 |
Общеправовые принципы толкования.
|
|
|
|
В.А. Петрушев отмечает, что в литературе вопрос о принципах толкования норм права практически не освещается. Это весьма пагубно сказывается на правотолковательной практике. Не имея в своем распоряжении научно-обоснованных рекомендаций по поводу осуществления правотолковательной деятельности, ее субъекты испытывают в ходе этой деятельности большие затруднения[37]. Помимо работы В.А. Петрушева, принципы толкования рассмотрены в небольшом параграфе монографии А.Ф. Черданцева[38], специально принципам официального толкования посвящена диссертация Д.Т. Бараташвили[39].
А.Ф. Черданцев понимает под принципами толкования права основные идеи, основные требования, которые предъявляются к толкованию как процессу познания содержания норм права или различных юридических документов (договоров, решений и приговоров судов и т.п.). Особо подчеркивается, что это не должны быть принципы права и тем более отдельных отраслей и институтов. Обосновывается это тем, что принципы толкования должны характеризовать сам познавательный процесс установления смысла, содержания норм права, содержать определенные требования именно к этому процессу, а не к его объектам[40].
Представляется все же, что принципы толкования права нельзя отрывать как от принципов права, так и от объекта толкования. Логически развивая мысль А.Ф. Черданцева, можно придти к выводу, что толкование права ничем не отличается от толкования других письменных источников. Этот вывод крайне сомнителен, сам же А.Ф. Черданцев пишет, что метод познания определяется его предметом[41]. Таким образом, следует полагать, что помимо общих принципов толкования права, можно выделить и иные, присущие толкованию норм групп отраслей или отдельных отраслей.
|
|
|
Точно так же, нельзя отрывать принципы толкования от принципов права. В отличие от принципов толкования, принципам права посвящена обширнейшая литература. Специально принципам трудового права посвящена фундаментальная монография И.К. Дмитриевой. Она, в частности, подчеркивает, что регулятивное значение принципов права проявляется не только в правотворчестве, но и в применении норм или институтов отрасли права и при толковании[42].
Проиллюстрировать тесную связь принципов толкования с принципами права, а также с особенностями конкретной отрасли можно на следующем примере. Общеизвестно, что одним из принципов уголовно-процессуального права является презумпция невиновности (ст. 14 УПК РФ). Один из элементов этого принципа состоит в том, что «Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого» (ч. 3 указанной статьи). Что это, если не принцип толкования, присущий толкованию норм уголовного права? В то же время, принцип презумпции невиновности нельзя считать общеправовым – как известно, по гражданскому законодательству вина причинителя вреда презюмируется (ч. 2 ст. 1064 ГК РФ). Отсюда следует, что и соответствующий принцип толкования нельзя считать применимым к толкованию любых нормативных актов – это отраслевой (точнее межотраслевой, поскольку презумпция невиновности предусмотрена рядом других отраслей права) принцип толкования.В.А. Петрушев выделяет в качестве общеправовых принципов толкования: объективность, всесторонность, законность, обоснованность и единообразие толкования[43].
Принцип объективности требует того, чтобы содержание каждой толкуемой нормы права воспринималось субъектами толкования права таким, каково оно есть на самом деле, чтобы последние правильно и точно воспринимали закрепленные в тексте нормативного правового акта мысли нормодателя. Интерпретаторы правовых норм должны быть независимы в своих суждениях о них, беспристрастны[44].
|
|
|
В.О. Белоносов полагает, что поскольку толкование норм права (как и рациональное мышление в целом) не может претендовать на постижение бесспорной истины, оно не может быть полностью объективным и нейтральным[45].
С тем, что толкование не может быть полностью объективным согласиться можно. Однако стремиться к максимально возможной объективности необходимо. Особенно хорошо это нужно помнить работодателям. Своеобразие этого субъекта права и толкования заключается в том, что с одной стороны, он наделен властными полномочиями, в частности, по применению трудового права, а с другой – является лицом заинтересованным и поэтому всегда пристрастен, иногда подсознательно. Между тем, в результате необъективного толкования работодателем норм трудового права могут быть нарушены права работников. И, если эти нарушения будут установлены юрисдикционными органами, для работодателя наступит целый ряд неблагоприятных последствий (см. § 5 гл. 4).
Всесторонность толкования означает, что норму права нельзя рассматривать изолировано, правильное ее понимание возможно только в контексте права в целом, а иногда и не только права. Например, толкование оценочных понятий требует более широкого контекста, чем только само право. Так, одним из оснований увольнения работников, выполняющих воспитательные функции, является совершение ими аморального проступка, несовместимого с продолжением данной работы (п. 8 ст. 81 ТК РФ). Согласно общепринятым правилам толкования понятий русского языка, термин "аморальный" означает противоречащий морали, безнравственный[46]. Следовательно, правильное толкование этого понятия возможно только в контексте принятых в обществе морально-этических норм (см. § 6 гл. 3).
Принцип обоснованности толкования требует, чтобы оно строилось не только на интуиции, но и опирались на теорию толкования. Между тем, зачастую гораздо легче интуитивно правильно истолковать норму, чем обосновать такое толкование. Напомним слова Ф. Регельсбергера: «Немного глав найдется в учении о праве, где теория так далеко отставала бы от практики, знание - от умения, как в учении о толковании». Это было сказано в XIX в., но с тех пор мало что изменилось. Нередко интерпретатор вначале интуитивно находит правильное решение, а уже потом подводит под него теоретическую базу. Тем не менее, делать это необходимо, в особенности для юриста, представляющую одну из сторон в суде, поскольку голословные аргументы типа «совершенно очевидно, что» и т.п. суд в расчет не примет. Развернутые обоснования своих толкований всегда дает Конституционный суд РФ, чего, к сожалению, не скажешь о Верховном Суде РФ – даже в постановлениях Пленума Верховного Суда обоснование предлагаемого толкования дается весьма скупо, если вообще дается.
|
|
|
Большое значение имеет единообразие толкования. В.А. Петрушов отмечает: «Единообразие толкования одних и тех же норм права разными субъектами толкования способствует предотвращению субъективизма и произвола в деятельности правоприменительных органов». Причем приоритетным он справедливо полагает толкование, данное судом, последнее же слово в споре о содержании тех или иных норм права должно, по его мнению, принадлежать высшим судам РФ, а в соответствующих случаях – Конституционному Суду РФ[47]. Поэтому думается, что в целях единообразия толкования, разъяснения этих судов должны быть обязательными для нижестоящих судов, других органов и должностных лиц, применяющих закон, по которому дано разъяснение (подробнее см. § 2 и 3 гл. 4).
Вообще, если развить до логического конца принцип единообразия толкования, он должен привести к признанию принципа «обязательного следования прецеденту», как это принято в англосаксонской правовой семье.
Р. Кросс в своей книге «Прецедент в английском праве» категорически утверждает: «Нет ни одного суда, где судья не был бы склонен решить дело точно так, как было решено аналогичное дело другим судьей»[48]. В отношении наших судей так категорично утверждать нельзя, судебная практика бывает иногда противоречива, но как отмечает С.Ю. Чуча, в последние годы характерная для советского права позиция категорического непризнания судебного прецедента начинает постепенно трансформироваться. По его мнению, с принятием новых гражданского и, в особенности, арбитражного процессуальных кодексов Россию уже можно отнести к числу тех стран романо-германской системы права, где юридическая сила и нормативный характер судебных решений не только признаются, но и закрепляются (обеспечиваются) в законодательном порядке[49]. Обосновывается это тем, что согласно ст. 389 ГПК РФ Председатель Верховного Суда РФ или его заместитель имеет право внести в Президиум Верховного Суда Российской Федерации мотивированное представление о пересмотре судебных постановлений в порядке надзора в целях обеспечения единства судебной практики и законности. Статья 304 АПК прямо требует единообразия толкования: «Судебные акты арбитражных судов, вступившие в законную силу, подлежат изменению или отмене, если при рассмотрении дела в порядке надзора Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации установит, что оспариваемый судебный акт: 1) нарушает единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права». Мало того, ч. 4 п. 4 ст. 170 АПК предусмотрела возможность ссылки в мотивировочной части решения на постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ по вопросам судебной практики. В.М. Жуйков полагает, что содержание этих норм не имеет аналогов в нашем праве и отличается принципиальной новизной. Он считает это первым, хотя и весьма закамуфлированным шагом к признанию прецедента источником российского права[50].
|
|
|
Важнейшим принципом, как права, так и толкования является принцип законности. Применительно к толкованию этот принцип означает, что «законным может быть признано только такое толкование права, при котором не искажается подлинный смысл толкуемых норм права и, что особенно важно, не создаются новые нормы права. Кроме того, из принципа законности вытекает необходимость соблюдения всех процедурных норм, регламентирующих порядок осуществления правотолковательной деятельности»[52].
|
|
|
Что есть «подлинный смысл норм», как разграничить толкование и конкретизацию нормы новой нормой (и возможно ли это вообще), рассмотрено в других местах этой книги (§ 1 настоящей главы, § 4 гл. 3, § 3 гл. 4, гл. 4). Здесь остановимся на правовой регламентации правотолковательной деятельности.
Х. – Г. Гадамер считал важнейшей отличительной чертой юридической герменевтики ее нормативный характер[53].
В.А. Петрушев пишет: «Рассуждая о принципе законности толкования права, важно указать на ту роль, которую играют в толковании права нормы, регулирующие совершение правотолковательных действий. Существование таких норм делает толкование права более упорядоченным. К сожалению, действующим законодательством процедура толкования права должным образом не регламентируется, в то время как это имеет, на наш взгляд, очень важное значение. При помощи соответствующих процедурных норм можно обязать субъектов применения права использовать и учитывать в ходе толкования права общепризнанные, прошедшие проверку практикой приемы, принципы и правила толкования. Это в определенной мере оберегало бы их от совершения ошибок при толковании права. Здесь может быть использован положительный опыт некоторых других стран, в которых правовой регламентации толкования права уже давно уделяется большое внимание»[54].
И.О. Снигирева указывает, что заслуживает внимания предложение о принятии федерального закона «О толковании нормативных актов», поскольку определение в федеральном законе параметров толкования правовых норм могло бы способствовать укреплению законности и правопорядка[55].
В.В. Лазарев утверждал, что в советском законодательстве нет норм, которые бы регулировали деятельность, связанную с толкованием[56]. В современном законодательстве таких норм немного, но они все же есть. Так, в соответствии с п. 7 ст. 3 Налогового кодекса РФ: «Все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика (плательщика сборов)». Трудовой кодекс, к сожалению, подобной презумпции не содержит, но судебная практика по трудовым делам последовательно ее придерживается[57].
|
|
|
