Китай: не мировая, но региональная держава
История Китая является историей национального величия. Нынешнийактивный национализм китайского народа можно назвать новым лишь в смысле егосоциального распространения, так как он связан с самоопределением и эмоциямибеспрецедентного числа китайцев. Национализм более не является явлением,распространенным в основном среди студентов, которые в первые годы этогостолетия создали партии, ставшие предшественниками Гоминдана иКоммунистической партии Китая. Китайский национализм в настоящее времяпредставляет собой массовое явление, определяющее умонастроения наиболеемногочисленного по населению государства мира. [189] Эти умонастроения имеют исторические корни. История способствовалатому, чтобы китайская элита считала Китай естественным центром мира. Накитайском языке слово, обозначающее Китай, - Chung-kuo, или "Срединноекоролевство", - передает значение центрального положения Китая в делах мираи подчеркивает значение национального единства. Здесь также подразумеваетсяиерархическое распространение влияния от центра к периферии, и, такимобразом, Китай, будучи центром, ожидает почтительного отношения со стороныдругих стран. Кроме того, с незапамятных времен Китай с его огромным населением имелсобственную своеобразную и гордую цивилизацию. Были хорошо развиты всеобласти: философия, культура, искусство, социальные навыки, техническаяизобретательность и политическая власть. Китайцы помнят, что приблизительнодо 1600 года Китай занимал ведущие позиции в мире по производительностисельскохозяйственного труда, промышленным нововведениям и уровню жизни.Однако, в отличие от европейской и исламской цивилизаций, которые породилиоколо 75 государств, Китай большую часть своей истории оставался единымгосударством, которое во времена провозглашения независимости Америки уженасчитывало более 200 млн. человек и было ведущей промышленной державоймира. С этой точки зрения утрата Китаем величия - последние 150 лет униженияКитая - является отклонением, осквернением особого положения Китая и личнымоскорблением для каждого китайца. Такого положения быть не должно, и еговиновники заслуживают соответствующего наказания. Этими виновниками вразличной степени прежде всего являются Великобритания, Япония, Россия иАмерика: Великобритания из-за "опиумной" войны и последовавшего за нейпозорного унижения Китая; Япония из-за грабительских войн, не прекращавшихсяна протяжении прошлого века и принесших ужасные (до сих пор не изжитые)страдания китайскому народу; Россия из-за длительного вторжения на китайскиесеверные территории, а также из-за высокомерного равнодушия Сталина кчувству собственного достоинства Китая; наконец, Америка из-за того, чтоблагодаря своему присутствию в Азии и поддержке Японии она стоит на путиосуществления внешних устремлений Китая. С точки зрения китайцев, две из этих четырех держав уже наказаны, таксказать, историей: Великобритания пе- [190] рестала быть империей, и спуск флага "Юнион Джек" в Гонконге навсегдазакрыл эту особенно болезненную главу в истории Китая; Россия по-прежнемурядом, хотя она значительно утратила свои позиции, престиж и территорию. Внастоящее время наиболее серьезные проблемы для Китая представляют Америка иЯпония, и именно во взаимодействии с этими странами в значительной степениопределится региональная и глобальная роль Китая. Это определение, однако, будет зависеть в первую очередь от того, какбудет развиваться сам Китай, насколько могущественной экономической ивоенной державой он станет на самом деле. На этот счет прогнозы для Китая восновном многообещающи, хотя и не без некоторых существенных оговорок инеясностей. И темпы экономического развития Китая, и масштабы иностранныхкапиталовложений в Китае - и те и другие в числе самых высоких в мире -обеспечивают статистическую основу для традиционного прогноза о том, что втечение примерно двух десятилетий Китай станет мировой державой, равнойСоединенным Штатам и Европе (при условии, что последняя и объединится, и ещеболее расширится). К этому времени по показателям ВВП Китай можетзначительно обогнать Японию, и он уже намного опережает Россию. Этотэкономический импульс позволит Китаю приобрести военную мощь такого уровня,что он станет угрозой для всех своих соседей, возможно даже и для болееудаленных географически противников осуществления чаяний Китая. Еще болееукрепив свои позиции благодаря присоединению Гонконга и Макао и, возможно, вконечном счете благодаря политическому подчинению Тайваня, Великий Китайпревратится не только в господствующее государство Дальнего Востока, но и вмировую державу первого ранга. Однако в любом таком прогнозе о неизбежном возрождении "Срединногокоролевства" как центральной мировой державы имеются упущения, наиболееочевидным из которых является механическая зависимость от статистическогопрогноза. Именно эта ошибка была допущена много лет назад теми, ктопредсказывал, что Япония обойдет Соединенные Штаты как ведущая экономическиразвитая страна мира и что ей суждено стать новой сверхдержавой. Такойвзгляд не принимал во внимание ни фактора экономической уязвимости Японии,ни проблемы отсутствия непрерывности в политике, и та же ошибка повторяетсятеми, кто [191] заявляет (и боится этого) о неизбежном превращении Китая в мировуюдержаву. Во-первых, совсем не обязательно Китаю удастся сохранить бурные темпыроста в течение двух ближайших десятилетий. Нельзя исключать возможностиуменьшения темпов экономического развития, и это само по себе снижаетнадежность прогноза. Фактически для сохранения этих темпов в течениеисторически продолжительного периода времени потребуется необычно удачноесочетание эффективного национального руководства, политической стабильности,социальной дисциплины внутри страны, высокого уровня накоплений, сохраненияочень высокого уровня иностранных капиталовложений и региональнойстабильности. Сохранение всех этих позитивных факторов в течение длительноговремени проблематично. Кроме того, высокие темпы экономического роста Китая, по-видимому,будут иметь побочные политические последствия, которые могут ограничить егосвободу действий. Потребление Китаем энергии уже растет такими темпами, чтоони намного превышают возможности внутреннего производства. Этот разрывбудет увеличиваться в любом случае, но он ускорится, если темпыэкономического роста Китая будут оставаться очень высокими. Такое жеположение сложилось и с продовольствием. Даже с учетом снижения темповдемографического роста население Китая продолжает увеличиваться в абсолютномвыражении и импорт продовольствия приобретает все более важное значение длявнутреннего благополучия и политической стабильности. Зависимость от импортане только увеличит нагрузку на экономические ресурсы Китая из-за болеевысоких цен, но и сделает его более уязвимым к внешнему давлению. В военном отношении Китай частично мог бы быть назван мировой державой,так как сами масштабы его экономики и ее высокие темпы роста должныпозволить его руководству направить значительную часть ВВП страны насущественное расширение и модернизацию вооруженных сил, включая дальнейшеенаращивание стратегического ядерного арсенала. Однако, если усилия будутчрезмерными - а согласно некоторым западным оценкам, в середине 90-х годовна эти нужды уже пошло около 20% ВВП Китая, - это может оказать такое женегативное влияние на долгосрочный экономический рост Китая, какоенеудавшаяся попытка Советского Союза конкурировать в гонке вооруже- [192] ний с Соединенными Штатами оказала на советскую экономику. Кроме того,активная деятельность Китая в этой области, по-видимому, ускорит ответноенаращивание вооружений Японией и тем самым сведет на нет политическиепреимущества растущего военного совершенства Китая. И не следуетигнорировать тот факт, что, за исключением своих ядерных сил, Китай,по-видимому, еще в течение какого-то периода времени не будет располагатьвозможностями для оказания военного влияния за пределами своего региона. Напряженность внутри Китая также может возрасти в результате неизбежнонеравномерного характера ускоренного экономического роста, который взначительной степени обеспечивается неограниченным использованиемпреимуществ прибрежного государства. Прибрежные южные и восточные районыКитая, а также важнейшие городские центры - более доступные для иностранныхкапиталовложений и внешней торговли - до сих пор были в наибольшем выигрышеот впечатляющего экономического роста Китая. Напротив, сельскохозяйственныерайоны, расположенные в глубине страны, и некоторые из отдаленных районов вцелом отстают в развитии (в них насчитывается около 100 млн. безработныхсельскохозяйственных рабочих, и эта цифра продолжает расти). Недовольство неравенством различных районов может дополнитьсявозмущением по поводу социального неравенства. Быстрое развитие Китаяувеличивает социальное неравенство. В определенный момент либо ввиду того,что правительство может попытаться ограничить это неравенство, либо врезультате проявления социального недовольства снизу неравенство в развитииотдельных районов и неравенство в уровне жизни могут, в свою очередь,оказать влияние на политическую стабильность в стране. Второй причиной осторожного скептицизма в отношении получившего широкоераспространение прогноза о превращении Китая в течение ближайшей четвертивека в доминирующую державу в мировых делах, безусловно, является дальнейшееполитическое развитие Китая. Динамичный характер экономической трансформацииКитая, включая его социальную открытость остальному миру, в далекойперспективе начнет противоречить относительно замкнутой и бюрократическижесткой коммунистической диктатуре. Провозглашенные коммунистические целиэтой дик- [193] татуры во все большей степени перестают быть делом идеологическойприверженности и во все большей степени становятся вопросом имущественныхинтересов бюрократического аппарата. Политическая элита Китая по-прежнемуорганизована как автономная, жесткая, дисциплинированная ипо-монополистически нетерпимая иерархия, по-прежнему ритуально заявляющая освоей верности догме, которая как бы оправдывает ее власть, но которую та жеэлита больше не претворяет в жизнь в социальном плане. В какой-то момент этидва жизненных измерения придут к фронтальному столкновению, если толькокитайская политическая жизнь не начнет постепенно приспосабливаться ксоциальным императивам китайской экономики. Таким образом, нельзя будет бесконечно долго избегать вопросадемократизации, если только Китай внезапно не примет то же решение, что и в1474 году, то есть изолировать себя от мира, в какой-то степени подобноСеверной Корее. Для этого Китай должен будет отозвать более 70 тыс. своихстудентов, в настоящее время обучающихся в Америке, изгнать иностранныхбизнесменов, отключить свои компьютеры и снять спутниковые антенны смиллионов китайских домов. Это было бы актом сумасшествия, напоминанием о"культурной революции". Возможно, на какой-то краткий момент в рамкахвнутренней борьбы за власть догматическое крыло правящей, но утрачивающейсвои позиции Коммунистической партии Китая может попытаться последоватьпримеру Северной Кореи, но это возможно лишь как краткий эпизод. Скореевсего это послужило бы причиной экономического застоя, а затем вызвало быполитический взрыв. В любом случае самоизоляция положила бы конец любым серьезным надеждамКитая не только на то, чтобы стать мировой державой, но даже на то, чтобызанять ведущее положение в регионе. Кроме того, страна слишкомзаинтересована в том, чтобы сохранить доступ в мир, и этот мир, в отличие отмира 1474 года, просто слишком навязчив, чтобы от него можно было успешноизолироваться. Вследствие этого у Китая практически нет экономическипродуктивной и политически жизнеспособной альтернативы сохранению своейоткрытости миру. Таким образом, необходимость демократизации будет все в большей степенипреследовать Китай. Просто невозможно слишком долго избегать этого процессаи связанного [194] с ним вопроса прав человека. Будущий прогресс Китая, так же как и егопревращение в одну из главных держав мира, будет в значительной степенизависеть от того, насколько умело правящая элита Китая сумеет решить двевзаимосвязанные проблемы, а именно проблему передачи власти от нынешнегопоколения правителей более молодой команде и проблему урегулированиярастущего противоречия между экономической и политической системами страны. Китайским лидерам, возможно, удастся осуществить медленный ипостепенный переход к очень ограниченному электоральному авторитаризму, прикотором будет проявлена терпимость к некоторому политическому выбору нанизком уровне, и только после этого сделать шаг в сторону настоящегополитического плюрализма, включая уделение большего внимания зарождающемусяконституционному правлению. Такой контролируемый переход был бы в большейстепени совместим с императивами все более открытой экономики страны, чемупорное сохранение исключительной монополии партии на политическую власть. Для осуществления такой контролируемой демократизации политическаяэлита Китая нуждается в чрезвычайно умелом руководстве, прагматическомздравом смысле, в сохранении относительного единства и в желании уступитьчасть своей монополии на власть (и личные привилегии), в то время какнаселение в целом должно быть и терпеливым, и не слишком требовательным.Такого стечения благоприятных обстоятельств трудно достичь. Опыт учит, чтотребование демократизации, исходящее снизу: со стороны тех, кто чувствуетсебя ущемленным в политическом плане (интеллигенция и студенты) илиэкономически эксплуатируемым (новый городской рабочий класс и сельскаябеднота), как правило, опережает готовность правителей пойти на уступки. Вкакой-то момент политическая и социальная оппозиция в Китае скорее всегоприсоединится к силам, требующим расширения демократии, свободысамовыражения и соблюдения прав человека. Этого не произошло в 1989 году наплощади Тяньаньмынь (Tiananmen), но вполне может случиться в следующий раз. Таким образом, едва ли Китаю удастся избежать этапа политическойнестабильности. Принимая во внимание размеры страны, реальную возможностьразрастания региональных противоречий и наследство в виде почти 50 летдогматической диктатуры, эта фаза могла бы стать разруши- [195] тельной с точки зрения как политики, так и экономики. Даже самикитайские руководители ожидают чего-то подобного, поскольку в проведенномКоммунистической партией Китая в начале 90-х годов исследованиипрогнозируется возможность серьезных политических волнений(1). Некоторыекитайские эксперты даже пророчили, что Китай может оказаться на одном изисторических кругов внутреннего дробления, что может окончательно остановитьего продвижение к величию. Однако вероятность подобного экстремальногоразвития событий уменьшается благодаря двойному воздействию массовогонационализма и современных средств связи, поскольку и то и другое работаетна единое китайское государство. Существует, наконец, и третий повод для скептицизма относительновозможностей превращения Китая в течение ближайших двух десятилетий вдействительно мощную - и, по мнению некоторых американцев, ужепредставляющую опасность - мировую державу. Даже если Китай избежитсерьезных политических кризисов и даже если ему каким-то образом удастсяудержать невероятно высокие темпы экономического роста в течение четвертивека, - а оба эти условия уже являются трудновыполнимыми - страна, тем неменее, все равно останется очень бедной по сравнению с другимигосударствами. Даже при увеличении в 3 раза внутреннего валового продуктанаселение Китая останется в последних рядах государств мира по доходам надушу населения, не говоря уже о действительной бедности значительной частикитайского народа(2). Сравнительный ------------- (1) Official Document Anticipates Disorder During the Post-Deng Period// Cheng Ming (Hong Kong). - 1995. - Febr. 1. Журнал дает краткое содержаниедвух аналитических исследований, подготовленных партийным руководством икасающихся различных форм возможных волнений. Западный прогноз на ту же темуприведен в статье: Richard Baum. China After Deng: Ten Scenarios in Searchof Reality // China Quarterly. - 1996. - March. (2) В довольно оптимистичном докладе, озаглавленном "Экономика Китая впреддверии XXI века" ("Zou xiang 21 shi ji de Zhongguo jinji"),опубликованном в 1996 году Китайским институтом количественных экономическихи технологических исследований, было подсчитано, что в 2010 году доход надушу населения в Китае составит приблизительно 735 долл., или будет примернона 30 долл. выше, чем цифра, установленная Всемирным банком для стран снизким уровнем доходов. [196] уровень доступа к телефонам, автомашинам и компьютерам на душунаселения, не считая потребительские товары, будет очень низок. Подытожим сказанное: весьма маловероятно, что к 2020 году даже принаиболее благоприятном стечении обстоятельств Китай станет по ключевымпоказателям действительно мировой державой. Но и при таком раскладе странаделает значительные шаги, позволяющие стать доминирующей региональнойдержавой в Восточной Азии. Китай уже является наиболее влиятельным вгеополитическом плане государством на материке. Его военная и экономическаямощь не идет ни в какое сравнение с возможностями ближайших соседей, заисключением Индии. Поэтому вполне естественно, что Китай будет все большеупрочивать свои позиции в регионе, сообразуясь с требованиями своей истории,географии и экономики. Китайские учащиеся знают из истории своей страны, что еще в 1840 годуКитайская империя простиралась по территории Юго-Восточной Азии, поМалаккскому проливу, включала Бирму, районы сегодняшней Бангладеш, а такжеНепал, районы сегодняшнего Казахстана, всю Монголию и регион, который внастоящее время называется российским Дальним Востоком, к северу от тогоместа, где река Амур впадает в океан (см. карту III). Эти районы либонаходились в какой-то форме под китайским контролем, либо платили Китаюдань. В 1885-1895 годах франко-британская колониальная экспансия ослабилакитайское влияние в Юго-Восточной Азии, в то время как договоры, навязанныеРоссией в 1858 и 1864 годах, привели к территориальным потерям наСеверо-Востоке и Северо-Западе. В 1895 году, после китайско-японской войны,Китай потерял и Тайвань. Почти наверняка история и география заставят китайцев со временемпроявлять все большую настойчивость - даже эмоционально окрашенную - вотношении необходимости воссоединения Тайваня с материковой частью Китая.Разумно было бы также предположить, что Китай по мере роста своегомогущества сделает это главной задачей первого десятилетия следующего века,после экономического поглощения и политического "переваривания" Гонконга.Возможно, мирное объединение - скажем, по формуле "одна нация, несколькосистем" (вариант лозунга, выдвинутого Дэн Сяопином в 1984 г.: "одна страна,две системы") - окажется привлекательным для Тайваня и не вызовет возра- [197] жений со стороны Америки, но только в том случае, если Китаю удастсясохранить темпы экономического роста и провести важные демократическиереформы. В противном случае, даже у доминирующего в регионе Китая не будетвоенных средств для навязывания своей воли, особенно ввиду противодействияСША, и в этом случае проблема по-прежнему будет подпитывать китайскийнационализм, отравляя американо-китайские отношения. Географический фактор также является важной составляющей интереса Китаяк созданию союза с Пакистаном и обеспечению своего военного присутствия вБирме. В обоих случаях геостратегической целью является Индия. Тесноевоенное сотрудничество Китая с Пакистаном осложняет решение стоящих передИндией проблем безопасности и ограничивает ее возможности стать лидером вЮжной Азии и геополитическим соперником Китая. Военное сотрудничество сБирмой открывает для последнего доступ к военным объектам на несколькихбирманских прибрежных островах в Индийском океане, тем самым предоставляяему новые стратегические рычаги в Юго-Восточной Азии вообще и в Малаккскомпроливе в частности. Если бы Китай контролировал Малаккский пролив игеостратегическую "артерию" в Сингапуре, он удерживал бы под своим контролемподходы Японии к ближневосточной нефти и европейским рынкам. Географический фактор, подкрепленный историей, диктует Китаю и интереск Корее. Объединенная Корея, некогда государство, платившее Китаю дань, вкачестве зоны распространения американского (и косвенным образом такжеяпонского) влияния стала бы невыносимым ударом для Пекина. Самое меньшее, начем настаивал бы Китай, это чтобы объединенная Корея была нейтральнымбуфером между Китаем и Японией и, кроме того, Китай рассчитывал бы, чтоимеющая исторические корни враждебность Кореи по отношению к Японии сама посебе втянет Корею в сферу китайского влияния. Пока, однако, разделеннаяКорея больше устраивает Китай, и, таким образом, Китай, по всей видимости,будет выступать за сохранение северокорейского режима. Экономические соображения также обязательно повлияют на активноепроявление честолюбивых региональных замыслов. В этом отношении быстроусиливающаяся потребность в новых источниках энергии уже заставила Ки- [198] тай предпринимать настойчивые попытки добиться лидирующих позиций вобласти эксплуатации странами региона месторождений прибрежного шельфа вЮжно-Китайском море. По той же причине Китай начинает демонстрировать всебольший и больший интерес к вопросам независимости богатых ресурсами странСредней Азии. В апреле 1996 года Китай, Россия, Казахстан, Кыргызстан иТаджикистан подписали совместное соглашение о границах и безопасности, а вовремя визита в Казахстан в июле того же года председатель Цзян Цзэминь, какутверждают, гарантировал поддержку Китаем "предпринимаемых Казахстаномусилий по защите своей независимости, суверенитета и территориальнойцелостности". Сказанное выше ясно показывает все более активноевмешательство Китая в геополитику в Среднеазиатском регионе. История и экономика, кроме того, сообща подпитывают интерес имеющегоболее сильные позиции в регионе Китая к российскому Дальнему Востоку.Впервые с тех пор, как Россию и Китай стала разделять официальная граница,последний является более динамичной и политически более сильной стороной.Проникновение на российский Дальний Восток китайских иммигрантов и торговцевуже приняло значительные масштабы, и Китай проявляет все большую активность,развивая экономическое сотрудничество в Северной Азии, в котором большуюроль играют также Япония и Корея. В этом сотрудничестве у России в настоящиймомент значительно более слабые позиции, в то время как российский ДальнийВосток испытывает все большую зависимость от укрепления связей с китайскойМаньчжурией. Те же экономические силы определяют и характер отношений Китаяс Монголией, которая больше не является союзницей России и чью официальнуюнезависимость Китай нехотя признал. Китайская сфера регионального влияния, таким образом, находится встадии становления. Однако сферу влияния не следует смешивать с зонойисключительного политического доминирования, с характером отношений, которыебыли у Советского Союза с Восточной Европой. В социально-экономическом планеэто влияние является более свободным, а в политическом - менеемонополистическим. Тем не менее в результате формируется географическоепространство, в котором различные государства при разработке собственнойполитики с особым уважением от- [199] носятся к интересам, мнению и предполагаемой реакции доминирующей вэтом регионе державы. Короче говоря, китайскую сферу влияния - возможно,точнее было бы ее назвать "сферой уважения" - можно определить как район,где первым задаваемым в столицах находящихся на этой территории стран вслучае возникновения любой проблемы является вопрос: "Что думает по этомуповоду Пекин?" На картах XXII и XXIII показаны зоны возможного региональногодоминирования Китая в ближайшую четверть века, а также Китая в качествемировой державы в том случае, если - несмотря на отмеченные выше внутренниеи внешние препятствия - он действительно таковой станет. Имеющийпреобладающее влияние в регионе Большой Китай, который бы мобилизовалполитическую поддержку своей чрезвычайно богатой и экономически сильнойдиаспоры в Сингапуре, Бангкоке, Куала-Лумпуре, Маниле и Джакарте, не говоряуже о Тайване и Гонконге (некоторые поразительные данные см. ниже всноске)(3), и который бы проник как в Центральную Азию, так и на российскийДальний Восток, приблизился бы по своей площади к размерам Китайской империидо начала ее упадка примерно 150 лет назад и даже расширил бы своюгеополитическую зону в результате союза с Пакистаном. По мере того как Китайбудет набирать мощь и укреплять свой престиж, проживаю- ------------ (3) По сообщению "Yazhou Zhoukan" (Asiaweek) (1994. - Sept. 25),совокупные активы 500 ведущих компании Юго-Восточной Азии, владельцамикоторых являются китайцы, составили около 540 млрд. долл. По другим оценкам,они еще значительнее: по сообщению "International Economy" (1996. - Nov. -Dec.), ежегодный доход 50 млн. китайцев, живущих за рубежом, примерносоставлял указанную выше цифру и, таким образом, по грубым расчетам, былравен валовому внутреннему продукту самого Китая. Утверждалось, чтопроживающие за границей китайцы контролируют около 90% экономики Индонезии,75% экономики Таиланда, 50-60% малайзийской экономики, а также полностьюконтролируют экономику Тайваня, Гонконга и Сингапура. Озабоченность такимположением дел даже заставила бывшего посла Индонезии в Японии публичнопредупредить об "экономической интервенции Китая в регионе", результатомкоторой может стать не только извлечение пользы из такого китайскогоприсутствия, но и создание поддерживаемых Китаем "марионеточныхправительств" (Saydiman Suryohadiprojo. How to Deal with China and Taiwan //Asahi Shimbun (Tokyo). - 1996. - 23 Sept.) [200] Потенциальные очертания сферы влияния Китая и места противоречий Карта XXII щие в других странах богатые китайцы, по-видимому, все больше будутотождествлять свои интересы с устремлениями Китая и, таким образом, станутмощным авангардом китайского имперского наступления. ГосударстваЮго-Восточной Азии могут найти разумным учет политических настроений иэкономических интересов Китая, и они все чаще принимают их во внимание(4).Точно так же и молодые государства Средней Азии все больше рассматривают Ки- -------------- (4) "В этой связи симптоматичным был опубликованный в Бангкоке ванглоязычной ежедневной газете "The Nation" (1997. - March 31) отчет овизите в Пекин тайского премьер-министра Чавалита Ёнгчайюдха (ChavalitYongchaiyudh). Цель визита была определена как создание прочногостратегического союза с Большим Китаем. Сообщалось, что руководство Таиланда"признало Китай сверхдержавой, обладающей влиянием в мире", и что оноизъявило желание сыграть роль "моста между Китаем и АСЕАН". Сингапур пошелеще дальше, подчеркивая свою общность с Китаем. [201] тай как страну, кровно заинтересованную в их независимости и в том,чтобы они играли роль буфера в отношениях между Китаем и Россией. Сфера влияния Китая как мировой державы, вероятнее всего, будет взначительной мере вытянута на юг, причем и Индонезия, и Филиппины вынужденыбудут смириться с тем, что китайский флот господствует в Южно-Китайскомморе. Такой Китай может испытать большое искушение решить вопрос с Тайванемсилой, игнорируя позицию США. На Западе в поддержку выравнивающегорасстановку сил Китая может выступить Узбекистан, государство Средней Азии,которое проявляет наибольшую решимость противостоять посягательствам Россиина свои бывшие владения; такую же позицию может занять Туркменистан; Китайтакже может почувствовать себя увереннее и в этнически расколотом и,следовательно, в области национальных отношений более уязвимом Казахстане.Став настоящим политическим и экономическим гигантом, Китай сможет такжеоказывать более откровенное политическое влияние на российский ДальнийВосток, в то же время поддерживая объединение Кореи под своимпокровительством (см. карту XXII). Однако такое разрастание Китая может встретить и сильную внешнююоппозицию. На предыдущей карте ясно видно, что на западе как у России, так иу Индии были бы серьезные геополитические причины для заключения союза, стем чтобы заставить Китай отказаться от его притязаний. Интерес ксотрудничеству между ними, по-видимому, будет вызван главным образомрайонами Средней Азии и Пакистана, где Китай больше всего угрожал бы им. Наюге наибольшее противодействие исходило бы от Вьетнама и Индонезии(возможно, при поддержке Австралии). На востоке Америка, возможно, приподдержке Японии будет проявлять отрицательную реакцию на любые попыткиКитая добиться превосходства в Корее и силой присоединить к себе Тайвань,действия, которые ослабили бы американское политическое присутствие наДальнем Востоке, ограничив его потенциально нестабильным и единственнымфорпостом в Японии. В конечном счете вероятность полной реализации любого из перечисленныхвыше сценариев, отраженных на картах, зависит не только от хода развитиясамого Китая, но в значительной степени и от действий США и их присут- [202] ствия. Оставшаяся не у дел Америка сделала бы наиболее вероятнымразвитие событий в соответствии со вторым сценарием, однако даже полнаяреализация первого сценария потребовала бы от США приспособления исамоограничения. Китайцам это известно, и таким образом китайская политикадолжна быть главным образом направлена на оказание влияния на действияСоединенных Штатов и особенно на крайне важные связи между США и Японией,при этом во взаимоотношениях Китая с другими государствами тактика должнаменяться с учетом этого стратегического интереса. Главная причина нелюбви Китая к Америке в меньшей степени связана споведением США, скорее она вызвана тем, что Америка представляет собой внастоящее время и где она находится. Китай считает современную Америкумировым гегемоном, одно только присутствие которого в регионе, основанное наего авторитете в Японии, сдерживает процесс расширения китайского влияния.По словам китайского исследователя, сотрудника отдела исследованийМинистерства иностранных дел Китая, "стратегической целью США являетсястремление к господству во всем мире, и они не могут смириться с появлениемлюбой другой крупной державы на Европейском или Азиатском континенте,которое будет представлять собой угрозу их лидирующему положению"(5).Следовательно, просто из-за того, что США являются тем, что они есть, инаходятся на том уровне развития, на котором находятся, они непреднамеренностановятся противником Китая, вместо того чтобы быть их естественнымсоюзником. Поэтому задача китайской политики - в соответствии с древнейстратегической мудростью Сунь Цзы (Sun Tsu) - использовать американскую мощьдля того, чтобы мирным путем "нанести поражение" ее гегемонии в регионе,однако не пробуждая при этом скрытых японских региональных ----------- (5) Song Yimin. A Discussion of the Division and Grouping of Forces inthe World After the End of the Cold War // International Studies. - 1996. -No 6-8. - P. 10 (Китайский институт международных исследований). О том, чтоэта оценка Америки отражает мнение высшего руководства Китая,свидетельствует тот факт, что более сжатый вариант анализа появился ввыпускаемом массовым тиражом печатном органе Коммунистической партии Китая"Жэньминь жибао" от 29 апреля 1996 г. [203] устремлений. В конечном счете геостратегия Китая должна одновременнопреследовать две цели, в несколько завуалированном виде определенные вавгусте 1994 года Дэн Сяопином: "Первое - противостоять гегемонизму иполитике силы и защищать мир; второе - создать новый международныйполитический и экономический порядок". Первая задача, очевидно, направленапротив интересов США и имеет своей целью уменьшить американскоепревосходство, тщательно избегая при этом военного столкновения, котороеположило бы конец продвижению Китая вперед к экономическому могуществу;вторая задача - пересмотреть расстановку сил в мире, используя недовольствонекоторых наиболее развитых государств нынешней неофициальной иерархией, вкоторой наверху располагаются США, при поддержке Европы (или Германии) накрайнем западе Евразии и Японии на крайнем востоке. Вторая цель Китая предполагает воздержание Пекина от каких-либосерьезных конфликтов с ближайшими соседями, даже продолжая вести поиск путейдостижения регионального превосходства. Особенно своевременно налаживаниекитайско-российских отношений, в частности, потому, что Россия в настоящеевремя слабее Китая. В связи с этим в апреле 1997 года обе страны осудили"гегемонизм" и назвали расширение НАТО "непозволительным". Однако едва лиКитай будет всерьез рассматривать вопрос о долгосрочном и всеобъемлющемроссийско-китайском альянсе против США. Это бы углубило и расширилоамерикано-японский союз, который Китаю хотелось бы постепенно расстроить,кроме того, это оторвало бы Китай от жизненно важных для него источниковполучения современной технологии и капитала. Как и в российско-китайских отношениях, Китаю удобно избегатькаких-либо прямых столкновений с Индией, даже продолжая сохранять тесноевоенное сотрудничество с Пакистаном и Бирмой. Политика открытого антагонизмасыграла бы плохую службу, осложнив тактические выгоды сближения с Россией ив то же время толкая Индию на расширение сотрудничества с Америкой.Поскольку Индия также разделяет глубоко лежащие и в определенной степениантизападные настроения, направленные против существования мировой"гегемонии", снижение напряженности в китайско-индийских отношениях такжегармонично вписывается в более широкий геостратегический спектр. [204] Те же соображения в целом применимы и к нынешним отношениям Китая состранами Юго-Восточной Азии. Даже заявляя в одностороннем порядке о своихпритязаниях на Южно-Китайское море, китайцы в то же время поддерживаютотношения с руководителями стран Юго-Восточной Азии (за исключениемисторически враждебно относящегося к Китаю Вьетнама), используют самыеоткровенно выраженные антизападные настроения (в частности, по вопросу озападных ценностях и правах человека), которые в последние годыдемонстрировали руководители Малайзии и Сингапура. Они с особой радостьюприветствовали порой откровенно резкие антиамериканские выпадыпремьер-министра Малайзии Датука Махатхира, который в мае 1996 года нафоруме в Токио даже публично поставил под сомнение необходимостьамерикано-японского договора о безопасности, поинтересовавшись, от какоговрага альянс предполагает защищаться, и заявив, что Малайзия не нуждается всоюзниках. Китайцы явно рассчитывают, что их влияние в данном регионеавтоматически усилится в результате ослабления позиций США. Аналогичным образом настойчивое давление, похоже, является основныммотивом нынешней политики Китая в отношении Тайваня. Занимаябескомпромиссную позицию по вопросу о международном статусе Тайваня, - втакой степени, что он даже готов преднамеренно нагнетать международнуюнапряженность, чтобы убедить всех в серьезном отношении Китая к данномувопросу (как в марте 1996 г.), - китайские руководители, по-видимому,осознают, что в настоящее время им по-прежнему не по силам добитьсяустраивающего их решения. Они понимают, что необдуманный расчет на силу лишьускорит самоубийственное столкновение с Америкой, одновременно укрепляя рольСША как гаранта мира в регионе. Более того, сами китайцы признают, что отуспешности сделанного первого шага - присоединения Гонконга к Китаю - будетв значительной степени зависеть, станет ли реальным создание Большого Китая. Сближение, которое имеет место в отношениях Китая с Южной Кореей, такжеявляется частью политики консолидации по флангам, с тем чтобы иметьвозможность сосредоточить основные силы на главном направлении. Принимая вовнимание китайскую историю и настроения масс, само по себекитайско-корейское сближение способствует ослаблению роли, которую Японияможет сыграть в регионе, [205] и готовит почву для восстановления более традиционных отношений междуКитаем и (либо объединившейся, либо все еще расколотой) Кореей. Наиболее важно то, что мирное укрепление позиций Китая в регионеоблегчит ему достижение главной цели, которую древний китайский стратег СуньЦзы (Sun Tsu) сформулирова
Воспользуйтесь поиском по сайту:
