Пути и перспективы общественно-экономического развития России в русле традиционной экономической культуры

 

"Еще в 2010-2011 гг. не вполне корректным было бы утверждать наверняка необходимость модернизации российской социально-экономической системы. К тому времени процесс модернизации в России был завершен. Н. Лапин в 2012 году опубликовал статью, где, используя распространенный набор целевых показателей, обозначил, что для завершения индустриальной модернизации России необходимо было повысить лишь один из параметров – среднюю продолжительность жизни[173]. В этой статье автор пользовался статистическими данными 2006 года, а к моменту выхода публикации целевой показатель средней продолжительности жизни населения в 70 лет уже был достигнут.

Таким образом, говоря о модернизации России, необходимо говорить о втором (постиндустриальном) её этапе. Иными словами, в разработке комплекса социально-экономических преобразований следует исходить не из необходимости создания индустриальных производств и сопутствующих этому перемен в обществе, а из потребности в переменах постиндустриального характера. Потребность эта еще не так давно была не столь очевидной и её обоснование заслуживает отдельного внимания, однако прежде мы находим необходимым обратить внимание на концепции реиндустриализации и неоиндустриализации.

Серьезный недостаток концепций неоиндустриализации, как системных мероприятий по созданию промышленных мощностей новых технологических укладов или же мер по масштабному наращиванию производств технологических укладов прошлого, кроется в сфере торговли и товарных рынков. Примером здесь может служить советская радиоэлектронная промышленность, производившая такие передовые товары как «Электроника НЦ-80Т» и «Электроника МК-85». Этот пример позволяет утверждать, что отечественной промышленностью до определенного момента не были упущены технологии потребительской электроники, но были упущены рынки сбыта, представляющие собой важнейший источник инвестиций для всякого массового производства.

Разработка и реализация планов по созданию массового производства лишена смысла без установления политического, а скорее даже военно-политического контроля над рынками сбыта производимых товаров. Советская промышленность понесла существенные потери после ухода СССР из Восточной Европы и демонтажа СЭВ. Освоение Восточной Европы Западом сопровождалось внедрением массы стандартов и соглашений, которые политическими средствами ограничивали доступ отечественных товаров на рынки этого региона. В наибольшей мере данный факт проявился на рынке вооружений, где расширение НАТО позволяло политическими средствами исключить Россию из числа поставщиков оружия. Пример рынка вооружений можно дополнить и энергетическим рынком – как в части углеводородов, так и в части ядерной энергетики. Масса политических ограничений, вводимых под различными предлогами есть непосредственный механизм вытеснения России с энергетических рынков ЕС. И кто сможет дать гарантии, что через год после запуска новых отраслей реиндустриализированной промышленности мы не столкнемся с ограничениями в сбыте произведенных ей товаров?

Ни обещания политиков, ни долгосрочные контракты, ни международные договора не могут гарантировать нам стабильности в доступе к рынкам сбыта. По словам Ф. фон Хайека, «в наши дни получила распространение поистине фатальная иллюзия, что, проводя переговоры между государствами или организованными группами по поводу рынков сбыта и источников сырья, можно добиться снижения международной напряженности. Этот путь ведет к тому, что силовые аргументы окончательно вытеснят то, что лишь метафорически называется «конкурентной борьбой». В результате вопросы, которые между индивидами никогда не решались с позиций силы, будут решаться в противоборстве сильных и хорошо вооруженных государств, не контролируемых никаким высшим законом»[174].

Военное присутствие, контроль СМИ, контроль политических партий и политических лидеров – вот единственные гарантии стабильности рынков. По словам некоторых экономистов и политических деятелей, что близко ознакомились с данными вопросами, именно такие механизмы используют США в своей внешнеэкономической деятельности для обеспечения развития своих корпораций[175]. Вышеозначенный контроль не может быть достигнут исключительно лишь экономическими средствами и методами. Ситуация на Украине наглядно продемонстрировала, что с помощью постиндустриальных технологий политическая позиция государства может быть изменена даже в ущерб экономическому интересу.

Важность масштаба рынков сбыта определяется размерами прибыли, добавочной стоимости, получаемых в ходе реализации произведенных промышленностью товаров. Чем больше емкость рынка и количество реализуемых на этом рынке товаров, тем выше объем прибыли и добавочной стоимости, а следовательно и объем доступных для реинвестирования средств. Естественно, что больший объем средств доступных для инвестиций позволяет реализовать более дорогостоящие программы в направлениях снижения издержек, повышения качества и продвижения продукции. Таким образом, компания с доступом к рынкам меньше емкости на каждом новом витке производственного цикла станет все более уступать в качестве производимой продукции той компании, что имеет доступ к рынкам с большей емкостью. Результатом такой диспропорции окажется неконкурентоспособность продукции, потеря рынка и в конечном счете разорение компании. Естественно что инвестиции в данном случае будут потеряны.

Покрытие инвестиционных диспропорций за счет бюджетного финансирования и государственных дотаций не может являться решением в текущих экономический условиях. Вложения корпорации Intel в НИОКР за 2014 год на порядок превышают бюджет российской академии наук и по текущему валютному курсу сопоставимы с бюджетом всей системы образования Российской Федерации. И это только микроэлектроника. Государственная поддержка более широкого спектра отраслей высокотехнологичного производства на конкурентоспособном уровне потребует значительно большего размера дотаций, что едва ли может быть достигнут не только посредством отмены социальных расходов, но и с помощью массового внедрения принудительного труда.

Обмен активами, слияния и поглощения являются важным, но далеко не первоочередным элементом программы мероприятий по выходу российских корпораций на перспективные рынки. В операциях такого рода следует отдавать больший приоритет приобретению сложившихся цепочек сбыта и связанных с интегрируемыми активами лоббистских групп, чем технологическим заимствованиям или формальному росту капитализации. Вместе с тем, нельзя полагаться исключительно лишь на сотрудничество такого рода. Политические ограничения могут затрагивать и эти формы движения капитала, что видно на примере китайских высокотехнологичных компаний Huawey и ZTE. В 2012 году конгрессом США был представлен шестидесятистраничный доклад по итогам которого были даны рекомендации ограничить как доступ компаний на рынок США, так и блокировать им возможность проведения операций по слиянию и поглощению в юрисдикции США[176]. В дальнейшем ограничения на деятельность компаний были наложены и рядом других стран.

Возможно ограничений удалось бы избежать благодаря либерализации. Во всяком случае, часть претензий к деятельности Huawey и ZTE оказалась бы снята, имей вышеупомянутые компании прозрачную структуру собственников, отсутствие государственного капитала в этой структуре и торгуйся они на фондовых биржах Запада. Эти параметры во многом противоречат концепциям неоиндустриализации или реиндустриализации, ввиду того что в последних государству обычно отводится ведущая роль на пути проведения преобразований[177]. Если же допускать тот вариант, когда создаваемые государством компании реализуются через фондовые биржи, то существует вероятность достижения значительных показателей роста экономики и общественного благосостояния, однако эта вероятность оказывается слишком незначительной на фоне рисков.

К основным рискам либерализации можно отнести разрушение сфер социальной защиты и социальных гарантий, усиление оттока капитала, в том числе человеческого капитала, утрату суверенитета, подрыв национальной безопасности и возрастающую вероятность гражданских конфликтов. Многое из этого успели ощутить на себе все граждане бывшего СССР во время либерализации 90-х годов ХХ века. Кроме того, есть все основания утверждать, что процессы либерализации той эпохи не были завершены, а по ряду направлений были прерваны или обращены вспять. Соответственно сложности той эпохи являли собой далеко не всю полноту реализации потенциала рисков, сопутствующих процессам либерализации.

Бесконтрольная либерализация оказывает разрушительное воздействие на государства и крупные социальные системы, если торговля не играет в них господствующих ролей. В основе либерализации лежит снятие ограничений с торговли[178]. Это оказывает положительное влияние тогда, когда торговля выступает основным источником приращения национального капитала, а торговцы занимают ведущие позиции в обществе. В ином же случае основным выгодоприобретателем могут оказаться внешние субъекты экономической деятельности, а объектами торговли могут стать не предназначенные для того промышленные мощности, элементы системы социальной защиты, государственные должности или отдельные решения людей эти должности занимающих, в том числе законодательные решения[179].

Использование либерализации в качестве инструмента по стимулированию притока капитала и привлечению инвестора нельзя назвать эффективным средством развития экономики, во всяком случае, если речь идет о современной российской экономике. Санкции Запада в совокупности с потенциалом их расширения, приграничный конфликт на Украине, особенности российских правовой и политической систем формируют ситуацию высоких рисков. Иностранный капитал, способный действовать в такой ситуации, будет носить преимущественно спекулятивный характер и ввиду этого не окажет положительных эффектов на экономику, а, напротив, будет способствовать дестабилизации и без того непростого положения.

Ограниченная либерализация может оказать положительное влияние на экономическое развитие. Речь здесь идет исключительно о либерализации деятельности малых и средних предприятий, то есть тех субъектов экономики, что в силу своего размера не в состоянии нанести значимого ущерба обществу, даже если их деятельность будет носить спекулятивный или иной деструктивный характер. Либерализация деятельности малого и среднего бизнеса позволяет достичь не только потенциального роста занятости населения, количественного роста производимых товаров и услуг, но и вполне конкретного снижения затрат на содержание государственно-бюрократического аппарата контролирующих органов"[180].

При либерализации не следует забывать об экономической культуре российского частного капитала, что зачастую способствует деятельности вне рамок правового поля. "Для понимания природы современного российского предпринимательства следует обратить внимание на его социальные источники и особенности генезиса. Так, М. Н. Афанасьев пишет: «Для большинства руководителей “на местах”, по российскому обыкновению, реформы оказались не столько сознательным выбором, сколько стихийным бедствием. Помимо прочего, такая шаткость положения, смутность социальных и личных перспектив, естественно, усиливали стремление “обеспечить тылы”, капитализировать нынешнюю административную ренту»[181]. Там же автор подчеркивает значимость неформальных отношений в предпринимательской среде. В значимости неформальных отношений, особенно на стадии формирования предпринимательской прослойки, нет ничего удивительного, так как на протяжении длительного периода предпринимательская деятельность находились вне правового поля, что отразилось на всем её последующем развитии. Естественным представляется и тот факт, что предпринимательский слой пополняли госслужащие, некогда занятые в администрировании производственных процессов на государственных предприятиях. Однако тут можно отметить одну особенность для некоторых предпринимателей: «Занятость на государственных предприятиях (в организациях, фирмах) помогает полупредпринимателям в решении многих задач. Одним она служит социальным прикрытием, другим – способом накопления трудового стажа, третьим – страховкой на случай неудачи с бизнесом, четвертым – источником дешевых ресурсов (сырья, отходов, материалов, энергии), а также деловых связей и льгот»[182]. Эту же особенность отмечают и другие авторы, обозначившие её как «возникновение “делового тандема” чиновника и предпринимателя»[183].

Таким образом, есть все основания говорить о таких основах культуры российского предпринимательства, где важным элементов ведения бизнеса являются неформальные контакты с бюрократией. Вероятно, это является одной из причин «неформального» подхода российских предпринимателей к кадровому вопросу: «Лучше взять на работу “своего” или рекомендованного “своим”, чем приглашать специалиста по конкурсу»[184]. Подобный подход к кадровому вопросу снижает интеллектуальный потенциал бизнеса, однако интеллектуальный потенциал не актуален для деятельности, выстроенной на монетизации неформальных связей. Если же взглянуть не на социальные, а на мировоззренческие характеристики российского предпринимателя, то мы увидим, что «около 90% представителей всех групп предпринимательского потенциала и действующих предпринимателей довольно высоко оценивают свои предпринимательские способности»[185]. По всей видимости, такая уверенность связана с тем, что более 90%[186] российских предпринимателей не планируют создавать инновационных товаров или занимать новые рыночные ниши.

Предпринимательский слой российского общества неоднороден, на разных его полюсах расположились малый бизнес и топ-менеджмент. Топ-менеджмент, являясь частью предпринимательской прослойки, имеет некоторые особенности, в частности, его влияние на социально-экономическую жизнь в стране несоизмеримо больше, чем влияние предпринимательства малого. Показательно отношение российского топ-менеджмента к соблюдению законов, что считают необходимым лишь 34%[187]. Теперь обратим внимание на особенности малого предпринимательства, Ц. В. Шварцбурд относит к ним следующие: «гипертрофированность роли личных связей и отношений при подборе персонала; неформальные трудовые отношения (отсутствие контракта о найме); высокая степень универсализации человеческого капитала работников малых предприятий (низкая степень профессиональной специализации); низкая степень внутренней стратификации и сложности институциональной структуры; низкая степень сложности используемых производственных технологий...»[188].

Проведем небольшой анализ данных особенностей. Неформальные трудовые отношения имеют немало негативных последствий, к числу которых можно отнести не только движение средств в обход государственной налоговой системы, но и полную социальную незащищенность работника как в случае болезни, так и ввиду производственных травм. Отсутствие профессиональной специализации работников и низкая сложность используемых технологий делают малое предпринимательство неспособным к созданию инновационных высокотехнологичных производств.

Малый бизнес в России оказывается вне сферы, охватываемой фискальной системой. Разумеется, что далеко не весь малый бизнес минимизирует издержки таким способом. Так, Е. А. Ерохина на примере Волгоградской области показала, что только около 75% малых предприятий «характеризует тот факт, что для них уплата налогов представляется ненужной и тормозящей развитие статьей расходов, в связи с чем они либо подают нулевые декларации, либо платят минимально допустимые нормы налогов, скрывая существенную часть своих предпринимательских доходов»[189].

Стремление минимизировать издержки за счет снижения налоговых выплат свойственно не только малому бизнесу. Не так давно был опубликован доклад, подготовленный РАН, в котором можно увидеть, что «согласно существующим оценкам, не менее 70% активов, контролируемых 30 крупнейшими российскими компаниями, находятся под контролем хозяйствующих субъектов, зарегистрированных в оффшорах или тесно связанных с оффшорами юрисдикциях»[190]. Фактически это означает, что крупный бизнес в России не является российским бизнесом в основной своей совокупности и работает на экономики третьих стран. Размеры и источники иностранных инвестиций в российскую экономику территориально соответствуют юридическому расположению крупного российского бизнеса. Так, в 2010 году крупнейшим иностранным инвестором в российскую экономику, согласно данным Госкомстата, являлись Виргинские острова, на чью долю приходилось 72,1% всех иностранных инвестиций, а второе место с 12,8% занял Кипр[191]. Подобные инвестиции используются крупным бизнесом для того, чтобы исключить налогообложение дивидендов по акциям и иных способов минимизации затрат"[192].

"Либерализация в более широком её понимании – политическом, понимаемая прежде всего как демократизация и вовлечение граждан в процессы функционирования государства также способна оказывать положительные эффекты на общественно-экономическое развитие. Представительные институты власти не в состоянии включить в себя всю общественную инициативу, а их решения далеко не всегда способны учесть особенности каждой отдельной ситуации. Вместе с тем, формальный подход к реализации этих решений со стороны исполнительной власти может негативно влиять на социально-экономическое развитие. Преодоления этих недостатков общественного устройства возможно добиться посредством реализации второго (постиндустриального) этапа модернизации российского общества.

Начинать постиндустриализацию российского общества необходимо с преобразования государства и его институтов. Обусловлена эта необходимость прежде всего структурой российской экономики, где государственный сектор занимает ключевые позиции и той ролью, что государство традиционно играет в жизни российского общества"[193]. Кроме того, как было отмечено нами ранее, "ни малый, ни крупный бизнес в России не могут являться субъектами модернизации в обозримом будущем, а российский предпринимательский слой, в основной своей массе, не способен стать движущей силой общественного развития. К причинам этого можно отнести то, что российская предпринимательская культура пребывает на стадии формирования, а совокупность норм и ценностей российского предпринимателя характеризует его не как носителя особой предпринимательской культуры, но как носителя субкультуры. В практическом отношении это означает, что для модернизации российской экономики, для создания обновленного технологического и социального уклада обществу необходимо не искать опору в предпринимательском слое, а обратить внимание на иные социальные группы"[194].

"Актуальность постиндустриализации определяется целым рядом факторов, к числу которых можно отнести необходимость повышения эффективности российской экономики, проистекающую из обострения конкурентной борьбы на мировых рынках, связанные с этим угрозы применения постиндустриальных технологий, направленных как на подрыв стабильности внутри России, так в экономически значимых регионах за её пределами. Современное общество живет в условиях глобализации как торгового проекта, где на первый план выходит владение «способностью распространения своего продукта по миру, обеспечиваемой рекламой, манипуляцией сознанием»[195].

Постиндустриализация представляет собой преобразование социально-экономической системы таким образом, что основной прирост общественного благосостояния начинает происходить за счет инвестиций в человеческий и социальный капитал. Иными словами, эффект достигается за счет повышения уровня квалификации, навыков и знаний задействованных в экономической и общественной деятельности людей, а также с помощью формирования групп, организаций или сообществ с высоким уровнем внутреннего единства и доверия[196].

Определяя виды человеческого и социального капитала, как первоочередные направления инвестиционной активности, необходимо избегать распространенных в западной литературе рекомендаций. Рассматриваемые там индустрии и сферы деятельности во многом обусловлены особенностями экономических систем западных стран и не гарантируют результата в российских условиях. Высока вероятность того, что вложения в человеческий капитал, осуществленные по направлениям актуальным в условиях США или Сингапура будут потеряны, так как в условиях России люди не смогут реализовать приобретенный потенциал, не найдут подходящей работы или желаемых условий труда и переедут с страны, способные им эти условия предоставить. То есть, результатом инвестиций такого рода может стать отток человеческого капитала и фактически общественные ресурсы будут затрачены на стимулирование экономического роста западных стран. Возможности по созданию необходимых условий для работы внутри России ограничены как по финансовой части, так и в части уровня развития отечественной промышленности, опосредованного емкостью доступных для сбыта продукции рынков.

Работники ВПК и спецслужб могут и должны стать первичным объектом инвестиций в человеческий и социальный капитал. Основным преимуществом инвестиций такого рода является статус этих работников, практически исключающий их отъезд и трудоустройство в западных корпорациях, а следовательно и потерю инвестиций. Ю. Иода выделяет три блока мер по преобразованию российской общественно-экономической жизни: повышение конкурентоспособности российских компаний на международном рынке, повышение качества социальной сферы и создание системы общественных институтов позволяющих этого достичь[197]. Основными российскими компаниями, представленными на международном рынке являются энергетические и сырьевые компании, а также поставщики вооружений. Растущее политическое давление и экономические санкции в отношении этих компаний со стороны западных стран представляет собой одну из форм конкурентной борьбы, выходящей за рамки чисто экономической конкуренции.

Использование всего арсенала доступных спецслужбам средств и методов для достижения преимуществ отечественных компаний на международном рынке в сложившейся ситуации представляется вполне естественным и оправданным. В числе мер по наращиванию прибыли и повышения конкурентоспособности на данном направлении необходимо отметить не столько традиционные технологические заимствования, сколько меры направленные на установление контроля внешних рынков и содействие в деятельности отечественных компаний на энергетических и сырьевых рынках, а также рынке вооружений. Деятельность такого рода не должна быть экономической, но должна представлять собой реализацию мер по обеспечению национальной безопасности.

По мере расширения рынков сбыта компаний данных секторов экономики будет происходить и развитие смежных отраслей промышленности. Приток денег в экономику позволит наращивать объемы кредитования и снижать процентную ставку, что придаст дополнительный стимул экономическому развитию. Как о необходимости наращивания объемов кредитования российской промышленности, так и о потребности в низких процентных ставках по кредитам в последние годы говорят все чаще. И здесь не следует забывать о том, что решение проблемы кредитования есть вторичная мера по отношению к мерам по обеспечению стабильности рынков сбыта и их роста. Как отмечает В. Мау, кредитование «должно основываться на возможностях сбыта, а с этой точки зрения прекрасно оборудованное и полным ходом работающее предприятие в случае отсутствия сбыта может оказаться некредитоспособным»[198].

Опора на спецслужбы и ВПК в модернизации российской социально-экономической сферы является укорененным в российской культуре, традиционным и неоднократно испытанным механизмом общественных преобразований. Необходимость использовать укорененные в национальной культуре и традициях механизмы модернизации все чаще упоминается в российской научной периодике. Так В. Федотова указывает на сложившееся «многообразие вариаций модернизаций в разных странах», отмечая при этом, «что они формируются с опорой на собственную культуру и осознание своих задач, усваивая общие принципы модерна, впервые сформированные Западом, путем адаптации и переработки их применительно к условиям стран, в которых осуществляется модернизация»[199]. В. Егоров напоминает, что «некритическое перенесение западного опыта... в значительной мере отвлекло научное и политическое сообщества от конструктивного поиска собственного пути развития»[200]. Р. Лубский обращает внимание на необходимость отказа от односторонней трактовки модернизации как движения в сторону западных институтов и ценностей[201]. Г. Суховецкая пишет: «наиболее остро ставится вопрос о возможности возрождения и трансформации российской культурно-исторической матрицы как менее болезненный и опасный для нашего общества, почти потерявшего себя за последние десятилетия»[202]. И потому так важен оказывается философский подход к выработке мер по преобразованию российского общества, ведь именно философия «является теоретической основой культуры»[203].

Наращивание инвестиций в человеческий капитал в части спецслужб может способствовать повышению уровня социальной защищенности граждан, качества предоставляемых населению государственных услуг и вовлеченности инициативных групп в процессы функционирования государства. Этот особый тип гражданского общества во многом отвечает запросу отечественной философской мысли, согласно К. Сердобинцеву «сейчас нам необходима разработка модели гражданского общества, не просто соответствующей современному демократическому государственному устройству, но соответствующей именно нашему обществу»[204].

Многие из функций государства на местном и муниципальном уровне могут быть переданы гражданским активистам и инициативным группам, осуществляющим свою деятельности во взаимодействии со спецслужбами и при их поддержке. Особенно важной такая работа может стать в направлениях контроля качества предоставляемых населению услуг и эффективности использования бюджетных средств. Ответственный подход к формированию механизмов гражданского контроля позволит не только повысить качество работы государственно-бюрократической системы, но способствует росту доверия в обществе, что по мнению ряда исследователей является важным звеном в цепи модернизационных преобразований. Так, И. Глушко отмечает, что неотъемлемым фактором модернизации является доверие между населением и властными институтами, а наиболее перспективным способом его формирования являются «гарантии или рекомендации надежного внешнего источника (гаранта, поручителя)»[205]. Т. Гужавина пишет о необходимости выработки и реализации программы нацеленной на «возрождение социального доверия», способствующей росту гражданской активности, росту качества доступных гражданам государственных услуг и обеспечения социального партнерства[206]."[207].

Подводя итог данного параграфа, обозначим ряд выводов:

1. Разрешение экономической и социальной проблематики российского общества следует искать вне рамок догматов классических теорий западной экономической науки. Потребность человечества в энергии будет сохраняться всегда и весьма вероятно, что потребность эта будет нарастать со временем. Если российское общество сможет основательно занять эту нишу в мировом разделении труда, то его потребности в жизненных средствах будут неизменно удовлетворены. Не следует искать возможностей по диверсификации экономики, это лишь распылит и без того ограниченные ресурсы.

2. Частнопредпринимательский сектор не может являться направляющим субъектом социально-экономических преобразований российского общества, однако деятельность его субъектов может способствовать реализации социально значимых мероприятий и не должна ограничиваться, покуда они в силу своего размера не несут в себе значимых для общества потенциальных рисков.

3. Целью должно стать доминирование отечественных компаний на мировых энергетических рынках, рынках сырья и вооружений, а важнейшими шагами на пути к этому является обеспечение внутренней стабильности и развитие возможностей по защите активов во вне.

4. Средством, позволяющим обеспечить доминирование отечественных компаний на мировых рынках, могут и должны стать инвестиции в человеческий и социальный капитал, позволяющие: оказывать внеэкономическое содействие продвижению российских компаний на рынки сбыта; предотвращать и снимать политические ограничения деятельности российских компаний на внешних рынках; минимизировать негативную динамику рыночной конъюнктуры и способствовать обеспечению притока капитала посредством реализации мер, направленных на достижение роста мировых цен на энергию и энергоносители, роста спроса на продукцию ВПК.

 

Заключение

 

Экономическая культура, представляя собой общественно-исторический опыт воспроизводства жизни, реализуемый в экономической практике, содержит в себе многообразие осмысленных и запечатленных в традиции способов ведения экономической деятельности, характеризующих социокультурную среду форм производства, потребления, распределения и обмена. Использование философского подхода при исследовании экономической культуры позволяет избежать недостаточного историзма и системности в отображении рассматриваемого объекта, чего затруднительно будет достичь посредством методов экономических и социологических дисциплин. Среди многообразия методов философского анализа, применительно к экономической культуры в её взаимосвязи с экономическим развитием, историко-материалистический подход к исследованию представляется оптимальным ввиду его историзма, экономизма, материализма и диалектичности.

Исследование экономической культуры цивилизации Запада, представленной, прежде всего, в виде своего англо-американского авангарда заслуживает особого внимания ввиду того доминантного положения в мировой социально-экономической системе, что занимает данная общественная структура с начала эпохи Нового времени. Это положение во многом обусловлено переменами в экономической культуре Запада, что нашли свое отражение в переменах философских воззрений на формы экономической культуры или способы приращения капитала, где Ф. Бэкон вводит изобретения и товарищества наряду с традиционными формами торговли, ростовщичества и ремесла. Развитие и распространение этих форм экономической культуры Запада, их проникновение в иные общества и цивилизации явились одной из важнейших движущих сил исторического процесса от Нового времени и до наших дней.

Экономическая конкуренция, являясь значимым элементом западной культуры, также играет важную роль в достижении Западом ведущего положения на мировой экономической сцене. Война является одним из экстремальных проявлений экономической конкуренции и нередко способствует ускоренному научно-технологическому развитию, что в дальнейшем оказывает положительный эффект и на всю социально-экономическую реальность посредством диффузии технологий. Невозможность классической войны, вызванная развитием вооружений и ростом их разрушительного потенциала, начиная с середины ХХ века, изменяет характер экстремальных проявлений экономической конкуренции, смещая её приложение из физического пространства в сферы индивидуального и группового сознания, вызывая тем самым к жизни постиндустриальные технологии и соответствующих социально-экономический уклад.

Исследование экономической культуры Китайской цивилизации значимо по ряду причин, к числу которых относится как рост китайской экономики, требующий оценки перспектив данной социально-экономической системы и её потенциала, так и продолжение традиционного для философской рефлексии интереса к диалектике Запада и Востока, где Китай представляет собой один из классических образцов восточного общества. Специфика экономической культуры Китая заключается в особенностях его социального капитала, где имеет место быть политическая монополия конфуцианской административной системы, обладающей многовековой культурой и особой традиционной философией. Среди характеристик экономической культуры данной системы можно отметить тенденцию к её разложению при росте влияния частного и, прежде всего, торгового капитала. Это свойство китайской социально-экономической системы позволяет утверждать неспособность китайского общества занять лидирующие позиции в условиях сохранения текущего политического строя, в то время как слом этого строя неизбежно приведет к значительным потерям как социального, так и экономического характера. Тем самым, мы не можем рассматривать Китай в качестве потенциально доминантной силы в мировой экономике и это необходимо учитывать при выработке стратегий национального развития.

Российская экономическая культура важна для изучения ввиду необходимости выработки программы социально-экономических преобразований, что смогут позволить обеспечить российскому обществу воспроизводство его жизни и культуры в современных условиях обострения международной конкуренции и развития постиндустриальных технологий. Вскрытие сущностных черт экономической культуры России позволяет обозначить те пути преобразований, что будут соответствовать традиционной культуре и в силу этого окажутся как наиболее эффективны, так и наименее затратны.

Особенностью российской экономической культуры в части производства является то, что наиболее значимую роль в обеспечении воспроизводства жизни российского общества играют отрасли ТЭК и ВПК, где основным субъектом хозяйственной деятельности выступает государство. Основными сложностями в данных направлениях является зависимость от рыночной конъюнктуры и политические ограничения доступа к рынкам сбыта со стороны конкурирующих сторон. Преодоление этих сложностей может позволить нарастить объемы сбыта товаров и услуг по данным направлениям, а также повысить их стоимость, что обеспечит российское общество необходимыми для воспроизводства жизни и культуры средствами. Достижение этого возможно посредством инвестиций в социальный и человеческий капитал как в части данных отраслей общественного производства, так и в части спецслужб. Последнее необходимо как важнейший элемент постиндустриализации российской социально-экономической системы и должно быть нацелено, прежде всего, на приобретение влияния на индивидуальное и групповое сознание там где это необходимо, а также исследование, разработку и реализацию инновационных мер и методов такого влияния.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: