Геостратегическая адаптация америки
Задача американской политики должна была бы состоять в том, чтобы бытьуверенными, что Япония следует такому выбору и что степень подъема Китая дополучения превосходства в регионе не мешает стабильному трехстороннемубалансу сил Восточной Азии. Усилие управлять как Японией, так и Китаем иподдерживать стабильное трехстороннее взаимодействие, которое включает иАмерику, потребует от нее серьезного напряжения дипломатического умения иполитического воображения. Отказ от прошлой зацикленности на угрозе,исходящей якобы от экономического подъема Японии, и преодоление страха передкитайскими политическими мускулами помогли бы вдохнуть холодный реализм вполитику, которая должна базироваться на тщательном стратегическом расчете:как направить энергию Японии в международное русло и как управлять мощьюКитая в интересах региона. Только в такой манере Америка будет в состоянии выковать на востокематериковой части Евразии эквивалент, родственный в геополитическом планероли Европы на западной периферии Евразии, то есть структуру региональноймощи, основанной на общих интересах. Однако, в отличие от европейскогослучая, демократический плацдарм на востоке материка скоро не появится.Вместо этого переориентированный союз с Японией должен служить на ДальнемВостоке основой для достижения Америкой урегулирования с преобладающим врегионе Китаем. [221] Из анализа, содержащегося в двух предыдущих разделах этой главы, дляАмерики вытекают несколько следующих важных геостратегических выводов. Распространенная житейская мудрость, что Китай - это следующая мироваядержава, рождает паранойю по поводу Китая и способствует развитию в Китаемании величия. Страхи перед агрессивным и антагонистическим Китаем, которомусуждено вскоре стать еще одной мировой державой, в лучшем случаепреждевременны, а в худшем - могут стать самоосуществляющимся предсказанием.Следовательно, организация коалиции, направленной на противодействие подъемуКитая до уровня мировой державы, привела бы к обратным результатам. Этогарантировало бы только, что регионально влиятельный Китай стал бывраждебным. В то же время любое подобное усилие привело бы к напряжениюамерикано-японских отношений, поскольку большинство японцев наверняка былибы против подобной коалиции. Соответственно Соединенным Штатам следуетвоздерживаться от оказания давления на Японию с целью заставить ее возложитьна себя больше ответственности в области обеспечения обороны вАзиатско-Тихоокеанском регионе. Усилия в этом направлении просто помешаютвозникновению стабильных отношений между Японией и Китаем и одновременно ещебольше изолируют Японию в регионе. Но именно потому, что Китай в действительности вряд ли скоро подниметсядо мировой державы - и по этой самой причине было бы неразумно проводитьполитику регионального сдерживания Китая, - желательно обращаться с Китаемкак с глобально важным действующим лицом. Втягивание Китая в более широкоемеждународное сотрудничество и предоставление ему статуса, которого онжаждет, может иметь эффект притупления более острых моментов национальныхамбиций Китая. Важным шагом в этом направлении было бы включение Китая вежегодный саммит ведущих стран мира, так называемую "большую семерку",особенно потому, что Россию тоже пригласили туда. Несмотря на видимость, у Китая на деле нет большого стратегическоговыбора. Длительные экономические успехи Китая остаются в большой зависимостиот притока западного капитала и технологий, а также от доступа наиностранные рынки, а это существенно ограничивает его выбор. Союз снестабильной и обнищавшей Россией не уве- [222] личил бы экономических или политических перспектив Китая (а для Россииэто означало бы подчинение Китаю). Таким образом, этот геостратегическийвыбор на практике не осуществим, даже если в тактическом плане как Китаю,так и России соблазнительно поиграть с этой идеей. Более непосредственноерегиональное и геополитическое значение для Китая имеет его помощь Ирану иПакистану, но это также не служит отправным пунктом для серьезного поискастатуса мировой державы. Вариантом в качестве последнего средства могла быстать "антигегемонистская" коалиция, если бы Китай почувствовал, что егонациональные или региональные устремления блокируются Соединенными Штатами(при поддержке со стороны Японии). Но это была бы коалиция бедняков, которыетогда наверняка оставались бы бедными довольно продолжительное время. Большой Китай возникает как регионально доминирующая держава. Будучитаковым, он может попытаться навязать себя соседям в манере, которая носитдестабилизирующий характер в регионе, или может удовлетвориться оказаниемвлияния более косвенным образом, следуя прошлой китайской имперской истории.Возникнет ли гегемонистская сфера влияния или более туманная сфера уважения,будет зависеть частично от того, насколько жестоким и авторитарным останетсякитайский режим, а частично и от того, как ключевые посторонние действующиелица, а именно Америка и Япония, отреагируют на появление Большого Китая.Политика простого умиротворения могла бы способствовать более твердойпозиции Китая, но политика простого препятствования появлению такого Китаянаверняка также дала бы похожий результат. Осторожное сближение по однимвопросам и четкое разграничение по другим помогло бы избежать обеихкрайностей. В любом случае в некоторых областях Евразии Большой Китай можетоказывать геополитическое влияние, которое совместимо с большимигеостратегическими интересами Америки в стабильной, но политическиплюралистической Евразии. Например, растущий интерес Китая к Средней Азиинеизбежно ограничивает свободу действий России в стремлении добиться любойформы политической реинтеграции региона под контролем Москвы. В связи с этими в связи с Персидским заливом растущая потребность Китая в энергии диктуетобщность интересов с Америкой в поддержании свободного доступа кнефтедобывающим регионам и [223] политической стабильности в них. Подобным же образом оказываемая Китаемподдержка Пакистану сдерживает амбиции Индии подчинить себе эту страну икомпенсирует намерение Индии сотрудничать с Россией по Афганистану и СреднейАзии. И наконец, участие Китая и Японии в развитии Восточной Сибири можетаналогичным образом помочь усилить региональную стабильность. Эти общиеинтересы следует выяснить путем длительного стратегического диалога(10). Существуют также области, где амбиции Китая могли бы столкнуться самериканскими (а также японскими) интересами, особенно если эти амбициидолжны были бы реализовываться посредством более знакомой с историческойточки зрения тактики сильной руки. Это относится, в частности, кЮго-Восточной Азии, Тайваню и Корее. Юго-Восточная Азия потенциально слишком богата, географически имеетслишком большую протяженность и просто слишком большая, чтобы ее легко могподчинить даже мощный Китай, но она слишком слаба и политически слишкомраздробленна, чтобы не стать для Китая по меньшей мере сферой уважения.Влияние Китая в регионе, которому способствует его финансовое иэкономическое присутствие во всех странах этого района, обязательно будетрасти по мере возрастания его мощи. Многое зависит от того, как Китайприменит эту мощь, но не вполне очевидно, есть ли у Америки какой-либоинтерес прямо выступать против нее или быть втянутой в такие вопросы, какразногласия по Южно-Китайскому морю. Китайцы располагают значительнымисторическим опытом умело управлять отношениями неравноправия (илизависимости), и, конечно, в собственных интересах Китая было бы проявлятьсдержанность во избежание региональных страхов перед ---------------- (10) Во время встречи в 1996 году с высшими представителяминациональной безопасности и обороны Китая я установил (используя время отвремени намеренно туманные формулировки) следующие области взаимныхстратегических интересов в качестве основы для такого диалога: 1) мирнаяЮго-Восточная Азия; 2) неприменение силы в решении вопросов, связанных сприбрежной зоной; 3) мирное воссоединение Китая; 4) стабильность в Корее; 5)независимость Средней Азии; 6) равновесие между Индией и Пакистаном; 7)экономически динамичная и международно кроткая Япония; 8) стабильная, но неочень сильная Россия. [224] китайским империализмом. Этот страх мог бы породить региональнуюантикитайскую коалицию (и некоторые скрытые намеки на это уже присутствуют внарождающемся индонезийско-австралийском военном сотрудничестве), котораяпотом, наиболее вероятно, добивалась бы поддержки со стороны СоединенныхШтатов, Японии и Австралии. Большой Китай, особенно после переваривания Гонконга, почти определеннобудет более энергично стараться добиться воссоединения Тайваня с материком.Важно по достоинству оценить тот факт, что Китай никогда не соглашался набессрочное отделение Тайваня. Поэтому в какой-то момент этот вопрос мог бывызвать прямое столкновение американцев с китайцами. Последствия этого былибы для всех вовлеченных сторон самыми пагубными: экономические перспективыКитая были бы отодвинуты, связи Америки с Японией могли бы стать оченьнапряженными, а усилия американцев по созданию стабильного равновесия сил вВосточной Евразии могли бы быть сорваны. Соответственно важно добиться и взаимно поддерживать наибольшую ясностьв этом вопросе. Даже если в обозримом будущем Китай вряд ли будет испытыватьнедостаток в средствах эффективного принуждения Тайваня, Пекин долженпонимать - и быть надежно убежден в этом, - что согласие Америки с попыткаминасильственной реинтеграции Тайваня, достигнутой с помощью военной мощи,было бы настолько разрушительно для позиции Америки на Дальнем Востоке, чтоона просто не могла бы позволить себе оставаться пассивной в военном плане,если Тайвань будет не в состоянии защитить себя. Другими словами, Америке пришлось бы вмешаться не ради обособленногоТайваня, а ради американских геополитических интересов вАзиатско-Тихоокеанском регионе. Это важная разница. У Соединенных Штатовнет, по сути, особого интереса к обособленному Тайваню. В действительностиих официальной позицией была и должна оставаться мысль о том, что существуеттолько один Китай. Но то, как Китай добивается воссоединения, может ущемитьжизненно важные интересы Америки, и китайцы должны это ясно сознавать. Вопрос о Тайване служит также Америке законной причиной для того, чтобыв своих отношениях с Китаем поднимать вопрос о правах человека, неоправдываясь в ответ на обвинения во вмешательстве во внутренние дела Китая. [225] Совершенно уместно вновь повторить Пекину, что воссоединение завершитсятолько тогда, когда Китай станет более процветающим и более демократическим.Только такой Китай сможет привлечь Тайвань и ассимилировать его в БольшомКитае, который тоже готов к тому, чтобы быть конфедерацией, основанной напринципе "одна страна, разные системы". В любом случае из-за Тайваня всобственных интересах Китая повысить уважение к правам человека, и потомуАмерике уместно поднять эту проблему. В то же время Соединенным Штатам надлежит - выполняя обещание, данноеКитаю, - воздерживаться от прямой или косвенной поддержки любогомеждународного повышения статуса Тайваня. В 90-х годах некоторыеамерикано-тайваньские контакты создавали впечатление, что Соединенные Штаты,не афишируя, начинают обращаться с Тайванем как с отдельной страной, и гневкитайцев по этому поводу можно было понять, как и их негодование по поводуинтенсификации усилий официальных лиц получить международное признаниестатуса Тайваня как отдельного государства. Соединенным Штатам поэтому следует ясно заявить, что на их отношении кТайваню будут вредно сказываться усилия последнего изменить давноустановившуюся и намеренную двусмысленность, управляющую отношениями междуКитаем и Тайванем. Более того, если Китай действительно процветает идействительно становится демократическим и если поглощение им Гонконга несопровождается регрессом в области прав человека, стимулированиеамериканцами серьезного диалога через пролив о сроках окончательноговоссоединения способствовало бы также оказанию давления на Китай с цельюдемократизации, одновременно развивая более широкое стратегическоевзаимопонимание между Соединенными Штатами и Большим Китаем. Корея, геополитически центральное государство в Северо-Восточной Азии,снова могла бы стать источником раздора между Америкой и Китаем, и еебудущее также напрямую скажется на связях между Америкой и Японией. ПокаКорея остается разделенной и потенциально уязвимой для войны междунестабильным Севером и все богатеющим Югом, американским силам придетсяоставаться на полуострове. Любой уход американцев в одностороннем порядке нетолько, вероятно, ускорил бы новую войну, но и, по [226] всей вероятности, сигнализировал бы об окончании американского военногоприсутствия в Японии. Трудно понять, почему японцы продолжают полагаться надлительное дислоцирование американских войск на японской земле вслед за ихуходом из Южной Кореи. Наиболее вероятным результатом с широкодестабилизирующими последствиями в регионе в целом явилось бы быстроеперевооружение японцев. Однако объединение Кореи, вероятно, поставило бы также серьезныедилеммы. Если бы американские войска должны были оставаться в объединеннойКорее, они неизбежно расценивались бы китайцами как нацеленные на Китай.Действительно сомнительно, что китайцы согласились бы с объединением натаких условиях. Если бы объединение происходило поэтапно, с применением такназываемой мягкой посадки, Китай выступил бы против нее политически иподдержал бы те элементы в Северной Корее, которые противились объединению.Если бы это объединение совершалось насильственным путем и Северная Корея"приземлилась бы с грохотом", нельзя было бы исключать даже военноевмешательство Китая. С точки зрения перспективы Китая объединенная Кореябыла бы приемлема только в том случае, если бы она не означалаодновременного распространения американской власти (с Японией на заднемплане в качестве плацдарма). Однако объединенная Корея без американских войск на ее земле, вполневероятно, тяготела бы сначала к форме нейтралитета между Китаем и Японией, азатем постепенно - движимая частично остаточными, но все еще сильнымиантияпонскими настроениями - либо к китайской сфере политически болееположительного влияния, либо к сфере более деликатного отношения. Тогдавстал бы вопрос: захотела ли бы Япония все еще оставаться единственнойазиатской опорой для американской силы? Самое меньшее, что вызывал бы этотвопрос, - это серьезные разногласия в рамках внутренней политики Японии. Врезультате любое сокращение военного радиуса действия американцев на ДальнемВостоке сделало бы, в свою очередь, более трудным поддержание в Евразиистабильного баланса сил. Эти соображения, таким образом, повышаютамериканские и японские ставки в корейском статус-кво (хотя в каждом случаепо несколько разным причинам), и если этот статус-кво должен измениться, тоэто должно происходить очень [227] медленно, предпочтительно на фоне углубления американо-китайскогорегионального взаимопонимания. Тем временем настоящее примирение между Японией и Кореей внесло бызначительный вклад в создание более стабильной обстановки в регионе длялюбого окончательного объединения. Различные международные осложнения,которые могли бы возникнуть в результате реинтеграции двух Корей, могли быбыть смягчены истинным примирением между Японией и Кореей, приведшим в итогек расширению отношений сотрудничества и взаимообязывающей политики междуэтими двумя странами. Соединенные Штаты могли бы сыграть решающую роль всодействии такому примирению. Можно было бы испробовать много конкретныхшагов, предпринятых ранее для примирения между Германией и Францией, апозднее между Германией и Польшей (например, от совместных университетскихпрограмм и до объединенных воинских формирований). Всеобъемлющее и врегиональном плане стабилизирующее японо-корейское партнерство облегчило быдальнейшее американское присутствие на Дальнем Востоке даже, возможно, послеобъединения Кореи. Почти само собой разумеется, что в рамки глобальных геостратегическихинтересов Америки входит тесное политическое сотрудничество с Японией. Нобудет ли Япония вассалом, соперником или партнером Америки, зависит отспособности американцев и японцев более точно определить, какихмеждународных целей этим странам следует добиваться сообща, и резчеобозначить линию раздела между геостратегической миссией США на ДальнемВостоке и стремлениями Японии к роли мировой державы. Несмотря на внутренниедебаты о внешней политике, отношения с Америкой все еще остаются центральныммаяком для международной ориентации Японии. Дезориентированная Япония,накренившаяся в сторону либо перевооружения, либо обособленного сближения сКитаем, означала бы конец роли американцев в Азиатско-Тихоокеанском регионеи сорвала бы появление регионально стабильного трехстороннего соглашения сучастием Америки, Японии и Китая. Это, в свою очередь, помешало быформированию в Евразии политического равновесия, управляемого американцами. Короче говоря, дезориентированная Япония была бы похожа на кита,выброшенного на берег: она металась бы уг- [228] рожающе, но беспомощно. Она могла бы дестабилизировать Азию, но несмогла создать жизненную альтернативу стабилизирующему равновесию междуАмерикой, Японией и Китаем. Только через тесный альянс с Японией Америкасмогла бы направить в нужное русло региональные устремления Китая и сдержатьих непредсказуемые проявления. Только на этой основе можно умудритьсяосуществить сложное трехстороннее урегулирование - урегулирование, котороезатрагивает мировое могущество Америки, региональное преобладание Китая имеждународное лидерство Японии. Следовательно, сокращение в обозримом будущем существующих уровнейвойск США в Японии (а следовательно, и в Корее) нежелательно. Кроме того,так же нежелательно и любое значительное увеличение в геополитическоммасштабе и реальном исчислении объема военных усилий Японии. Выводзначительного числа американских войск, вероятнее всего, заставит подумать окрупной японской программе вооружений, в то время как давление Америки наЯпонию с целью заставить ее играть более крупную военную роль может тольконавредить перспективам региональной стабильности, помешать более широкомусближению с Большим Китаем, уведет Японию в сторону от принятия на себяболее конструктивной международной миссии и таким образом осложнит усилия посодействию развитию в Евразии стабильного геополитического плюрализма. Отсюда следует также, что Япония - если она, в свою очередь, повернетсвое лицо к миру и отвернется от Азии - должна быть значительно поощрена иполучить особый статус, чтобы таким образом хорошо были удовлетворены еесобственные национальные интересы. В отличие от Китая, который можетдобиться статуса мировой державы, став сначала региональной державой, Японияможет добиться мирового влияния, отказавшись от стремления статьрегиональной державой. Но для Японии тем более важно почувствовать, что онаявляется особым партнером Америки в мировых делах, а это не только приноситплоды в политическом плане, но и экономически выгодно. Для этого СоединеннымШтатам было бы полезно рассмотреть вопрос о заключении американо-японскогосоглашения о свободной торговле, создав таким образом общееамерикано-японское торговое пространство. Такой шаг, придав официальныйстатус все более тесным связям между двумя странами, обес- [229] печил бы геополитическую опору как для длительного присутствия Америкина Дальнем Востоке, так и для конструктивных глобальных обязательствЯпонии(11). Вывод. Для Америки Япония будет жизненно важным и главным партнером всоздании все более объединенной и всепроникающей системы мировогосотрудничества, а не только в первую очередь ее военным союзником врегиональных урегулированиях, направленных на противодействие региональномупревосходству Китая. В действительности Японии следовало бы быть мировымпартнером Америки в энергичной работе над новой повесткой дня мировыхотношений. Китай, имеющий преобладание в регионе, должен стать опоройАмерики на Дальнем Востоке в более традиционной области силовой политики,помогая таким образом формированию евразийского баланса сил, при этом рольБольшого Китая на Востоке Евразии в этом смысле будет равняться ролирасширяющейся Европы на Западе Евразии. ------------ (11) Убедительный довод в пользу этой инициативы, указывающий навзаимные экономические выгоды, приведен Куртом Тонгом в его публикацииRevolutionizing America's Japan Policy // Foreign Policy. - Winter 1996/97. [230]
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Для США пришло время выработать и применять комплексную, всеобъемлющуюи долгосрочную геостратегию по отношению ко всей Евразии. Эта необходимостьвытекает из взаимодействия двух фундаментальных реальностей: Америка внастоящее время является единственной супердержавой, а Евразия - центральнойареной мира. Следовательно, изменение в соотношении сил на Евразийскомконтиненте будет иметь решающее значение для мирового главенства Америки, атакже для ее исторического наследия. Американское мировое первенство уникально по своим масштабам ихарактеру. Это гегемония нового типа, которая отражает многие из черт,присущих американской демократической системе: она плюралистична, проницаемаи гибка. Эта гегемония формировалась менее одного столетия, и основным еегеополитическим проявлением выступает беспрецедентная роль Америки наЕвразийском континенте, где до сих пор возникали и все претенденты намировое могущество. Америка в настоящее время выступает в роли арбитра дляЕвразии, причем нет ни одной крупной евразийской проблемы, решаемой безучастия Америки или вразрез с интересами Америки. Каким образом Соединенные Штаты управляют главными геостратегическимифигурами на евразийской шахматной доске и расставляют их, а также как онируководят ключевыми геополитическими центрами Евразии, имеет жизненно важноезначение для длительной и стабильной ведущей роли Америки в мире. В Европеосновными дей- [231] ствующими лицами останутся Франция и Германия, и главная задача Америкибудет заключаться в укреплении и расширении существующего демократическогоплацдарма на западной окраине Евразии. На Дальнем Востоке Евразии, вероятнеевсего, центральную роль все больше и больше будет играть Китай, и у Америкине будет политического опорного пункта на Азиатском материке до тех пор,пока не будет достигнут геостратегический консенсус между нею и Китаем. Вцентре Евразии пространство между расширяющейся Европой и приобретающимвлияние на региональном уровне Китаем будет оставаться "черной дырой" вгеополитическом плане, по крайней мере до тех пор, пока в России незавершится внутренняя борьба вокруг вопроса о ее постимперскомсамоопределении, в то время как регион, расположенный к югу от России, -"Евразийские Балканы" - угрожает превратиться в котел этнических конфликтови великодержавного соперничества. В этих условиях в течение некоторого периода времени - свыше 30 лет -вряд ли кто-либо будет оспаривать статус Америки как первой державы мира. Ниодно государство-нация, вероятно, не сможет сравняться с Америкой в четырехглавных аспектах силы (военном, экономическом, техническом и культурном),которые в совокупности и определяют решающее политическое влияние в мировоммасштабе. В случае сознательного или непреднамеренного отказа Америки отсвоего статуса единственной реальной альтернативой американскому лидерству вобозримом будущем может быть только анархия в международном масштабе. Всвязи с этим представляется правильным утверждение о том, что Америка стала,как определил президент Клинтон, "необходимым" для мира государством. Здесь важно подчеркнуть как факт существования такой необходимости, таки реальную возможность распространения анархии в мире. Разрушительныепоследствия демографического взрыва, миграции, вызванной нищетой,радикальной урбанизации, а также последствия этнической и религиозной враждыи распространения оружия массового уничтожения могут стать неуправляемыми,если развалятся опирающиеся на государства-нации основные существующиеструктуры даже элементарной геополитической стабильности. Без постоянного инаправленного американского участия силы, которые способны вызватьбеспорядок в мире, уже давно бы стали господствовать на мировой арене. [232] Возможность развала таких структур связана с геополитическойнапряженностью не только в современной Евразии, но и вообще в мире. В результате этого может возникнуть опасность для мировой стабильности,и эта опасность, вероятно, будет усиливаться перспективой все болееухудшающихся условий человеческого существования. В частности, в бедныхстранах мира демографический взрыв и одновременная урбанизация населенияприводят не только к быстрому росту числа неимущих, но и к появлению главнымобразом миллионов безработных и все более недовольных молодых людей, уровеньразочарования которых растет внушительными темпами. Современные средствасвязи увеличивают разрыв между ними и традиционной властью и в то же времявсе в большей степени формируют в их сознании чувство царящей в миренесправедливости, что вызывает у них возмущение, и поэтому они наиболеевосприимчивы к идеям экстремизма и легко пополняют ряды экстремистов. Содной стороны, такое явление, как миграция населения в мировом масштабе, ужеохватившая десятки миллионов людей, может служить временнымпредохранительным клапаном, но, с другой - также вероятно, что она можетбыть средством переноса с континента на континент этнических и социальныхконфликтов. В результате возможные беспорядки, напряженность и, по крайней мере,эпизодические случаи насилия могут нанести удар по унаследованному Америкойруководству миром. Новый комплексный международный порядок, который созданамериканской гегемонией и в рамках которого "угроза войны не существует",вероятно, будет распространяться на те части света, где американскоемогущество укрепляется демократическими социополитическими системами иусовершенствованными внешними многосторонними структурами, но такжеруководимыми Америкой. Американская геостратегия в отношении Евразии, таким образом, вынужденабудет конкурировать с силами турбулентности. Есть признаки того, что вЕвропе стремление к интеграции и расширению ослабевает и что вскоре могутвновь возродиться европейские националисты традиционного толка.Крупномасштабная безработица сохранится даже в самых благополучныхевропейских странах, порождая чувство ненависти к иностранцам, что можетпривести к сдвигу во французской и германской политике в сторону [233] существенного политического экстремизма и ориентированного вовнутрьшовинизма. Фактически может даже сложиться настоящая предреволюционнаяситуация. Историческое развитие событий в Европе, изложенное в главе 3,будет реализовано лишь в том случае, если Соединенные Штаты будут не толькопоощрять стремление Европы к объединению, но и подталкивать ее к этому. Еще большая неопределенность существует относительно будущего России, издесь перспективы позитивного развития весьма туманны. Следовательно,Америке необходимо создать геополитическую среду, которая благоприятствовалабы ассимиляции России в расширяющиеся рамки европейского сотрудничества испособствовала достижению такой независимости, при которой новые суверенныесоседи России могли бы полагаться на свои собственные силы. Однакожизнеспособность, к примеру, Украины и Узбекистана (не говоря уже оразделенном на две части в этническом отношении Казахстане) будет оставатьсяпод сомнением, особенно если внимание Америки переключится на другиепроблемы, такие, например, как новый внутренний кризис в Европе,увеличивающийся разрыв между Турцией и Европой или нарастание враждебности вамерикано-иранских отношениях. Возможность окончательного серьезного урегулирования отношений с Китаемтакже может остаться нереализованной в случае будущего кризиса, связанного сТайванем, или из-за внутреннего политического развития Китая, которое можетпривести к установлению агрессивного и враждебного режима, или из-за того,что американо-китайские отношения просто испортятся. Китай в таком случаеможет стать крайне дестабилизирующей силой в мире, внося огромнуюнапряженность в американо-японские отношения и, возможно, вызываяразрушительную геополитическую дезориентацию в самой Японии. В этих условияхстабильность в Юго-Восточной Азии, конечно же, окажется под угрозой, и можнотолько предполагать, как стечение этих обстоятельств повлияет на позицию иединство Индии, страны, крайне важной для стабильности в Южной Азии. Эти замечания служат напоминанием о том, что ни новые глобальныепроблемы, которые не входят в компетенцию государства-нации, ни болеетрадиционные геополитические вопросы, вызывающие озабоченность, не могутбыть решены, если начнет разрушаться основная геополитичес- [234] кая структура мировой власти. В условиях, когда на небосклоне Европы иАзии появились упредительные сигналы, американская политика, чтобы бытьуспешной, должна сфокусировать внимание на Евразии в целом ируководствоваться четким геостратегическим планом.
Воспользуйтесь поиском по сайту:
