивать устранение мук сомнения и опасности затяжки колебаний.
По экспериментальным данным военных психологов, даже учебные условия отражаются на эффективности управления зенитно-ракетной стрельбой командирами подразделений ПВО. Уже при «простой» напряженности в 5% случаев ими допускаются ошибки, а при высокой — в 20%.
При управлении огнем в ходе тактических учений с боевой стрельбой командиры ЗРС, по их мнению, испытывали психологическую нагрузку в 3 раза большую, чем во время тактических учений с зачетными учебными стрельбами, и в 5 раз большую, чем в ходе тактических учебных стрельб.
|
|
|
Таким образом, увеличение личностной значимости ситуаций приводит к значительному возрастанию психологической нагрузки (напряженности) руководителей стрельб. Что может произойти в фактической боевой обстановке с огромной ее значимостью, если командиры не будут должным образом морально и психологически подготовлены к ней, можно лишь предполагать1.
Руководитель не имеет права пребывать в растерянности и пассивности даже тогда, когда по обстановке не ясно, что делать. Ответ всегда один: действовать и действовать, повысить активность по прояснению обстановки, проведению разведки, потребовать уточнений от подчиненных, выехать лично на места. Стойкость к ответственности — это способность командира без излишней задержки остановиться на одном из возможных вариантов решения, представляющимся ему лучшим, и начать действовать. В условиях дефицита времени, высокой ответственности, недостатка информации нелегко преодолеть внутренние колебания и неуверенность. Но в быстро меняющейся обстановке, как говорят, отсутствие решения хуже, чем даже не очень хорошее решение.
В одном из старых зарубежных уставов написано: «При сомнениях лучшим является наиболее смелое решение. Ошибка в выборе средств вредит меньше, чем нерешительность и упадничество. Бездеятельность же пагубна». «Нерешительному командиру невозможность кажется значительно больше, чем это имеет место в действительности»2.
1 Военная психология: методология, теория, практика. Ч. 1. — С. 167—168.
2 Рендулич Лотар. Управление войсками. — М., 1974. — С. 59, 63.
У руководителя не должно быть иного страха, кроме страха перед упущенными возможностями и ответственностью за сохранение жизни людей. Когда обстановка изменилась и нет времени для связи с вышестоящим руководителем, надо быть способным принять инициативно и на свою ответственность решение, ведущее к достижению цели. В то же время нельзя легко отказываться от выполнения ранее принятых решений; тот, кто это делает, вряд ли доведет до конца большинство из них.
В успешной деятельности командира большая роль принадлежит «чувству местности», «чувству времени» (иногда говорят «военному глазу», «военному взгляду»), способности быстро разбираться в сложной ситуации и почти мгновенно находить правильное решение. Б.М. Теплов называл это интуицией — быстрым решением, требующим длительной подготовки1, подлежащим целеустремленному и упорному развитию в мирное время. Однако нельзя путать подлинную интуицию с первым пришедшим в голову неподготовленного человека вариантом решения, с иллюзией его единственности и правильности. Полезно быть внимательным к тревожным предчувствиям и подробно осмыслить причины их возникновения.
|
|
|
Положение командира таково, что от него постоянно должна исходить сила непрерывного и непреклонного движения к цели, решению боевой задачи. Бывает, что к нему поступают отчаянные доклады некоторых подчиненных о «невозможности решить задачу», о «непреодолимых трудностях», об «исчерпании всех возможностей», просьбы об отмене приказов, о необходимости выжидать и т.п. Конечно, доклады надо принимать во внимание, взвешивать, но понимать, что зачастую они — продукт слабости, безынициативности, боязни ответственности докладывающих. Свою непреклонность и целеустремленность он обязан внушать и подчиненным. Тот, кто изначально настроен иначе, не достигнет и того малого, на что рассчитывает.
Огромный груз ответственности за людей, за решение боевой задачи, чувство долга — типичные состояния командира. Они многократно усиливаются в критический момент, который всегда бывает при противостоянии, и «чаша весов» успеха замирает, прежде чем начать определенно склоняться в одну сторону. Наступает пик испытаний мужества, стойкости и непреклонной воли к победе. Временами кажется, что все висит на волоске. Но надо понимать, что то же испытывает и противник, а поэтому наш «волосок» должен быть толще, выдержать, вынести, прибавить еще давления на противника, использовать припасенные на последний случай резервы и оказаться психологически сильнее противника.
Теплое Б.М. Проблемы индивидуальных различий. — С. 330.
Способность решать боевые задачи, непреклонно достигать поставленных целей — не просто «железная» воля. Действовать решительно, с рассчитанным риском1 — не бездумно лезть напролом. Действия по принципу «любой ценой» — не решительность, а ее извращение. Боязнь ответственности за неудачу, помноженная на неспособность принять грамотное решение, превращается в пренебрежение к людям, их здоровью, жизни, поскольку именно они и есть эта цена. Командиру может показаться, что задачу выполнить нельзя и трудности непреодолимы. Так может случиться; но чаще это бывает из-за его недостаточной экстремальной (боевой) подготовленности. Следует, однако, помнить, что тот, кто регулярно занимается самооправданием своей управленческой слабости, тот зря занимает место на командирском посту.
Командиру безусловно необходимо принимать меры к тому, чтобы снижать вероятность неудач. Но желающий полностью избежать риска, не сможет воевать. Боязнь риска и неудач таит в себе опасный зародыш нерешительности и бездействия. Если командир заряжен желанием избежать неудач, то он постарается держаться подальше от противника. Сделать это не очень сложно, но «игра в прятки» к достижению боевой цели не приводит. В то же время нельзя пренебрегать опасностями. Поступающий так уподобляется боксеру, который надеется только на свои удары, но не заботиться о защите и проигрывает бой. Но бой — не ринг: здесь проигравший скорее всего не сможет взять реванш. Умение сочетать смелость и осмотрительность, активность и скрытность, не прятаться от противника, а искать его; наносить удары и не позволять делать это врагу особенно важно ныне.
Психологическая
Борьба в вооруженном
Противоборстве
Одно из важных преимуществ, которое дает агрессору внезапность нападения — боевая инициатива. Отразить агрессию — не только отбиться от ударов, но и перехватить боевую инициа-
тиву. Задача захвата, перехвата и удержания инициативы — обязательная и во всем вооруженном столкновении. Она преследует цель — подчинить своей воле врага. Одновременно, по выражению К. Клаузевица, надо твердо держаться «принципа неподчинения воле неприятеля» Психологически боевая инициатива выражается в том, что одна из сторон в определенной степени навязывает другой свою волю, образ мыслей, принимаемые решения и действия. Она диктует ей время, место, виды и формы боевых действий. Вторая сторона лишена полной самостоятельности в этом и вынуждена отказаться от
1 По некоторым данным в годы Великой Отечественной войны 70% рискованных решений обеспечили успех, а нерискованных — только в 50% случаев (Аниупов А.Я. Риск в бою //Вестник противовоздушной обороны. 1995. № 9. — С. 13).
собственных активных боевых намерений, перейти к оборонительному способу борьбы, ожидать действий владеющего инициативой и только отбиваться от них. Владеющий инициативой может тщательно готовить конкретную операцию, боевое действие и проводить их по готовности. Обороняющийся вынужден готовиться ко всему, к отражению любого удара и в любой момент, решать проблемы экспромтом в условиях острого дефицита времени. Инициатор навязывает другой стороне выгодные для него условия боевого столкновения, имеет возможность выбирать способы действий, в которых он силен и, в известной степени, маскировать свои недостатки. Обороняющийся вынужден пользоваться тем, что есть. Владеющий инициативой активно ищет слабые стороны противника и стремится их использовать. Ему принадлежит преимущество первого действия, обеспечивающее опережение и внезапность. У противной стороны в таких условиях больше шансов растеряться, ее ответные меры могут оказаться суматошными, неорганизованными, не лучшими.
Уступка боевой инициативы одной из сторон — первое молчаливое признание преимущества другой. Противник еще не сломлен, но он уже начал уступать, в чем-то подчиняться. Захват инициативы поэтому — важная психологическая победа, имеющая переломное значение и порождающая тенденцию уступок. Но это еще не окончательная победа, ибо последняя не столько физический, сколько духовный акт: побежден лишь тот, кто признал себя побежденным. Психологическое давление на противника, не позволяющее ему придти в себя, должно упорно, беспрерывно, по нарастающей продолжаться вплоть до победы в войне, боевом столкновении, вооруженном противоборстве враждующих групп и воинов. v
Чаще оба противника понимают значение боевой инициативы и духовной стойкости, а потому оба стараются сломить волю противника к сопротивлению, переиграв его. Возникает психологическая борьба (психологическая «дуэль»), в ходе которой каждая сторона приводит все новые и новые «аргументы», пытаясь доказать свои преимущества и склонить «чашу весов» инициативы и психологических преимуществ в свою пользу.
Хорошим примером психологической борьбы служит дуэль двух подводных лодок — нашей «М-176» и немецкой. Обе обнаружили друг друга 28 мая 1942 г. внезапно, находясь в надводном положении в 25 милях от норвежского берега. Лодки одновременно и быстро погрузились. На «М-176» торпедные аппараты были готовы к выстрелу, но...в них было только две торпеды. Ее командир, капитан 3 ранга И.А. Бондаревич, не мог позволить себе стрелять не наверняка по невидимой цели. Надо было выжидать и не подставлять свой борт противнику. Вскоре пришлось срочно совершить крутой маневр, чтобы уклониться от двух немецких торпед, о выпуске которых сообщил гидроакус-
тик. Не отрываясь от фашистской лодки, Бондаренко ходил вблизи нее малым ходом, вызывая нее командира на новую атаку, дразнил близостью.
Вскоре тот не выдержал: еще две торпеды пробуравили воду вблизи нашей лодки, которая вновь удачно совершила маневр уклонения. После этого командир вражеской лодки довольно долго проявлял осторожность, но не уходил. Он тоже тихо маневрировал, то ли выбирая удобную позицию для нового залпа, то ли надеясь, что наша лодка всплывет. Так длилось более трех часов. Бондаревич в это время представлял себе врага, который выслушивает доклады и еле сдерживает бешенство от того, что советская лодка остается неуязвимой и подозрительно долго не применяет свое оружие, но одним своим присутствием она угрожает, вносит смятение в душу....
Несколько раз и у Бондаревича было сильное искушение выпустить хотя бы одну из торпед, а не попадет, так припугнет или раззадорит врага на очередной выстрел. Но он сдерживал себя и это принесло победу.
Терпение немецкого командира в конце концов лопнуло. Его будто прорвало. В течение 30 минут рядом с нашей лодкой пронеслось еще 6 торпед. Израсходовав весь свой боезапас и видимо решив, что наша лодка спаслась бегством или на ней нет торпед, командир дал команду на всплытие. В этот момент вражеская лодка и была уничтожена залпом из двух торпед.
Все действия командира, начальника, воина в психологической борьбе можно разделить на две группы: внешнего и внутреннего (психологического) намерения. Первая рассчитана на нанесение физического урона противнику, его уничтожение, вторая — на психологическое воздействие. Ко второй относятся действия по притуплению бдительности, отвлечению внимания, дезориентации и запутыванию; вызову растерянности и замешательства, порождению и усилению сомнений и колебаний, тревожности и страха; подрыву уверенности, утрате самообладания, подталкиванию к неосмотрительным и отчаянным действиям, демонстрации противнику его слабости, слому его решимости, изматыванию, доведению до отчаяния. Применяются обе группы действий и воздействий, ибо они взаимно дополняют и усиливают друг друга. Вооруженная борьба — столкновение не только оружия, техники, мощи, скоростей, но и намерений, планов, умов, воли, чувств, которые и образуют психологическую борьбу. Подготовленность командира к ее ведению — одна из важных предпосылок боевого успеха.
Наиболее важны два аспекта борьбы за инициативу и воздействие на психологию противника: 1) постоянное сохранение установки командного состава и каждого воина на ведение активных и решительных боевых действий, захват инициативы; 2) умелое подавление активных намерений и действий командования и личного состава противника средствами психологического воздействия.
Проблема сохранения установки на инициативу, активность, решительные действия особенно остра в начальный период боевых
действий. Трудно найти страну, личный состав вооруженных сил которой и в прошлом, и в настоящем не ориентировался бы на такие действия. Но с началом вооруженного столкновения эти ориентации часто оказывались не больше, чем словами, и не реализовы-вались. Среди причин, как показывает анализ боевого опыта, есть и психологические.
Одна из них — недостаточная сила внутренней установки на боевую активность, инициативу и живучесть скрытой оборонной установки (прежде всего отразить удары и обезопасить себя). Корни ее лежат в дефектах экстремальной (боевой) подготовленности воинов, сформированной в мирных условиях, скрытой неуверенности в себе, боязни противника, недооценки борьбы за инициативу и плохой подготовленности к ней.
Другая причина — содержательные дефекты рассматриваемой установки, в частности ошибки в понимании боевой активности и инициативы. Частые разговоры о них в мирное время не всегда, как свидетельствует опыт, сопровождались пониманием того, в чем они должны проявляться, с какими трудностями сопряжены, как их преодолевать. Боевая активность и инициатива — не просто многочисленные проявления живости, возни, суеты, решений, начинаний. Можно заставить свои силы бесконечно двигаться, но мало что сделать для борьбы за инициативу, проявлять только видимость, имитацию ее. Принимаемые меры становятся по-настоящему боевыми, если имеют морально-психологическую воздейственность на противника, принуждают его к чему-то, заставляют переходить к пассивно-оборонительным действиям, рефлексировать в ответ на наши меры. Для этого боевая активность и инициативность должны выражаться в дерзких, мощных, не дающих противнику опомниться, ударах, нацеленных не только на выдвинутые вперед и беспокоящие нас силы, но и на тыловые, особо болезненные для противника объекты, а также в крайнем напряжении своих возможностей и максимальном приложении их мощи к противнику, т.е. в максимальной вредоносности действий в каждый данный момент.
Причиной незаметной уступки боевой инициативы противнику может стать утрата психологической установки на ее перехват в ходе начавшихся боевых действий. Рефлексивная задача отбить первые удары при внезапной агрессии логично вытекает в первые минуты и часы боев и выглядит естественной. Но противник не ограничивается первым ударом и, пытаясь извлечь максимальную пользу из временных преимуществ, наносит все новые и новые, не давая опомниться. Продолжая отражать их, командование начинает увлекаться этой задачей, оставляя другие «на потом», и окончательно отдает инициативу врагу.
Уроки истории говорят о том, что отрицательна чрезмерная психологическая чувствительность (впечатлительность) командования к неудачам и потерям. Они всегда неприятны, но первые особенно, так как возникают на фоне радужных ожиданий побед, которые были перед началом боевых действий. Здесь нужна повышенная психологическая устойчивость командиров.
Умелое подавление активных намерений и действий противника средствами и способами психологического воздействия — сложный компонент командирской подготовленности, о котором упоминалось (см. п. 8.8). Во время боевых действий, особенно в пиковые их периоды, командование и личный состав повышенно обостренно воспринимают происходящее, оценивают и психологически реагируют на события и решения.
Через несколько месяцев после начала Второй мировой войны немецко-фашистский подводный флот за несколько дней потерял в борьбе с транспортными конвоями союзников сразу четыре подводные лодки, тремя из которых командовали лучшие командиры — Прин, Шенке, Кречмер. Аппарат командующего подводными силами не смог установить причину потерь. Было предположено, что противник ввел в действие новое средство противолодочной обороны, и центр тяжести боевых действий оставшихся подводных лодок был перенесен в другой, более безопасный, но и наносящий меньший урон противнику район океана. Лишь через полтора месяца, после того, как испуг от собственных потерь несколько поутих, а новых особенных потерь не произошло, началось осторожное обратное перемещение подводных лодок в район активных передвижений конвоев.
Описанные решения и перемещения диктовались не какими-то высшими оперативно-тактическими соображениями, а психологическими реакциями командования на, в значительной, степени случайную разовую удачу противника.
Особенно велики и выгодны для противника реакции, намеренно вызванные им. Разработка средств и способов психологической борьбы актуальна поныне и по опыту прошлых войн можно назвать такие.
Ошеломление противника неожиданностями, внезапностью — издавна существующий способ. Это искусство использовать любую неготовность противника в интересах быстрейшего и наиболее легкого нанесения ему чувствительного урона или разгрома, а также упреждение его в приготовлениях к удару. По данным военных исследователей психологический эффект внезапности выступает причиной победы в 65% боев и операций1. Внезапность означает, что действия нападающего противной стороной не были предвидены, или она не приготовила контраргументов по их нейтрализации. Внезапность, очевидно,
Военная психология: методология, теория, практика. Часть 1. — С. 155.
возникает в результате действий обеих сторон — удачно наносящего удар и просчетов подвергающегося ему. Ее эффект будет сведен к нулю и может приобрести обратное значение (т.е. обернуться неожиданностью для нападающего, быть «внезапностью отражения», «внезапностью защищающегося»), если другая сторона предвидит нападение и хорошо подготовилась к нему. Поэтому преимущества неожиданности не принадлежат автоматически инициатору нападения.
Неожиданным, внезапным, застающим врасплох является то, чего не ждут, не предвидят. Неожиданность может быть достигнута: совершением действий в момент, когда другая сторона их не ожидала (внезапность времени действий), там, где не ожидалось (внезапность места действий), видами, формами действий, не предвиденными другой стороной (неожиданность рода действий), использованием сил и средств, превышающих ожидаемые по мощи (неожиданная сила удара), по характеру воздействия и последствиям (например, психологическим), применением новых способов, приемов ведения борьбы (неожиданность способов действий), проявлением высокой стойкости и выучки личного состава (неожиданность мужества и подготовленности) и др. Неожиданность может оказаться частичной или полной в каждом виде проявлений. Привычка начинать боевые действия с рассветом, как показывает боевой опыт, мало способствует достижению внезапности, ибо противник повышает в это время свою готовность к их отражению.
Тем не менее, фактор времени остается основным фактором внезапности, а поэтому требует особенно высокой по всем показателям подготовленности стороны, ожидающей нападения. Реакции людей на него таковы, что пока люди приходят в себя, обстановка продолжает меняться, причем, обычно не в лучшую для них сторону. Происходят новые события, которые еще больше осложняют ее, и становится еще труднее в ней разобраться и найти способы эффективных контрдействий. Попытки взять себя в руки, сориентироваться в происходящем и принять самое нужное решение делаются в неблагоприятных условиях недопонимания обстановки («туман обстановки»), возможной частичной или полной утраты связи по вертикали и горизонтали управления и взаимодействий, первых потерь в силах и средствах, что в сумме разрушает заготовленные расчеты. Кроме того, противник не дает опомниться, а различные виды внезапности проявляются не одновременно и продолжают сказываться неблагоприятно. Факты военной истории говорят о том, что люди не сразу приходили к неожиданным для себя выводам о том, что противник оказался сильнее, чем предполагалось (не случайна поговорка — «кто думает, что противник дурак, пусть сам займет ума»), что
он имеет превосходство и успех, что борьба складывается не так, как предполагалось.
Эффект неожиданности, внезапности присущ не только началу войны. Борьба за поиски возможностей, использование, достижение, расширение и углубление их — один из видов психологической борьбы в ходе всего вооруженного столкновения.
В прошлом широко использовались сила натиска, напор, стремительность, смелость, дерзость, демонстрация небоязни противника и полной уверенности в себе, видимого пренебрежения к угрозам и возможным контрмерам другой стороны. Они были рассчитаны на ошеломление противника, вызов растерянности, обострения оборонительных мыслей, принуждения к отказу от подготовленных планов, переходу к поспешно изыскиваемым и плохо отвечающим обстановке мерам (лавинообразно увеличивающим число и последствия неудач и просчетов), потерю уверенности в себе. Даже при численном превосходстве одна из сторон начинает бояться другой, если та действует бесстрашно, напористо, не давая опомниться.
Сильно сказывается опережение противника в достижении первых боевых успехов, нанесении ему ощутимого урона. Волевой напор создает предпосылки для этого, но он может оказаться авантюрой, наглостью, за которыми нет реальной силы. Важен не он, а достигаемый и видимый всем, очевидный, неоспоримый боевой результат. Этой цели достигают адресные, точно рассчитанные, мощные и концентрированные удары по конкретным объектам. Психологический и боевой эффект увеличивается, если урон вызывает болезненный морально-психологический отклик не только у военных, но и у населения, в средствах массовой информации, во властных структурах страны. Так, чувствительны удары по энергосистемам, транспортному сообщению, средствам связи и телевизионным центрам; по объектам, находящимся в тылу (в том числе и глубоком, что создает эффект полной беззащитности), арсеналам, средствам дальнего технического наблюдения, штабам и командным пунктам и т.п. Давление общественного мнения, при этом, печати, средств массовой информации, мотивы престижа командования, опасения командиров и штабных работников быть снятыми с должностей, выводит их из психологического равновесия. Раздосадованный, раздраженный, встревоженный, начавший сомневаться противник — противник ослабленный, недостаточно внутренне собранный, потерявший частично чувство меры и разумной осторожности, способный на плохо подготовленные, непродуманные, завышено рискованные, авантюрные действия. Такого противника легче раскручивать психологически и дальше, достигая еще больших преимуществ.
Намеренное создание противнику умственных и сопутствующих им волевых и эмоциональных трудностей — еще один урок истории и психологии. Нет ничего рискованнее, чем подвергать опасностям своих людей, не понимая того, что происходит вокруг. Противник, не разбирающийся в обстановке, запаздывающий с разгадыванием наших намерений и действий, обречен на испуг, конвульсивное рефлексирование и тяжелые потери. Чтобы затуманить ему понимание происходящего, командиру надо проявить гибкость ума, оперативность мышления, широту, глубину, изобретательность, находчивость, боевую импровизацию, принимать смелые и продуманные решения, использовать весь арсенал своего оперативно-тактического мастерства и все виды неожиданности. На это работает и скрытность, маскировка приготовлений, дезинформация, помехи наблюдению и разведке противника, демонстративные действия (отвлекающие внимание).
Психологически воздействует на противника создание многочисленных угроз, удержание его в высоком напряжении, нервозности и страхе. Многие угрозы создаются не действиями, а накоплением сил в определенном месте, малопонятными ему перемещениями, ложными началами (разведкой боем, артобстрелом какого-то участка, регулярными бомбежками, резким изменением режима радиосвязи, радиомолчанием, распространением слухов). У противника создается впечатление, что его вот-вот, атакуют причем в определенном месте, хотя главный удар готовится в другом.
Используется и подталкивание противника на совершение желательных и ожидаемых другой стороной действий, заманивание. Это достигается как давлением, так и вызовом у противника соблазна, искушения использовать якобы выгодный для него момент, поймать нас в ловушку, которая на деле становится ловушкой для него самого.
Успешно вести психологическую борьбу — значит самому выдерживать ее нагрузки. Ведь ее средства могут быть применены и в отношении командира. Борьба требует умелого разгадывания противника, его намерений, планов, состояний и осуществляемых действий. Это достигается и «вчувствованием в противника», ответом на вопрос «а что бы я сделал на его месте?». Но у такой рефлексии есть и опасность. Занимающийся ею хорошо знает свои слабости и, мысленно став на место противника, понимает, как здорово можно их использовать. В то время как слабости противника не известны или не полностью известны. В результате такого неравного сравнения у слишком впечатлительных командиров может появиться робость, неуверенность, проведение активных действий с оглядкой на отступление и даже отказ от их начала. Поэтому командиру не следует слишком увлекаться думаньем за противника, а искать и нахо-
дить способы использования любых своих преимуществ. Есть и такое правило, автором которого, как говорят, является французский полководец Тюреннь: «Не делайте того, что хочет неприятель, единственно потому, что он хочет этого».
Личный пример командира
Мужество солдата в бою в немалой степени нуждается в опоре на авторитет и мужество командира; нередко оно держится на нем. Острословы го-
ворят: «если побежит командир, солдат обгонит его на пять километров». Уже отмечалось, что в экстремальной обстановке поведение окружающих людей имеет для человека огромное значение. А первый среди них — командир (начальник, старший), человек уполномоченный, ответственный, учивший, как надо себя вести в бою. В личном примере — главное в психологическом и педагогическом влиянии командира на личный состав.
Глядя на командира, подчиненные судят о действительной обстановке, черпая стойкость или ударяясь в панику. Огромную роль играет его внешний вид, выражение лица, глаз, тон, выдающие его собственное состояние, то, что и как он говорит. В трудной обстановке сотрудники, военнослужащие пытаются разгадать, какова она «на самом деле», прочесть это на его лице, «между слов» — что он «не сказал», «скрыл» от них. Командиру нужен высокий контроль за собой, за внешним выражением своих внутренних трудностей (ведь иногда и плохое настроение из-за услышанного от старшего командира может быть «прочитано» подчиненными, как показатель иной причины, например, опасности обстановки и обреченности на поражение), нужна взвешенность произносимых слов. Показывая личный пример уверенности и самообладания, командиру следует делать напоминания подчиненным лицам начальствующего состава о необходимости постоянной работы с людьми и влияния на них личным примером.
Чтобы сильнее влиять на подчиненных, повышать свой авторитет и их доверие к себе, опытные командиры стараются чаще показываться им на глаза, а не прятаться в тыловых блиндажах. Людям важно не только слышать своего командира по средствам связи, но и видеть его рядом с собой, испытующе смотреть ему в глаза. Известны многочисленные факты боевой истории, когда командиры, подвергая себя опасности, демонстрировали солдатам свое пренебрежение ею, «играли со смертью», что имело свой психологический
|
|
|
