Глава 17. Работа над ошибками, или Понять, простить, отпустить.(Михаил)

Пробуждение на следующее утро после бурной ночи, приправленной ненормальным количеством спиртного, - удовольствие сомнительное. И голова раскалывается на части, и рядом ещё кто-то лежит, по-хозяйски обнимая тебя за талию. Хорошо, что комната знакомая, следовательно, есть надежда, что алкоголь завел меня не так уж далеко, и ошибок я не наделал. Кажется, дом Романова. Почему, кажется? Потому что в настоящий момент я не могу быть уверенным в чем-то на сто процентов. Голова болит, перед глазами все плывет, да еще и этот человек рядом... Высвободившись из чужих объятий, я посмотрел на того, кто был рядом со мной. Однозначно, не Романов, но... Какого черта?!
Сон улетел в неизвестном направлении. Неужели меня угораздило вчера притащить этого парня в дом Никиты, и тут же вместе с ним... А Романов? Где он сейчас? И вообще знает ли он о том, что здесь произошло, или же он даже не догадывается о том, что происходит в его доме во время его отсутствия. Или присутствия. От понимания того, что Никита мог это все видеть, меня замутило окончательно. Но я тут же отмахнулся от мысли, что он мог стать свидетелем этой ненормальной оргии. Уж кто-кто, а Романов не стал бы терпеть подобных вещей, быстренько выставив нас на улицу.
Погруженный в свои мысли, я не сразу понял главную вещь. Я точно знал, какие привычки свойственны Никите, я помнил, что это его комната, и ясно ощущал, - я уже бывал в ней. Пусть и не часто, но бывал, при этом мы тут однозначно не только разговаривали на интересующие нас темы. Мы занимались здесь сексом, и было это не так давно. Недавно, после моей свадьбы, и, если не ошибаюсь, мне довелось быть в пассиве.
Ой, твою же мать...
Какими судьбами я оказался в одной постели с парнем, обнимающим подушку и не замечающим отсутствия рядом с собой второго человека, вспомнить не получалось. Все прежние воспоминания вернулись, вчерашний день вылетел из памяти.
Надев джинсы, я осторожно вышел из комнаты, и прошел чуть дальше по коридору, открыл дверь и замер на пороге, потому что в мою сторону тут же посмотрели два внимательных зеленых глаза. Выглядел Романов просто «восхитительно». Темные подглазники, искусанные до крови, алые губы, блестящие глаза, и сам весь похож на оголенный нерв. Только прикоснись – реакция будет непредсказуемой. А, возможно, очень даже предсказуемой. Вряд ли он сейчас протянет ко мне руки и радостно воскликнет:
- Доброе утро, любимый!
Да и не заслужил я подобного обращения.
- Наигрались? – вместо приветствия спросил он.
Ответить на этот вопрос однозначно было очень сложно. Сказать «да» - заслужить презрительный взгляд и предложение привести мне другого мальчика, сказать «нет» - равнозначно поводу для слов «Так иди, ещё с ним потрахайся. Чего же так быстро сдался?». Никита вряд ли сможет спокойно отреагировать на мой ответ, и в любом случае получу несколько шпилек в свой адрес.
- Ты не переживай так, - почти нежно произнес Романов, поворачиваясь лицом к двери. – Я все понимаю... Он тебе понравился, я ухожу в тираж, к тому же влюблялся ты в меня другого, не такого, как сейчас. Ты влюблялся в меня, похожего на него. Видимо, тебе нравился именно такой я, каким я уже не буду. Тебе хочется видеть рядом ту самую безотказную стервочку, новый я тебе не нравлюсь. Зачем пытаться пробудить во мне желание бороться, если можно найти кого-то нового, кто не обременен проблемами, кто не станет ныть и жаловаться на жизнь, потому что она его реально достала, он будет только смотреть на мир широко распахнутыми глазами, а мысли о будущем не будут занимать его голову?
Из всего этого я смог выделить только одно предложение, которое мне особенно не понравилось. Да и вообще соображал я сейчас не очень хорошо. Единственное, что я услышал: его достала жизнь.
Никита расценил мое молчание по-своему, как знак согласия с его словами.
- Сдохнуть хочется, - поделился он своими проблемами. – И это я сейчас не на жалость давлю, просто делюсь наболевшим. В конце концов, друзья же должны делиться своими размышлениями между собой. Ты зачем пришел-то?
- Поговорить, - с трудом прохрипел я.
Кажется, кому-то сейчас не помешала бы минералка.
- А, - протянул он бесцветным голосом. – Может, глотнуть водички хочешь?
- Не откажусь, - согласился я.
- Так глотни, - хмыкнул Романов, подложив ладони под щеку. – А потом приходи, поговорим.
Понятно, злорадство – наше второе имя. Ничего удивительного в этом нет. Если меня так клинило после того, как я увидел их с Максимом поцелуй, то, что он мог почувствовать, увидев наш поцелуй с тем парнем... Как его зовут-то? Не помню абсолютно.
Я взбесился, когда Никита по ошибке назвал меня Максом, но что он чувствовал, зная, что за стеной я сознательно (на самом деле, не так уж и сознательно) занимаюсь сексом с другим человеком, а не делаю досадных оговорок.
- Да нет, лучше сначала поговорим.
- Хорошо. Давай говорить.
Он перегнулся через кровать, взял бутылку минеральной воды, и бросил мне. Я поймал, хоть это и стоило мне невероятных усилий. Открутил пробку и сделал пару глотков. Какое блаженство...
- А вы отлично... Сработались, - тем временем произнес Никита.
- Прекрати, - устало сказал я, чувствуя, как к горлу подбирается тошнота.
- Да я же не злорадствую, я за тебя радуюсь, - притворно улыбнулся он. – Это, действительно, важно. Если секс между людьми средненький, продолжать отношения не следует, потому что ничего хорошего все равно не получится.
- С чего ты вообще взял, что я собираюсь продолжать отношения?
- А что? – вытаращил глаза Романов. – Бросишь? Нельзя так. Тебя же потом совесть загрызет. Как ты жить-то будешь с таким камнем на шее?
- И не надо иронизировать.
- Я и не пытаюсь. Просто думаю, что жизнь несправедливая штука. Мне вынесли мозг только за одно несчастное имя, а ты спокойно, не испытывая никаких угрызений совести, тащишь в койку какого-то левого мальчика, и ничего. Я тут даже поиронизировать не могу, чтобы тебя не раздражать.
Можно подумать, я сейчас думал о присвоении мне статуса героя. Занимался самоедством, нисколько не гордился своим поступком.
- Извинения не принимаются? – тихо спросил я.
- Да почему? Принимаются, - спокойно произнес он. – Вот только что они изменят?
- Многое...
- Понять, простить и отпустить. Вот все, что я могу предложить. Извини.
Теперь однозначно чувствую себя самой мерзкой тварью на свете. Неужели нельзя было хоть как-то контролировать свои поступки? Наверное, нельзя. Как можно что-то контролировать, если не помнишь ничего из своих недавних действий? Мальчик этот ещё откуда-то на мою голову свалился.
Никита наблюдал за мной с каким-то скрытым торжеством во взгляде, словно ждал очередной осечки, новых ошибок, за которые меня можно укорить, а потом сделать невозмутимое лицо, и сказать, что все закончено.
- Ты что-то видел, да? – я решил возобновить диалог.
- Немного, но многое.
- Например?
- Видел начало... Слышал – всё!
Прекрасно, жизнь налаживается. Я готов сквозь землю провалиться.
- Нет, не все, - тут же переменил свое мнение Никита. – Я отлучался на некоторое время, но вы, кажется, даже этого не заметили. Так увлеклись друг другом, что проигнорировали меня. Впрочем, ты вчера был пьян... Не знаю, помнишь ли что из своих вчерашних приключений. Если хочешь, могу рассказать. Напомнить.
- Напомни, - затаив дыхание, ответил я.
Никита обнял подушку, устроился на животе и жестом предложил мне сесть рядом с ним. Я послушался, в этот момент мне было удобно чувствовать руководство со стороны окружающих людей. Мозг все ещё отказывался воспринимать окружающую действительность во всех подробностях.
- Ты приехал ко мне, и здесь встретил Артема...
- Кого?
- Браво, - Никита притворно захлопал в ладоши. – Ты даже не помнишь имя человека, с которым отжигал на протяжении всей ночи. Это так на тебя не похоже.
- Проехали, - мрачно прошипел я.
- Хорошо, – согласился Романов. – Ты приехал, увидел его, и я как-то сразу отошел на второй план. Отправил меня сделать тебе кофе. Когда я вернулся, тебе было уже не до напитка, потому что вы так миленько обжимались. Я разбил чашку, обжег себе руку. Сегодня утром порезался осколками, которые вы тоже не заметили и на которые по счастливому стечению обстоятельств не наступили во время смены дислокации. Знаешь, не очень удобно собирать острые предметы, когда плачешь. Есть вероятность, что ты всенепременно порежешься, что я и сделал.
- Откуда вообще этот Артем взялся?
- Я же тебе говорил вчера. Он – бывший парень Максима. То есть, он – очередная игрушка Макса, забытая и заброшенная. Решил, что Макс проводит этот вечер со мной, хотя Макаров уже пару дней находится в Лондоне.
- Это всё?
- А что ещё нужно-то? – хмыкнул Романов. – Все, как на ладони. Или тебе не хватает подробностей вашей постельной сцены? Прости, я не знаю. Судя по звуковому сопровождению, было все на уровне. На очень и очень высоком уровне.
- Конечно, ты все это слышал, - неизвестно для чего подвел я неутешительный итог.
- Конечно, я все это слышал, - ответил он. – Пойду, пообщаюсь с Щегловым.
Романов вышел из комнаты, я последовал за ним, но в комнату своего позора войти не решился. Стоя за дверью, я слышал их разговор, который, кажется, грозился вот-вот перерасти в потасовку. Никита молчал, но я прекрасно знаю, во что может вылиться это молчание, зато Артем говорил без остановки, и за эти слова хотелось его убить.
-... обыкновенный, но это не так, - долетели до меня обрывки разговора. – Довольно симпатичный, заботливый, нежный. И вообще просто охренительный любовник.
- Вот иди и охренивай вместе с ним, - прошипел Романов.
- Никита, какой ты злой...
- Да пошел ты! – рявкнул Романов, вылетая из комнаты, повернулся ко мне и произнес: - И ты тоже, вместе с ним. Желаю счастья в личной жизни. Меня прошу вычеркнуть из списка своих знакомств. Видеть вас обоих не желаю.
- Да-да, - хмыкнул Артем, успевший одеться. – А ты вали в Англию. К Макарову. Может, он тебя утешит.
- Заткнись, - обессилено прошипел я.
- Какие вы все скучные, - протянул парень.
Никита ни с кем из нас продолжать разговор не собирался, а когда я уже был во дворе, Романов высунулся из окна второго этажа, и мило пожелал нам обоим «идти на х*й, а в его жизни больше никогда не появляться». Кто бы знал, как отвратно я чувствовал себя в этот момент. С одной стороны я понимал, что нужно попробовать вновь поговорить с ним, извиняться, просить прощения, но... но о каком прощении может идти речь, когда твой парень на твоих глазах изменял тебе, не испытывая при этом никаких угрызений совести.
- Не грузи себя. Пообижается и перестанет, - заверил меня Артем.
- Откуда такая уверенность?
- Ну, он же тебя любит.
- Но я же его предал.
- А он так не делал?
- Нет.
- Макаров не в счет?
- Он не изменял мне с Максом.
- Тебе-то откуда знать? Вдруг изменял?
- Нет.
- Наивняк в чистом виде, - хмыкнул парень, подходя к своей «Ауди». – Я еду в город. Тебя подвезти, или рискнешь вернуться к своему?
- Боюсь, что он уже не мой, - ответил я.
Это было так глупо, что, если бы я вдруг решил принять участие в соревновании идиотов, наверняка, занял бы одно из первых мест, иначе и быть не могло. И вообще вся эта история, начиная с момента сдачи последнего экзамена, медленно, но верно приближала нас к окончательному разрыву. Разрыву из-за глупых поступков... В основном, моих. Романов вел себя, как примерный мальчик, не пытался плести интриги и устраивать заговоры, вместо этого он терпеливо наблюдал за моими выкрутасами. Сначала демонстративным уходом, потом за этой нелепой женитьбой... Мои слова и обещания ничего не стоили. Я говорил, но потом забывал о своих словах и вел себя, как форменная скотина. Мало того, что трепал ему нервы своими бесконечными уходами – возвращениями... О чем вообще можно говорить в подобной ситуации и на что надеяться?
- А ты его любишь? – нарушил тишину, установившуюся в салоне и оттого бьющую по нервам, Артем.
- Да.
- Тогда почему не остался с ним? Почему уехал?
- Потому что разговор ни к чему не приведет.
- Уверен?
- Столько ошибок не прощают. А, если и прощают, то только дураки. Никита – не дурак.
- Влюбленные люди все, как на подбор, идиоты.
- Я могу задать тебе вопрос?
- У нас еще есть какие-то секреты друг от друга? – хмыкнул он.
- Почему ты не остановил меня? Почему ты ответил на поцелуй?
- Это просто, - пояснил Артем. – Меня бесит твой парень, меня раздражает его холодность и вечное внешнее спокойствие. И я ненавижу его за то, что Макаров искренне ему симпатизирует. Любить, может, и не любит, но симпатия у него к Романову есть, достаточно сильная. Никита меня вчера вечером отшил, хотя я пытался к нему приставать. Мне захотелось ему отомстить... А как можно отомстить человеку, который больше всего на свете дорожит своими отношениями? Самый верный способ воздействия через второго партнера. Но я совсем не разочарован тем, что сделал, даже в какой-то степени рад этому.
- И это все?
- Да. Я такая сволочь, но я этого не отрицаю.
Самым разумным решением было бы попросить его остановить машину и пару раз врезать ему по наглому, ухмыляющемуся лицу, но вместо этого я продолжал тупо смотреть вперед, на ленту шоссе, ничего не говорил, и ничего не делал.
Ещё, в этой ситуации актуально было бы подраться с самим собой, но такое, к сожалению, нереально...
Вечером я пытался позвонить Романову, но бесполый голос каждый раз повторял, что «абонент находится вне зоны действия сети». Так продолжалось в течение нескольких дней. Никита не желал со мной разговаривать, сделал первый шаг, вычеркнув меня из своей жизни. Во всяком случае, мне так казалось, пока он не появился на пороге моей квартиры с вещами. Тогда мне показалось, что он решил переехать жить ко мне. Позднее выяснилось, что я ошибался.