Тема 5. Культура и культурная жизнь Беларуси 5 глава

Конец XVIII в. – это развитие частных театров в Ружанах у Сапегов и в Свислочи у Тышкевича. Ружанский театр насчитывал 60 артистов и танцоров и 40 музыкантов «при бубнах и трубах». Театральные представления в Свислочи проходили в сопровождении крепостной капеллы (руководителем был итальянский дирижер К. Чиприано) в специально построенном здании с театральным и балетным залами. От 10 до 20 лет существовали театр, капелла и театральная школа в Гродно, основателем которых был подскарбий надворный литовец А. Тизенгауз. Основную роль здесь играл театр, спектакли которого сопровождались выступлениями капеллы, а театральная школа готовила артистов как для театра, так и для капеллы. Кстати, в театральной школе обучались дети крепостных крестьян и мещан по значительной для того времени программе (были 3 класса – игры на музыкальных инструментах, танцев, пения; изучались также нотная грамота и некоторые общеобразовательные предметы). Руководителем школы был известный белорусский скрипач и капельмейстер второй половины XVIII века Л. Ситанский.

Что касается капеллы, то это был наибольший и наилучший по профессиональному уровню коллектив на территории былого Княжества Литовского. В капелле играли и зарубежные, и местные музыканты. Если в капелле, даже во времена ее наивысшей славы, было около 40 человек, то в театре Тизенгауза в 1780 году было более 70 исполнителей. Это был постоянный коллектив со значительным оперным и балетным репертуаром из произведений немецких, французских и итальянских авторов. После отставки Тизенгауза со всех должностей (1780) капелла, школа и театр в Гродно перестали существовать.

В последнее двадцатилетие XVIII в. славился своими художественными достижениями Шкловский театр генерал-майора С.И. Зорича, а также его картинная галерея, открытая при созданном им в Шклове учебном заведении полувоенного характера. Для галереи были собраны оригиналы и лучшие копии произведений знаменитых художников Италии, Голландии, Германии. Здесь можно было встретить полотна Теньера, Рубенса, Веронезе, Дольчи, собрания гравюр, картин, статуй.

Что касается театра, то его труппа состояла из крепостных певцов, танцоров, драматических актеров и музыкантов-инструменталистов. Высоким профессиональным мастерством отличались артисты балета, обученные в открытой при театре балетной школе. Довольно часто в балетных спектаклях были заняты учащиеся кадетского корпуса С.И. Зорича. Об уровне балетной школы свидетельствует тот факт, что лучшие солисты в 1800 году были переданы в балетную труппу Петербургских императорских театров. Среди музыкантов выделялись оркестр рогов, «домашняя музыка» и «музыка Шкловского корпуса», в составе которых были не только иностранные, но и местные исполнители из крепостных и мещан. Свою деятельность Шкловские художественные коллективы С.И. Зорича прекратили в 1800 г.

Приблизительно в это же время перестал существовать и театр графа Э.В. Чернышева в Чечерске. Театр отличался тем, что, во-первых, в спектаклях рядом с крепостными актерами выступали любители-дворяне и, во-вторых, он имел специальное театральное помещение для гастрольных спектаклей в Могилеве.

Завершая анализ среза художественной культуры белорусов в Речи Посполитой, можно сделать следующие выводы:

1. На территории Беларуси развиваются виды и жанры искусства, которые свидетельствуют о высоком художественном и творческом потенциале белорусского народа.

2. Однако этот процесс сдерживается, тормозится социально-духовной атмосферой (польско-католическое давление, запрет белорусского языка, постоянные войны и т.п.) того времени.

3. Поэтому высокая художественная культура доступна главным образом незначительной части общества – наиболее богатым и влиятельным людям.

4. Идет процесс обогащения белорусской художественной школы главным образом достижениями западноевропейского искусства, что в условиях национально-религиозного засилья сдерживает формирование белорусской национальной художественной культуры.

5. Главным хранителем самобытного художественного творчества и этнокультурного развития выступает белорусский народ, в среде которого аккумулируются достижения видов и жанров народной культуры, в том числе таких, как устное народное творчество, декоративно-прикладное искусство, народные ремесла и промыслы.

В связи с последним выводом несколько пояснений. В XVII–XVIII вв. получают дальнейшее развитие практически все виды народного художественного творчества. Их отличительной чертой становится актуальность содержания, широкая жанровость и этноопределяющие признаки. Например, для народного поэтического творчества характерны, во-первых, пронизанность произведений (песен, сказок, легенд, анекдотов, шуток) мотивами антифеодальной и национально-освободительной борьбы (большое количество произведений создавалось на основе народных выступлений против угнетателей, например: «Дума о Наливайке», «Сказ о казаке Голоте» и др.); во-вторых, внимание к историческим жанрам и их возрождение (казацкие песни, такие как «Из-под Слуцка, из-под Клецка», «бунтарская поэзия»); в-третьих, проникнутость произведений идеей единения славянских народов в борьбе с общим врагом – феодалами Речи Посполитой; в-четвертых, ярко выраженная направленность на объединение с Россией, как в казацкой песне «Туман, туман на долине». Несмотря на все старания турок и поляков подкупить казака и заманить его на свою сторону, он твердо убежден: «Мы с Русином будем жить»; в-пятых, усиление сатирической направленности (безжалостное высмеивание врагов трудового народа – господ, царя, попов, ксендзов, богатеев и др.). Наконец, необходимо отметить и такое явление, характерное для XVII–XVIII вв., как мужская социальная лирика и эпос (чумацкие песни, бурлацкие песни, казацкие песни о военных событиях и вожаках крестьянских восстаний), которые удивляют своей энергией и размахом.

Имея много общего в жанрах, сюжетах, поэтике с фольклором других славянских народов, белорусский фольклор выработал и много отличий. В белорусском фольклоре не сохранились былины, и историческая, героическая тема отражены преимущественно в преданиях (устный рассказ, в котором элементами меньшей или большей фактической реальности объяснялись явления окружающей жизни, рассказывалось о значительных исторических событиях родного края, о народных героях), волшебных сказках о народных богатырях. Весь сказочный эпос белорусов считается одним из наиболее богатых и наиболее ярких среди славян.

Драматургия представлена немногочисленными произведениями (белорусские школьные драмы
XVII века вообще не сохранились). Из XVIII века до нас дошла драма профессора Смоленской коллегии
им. Базилевича «Декларатио» (1752–1753), написанная в типичном стиле школьных драм-моралите. Встречались и интермедии. Но на Белой Руси они повсеместно сочинялись и исполнялись униатами и иезуитами (это уже определяет их целенаправленность). Те же из произведений, которые слагались на пограничной языковой основе, были ближе к жизни, каждый из героев говорил на родном языке. Есть предположение, что многие белорусско-украинские интермедии были написаны студентами-белорусами Киевской академии, которые хорошо знали язык и традиции своего народа.

Авторам, которые использовали в своих произведениях белорусский язык (писал в 1911 г. В. Перетц), принадлежит историческая заслуга в сохранении образцов белорусской разговорной речи в «темный» период ее существования. Особый интерес в языковом отношении представляют «Комедия» К. Марашевского и пьеса «Лекарь поневоле» М. Тетерского (1787). Вот, например, монолог крестьянина из «Комедии» К. Марашевского: «Ох, як нешчаслівае жыцце мае! Хаджу я хаджу цераз цалюсенькі дзень, аж ногі анямелі, рук не чуваць ад працы і тапара, аж горш ешчо ад цапа малачу ад самых курэй, аж мало што не да поўдня, як бы сам адзін: праўда, што і жонка памагала, ды што ж ее за работа, ведама жаноцкая справа, цюкнець колька разы цапом, аж зараз ее ліхо і берэць, то сядзець, то ляжэць, то колкі падапруць, толькі чорт лоньскі яе дусіць, а потым ешчэ з гоманам і кляцьбою пойдзець».

Нельзя не отметить и такое явление, как смешение заимствований и насыщение белорусского языка полонизмами («загарак» – часы, «васпанне» – уважаемый господин, «сведетство» – свидетельство) и русизмами (дзяревня, апяць, пабядзицель, дзерава, рабята и др.), общенародной лексикой (таварыш, грошы, злодзей, бацька, аднак и др.).

Все же чаще в самодеятельных стихотворных и драматических произведениях XVIII в. господствующим был язык белорусского крестьянства, поэтому и звучал он как «мужицкий» (к сожалению, в нем не сохранились и не продолжились традиции древнего книжно-литературного белорусского языка). Именно поэтому в XIX в. появляются попытки создания нового белорусского литературного языка (например, в комедии
В. Дунина-Марцинкевича «Крестьянка» эта попытка прослеживается достаточно отчетливо).

В заключение можно сделать вывод, что, несмотря на небольшое количество произведений, есть все основания говорить об оживлении в конце XVIII в. (хоть и в несколько примитивных формах) белорусского литературного языка. Рядом со словесными жанрами развивалось песенное и музыкальное творчество. Причем основным направлением развития белорусской народной музыки было песенное творчество, в котором опосредованно отражался характер, особенности мировоззрения, устремления, мечты и надежды белорусов, их история и культура. Выделяются широкие пласты родильных, волочобных, жнивных песен (у других народов не сохранились); осенние песни образуют самостоятельный жанровый цикл.

В отличие от предыдущего периода, где основными были одноголосные песни, в XVII в. развивается многоголосие подголосочно-контрапунктного типа с подводкой. Народная хореография XVII–XVIII вв. представлена хороводами, парными, массовыми и сольными танцами (известно более 100 народных танцев). В народе бытовали скрипка, контрабас, цимбалы, дуда, дудочка, жалейка, лира, бубен и другие народные музыкальные инструменты, из которых создавались народные инструментальные ансамбли. Широкое распространение получили народные игры (их насчитывают более 400), которые синтезируют элементы словесного и песенного фольклора, танца, народного театра, трудовых умений и ловкости.

XVII–XVIII вв. дают нам множество образцов народного декоративно-прикладного искусства. В его развитии можно выделить три временных промежутка – первую половину XVII в., вторую половину XVII –нач. XVIII в., середину и конец XVIII в. В качестве характерных особенностей каждого из этих периодов можно назвать следующие.

Для первого периода определяющими являются новые подходы к организации ремесел, связанные с концентрацией ремесленников в профессиональных объединениях-цехах. Это был период оживления культурных и экономических связей между белорусской, русской и украинской художественными культурами, с одной стороны, и западноевропейской, с другой. Не теряя самобытности и индивидуальности, белорусские мастера в это время создали высокохудожественные образцы резьбы, керамики, ткачества, ювелирного искусства.

Второй период совпадает с определенным спадом экономической и культурной жизни, связан с многочисленными военными действиями, которые охватили территорию Беларуси. Но и в это сложное время происходит дальнейшая концентрация ремесленников в цеховых организациях, что содействовало улучшению художественного качества изделий. И само искусство становится более замысловатым и пышным (что определяется стремлением шляхты к роскоши и блеску), декоративная сторона начинает преобладать над утилитарной. Декоративность наиболее пышно выступает в объемно-ажурной резьбе, но ее влияние чувствуется и в керамических, кузнечных, стеклянных, ювелирных изделиях.

Наконец, третий период. Для него характерно возобновление ремесленного производства, рост количества ремесленников в городах, объединение их в цеховые организации. Получает широкое распространение мануфактурно-вотчинное производство всех видов художественных изделий. Главную роль в развитии художественных ремесел играют крупные белорусские и польские магнаты, в чьих усадьбах и монастырях открываются мастерские, а затем и мануфактуры, которые работают на рынок и приносят большую прибыль. На территории Беларуси существовали десятки мануфактур разного профиля: шелковых поясов в Слуцке и Несвиже, суконные и полотняные в Ружанах, Бабовне, Подласосне, гобеленов в Гродненской королевской экономии, в Мире, Кореличах, чугуноплавильные заводы в Бакштах и Вишневе, мануфактура бисера и фаянсовой посуды в Гродно, литейные мастерские в Дисне, Вилейке, Логойске и т.д. В качестве образцов как правило, используются зарубежные изделия. Но местные мастера совершенствуют их в соответствии со своими вкусами и традициями, придавая произведениям национальный колорит. Это особенно заметно в традиционном народном искусстве. Именно оно оказало определяющее влияние на профессиональное (это еще одна характерная особенность декоративно-прикладного искусства второй половины XVIII в.) и не дало возможности развиться в белорусском декоративно-прикладном искусстве таким отрицательным явлениям, как излишняя пышность, безвкусица, преобладание внешней красоты.

А теперь несколько слов об основных направлениях в развитии декоративно-прикладного искусства на Беларуси в каждый из обозначенных периодов.

В начале и середине XVII в. среди ремесленников преобладали мастера по обработке металла – литейщики, оружейники, кузнецы, медники, ювелиры, чеканщики. Литейщики особо известны литьем колоколов (например, в приговоре комиссарского суда над убийцами И. Кунцевича в Витебске в 1623 г. было записано снять с церквей все колокола и «вылить из них в память происшествия колокол с надписью о сем злодеянии…»); чеканщики – окладами икон («Богоматерь Одигитрия» из Лунинца и («Богоматерь Одигитрия» из
с. Бездеж Дрогичинского района) и литургической посудой (патеры, серебряные алтарные кресты и др.); кузнецы – верхушками куполов культовых зданий, надмогильниками, решетками для балконов, ворот, окон, архитектурными деталями, предметами домашнего обихода (сундуки, сундучки, шкатулки).

В художественной обработке дерева ярко выявляется органическая связь с архитектурой (украшение интерьеров, особенно алтарей костелов и иконостасов православных храмов, многие из которых выделяются барочной декоративностью, пышностью и помпезностью, как, например, в костелах с. Порплище Докшицкого района, с. Будслав Мядельского района, Богоявленского собора в Могилеве и др.).

Для архитектурно-декоративной керамики характерен печной кафель, карнизный кафель с геральдическими мотивами, гончарная посуда (с растительными и геометрическими узорами). О высоком уровне кафельной и гончарной промышленности на Беларуси в XVII в. свидетельствует то, что белорусским кафелем были украшены многие постройки в Московском государстве, а гончарные изделия продавались в польских городах.

XVII век – время интенсивного развития на Беларуси художественных изделий из стекла. Многочисленные стеклодувные мастерские существовали по всей Беларуси, демонстрируя разные подходы к использованию пластики в украшении художественных изделий. Например, в Любчанской мастерской по изготовлению изделий из стекла хрустальная посуда украшалась гранением, гравировкой и золоченым чеканным и черненым серебром («кілішак крышталевы, акруглы, у форме падноса, рознымі квятамі і птахамі рысаваны», «кубак крышталевы шырокі ў 12 слупоў выбіты, ножка і стапа апраўлены залочаным серабром, розна чаканеным і гравіраваным, з творамі залочанымі» – так описывает изделия любчанских мастеров один из польских исследователей истории стеклоделия А. Воробич). Могилевские стеклодувни изготовляли стекло зеркальное, «стекло короватое» (стекло, декорированное ромбическим орнаментом с повторяющимися элементами бубновой карты), «олстра (зеркала) малые с склянцами», а также большие и малые стеклянные стаканы, кварты, фляги, «стекло оконничное». Часть стеклянной посуды и зеркал раскрашивались красками и золотом. В Орше изготовляли стеклянную посуду и поставляли ее в Московскую Русь.

О развитии ткачества свидетельствуют следующие факты. Если, например, в Клецке в 1575 г. было 7 мастеров, то в 1645 – уже 35; в Копыле в 1606 г. было 3, в 1650 – 31 мастер и т.д. В некоторых городах (Слуцк, Слоним) были организованы ткацкие цеха, которые объединяли мастеров разных специальностей.

Из направлений декоративно-прикладного искусства второй половины XVII – нач. XVIII в. выделим резьбу по дереву, которая в Русском государстве получила название «белорусская резь». М. Ильин, например, так характеризует ее: «Хоть некоторые из использованных мастерами-белорусами мотивов встречались раньше в русском искусстве, но никогда еще с такой живостью и знанием природы не исполнялись в резьбе цветы, плоды, травы. Новизной, внесенной белорусскими резчиками, было широкое применение многочисленных колонн, покрытых ажурной резьбой; их масштабная связь с фигурой человека придала всему убранству «человеческий» характер. Иконостасы получили ярусы, что при переносе их декоративных форм на внешнее белокаменное оформление определило членение зданий на своего рода этажи».

Прекрасными образцами развитой объемно-ажурной резьбы являются иконостас Николаевской церкви в Могилеве, Иверский монастырь на Валдае (по приглашению патриарха Никона здесь работала группа белорусских мастеров), Воскресенский Новоиерусалимский монастырь на Истре, Коломенский царский дворец
(С. Полоцкий назвал этот дворец восьмым чудом света и так описал его: «Множество цветов живонаписанных и острым хитро длатом изваянных, удивляться всяк ум понуждает, правый бо цветник быти ся являет»), иконостас Смоленского собора Московского Новодевичьего монастыря (его украшают 84 колонки из ажурно переплетенной виноградной лозы, карнизы, картуши), церкви в Измайлове, Донского монастыря в Москве и т.д. Интерес вызывает и то, что пластические формы, которые замысловато сплетаются в цельный ковер ворот, вместе с густой позолотой придают воротам и иконостасам вид литья из металла, а не резьбы по дереву.

Есть интересные материалы и о работе белорусских мебельщиков при Московском царском дворе (например, Давид Павлов из Витебска в 1667 г. с группой резчиков создал комплект мебели к приезду в Москву восточных патриархов; Клим Михайлов «со товарыши» изготовлял мебель для царских покоев и др.).

Что касается других направлений декоративно-прикладного искусства, то, как и раньше, продолжают развиваться гончарное дело и обработка металлов. Но, к сожалению, достижения белорусских мастеров связаны не со своей родиной, а с Московской Русью, куда они уходили, скрываясь от угнетателей или по приглашению русского царя. Именно там было сосредоточено больше всего мастеров из Беларуси по изготовлению брони, пушечных стволов, изделий из серебра, керамики, а также по токарному делу (например, только из Полоцка и Витебска на 1660 год в Оружейной палате работали 68 мастеров по металлу). Именно белорусские мастера привнесли в русское искусство технику производства полихромного («ценинного») кафеля, за что и были прозваны «ценинниками». Работы белорусских «ценинников» можно видеть в лучших постройках русской архитектуры конца XVII – начала XVIII в. (Иверском и Воскресенском монастырях, Покровском соборе в Измайлове, церкви Юрия Неокесарийского на Полянке, Крутицкого теремка). Белорусские «ценинники» не только обогатили русское декоративное искусство новыми достижениями в области полихромного кафеля, но и содействовали распространению в Русском государстве скульптуры (выходец из Мстислава Степан Иванов изготовил керамические рельефы апостолов на барабанах церкви Успения «в Гончарах» в Москве и был за свое удивительное мастерство прозван «Полубесом». За решение подобных художественных задач после смерти Степана Иванова никто уже не брался.

В середине и второй половине XVIII в. наибольшего развития среди других мануфактур достигают Слуцкая, Несвижская, Мирская, Гродненская, Слонимская, Ружанская и др. ткацкие мастерские. Всемирную славу в XVIII в. получили слуцкие пояса. Широкий, шелковый, с вплетением золотых и серебряных нитей, вытканный вручную, высокохудожественный пояс был необходимым элементом костюма магнатов, богатых шляхтичей, а также многих русских бояр (из-за использования персидских узоров мастерские по изготовлению слуцких поясов называли «персиярнями»). Слуцкая «персиярня» (сейчас есть сведения, что она первоначально была основана в Несвиже, а потом переведена в Слуцк) с 50-х годов XVIII в. выпускала продукцию в больших объемах и имела постоянные связи с рынком. Под влиянием местных вкусов и потребностей изменилась структура орнамента и размер пояса: пояс стал короче и значительно уже, концы получили самостоятельное орнаментальное решение, колорит стал многоцветным, значительно более ярким и строился на резких контрастах. Постепенно складывается тип пояса, который и известен сегодня под названием «Слуцкого». Его особенности заключаются в следующем: «количество орнаментальных мотивов на концах ограничивается двумя; как редкое исключение встречаются пояса с одним или тремя мотивами. Орнаментация на концах пояса получила определенную устойчивость и овал, окруженный листьями со стеблями и цветами; цветы на длинных стеблях с ветками, которые выходят из земли или ваз; букеты цветов с волнообразными окаймлениями. Нередко в орнамент включалась местная флора – васильки, незабудки. Орнаментация всех частей пояса утратила восточную стилизацию и неподвижность, получила реалистические черты, стала более свободной. Слуцкая мастерская прекратила свое существование в 1844 г.

Таким образом, художественная культура Беларуси времен Речи Посполитой, во-первых, определяется теми социально-политическими и духовными условиями, которые сложились в этот период (жестокая эксплуатация трудящихся, опустошительные войны, католическая экспансия, неграмотность населения, запрет белорусского языка и т.п.), а это означает, что национальный характер белорусского искусства был ограничен, лишен почвы для своего развития и совершенствования; во-вторых, происходит обогащение белорусской художественной культуры художественными идеями Запада и использование византийских и старославянских традиций, тяга к общеславянской культуре через постоянные контакты с художественными достижениями русских и украинцев; в-третьих, стержневым элементом художественной культуры выступает народное начало, не только сохранение, но и активное использование народных традиций, их дальнейшее развитие. Народная культура является носителем национального, белорусского.

§ 3. Духовные предпосылки формирования художественной культуры белорусов в начале XIX в. имеют некоторые особенности. Ее развитие проходило в условиях разложения феодально-крепостного строя, с одной стороны, и проимперской политикой России в культурной жизни, с другой. Достаточно определенным было отношение российских властей к белорусской шляхте. О нем можно судить по приветственному адресу, который помещики присоединенной Беларуси поднесли царскому правительству и в котором записано: «Живя не в Польше, мы чувствуем себя как бы в Польше и даже лучше, чем в настоящей Польше». Беларусь в начале XIX в. рассматривалась не иначе «как чисто польский край». В 1807 г. после царской реформы народного образования Беларусь была включена в состав Виленского учебного округа. В Вильно открывается университет. Как пишет В. Игнатовский, «для польской культуры была открыта широкая дорога».

Культурное развитие белорусской народности, как и раньше, можно охарактеризовать как «мужицкое». При этом духовное давление на белорусов стало двойным – традиционное польско-шляхетское и новое, великорусское. Причем и с той, и с другой стороны оно усиливалось с помощью церкви. Католическая церковь продолжала сохранять свои позиции и в новых условиях. Школы пиаров, иезуитские коллегиумы существовали практически во всех крупных городах Беларуси (подчеркнем, что несмотря на их в целом реакционную роль, некоторые – такие как Полоцкая иезуитская академия, где было хорошо поставлено художественное образование, – сыграли и определенную положительную роль в развитии художественной культуры). Православная церковь также стремилась укрепить свои позиции на «новых расейских» землях. Как и во времена Польши, были найдены нужные епископы (например, Иосиф Семашко), которые занялись проблемой слияния униатства и православия. В 1839 году в Полоцке три униатских епископа – сторонники православия – составили соборный акт, в котором объявили о присоединении униатской церкви к православной. (Через два месяца на такое присоединение было получено «высочайшее императорское позволение».) Таким образом, завершилась 243-летняя история униатства на Беларуси.

Некоторому ослаблению польского и усилению русского влияния на Беларуси содействовала неудача восстания 1830–1831 гг. Был упразднен Виленский учебный округ, закрыт Виленский университет.
В 1834 году количество государственных школ уменьшилось наполовину (польские школы закрывались, а новые не открывались). С 1834 года царским указом служба в белорусских церквях стала вестись на русском языке. В конце концов с 1840 года было запрещено использование в официальных документах названия «Беларусь» и вместо него вводилось новое – «Северо-западный край».

Характеризуя состояние белорусского общества во второй половине XIX в., необходимо вспомнить о восстании 1863–1864 гг., его сущности и результатах. Возникшее в ходе реализации крестьянской реформы восстание 1863–1864 гг. на Беларуси и в Литве, с одной стороны, было движением крестьянским, направленным против господ, и, с другой стороны, политико-освободительным движением за независимость и борьбу с царским самодержавием. В восстании были две группировки – белая и красная. Каждая из них преследовала свою цель. «Белая» (белорусская, польская и литовская шляхта) выступала за образование Великой Польши и сохранение старого социального строя на Беларуси. Красная (мелкая шляхта, разночинная интеллигенция) была настроена радикально, народнически, выступала за коренное решение крестьянского вопроса и создание независимой от России и Польши Белорусской Республики. Эту группировку возглавлял К. Калиновский. Его революционность напугала «белых», и они открыто переходили на сторону генерала Муравьева, который руководил подавлением восстания. «Красным» приходилось вести борьбу на два фронта. Она становится непосильной, и восстание постепенно начинает затухать. После поражения восстания (осень 1864 г.) Беларусь надолго становится ареной реакции (было расстреляно и повешено 128 человек, получили другие наказания более 13 тысяч) и непрерывной русификации. Уничтожая польское, русские чиновники всячески тормозили развитие всего белорусского.

И все же, несмотря на такие сложные социально-экономические и духовные условия, в белорусском обществе постепенно формируется новое мировоззрение, новое восприятие действительности, появляется интерес к исторической судьбе народа, его традициям и вековой культуре. Деятели белорусской (а частично русской, польской и литовской культуры) стремятся пробудить в народе чувство национального достоинства. В это время в среде передовой интеллигенции появляется интерес к изучению истории белорусского края (например, одна из первых статей по этнографии белорусов «Свадебные обряды сельского люда в Минской губернии, Борисовском уезде» И. Шидловского была напечатана в 1819 г.). С середины 30-х годов XIX в. исследования культуры и этнографии белорусов проводят Российская Академия наук, Московское общество истории и древностей российских, Русское географическое общество. Около 20 статей по этнографии белорусов было опубликовано в первой половине XIX в. в периодической печати Петербурга, Москвы, Киева, в региональных изданиях.

Особого внимания в это время заслуживает деятельность уроженца Беларуси, случанина Зориана Доленги-Ходаковского (А. Черноцкого – белорусско-украинско-польско-русского археолога, этнографа, филолога), по существу, одного из основателей славяноведения. Именно он впервые в языкознании не только выделил белорусский язык среди других славянских языков, описал его фонетические, грамматические и лексические особенности, ареал распространения, но и признавал самостоятельность белорусского языка, наделенного, по его мнению, национально-специфическими чертами. З. Доленго-Ходаковский прошел почти всю Беларусь, записал много народных песен, заговоров, обрядов, он изучал особенности местных говоров, от многочисленных корреспондентов получал материалы по истории, археологии, языку, этнографии славянских народов. Активно поддерживал научные поиски З. Доленги-Ходаковского литовский генерал-губернатор Римский-Корсаков, который направил окружное предписание всем исправникам Виленской и Гродненской губерний и Белорусской области собирать материалы по анкете З. Доленги-Ходаковского.

Ученый собрал богатый материал, который позволил ему создать этнографическую карту говоров белорусского языка начала XIX в. и выделить его характерные черты:

– дзеканье (когда д при смягчении произносится как дз): дзеці, ходзіце (русск. дети, ходите);

– цеканье (когда т при смягчении переходит в ц -мягкий): цень, цеплы, вецер (русск. тень, теплый, ветер);

⇐ Предыдущая43444546474849505152Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: