 |
Систематический способ толкования.
|
|
|
|
Н.Н. Вопленко дает следующее определение: «Систематический способ толкования права состоит в уяснении смысла правовой нормы путем сравнения ее с другими нормами, выявления ее связей в общей системе правового регулирования и конкретного места в нормативном акте, отрасли или системе права. В процессе подобного уяснения права познаются системообразующие связи права: субординации, координации, управления, происхождения и т.д. С помощью систематического толкования выявляются и устраняются (точнее преодолеваются – Д.А.) противоречия (коллизии) между нормами и актами»[141].
1. И.О. Снигирева подразделяет систематическое толкование на институциональное, отраслевое, межотраслевое, общеправовое, международно-правовое [142].
1.1. Толкование норм внутри одного правового института. В качестве примера можно привести толкование Пленумом Верховного Суда РФ нормы о расторжении трудового договора по инициативе работодателя в связи с прогулом (подп. а) п. 6 ст. 81 ТК РФ). Пленум указал, что прогулом является, в частности, отказ работника, переведенного на другую работу, приступить к ней. Однако такой отказ можно толковать как прогул, только если в соответствии со ст. 721 и 722 ТК РФ перевод был законным[143].
1.2. К отраслевому толкованию относится толкование норм в рамках одной отрасли. Причем такое толкование может производиться как внутри одного нормативного акта (например, сопоставлением норм общей и особенной частей Трудового кодекса), так и нескольких актов.
К первому случаю относится указание Пленума Верховного Суда РФ, в соответствии с которым при решении вопроса о правомерности отказа в приеме на работу, необходимо учитывать нормы не только ст. 64 ТК РФ, посвященной гарантиям при заключении трудового договора, но и ст. 22 общей части Кодекса, в соответствии с которой заключение трудового договора является правом, а не обязанностью работодателя, и он не обязан заполнять вакантные должности или работы немедленно по мере их возникновения. Поэтому при оценке правомерности отказа в приеме на работу необходимо, в частности, проверить делалось ли работодателем предложение об имеющихся у него вакансиях (например, сообщение о вакансиях передано в органы службы занятости, помещено в газете, объявлено по радио, оглашено во время выступлений перед выпускниками учебных заведений, размещено на доске объявлений)[144]. Иначе говоря, собирался ли он в данное время заполнять вакансию.
|
|
|
В ряде случаев ТК РФ допускает установление коллективным договором дополнительных преимуществ отдельным категориям работников. Так, последней частью ст. 179 ТК РФ предусмотрено, что коллективным договором могут предусматриваться и другие (помимо упомянутых в этой статье) категории работников, пользующиеся преимущественным правом на оставление на работе при равной производительности труда и квалификации. Однако, исходя из нормы о запрете дискриминации в сфере труда (ст. 3 ТК РФ), основания для предоставления такого права не должны носить дискриминационный характер. Недопустимо, например, связывать преимущество при оставлении на работе с членством в профсоюзе, или наоборот – предусматривать первоочередное увольнение пенсионеров по возрасту.
Ко второму случаю относится, например, толкование многочисленных статей Трудового кодекса, содержащих отсылку к другим федеральным законам, указам Президента РФ, постановлениям Правительства РФ, иным нормативно-правовыми актам, содержащим нормы трудового права.
Так, в соответствии со ст. 11 ТК РФ на государственных гражданских служащих и муниципальных служащих действие трудового законодательства и иных актов, содержащих нормы трудового права, распространяется с особенностями, предусмотренными федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, законами и иными нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации о государственной гражданской службе и муниципальной службе. Очевидно, что для выяснения в чем состоят эти особенности необходимо обратиться к федеральным законам «О государственной гражданской службе Российской Федерации»[145], «О муниципальной службе в Российской Федерации»[146], законам субъектов федерации, например, «О государственной гражданской службе города Москвы»[147], «О государственной гражданской службе Санкт-Петербурга»[148], «О муниципальной службе в городе Москве»[149], «О правовом регулировании муниципальной службы в Ленинградской области»[150], "О муниципальной службе в Ростовской области"[151] и др.
|
|
|
1.3. При межотраслевом толковании исследуются нормы нескольких отраслей права. В частности, как упоминалось, ТК РФ зачастую использует термины, легальное (т.е. данное законом) определение которых содержится в нормативных актах, относящихся к иным отраслям права.
Сюда же относятся многочисленные статьи ТК РФ, содержащие в общем неконкретном виде упоминания об ответственности за те или иные действия. Конкретные нормы об ответственности содержатся чаще всего в Кодексе об административных правонарушениях (ст. 5.27-5.34), а в случае более тяжких правонарушений – в Уголовном кодексе (ст. 143, 145 и 1451).
Например, ч. 1 ст. 54 ТК РФ предусматривает, что представители сторон, уклоняющиеся от участия в коллективных переговорах по заключению, изменению коллективного договора, соглашения или неправомерно отказавшиеся от подписания согласованного коллективного договора, соглашения, подвергаются штрафу в размере и порядке, которые установлены федеральным законом. В соответствии с ч. 2 этой статьи лица, виновные в непредоставлении информации, необходимой для ведения коллективных переговоров и осуществления контроля за соблюдением коллективного договора, соглашения, подвергаются штрафу в размере и порядке, которые установлены федеральным законом. Статья 55 ТК РФ гласит, что лица, представляющие работодателя либо представляющие работников, виновные в нарушении или невыполнении обязательств, предусмотренных коллективным договором, соглашением, подвергаются штрафу в размере и порядке, которые установлены федеральным законом.
|
|
|
Конкретные меры предусмотрены (причем, только для одной стороны – работодателя или его представителя) ст. 5.28 КоАП РФ (уклонение от участия в переговорах о заключении коллективного договора, соглашения либо нарушение установленного срока их заключения), ст. 5.30 КоАП РФ (необоснованный отказ от заключения коллективного договора, соглашения), ст. 5.29 КоАП РФ (непредоставление информации, необходимой для проведения коллективных переговоров и осуществления контроля за соблюдением коллективного договора, соглашения) и ст. 5.31 КоАП РФ (нарушение или невыполнение обязательств по коллективному договору, соглашению).
Статья 142 ТК РФ устанавливает, что работодатель и (или) уполномоченные им в установленном порядке представители работодателя, допустившие задержку выплаты работникам заработной платы и другие нарушения оплаты труда, несут ответственность в соответствии с Трудовым кодексом и иными федеральными законами. В соответствии со ст. 1451 УК РФ частичная невыплата[152] свыше трех месяцев заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных установленных законом выплат, совершенная из корыстной или иной личной заинтересованности руководителем организации, работодателем - физическим лицом, руководителем филиала, представительства или иного обособленного структурного подразделения организации, - наказывается штрафом в размере до ста двадцати тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного года, либо лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до одного года, либо лишением свободы на срок до одного года (ч. 1). Полная невыплата свыше двух месяцев заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных установленных законом выплат или выплата заработной платы свыше двух месяцев в размере ниже установленного федеральным законом минимального размера оплаты труда, совершенные из корыстной или иной личной заинтересованности руководителем организации, работодателем - физическим лицом, руководителем филиала, представительства или иного обособленного структурного подразделения организации, - наказывается штрафом в размере от ста тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех лет либо лишением свободы на срок до трех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового (ч. 2). Те же деяния, если они повлекли тяжкие последствия, - наказываются штрафом в размере от двухсот тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до трех лет либо лишением свободы на срок от двух до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет или без такового.
|
|
|
В соответствии с этой нормой несчастный случай, происшедший при совершении пострадавшим действий (бездействия), квалифицированных правоохранительными органами как уголовно наказуемое деяние, рассматривается как не связанный с производством.
Запрос суда был связан с рассмотрением дела об отказе регионального отделения Фонда социального страхования РФ по Республике Коми в назначении обеспечения по страхованию, предусмотренного Федеральным законом "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний" семьям работников, погибших в результате дорожно-транспортного происшествия, случившегося при исполнении ими трудовых обязанностей, на том основании, что в отношении их были возбуждены уголовные дела, впоследствии прекращенные ввиду смерти подозреваемых (п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ). Следовательно, как полагало отделение Фонда социального страхования, правоохранительные органы квалифицировали несчастный случай как уголовно наказуемое деяние, и этот случай должен рассматриваться как не связанный с производством.
|
|
|
По мнению заявителя, содержащаяся в оспариваемой норме ссылка на заключение правоохранительных органов как юридическое основание для признания наличия в действиях пострадавшего признаков уголовно наказуемого деяния, прямо противоречит статье 49 (часть 1) Конституции РФ, согласно которой каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.
Не усмотрев противоречия Конституции РФ данной нормы как таковой, Конституционный Суд РФ указал, что она не может применяться в случаях, когда виновность работника не подтверждена приговором суда. В соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ при несчастном случае со смертельным исходом приговора суда в отношении пострадавших не может быть в принципе, следовательно, семьи погибших имеют право на страховые выплаты, независимо от факта возбуждения в отношении погибших уголовных дел.
Необходимость прибегать к межотраслевому толкованию возникает и тогда, когда нужно определить отраслевую принадлежность отношений.В ст. 11 ТК РФ указаны виды деятельности, на которые не распространяется трудовое право. Это, как известно, военнослужащие при исполнении ими обязанностей военной службы, члены советов директоров (наблюдательных советов) организаций (за исключением лиц, заключивших с данной организацией трудовой договор), лица, работающие на основании договоров гражданско-правового характера, другие лица, если это установлено федеральным законом.
В ряде случаев при толковании этой нормы необходимо обращаться к нормам иных отраслей. Так, для того, чтобы выяснить, кто такие члены совета директоров, необходимо обратиться к законам о хозяйственных обществах. В результате приходим к выводу, что члены коллегиального исполнительного органа общества, даже если этот орган назван «советом директоров», не являются лицами, упомянутыми в ст. 11 ТК РФ. Здесь имеются в виду члены высшего органа управления обществом, а не исполнительного.
В § 2 главы 2 уже рассматривался вопрос об определении истинной природы заключенного договора, связанного с применением личного труда – является ли он трудовым или гражданско-правовым. Указывалось, что при этом должен применяться принцип верховенства фактов. Очевидно, что при этом необходимо также обращаться к гражданскому законодательству. В первую очередь имеется в виду ч. 3 ст. 2 ГК РФ, в соответствии с которой к отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, гражданское законодательство не применяется. Это соответствует давно выработанному теорией трудового права положению, о подчинении работника хозяйской власти работодателя (или иначе наличия управления трудом), как главному критерию отнесения отношений к трудовым[154].
Обращения к гражданскому законодательству требует и толкование ст. 273 ТК РФ, которой открывается гл. 43 ТК РФ, предусматривающая особенности регулирования труда руководителя организации. Эта статья гласит, что положения главы 43 ТК РФ распространяются на руководителей всех организаций, за исключением двух случаев: 1) когда руководитель организации является единственным участником (учредителем), членом организации, собственником ее имущества; 2) управление организацией осуществляется по договору с другой организацией (управляющей организацией) или индивидуальным предпринимателем (управляющим).
По мнению руководства Фонда социального страхования, ТК РФ не содержит норм, запрещающих применение общих положений Кодекса к трудовым отношениям, когда работник и работодатель является одним лицом[155]. С.Ю. Головина также полагает, что «несмотря на отсутствие классического признака наемного труда – «экономической несамостоятельности», здесь возникают специфические трудовые отношения («квазитрудовые отношения») между руководителем (в лице учредителя, собственника) и созданным им юридическим лицом»[156].
Согласиться с этим трудно. Отметим, прежде всего, что экономическая несамостоятельность фактически не признана законодательством в качестве признака трудового отношения, хотя такие предложения делались[157]. Таковым является несамостоятельность организационная, т.е. отношения власти-подчинения. Впрочем, здесь нет ни того, ни другого. Далее, говорить тут надо не об отношениях «между руководителем (в лице учредителя, собственника) и созданным им юридическим лицом», а скорее между руководителем и созданным им юридическим лицом (в лице учредителя, собственника). Чисто имущественные отношения между единственным участником и созданным им юридическим лицом может быть и возможны, но трудовые, носящие, как известно, личный характер, исключены. Достаточно представить себе приказ об объявлении самому себе выговора.
Реальное положение единственного учредителя-руководителя хозяйственного общества отличается от положения индивидуального предпринимателя только размером ответственности. По сути дела, он является “индивидуальным предпринимателем с ограниченной ответственностью”. Поэтому большинство авторов справедливо полагают, что такие руководители вообще не являются субъектами трудового права[158]. (Отметим, что упомянутое разъяснение ФСС РФ дано в ответ на запрос об уплате взносов в ФСС (ранее единого социального налога) и, соответственно, о праве на получение пособий по временной нетрудоспособности. Учитывая последнюю точку зрения, более обосновано применять к руководителям - единственным учредителям нормы о социальном страховании индивидуальных предпринимателей, а не работников).
Логически развивая толкование ст. 273 ТК РФ, данное ФСС РФ, можно придти к выводу, что когда управление организацией осуществляется по договору с другой организацией (управляющей организацией) или индивидуальным предпринимателем (управляющим), общие нормы ТК РФ также могут действовать.
Применительно к управляющей организации это вообще абсурд (организация не может быть работником). Но, как справедливо указывает Н.Н. Шептулина, и в случае, когда управление передается индивидуальному предпринимателю, договор с ним по своей юридической природе является гражданско-правовым, а не трудовым[159].
Не вполне ясна отраслевая принадлежность правоотношений, возникающих в связи с трудом членов производственных кооперативов.
В соответствии со ст. 19 федерального закона "О производственных кооперативах" трудовые отношения членов кооператива регулируются этим законом и уставом кооператива, а наемных работников законодательством о труде Российской Федерации[160]. Такое прямое противопоставление наемных работников и членов кооператива дает основание полагать, что труд последних трудовым законодательством не регулируется и трудовой договор с ними не заключается. То есть это случай, предусмотренный последним абзацем ст. 11 ТК РФ.
И.О. Снигирева подчеркивает, что регулирование труда в кооперативах принципиально отличается от регулирования, осуществляемого трудовым законодательством[161]. По-видимому, можно считать, что законодатель применил здесь концепцию, в свое время обоснованную специалистами в области колхозного права, предлагавшими идею единого внутриколхозного правоотношения, включающего в себя в качестве элемента трудовое отношение[162].
Эту позицию законодателя разделяют не все ученые, так В.В. Глазырин полагал, что прием в члены кооператива сам по себе не порождает трудовое правоотношение, а лишь создает для него предпосылку. Для возникновения же трудового правоотношения необходимо заключить трудовой договор[163]. Основания для такой точки зрения есть. Действующее законодательство в части регулирования труда членов кооперативов нельзя признать удачным. Хотя закон "О производственных кооперативах" воспроизводит целые блоки норм трудового законодательства, далеко не все вопросы можно считать урегулированными. В частности, остается непонятным, чем определяется трудовая функция члена кооператива, как регламентируется перевод на другую работу и т.д.[164]
Г.С. Скачкова полагает, что хотя договор о труде члена производственного кооператива не является трудовым договором, но он воспроизводит многие достижения трудового права (определение трудовой функции, освобождение от должности, восстановление на работе и т.д.)[165]. В то же время она указывает, что законодательство о кооперации не содержит каких-либо требований ни к форме, ни к содержанию договора о труде члена кооператива[166].
Как представляется, отсюда следует, что трудовая функция может и не быть определена. Это приводит к тому, что соответствующие гарантии на членов кооперативов не распространяются. Так, если трудового договора нет, трудовая функция не определена, невозможно применить гарантию ст. 60 ТК РФ о запрещении требовать от работника выполнения работы, не обусловленной трудовым договором, то же относится к запрету перевода без согласия работника (ст. 72 ТК РФ).
Видимо лучше было бы изменить формулировку ст. 19 закона "О производственных кооперативах", распространив на членов кооператива действие трудового законодательства, а в необходимых случаях предусмотреть исключения. К сожалению, законодатель пошел в противоположном направлении – федеральным законом от 3 ноября 2006 года № 183-ФЗ из ст. 40 закона «О сельскохозяйственной кооперации», первоначальная редакция которой не допускала установление условий, ухудшающих положение работников и членов производственного кооператива по сравнению с нормами, установленными законодательством о труде Российской Федерации (минимальный размер оплаты труда, продолжительность отпуска и другие), исключено упоминание членов кооператива[167].
Неясна ситуация и с отраслевой принадлежностью отношений, возникающих в связи с деятельностью участников полных товариществ и полных товарищей в товариществах на вере. В соответствии с п. 1 ст. 73 ГК РФ участник полного товарищества обязан участвовать в его деятельности в соответствии с условиями учредительного договора, то же относится к полному товарищу в товариществе на вере (ст. 82 ГК РФ). Причем в соответствии с п. 4 ст. 66 ГК РФ физические лица - участники полных товариществ и полные товарищи в товариществах на вере должны быть зарегистрированы как индивидуальные предприниматели.
Думается, это означает, что само по себе членство в товариществе не может порождать трудовых отношений[168]. Другое дело, что помимо предпринимательской деятельности, которую полный товарищ обязан вести на основании членства, он может выполнять определенную трудовую функцию. В этом случае с ним должен заключаться трудовой договор и на него будут распространяться нормы трудового законодательства (здесь ситуация аналогична предусмотренной ст. 11 ТК РФ для членов советов директоров организаций).
Следует отметить, что на практике, предусмотренные ГК товарищества, как полные, так и на вере, встречаются крайне редко. Видимо поэтому вопрос о регулировании труда в них прошел мимо внимания, как судебной практики, так и ученых.
По нашему мнению, проблема определения отраслевой принадлежности правоотношения возникает не только в связи с установлением наличия либо отсутствия трудового отношения, хотя этот случай имеет наибольшее практическое значение и именно ему посвящено подавляющее большинство исследований, но и в связи с определением наличия либо отсутствия отношений, непосредственно связанных с трудовыми.Рассмотрим вопрос об ответственности за причинение работником работодателю материального (имущественного) ущерба. На первый взгляд кажется, что возмещение такого ущерба во всех случаях должно производиться по нормам трудового права, поскольку ст. 232 ТК РФ гласит, без каких-либо оговорок, что «сторона трудового договора (работодатель или работник), причинившая ущерб другой стороне, возмещает этот ущерб в соответствии с настоящим Кодексом и иными федеральными законами». По правилам грамматического толкования союз «и» означает, что иные федеральные законы могут применяться, только если это предусмотрено Трудовым кодексом. Применение гражданского законодательства Кодекс упоминает лишь однажды – в случаях, предусмотренных федеральными законами, руководитель организации возмещает убытки, расчет которых осуществляется по нормам гражданского законодательства (ст. 277 ТК РФ).
Думается, однако, что этот случай не единственный. В соответствии со ст. 1 ТК РФ отношения по материальной ответственности являются непосредственно связанными с трудовыми. Из этого следует вывод, что для того, чтобы можно было применить нормы трудового права о материальной ответственности, необходима какая-то связь между виновным поведением работника и трудовыми обязанностями. Если же такая связь отсутствует, эти нормы неприменимы. Поскольку нормы о материальной ответственности являются по сути дела исключительными по отношению к нормам гражданского законодательства о возмещении убытков, в данном случае должны применяться нормы гражданского законодательства.Проиллюстрируем это следующим образом. В качестве примера причинения ущерба не при исполнении трудовых обязанностей всегда приводят поломку станка при изготовлении «левой» детали или поломку машины при совершении «левой» ездки. В этих случаях связь с трудовым отношением усмотреть можно – станок и машину доверил работнику работодатель для выполнения трудовых обязанностей, использовав их не по назначению, работник нарушил трудовые обязанности.
Но возможна и другая ситуация: работник в свое свободное время ехал по своим делам на своей машине и столкнулся с машиной работодателя. Трудовых обязанностей работник в данном случае не нарушал, никакой связи с трудовыми отношениями здесь не усматривается. Представляется поэтому, что данную ситуацию надо рассматривать как гражданский деликт и, соответственно, применять нормы гражданского законодательства. В результате, расчет убытков должен производиться по нормам гражданского законодательства. Но важнее другое – по нашему мнению, в данном случае работодатель не вправе осуществлять взыскание самостоятельно независимо от размера убытков, во всех случаях он должен обращаться в суд. В самом деле, рассмотренная ситуация не входит в сферу хозяйственной деятельности работодателя, поэтому он не имеет права применять здесь свою работодательскую власть. Данный деликт не является дисциплинарным проступком и его квалификация, установление вины участников есть прерогатива суда.
Еще одним видом отношений, отраслевая принадлежность которых не вполне ясна, являются правоотношения по поводу начисленной, но невыплаченной заработной плате. Судебная практика однозначно полагает эти отношения составной частью трудового отношения. На этом основании Верховный суд РФ в 90-х гг. признал неправомерным практику некоторых судов, которые стали удовлетворять иски работников о взыскании заработной платы, не выплаченной работнику в установленный срок, с применением нормы ст. 395 ГК, которая предусматривает ответственность за неисполнение денежного обязательства[169]. Признаются ничтожными договоры уступки денежного требования задолженности по заработной плате[170].
Между тем, существовала и иная точка зрения. В 1945 г. Наркомфин СССР указал, что к требованиям о выплате начисленной, но своевременно не полученной заработной платы, применяется общегражданский срок исковой давности[171]. Комментируя это указание, группа крупнейших ученых в области трудового права обосновывала это тем, что в данном случае вопрос переходит из области трудовых правоотношений в область гражданско-правовых отношений, поскольку здесь предъявляется требование уже не о заработной плате, а об обезличенных денежных суммах, зачисленных в депозит[172]. Думается, что этот подход применим и к случаю, когда начисленная зарплата не выплачена из-за отсутствия средств у работодателя. В отношении ответственности работодателя за задержку выплаты заработной платы это не имеет значения, поскольку новая редакция Трудового кодекса предусмотрела даже более строгую в определенном смысле ответственность за задержку заработной платы, чем предусматривает Гражданский кодекс за неисполнение денежного обязательства. По Гражданскому кодексу ответственность независимо от вины наступает только по обязательствам, возникшим из предпринимательской деятельности (ст. 401 ГК РФ), а по Трудовому кодексу во всех случаях задержки заработной платы, независимо от того, связано это с предпринимательской деятельностью или нет.Дело здесь в другом. Применение данного подхода сделает возможной уступку по договору задолженности по заработной плате третьим лицам, т.к. предусмотренный ст. 383 ГК РФ запрет перехода к другому лицу прав, неразрывно связанных с личностью кредитора, не распространяется на обезличенную денежную сумму.
В результате, во-первых, продав долги по зарплате, работники получат хоть что-то не в неопределенном будущем (тысячи работников завода «Ростсельмаш» до сих пор не получили задолженность по зарплате, образовавшуюся в середине 90-х гг. прошлого века), а «здесь и сейчас». Как совершенно справедливо замечает М.И. Брагинский, трудно объяснить, почему кредитор по обязательству, вытекающему из трудового договора, должен быть поставлен в худшее положение по сравнению с обычным гражданско-правовым кредитором[173]. А невозможность уступки денежного требования по заработной плате есть ограничение прав кредитора, т.е. ухудшение его положения.
И, во-вторых, что еще важнее, возможность сосредоточения долгов по зарплате в одних руках (причем сильных) была бы мощнейшим стимулом для работодателей не допускать таких долгов, поскольку это чревато возбуждением процедуры банкротства (напомним, что законодательство о банкротстве не допускает возбуждения процедуры банкротства на основании долгов по заработной плате). Предусмотренная Трудовым кодексом материальная ответственность (пеня за каждый день просрочки в размере 1/300 ставки рефинансирования Центробанка, которая составляет в настоящее время менее 10 % годовых) не бог весть как велика (если, конечно, задолженность не за десять лет). К другим же видам ответственности – административной (ст. 5.27 КоАП РФ) и уголовной (ст. 1451 УК РФ) привлекаются не работодатели как таковые, а руководители, т.е. наемные работники. Фактическим же владельцам – акционерам или участникам ООО – ничто не угрожает.
1.4. Общеправовое толкование производится с учетом основополагающих принципов права. В первую очередь сюда относится толкование на основе норм Конституции. Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации (п. 1 ст. 15 Конституции). В качестве примера общеправового толкования можно привести толкование Пленумом Верховного Суда РФ первоначальной редакции ст. 192 ТК РФ. Пленум указал, что исходя из ряда статей Конституции РФ и признаваемых Российской Федерацией как правовым государством общих принципов юридической, а следовательно и дисциплинарной, ответственности, таких, как справедливость, равенство, соразмерность, законность, вина, гуманизм, для признания правомерным наложения дисциплинарного взыскания работодателю необходимо представить доказательства, свидетельствующие не только о том, что работник совершил дисциплинарный проступок, но и о том, что при наложении взыскания учитывались тяжесть этого проступка, обстоятельства, при которых он был совершен, предшествующее поведение работника, его отношение к труду. В действующую редакцию ст. 192 ТК РФ включена ч. 5, частично воспроизводящая это толкование. По нашему мнению, имело бы смысл включить в эту статью также и упоминание о предшествующем поведении работника и его отношении к труду.
В рассмотренном примере норма Трудового кодекса дополнялась. Сложнее ситуация, когда норма закона противоречит Конституции, и непосредственное применение норм Конституции будет фактически заменять закон. Нормы Конституции сформулированы, как правило, в весьма общем виде, и решить вопрос, соответствуют им нормы федерального закона или не соответствуют, далеко не просто. Есть неясности и в законодательном решении этого вопроса. С одной стороны, Конституция есть акт прямого действия (п. 1 ст. 15 Конституции). Пленум Верховного Суда РФ истолковал эту норму так, что суд, разрешая дело, применяет непосредственно Конституцию, в частности, когда он придет к выводу, что федеральный закон, действовавший на территории Российской Федерации до вступления в силу Конституции Российской Федерации, противоречит ей (подп. б) п. 2), и даже когда суд придет к убеждению, что федеральный закон, принятый после вступления в силу Конституции Российской Федерации, находится в противоречии с соответствующими положениями Конституции (подп. в) п. 2). И лишь в случае неопределенности в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации примененный или подлежащий применению по конкретному делу закон, суд, исходя из положений ч. 4 ст. 125 Конституции Российской Федерации, обращается в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о конституционности этого закона (п. 3)[174]. И, таким образом, суды могут непосредственно применять нормы Конституции, если федеральный закон ей противоречит.
С другой стороны, Федеральный конституционный закон от 21.07.1994 № 1-ФКЗ (ред. от 15.12.2001) "О Конституционном Суде Российской Федерации" содержит несколько иную формулировку: «Суд при рассмотрении дела в любой инстанции, придя к выводу о несоответствии Конституции Российской Федерации закона, примененного или подлежащего применению в указанном деле, обращается в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке конституционности данного закона» (ст. 101), а в период с момента вынесения решения суда об обращении в Конституционный Суд Российской Федерации и до принятия постановления Конституционного Суда Российской Федерации производство по делу или исполнение вынесенного судом по делу решения приостанавливаются (ст. 103)[175].
Ни о какой неопределенности здесь речи нет, запрос в Конституционный Суд должен направляться (и, соответственно, приостанавливаться производство по делу) во всех случаях, когда суды придут к выводу о противоречии закона Конституции. Таким образом, в соответствии с Федеральным конституционным законом от 21.07.1994, суды любой инстанции не вправе самостоятельно применять Конституцию в случае противоречия ей федерального закона, решение этого вопроса – исключительная прерогатива Конституционного Суда.Именно так истолковал соответствующие нормы Конституционный Суд[176].
Можно привести очень показательный пример, относящийся к ныне отмененному закону, когда Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ не сочла возможным непосредственное применение конституционной нормы, хотя многим специалистам необходимость этого представлялась достаточно обоснованной. Речь идет о толковании нормы п. 8 ст. 33 КЗоТ РФ (хищение государственного или общественного имущества как одно из оснований увольнения по инициативе администрации). Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ пришла к выводу, что поскольку установленный ст. 33 КЗоТ перечень оснований для расторжения трудового договора по инициативе администрации является исчерпывающим и расширительному толкованию не подлежит, то совершение хищения имущества, не являющегося государственным или общественным, не может служить основанием для увольнения работника по п. 8 ст. 33 КЗоТ. Причем, Коллегия признала несостоятельной ссылку предыдущей судебной инстанции (Президиума областного суда Удмуртской республики) на несоответствие указанной нормы ч. 2 ст. 8 Конституции РФ, устанавливающей, что в Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности, указав, что названная конституционная норма не наделяет суд правом самостоятельно устанавливать способы защиты права собственности и расширять перечень предусмотренных законом оснований расторжения трудового договора за хищение государственного или общественного имущества, распространяя его на случаи хищения имущества, относящегося к иным формам собственности[177].
Такая позиция Верховного Суда вызвала возражения ученых, в частности А.М. Куренной указывал, что в случае текстуального применения нормы трудового законодательства будет иметь место дискриминация иных собственников, и делал вывод, что в данном случае суды должны применять напрямую нормы Конституции РФ о равенстве всех форм собственности[178]. Впоследствии Конституционный Суд поддержал эту точку зрения[179] (см. об этом § 5 этой главы).
1.5. Международно-правовое толкование проводится путем сравнения российских норм (актов) с международно-правовыми нормами (актами). Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора (п. 4 ст. 15 Конституции РФ). Для трудового права, помимо основополагающих международно-правовых актов о правах человека (Всеобщая декларация прав человека[180], Конвенция о защите прав человека и основных свобод[181], пакты «О гражданских и по
|
|
|
