Декартова пространства в пространство Дантово)

Коллеги, после обстоятельного изложения рассуждения Сартра, сделанного Светланой Владимировной, я бы хотел только подчеркнуть один момент – какую проблему ставит в обсуждаемой главе Сартр и как эта проблема вписывается в европейскую философскую традицию.

Как помните, исходно Сартр различил два вида бытия: в-себе и для-себя, первое – вещь, второе – сознание. Сознание эмпирически дано как человеческое сознание, человеческая жизнь, человеческое бытие. А из последнего не выкинешь тело человека, да и различные вещи, которые еще Маркс назвал «общественные вещи» или «человеческие вещи» – знаки, символы, фетиши. Куда отнести эти телесные и вещные образования по типу их бытия – это бытие-в-себе или бытие-для-себя? В конечном счете здесь возникает проблема связи (не отношения!) сознания и телесности (вещности, материальности), или психо-физическая проблема. Не случайно сам Сартр уже в начале главы упоминает Декарта с его разделением тела cogito и сразу указывает, что есть такие феномены, которые «включают в себя некоторую связь с телом: "физическая" боль, неприятность, удовольствие и т. д.» (С. 326). Они связаны с телом, но тем не менее являются чистыми фактами сознания, утверждает философ. По сути уже в этих примерах представлена не только проблема, обсуждаемая в главе, но и дано ее решение.

Итак, перед Сартром возникает проблема включение тела человека в его дихотомическую онтологию, или проблема онтологических модальной тела (С. 365), или проблема обнаружение онтологического измерения тела (С. 369). Решая эту проблему, Сартр выделяет, как говорила С.В. три онтологических измерения тела: тело как бытие-для-себя, тело как бытие-для-другого, тело как бытие-для-себя, но познанное другим в качестве тела. Основное внимание философ уделяет первому измерению тела, здесь создается его основная онтологическая модель, которая служит основанием для разработки второй и третьей модели.

Исходный тезис Сартра: тело как бытие-для-себя «должно быть телом и целиком должно быть сознанием [курсив мой – В.К.]: оно не может быть соединено с телом» (С. 326). Таким образом, Сартр возвращает в философию спинозовскую субстанцию, которая является одновременно и телом, и сознанием, то есть выступает и в измерении пространства, и в измерении мышления. Сам Сартр не упоминает здесь Спинозу, но это та же самая проблема – проблема атрибутов и модусов бытия. Только для Спинозы это проблема метафизическая, он постулирует необходимость такой субстанции, которая должна быть протяжением и мышлением, хотя они не слиянны, а для Сартра это проблема феноменологии. Он должен показать, где себя бытие проявляет и как вещь протяженная, и как сознание. Это очень не простая задача, но, как показывает текст. Сартр с ней блестяще справляется. Проследить ход решения этой задачи можно, только читая текст и вникая в его нюансы. Это феноменология, поражающая детальностью и точностью описания. Сартр, действительно мастер дескриптивной феноменологии – достаточно посмотреть страницы, посвященные описанию чувства боли. Не зря его талант раскрылся не только в философии, но и художественной литературе.

Однако, если выразить самую суть мысли философа, то я бы представил ее так:

Мое тело есть сознающая структура моего сознания, тело есть то, чем сознание является;

Сознание тела совпадает с первоначальной аффективностью.

Говоря о теле как являющемся сознании, Сартр указывает, во-первых, на знак: «Сознание тела сравнимо с сознанием знака. К тому же знак находится на стороне тела, это одна из существенных структур тела» (С. 349), во-вторых, на то, что человеческое тело наряду с тем, что это физиологический организм, это еще и моя раса, и мой класс, и моя национальность (С. 347-348). Но чтобы прийти к такому утверждению, чтобы появилось тело как явление сознания, Сартру надо найти точку перехода от тела, в его обычном толковании, к сознанию, в его обычном понимании. Тело, в его обычном понимании, это вещь. А вещь – это протяженная субстанция, которая определяется своим положением в Декартовых координатах. Сознание, как показал Сартр, это бытие-для-себя. Это бытие ничтожащие, нетсвующее, уходящее от бытия-в-себе и от себя также. Это бытие, определяющееся в пространстве Дантовых координат, в мире апофатического пространства, мире отрицания, ничтожения. Как соединить то и другое?

Сартр соединяет эти два мира, два типа определения в мире с помощью понятия фактичности и случайности. Для-себя изначально существует как бытие-в-мире, то есть сознание есть сознание мира. А это мир есть мир предметов, расположенных в определенной перспективе – «мир не может существовать без однозначной ориентации по отношению ко мне» (С. 327). Для человеческой реальности быть означает быть здесь. «Это, говорит Сартр, онтологическая необходимость» (С. 329). Я – здесь, но я не являюсь основанием этого бытия здесь, мое бытие-здесь случайно. Я должен необходимо быть здесь (где-то), но то, что я именно здесь – случайность. Это и есть фактичность для-себя, по Сартру. Тело оказывается случайной формой, которую принимает необходимость моей случайности (Там же). Тело – это «сгусток» фактичности. Оно обнаруживает человеку (сознанию, для-себя) его случайность: он не основа своего бытия, он не основа своего бытия вот здесь, хотя он постоянно все «организует», «создает», «ничтожит» то, что есть, чтобы получить другое. И это все для человека возможно, так как у него есть тело, так как для-себя имеет тело. «Из природа для-себя необходимо следует, что оно есть тело [курсив мой В.К.], то есть его ничтожащее ускользание от бытия происходит в форме включения в мир…» (С. 330).

Случайность (и фактичность) места в Декартовом пространстве превращает это пространство в Дантово пространство. Как? А тем, что все вещи, орудия, инструменты отсылают ко мне, их расположение относительно друг друга определяется моим положением, я их располагаю, я их воспринимаю: это ближе, это дальше и т. д. Я выделяю (отделяю) себя в мире, то есть через отрицание определяю свое положение в мире. И я (мое тело) оказываюсь «точкой схода», точкой отнесения окружающих предметов и инструментов. Но сам я (мое тело) не предмет, не инструмент среди предметов и инструментов. «Объект, на который указывают вещи мира и вокруг которого они располагаются, есть для меня самого в принципе не-объект», - замечает Сартр (С. 338).

Сартр скрупулезно описывает, как человек себя в мире воспринимает. Он не может себя воспринимать как объект (хотя он среди них), так как все объекты мира ориентированы относительно него: эта книга на столе слева, а компьютер справа, он закрывает часть стеллажа и т. п. Себя человек не воспринимает, он является для-себя, так же как для руки – всё инструменты, но руку (тело) мы не используем как инструмент, мы ими являемся. Мое тело есть я, говорит Сартр, я его чувствую. Поэтому мир постоянно указывает на чувство, которым я являюсь. (С. 339). «Чувство в действительности и есть наше бытие-в-мире, поскольку мы существуем в бытии в форме бытия-в-середине-мира» (С. 340). Чувство утверждает, заканчивает «инструменталистское» ничтожение мира. Чувство – это и первоначальная аффективность[72], чувство – это и переживание того, что тело должно быть преодолено, превзойдено. «Я являюсь своим телом в той степени, в какой я есть, - пишет Сартр, - я им не являюсь в той степени, в какой я не есть то, чем я являюсь; как раз своим ничтожением я его избегаю Тело еще [курсив мой – В.К.] необходимо как препятствие, которое нужно превзойти, преодолеть, чтобы быть в мире…» (С. 346). Тело как препятствие – это условие моего реального действия в мире. Если бы цели, которые я преследую, могли быть достигнуты чисто произвольным желание, если бы было достаточно только пожелать, чтобы получить нужное, как Богу, которому достаточно было сказать «Да будет!» и это станет, я не смог бы никогда различить в себе желание от воли, мечту от действительности, возможное от реального. Следовательно, мое бытие-для-себя исчезло бы в неразличении настоящего и будущего. Таким образом, делает вывод Сартр, мое тело является сознающей структурой моего сознания.

Мне представляет, что онтология тела, разработанная Сартром, в том ее измерении, где она рассматривает тело как бытие-для-себя, решает задачу онтологического дуализма. Сознание и человеческое тело неразрывно связаны. Сознание является как формы деятельности тела. Поэтому сознание может жить в вещах, в знаках, в произведениях, поэтому в конце концов возможна культура и история.

В модификации тела-для-другого Сартр стремится обосновать идею «психического тела», так как другой воспринимает тело не как вещь, а как проявление психики, но это возможно именно потому, что тело в бытии-для-себя есть сознание. А третье онтологическое измерение тела, в котором я для себя предстаю как познанное другим тело, показывает, что то обыденное представление о теле, которое фиксируется в языке, это и есть такая модальность тела. Здесь я говорю о болезни, о боле в желудке и т.п., хотя сейчас я не болею, не испытываю боли. Здесь мое тело выступает как отчужденное от меня.

Еще раз скажу, что, с моей точки зрения, именно Жану-Полю Сартру принадлежит заслуга разработка наиболее адекватной онтологии тела человека. И думаю, что именно его работа стала инициатором того внимания к различным телесным практикам, которое характерно для философии последних десятилетий.

Спасибо за внимание!

Ю.А. Разинов