Возмещение вреда, повлекшее смерть потерпевшего.

Право на возмещение вреда в случае смерти рабочего или служащего в связи с исполнением им трудовых (служебных) обязанностей имели следующие категории нетрудоспособных граждан: 1) состоявшие на иждивении умершего; 2) хотя и не состоящие на иждивении умершего, но имевшие ко дню смерти право на получение от него содержания; в) один из родителей или супруг погибшего независимо от возраста или трудоспособности, занятый уходом за его детьми (братьями, сестрами или внуками), не достигшими 8-летнего возраста, при условии, если они осуществляли такой уход при жизни погибшего и сами состояли на его иждивении, а также при невозможности поместить детей в детское учреждение или возложить уход за ними на других членов семьи.

Согласно ГК право на возмещение вреда в случае смерти потерпевшего не зависело от наличия между кормильцем и его иждивенцем родственных отношений – такое право могли иметь, например, дети, рожденные вне брака родителей, но находившиеся на иждивении отца или матери. Однако право иждивенцев на возмещение вреда возникало лишь при отсутствии у них других средств к существованию, т.е. помощь со стороны погибшего должна была быть основным источником существования. С точки зрения Е.А. Флейшиц, «бывший иждивенец не лишен права предъявить требование, предусмотренное ст. 409 ГК и в тех случаях, когда после смерти лица, на иждивении которого он состоял, для него возникает право на получение содержания от других лиц»[704].

Суммы пенсионного обеспечения должны были засчитываться судом в счет платежей, присужденных с причинившего вред.[705] Но если пенсия, назначенная потерпевшему в связи со смертью кормильца или получаемая им ранее, удовлетворяла материальные потребности потерпевшего, дополнительного возмещения не назначалось. Суд определял размер возмещения в соответствии с той частью заработка, которая приходилась на содержание членов семьи или иждивенцев.

 

Глава V

 

НАСЛЕДСТВЕННОЕ ПРАВО

 

(Лисицына Е.А.)

 

Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. был первым кодифицированным актом советского государства, предоставлявшим гражданам право наследования, ликвидированное декретом ВЦИК от 27 апреля 1918 г. «Об отмене наследования»[706]. Нельзя не отметить значимость предшествовавшего принятию Кодекса декрета ВЦИК от 22 мая 1922 г. «Об основных частных имущественных правах, признаваемых РСФСР, охраняемых ее законами и защищаемых судами РСФСР»[707]. Среди признаваемых и гарантированных судебной защитой ряда важных для граждан вещных и обязательственных прав декрет указывал на «право наследования по завещанию и по закону супругами и прямыми нисходящими потомками в пределах общей стоимости наследства 10 000 золотых рублей».

Общие положения в регулировании наследования, установленные в названном декрете 1922 г., были восприняты и конкретизированы в нормах ГК РСФСР 1922 г. В отличие от дореволюционного законодательства первый советский ГК не содержал легального определения наследования. Не перечисляя конкретных объектов наследственного преемства, Кодек с в статье 416 устанавливал, что «допускается наследование по закону и по завещанию … в пределах общей стоимости имущества не свыше 10 тысяч золотых рублей, за вычетом всех долгов умершего»[708].

Такой подход законодателя к ограничению переходящего в порядке наследования имущества не только не имел аналогов в других странах, но и существенно отличался от наследования по дореволюционному законодательству. «Во всем Гражданском кодексе, - писал В.И. Серебровский, - нет главы, в которой так отчетливо наметились бы своеобразные особенности советского гражданского права, по сравнению с кодексами буржуазных государств, как глава о наследственном праве. Наследственное право Гражданского кодекса является точным отражением того фазиса в развитии народного хозяйства, которому присвоено наименование периода новой экономической политики…»[709].

Из положений ГК 1922 г. нельзя было однозначно определить характер перехода наследственного имущества после смерти гражданина к его потомкам. Естественно поэтому появление дискуссий о правовой природе наследования в молодой Советской республике. Приверженцы теории отрицания универсальности наследственного преемства основывали свои взгляды на противопоставлении наследования в социалистическом и капиталистическом обществе и считали принцип in universum jus чуждым советскому наследственному праву[710]. Сохранялись также и представления о наследовании как средстве социального обеспечения нуждающихся родственников, сформированные под влиянием положений декрета ВЦИК об отмене наследования. «Право на наследование в имуществе наследодателя, - писал А.Л. Малицкий, - принадлежит лицу не в силу его кровной связи с наследодателем, не потому, что данное лицо, заявляющее себя наследником, состоит сыном, внуком, правнуком или супругом наследодателя. Это право наследования … защищается нашим законом в той же мере, что и все прочие гражданские права: лишь в меру социально-целесообразной в том необходимости. Поэтому право на наследство защищается лишь при условии наличности хозяйственно-трудовой связи лица, именующего себя наследником, с наследственным имуществом. Это право признается за наследником лишь тогда, если этот наследник не был чужим не только по отношению к наследодателю, но и по отношению к имуществу, входящему в состав наследства. Иначе государство защищало бы неосновательное обогащение, переход ценности без трудового основания»[711].

В противовес таким воззрениям В.И. Серебровский отстаивал универсальность наследственного преемства, хотя и считал его ограниченным[712]. Ограничения ученый усматривал, во-первых, в установлении лимита стоимости наследственного имущества, во-вторых, в определении замкнутого круга лиц, могущих быть наследниками, не только по закону, но и по завещанию. Интересно, что признавая универсальность наследственного преемства, В.И. Серебровский не включал в состав наследственного имущества долги наследодателя. По мнению автора, «ответственность наследника по долгам, обременяющим наследство, не есть непременное свойство универсального наследственного преемства, а самостоятельный, хотя и находящийся с ним в близкой связи институт наследственного права, существование которого обусловлено специальной нормой закона»[713]. Этот вывод исследователя нельзя считать безосновательным, принимая во внимание формулировку статьи 434 ГК РСФСР 1922 г., где сказано, что «… наследники… отвечают по долгам, обременяющим наследство …».

Ограничение наследования путем установления максимальной суммы не было безусловным, законодательство предусматривало исключения из этого общего правила. Одно из них было закреплено в примечании к статье 416 ГК РСФСР, в соответствии с которым «права, вытекающие из заключаемых органами государства с частными лицами договоров (арендных, концессионных, застроечных и др.), переходят в порядке наследования… без ограничения предельной стоимостью».

Не ограничивая пределами стоимость наследственного имущества в отношении перехода таких прав, законодатель руководствовался, в первую очередь, интересами государства. Возможность перехода по наследству прав на арендованные у государства предприятия, прав застройщика и прочих, а также осуществление наследниками своих прав в отношении таких наследств, во-первых, частично снимала с государства нагрузку по их содержанию, эксплуатации и проч., а во-вторых, способствовала развитию социалистического хозяйства и восстановлению экономики, подорванной за годы революции и гражданской войны, за счет использования частной инициативы.

Не засчитывалось в предельную сумму в 10 тысяч рублей золотом, предусмотренную ст. 416 ГК, также имущество, относящее к предметам обычной домашней обстановки и обихода (исключение составляли предметы роскоши).

В законодательстве имелся еще ряд случаев, когда общее правило о предельной стоимости имущества не применялось. Так, согласно Постановлению ЦИК и СНК от 30 января 1925 г. «Об основах авторского права» денежная оценка авторского права не включалась в общую оценку наследственного имущества по статье 416 ГК[714]. Аналогичное правило было установлено статьей 10 Постановления ЦИК и СНК СССР от 12 сентября 1924 г. «О патентах на изобретения»[715].

Предусмотренный нормами ГК РСФСР предельный размер стоимости наследственного имущества был подкреплен мерами фискального характера – законодательно устанавливалась прогрессивная шкала налогообложения при наследовании. Согласно декрету ВЦИК от 11 ноября 1922 г. «О наследственных пошлинах»[716], вступившему в силу одновременно с ГК РСФСР с 1 января 1923 г., если наследник, независимо от основания наследования, получал долю наследственного имущества, превышающую 10 тысяч рублей золотом (такая ситуация возникала в случаях, предусмотренных примечанием к ст. 416 ГК), то с каждых следующих 10 тысяч золотых рублей пошлина повышалась на 4 процента. Однако общая сумма наследственной пошлины не могла превышать 50 процентов стоимости всего наследства. Если же стоимость наследственной доли оценивалась от 6 до 10 тысяч рублей золотом, то наследник уплачивал пошлину в размере 4-х процентов стоимости наследственной доли. В случаях, когда доля наследственного имущества составляла от 3 до 6 тысяч золотых рублей, взыскивалась пошлина в размере 2-х процентов, от 1 до 3 тысяч – 1-го процента. Наследники, получившие долю менее 1 тысячи рублей золотом, от уплаты наследственной пошлины освобождались.

С целью недопущения накопления крупной капиталистической собственности и осуществления действий в обход законодательства о наследовании (сокрытие завещания имущества под формой дарения), в ГК была предусмотрена норма о недействительности договора дарения на сумму, превышающую 10 тысяч золотых рублей (ст. 138 ГК РСФСР)[717].

В тех случаях, когда стоимость наследственного имущества после вычета всех долгов умершего превышала 10 тысяч золотых рублей, в соответствии со ст. 417 ГК излишек наследственной массы переходил к государству в лице Народного комиссариата финансов. Существованием максимума при наследовании была обусловлена возможность возникновения общей собственности государства и частных лиц в отношении наследственного имущества. Такая ситуация допускалась в тех случаях, когда по характеру составных частей раздел наследственного имущества представлялся хозяйственно невыгодным (абз. 2 ст. 417 ГК).

ГК РСФСР 1922 г. предусматривал два основания наследования – по закону и по завещанию. Приоритет при этом отдавался воле завещателя: в ст. 419 ГК предусматривалось, что наследование по закону имеет место во всех случаях, когда и поскольку оно не изменено завещанием. Основания наследования не являлись взаимоисключающими, т.к. имущество умершего могло переходить к его наследникам одновременно по двум основаниям (например, в случаях, когда завещание касалось только определенной части наследственного имущества, незавещанная часть наследовалась по закону).

Установленный законом круг наследников по обоим основаниям наследования совпадал. Наследниками признавались прямые нисходящие родственники умершего (дети, внуки, правнуки), переживший супруг, а также нетрудоспособные и неимущие лица, фактически находившиеся на полном иждивении умершего не менее одного года до его смерти (ст. 418 ГК). Призвание к наследованию родственников по восходящей и боковой линии кодекс не предусматривал.

Согласно закону наследниками могли быть не только лица, находившиеся в живых к моменту смерти наследодателя, но и дети, зачатые при его жизни и родившиеся после его смерти (примечание к ст. 418 ГК).

Прямые нисходящие родственники умершего пользовались правом наследования безотносительно того, родились ли они в зарегистрированном браке или вне такового. Закон не устанавливал никаких различий в правах детей, рожденных в браке и внебрачных, значение имел сам факт происхождения от умершего наследодателя. Несмотря на то, что в ст. 418 ГК в качестве нисходящих были перечислены родственники умершего до 3 степени родства, т.е. дети, внуки и правнуки, перечень этот не признавался исчерпывающим. Так, А.Г. Гойхбарг отмечал: «Крайне редок случай, когда бы после умершего остался живой или зачатый праправнук, но если бы такой случай оказался на практике, то и этот праправнук также бы являлся наследником»[718].

Установление бесспорного права на наследование за детьми и в то же время отрицание такого права за родителями умершего не было безусловным. Из положений ст. 418 ГК следовало, что родители могли претендовать на наследство в качестве иждивенцев, нетрудоспособных и неимущих. Конечно, наличие этих условий чрезвычайно сужало их наследственные права в сравнении с прямыми потомками. Близкие отношения между родителями и детьми в этом случае определялись материальной зависимостью первых от вторых.

После вступления в силу Кодекса законов о семье, браке и опеке[719], признавшего юридическую силу фактических брачных отношений, практическое применение ст. 418 ГК свелось к уравнению в наследственных правах супругов незарегистрированных с зарегистрированными. Примечательно, что судебная практика тех лет решающее значение отводила фактическим брачным отношениям по сравнению с зарегистрированным браком. В случае фактического прекращения первого брака, наследственные права признавались не за первым (законным) супругом, а за вторым, хотя бы и незарегистрированным супругом, даже в том случае, если фактическое прекращение первого брака не было оформлено посредством регистрации развода[720].

Кодекс не устанавливал очередности призвания наследников к наследованию – при наследовании по закону наследственное имущество делилось между всеми наследниками поровну (ст. 420 ГК РСФСР). Однако те наследники, которые проживали совместно с наследодателем до его смерти, сверх своей законной доли получали имущество, которое относилось к обычной домашней обстановке и обиходу, за исключением предметов роскоши (ст. 421 ГК). Между наследниками, имеющими право на такое имущество, оно делилось также на равные части. Наследование по праву представления законом не предусматривалось.

Установление узкого круга наследников, одновременность призвания их к наследованию в отсутствии правил об очередности приводило к серьезному дроблению наследственного имущества, что, по мнению современников ГК, было оправдано политической необходимостью, т.к. уменьшало возможность концентрации в одних руках крупных состояний[721].

Согласно ст. 422 ГК РСФСР завещание представляло собой сделанное лицом в письменной форме распоряжение на случай смерти, посредством которого он мог предоставить имущество кому-либо из лиц, относящихся к наследникам по закону, или изменить предусмотренный законом порядок раздела наследства между ними. Имущество умершего, таким образом, при наследовании по завещанию не выходило за пределы круга наследников по закону, завещания в пользу посторонних лиц не допускались даже при отсутствии наследников по закону.

Особых указаний о завещательной дееспособности Кодекс не содержал, т.е. для совершения завещания требовалось наличие общей дееспособности.

Посредством завещания наследодатель мог лишить наследства одного, нескольких или всех наследников по закону (примечание к ст. 422 ГК). В этом случае наследственное имущество в целом или в части переходило в собственность государства (ст. 433 ГК РСФСР), приращение наследственной доли наследника, лишенного наследства, к наследственным долям других наследников Кодекс не предусматривал. Эта норма, как и ст. 418 ГК, установившая чрезвычайно узкий круг наследников, расширяла возможности перехода наследственного имущества к государству. Несправедливый характер данной нормы с точки зрения укрепления семьи был отмечен А.М. Немковым. Автор полагал, что «поскольку законодателем не было установлено право на обязательную долю в наследстве, материальное обеспечение нуждающихся несовершеннолетних детей, нетрудоспособного супруга и других членов семьи было поставлено в зависимость от воли завещателя»[722].

С другой стороны, несмотря на то, что возможность прямых завещательных распоряжений в пользу государства Кодекс не предусматривал, лицо, желавшее завещать свое имущество государству, могло воспользоваться механизмом, предусмотренным примечанием к ст. 422, т.е. предварительно лишить своих законных наследников права наследования.

Завещание допускалось только в письменной форме. Оно должно было быть подписано завещателем или рукоприкладчиком (в случае неграмотности, болезни или физических недостатков самого завещателя) и представлено в нотариальный орган для внесения сведений о нем в актовую книгу (ст. 425 ГК). Завещателю выдавалась выпись из актовой книги, которая по юридической силе приравнивалась к подлинному завещанию.

Исполнение завещания возлагалось на указанных в нем наследников или на лицо, специально назначенное в завещании – исполнителя завещания. В последнем случае требовалось согласие исполнителя на самом завещании или в отдельном приложенном к нему заявлении (ст. 427 ГК РСФСР).

Кодексом предусматривалась возможность изменения и отмены завещания (ст. 436). Позднее составленное завещание отменяло предыдущее, если только в последнем не оставалось распоряжений, не предусмотренных позднейшим завещанием. Отмена завещания без составления нового завещания допускалась путем подачи соответствующего заявления в судебный или нотариальный орган.

ГК 1922 г. разрешал наследственную субституцию. Право завещателя на подназначение наследника было закреплено в ст. 424 ГК. При этом круг лиц, из числа которых наследодатель мог подназначить наследника на случай, если назначенный им наследник умрет до открытия наследства или не примет его, ограничивался наследниками по закону.

В ст. 423 ГК был предусмотрен завещательный отказ (легат). В соответствии с этой нормой закон разрешал завещателю возложить на наследника исполнение какого-либо обязательства в пользу одного или нескольких наследников по закону, которые в силу этого распоряжения приобретали право требовать исполнения соответствующего обязательства от наследника по завещанию. Эта норма также свидетельствовала об ограничении воли завещателя в выборе отказополучателей. Таким образом обеспечивался переход имущества умершего, пусть даже и не в качестве наследственного, только к его потомкам по прямой нисходящей линии. Вместе с тем, нельзя не отметить явно недостаточную регламентацию завещательного отказа Кодексом 1922 года. Из текста статьи можно с уверенностью заключить лишь то, что отказополучатель становился кредитором наследника, к которому переходило наследственное имущество. Предмет завещательного отказа можно было трактовать достаточно широко – «возложить исполнение какого-либо обязательства», объем и последовательность исполнения легата не были определены соответствующей нормой.

В нормах ГК РСФСР 1922 г. о наследовании не содержалось специальных правил, посвященных недействительности завещания. Однако завещание, как и любая другая сделка, могло быть признано недействительным в случае несоблюдения ряда условий. Так, недействительность завещания влекло отсутствие у завещателя полной дееспособности в момент совершения завещания. Те же последствия имели место в тех случаях, когда завещатель в момент совершения завещания находился в таком состоянии, что не мог понимать значение своих действий (ст. 31 ГК). Несоблюдение установленной законом формы завещания (ст. 422, 425 ГК) также влекло его недействительность.

Общим основанием для открытия наследства служила смерть наследодателя (для наследников по завещанию еще и наличие завещания). Помимо удостоверенной смерти наследодателя, основанием для открытия наследства могло послужить объявление его умершим в судебном порядке в связи с безвестным отсутствием в течение пяти лет (ст. 12 ГК). Моментом смерти (открытия наследства) при этом признавался момент вступления в законную силу судебного решения о признании его умершим.

Порядок принятия наследственного имущества, а также сроки для реализации этого права различались для наследников в зависимости от присутствия их в месте открытия наследства (таким местом согласно примечанию 2 к ст. 431 ГК признавалось последнее место жительства наследодателя). Время открытия наследства в ГК не определялось, а отсчет периода для принятия наследства связывался с днем принятия мер охранения наследственного имущества. Такие меры принимались народным судом по месту открытия наследства немедленно по получении извещения о смерти наследодателя, переданного надлежащему суду отделом записей актов гражданского состояния по месту последнего жительства наследодателя (ст. 431 и примечание 1 к ст. 431 ГК).

В соответствии со ст. 429 ГК присутствующие наследники считались принявшими наследство, если в течение трех месяцев со дня принятия мер к охране наследства они не заявляли надлежащему нотариальному органу об отказе от наследства. Таким образом, устанавливалась презумпция принятия наследства. Перетерский И.С. и В.И. Серебровский считали презумпцию принятия наследства опровержимой и связывали это с необходимостью учитывать действительное желание наследника получить наследственное имущество и с реальной возможностью заявить об отказе от наследства[723]. Юдельсон К.С., напротив не признавал презумпцию принятия наследства, а рассматривал молчание наследника как акт волеизъявления на принятие наследства[724].

Акт принятия наследства мог быть выражен во вступлении находившихся налицо наследников в управление наследством, причем присутствующие наследники могли приступать к управлению наследственным имуществом, не дожидаясь явки остальных наследников, т.е. эти действия имели значение персонифицированных. Остальные наследники в случае своевременной явки могли истребовать свою долю наследственного имущества (ст. 429 ГК).

Принятие наследства как односторонняя сделка осуществлялось выражением воли наследников различными действиями в зависимости от того, относились они к присутствующим или к отсутствующим в месте открытия наследства. Первым достаточно было совершить фактические действия по вступлению во владение или управление наследственным имуществом, вторым – необходимо было подать заявление в нотариальную контору.

Отсутствующим наследникам предоставлялся более длительный срок для принятия наследства – 6 месяцев. Кроме того они могли принять наследство и через представителей (ст. 430 ГК).

Закон предусматривал защиту наследственных прав насцитуруса. Примечанием к ст. 430 ГК было установлено, что доля не родившегося к моменту открытия наследства наследника могла быть в течение трех месяцев после его рождения истребована его законным представителем.

Поскольку Кодекс не предусматривал возможности восстановления сроков для принятия наследства, указанные в ст. 430 и в примечании к ней соответственно 6-ти и 3-х месячные сроки являлись предельными, и их пропуск, вероятнее всего, лишал наследников права наследования. Отсутствие четкого законодательного установления порождало различное толкование правовой природы срока для принятия наследства. Этот срок рассматривался либо как специальный, истечение которого прекращало право наследования, либо как сокращенный срок исковой давности, допускающий приостановление и продление[725]. Практика Верховного Суда РСФСР 20-х годов свидетельствовала о том, что продление и перерыв давностного срока не применяется к сокращенным срокам давности[726].

По правилам ГК признавалось выморочным и передавалось государству то наследственное имущество, которого завещатель лишил наследника (примечание к ст. 422), от которого наследник отказался (ст. 429) или которое оказалось непринятым наследником вследствие его неявки (ст. 433). Таким образом, выбытие по каким бы то ни было причинам наследников из числа возможных кандидатов на наследование совершенно одинаково приводило к переходу их доли не к остальным наследникам, а к государству.

Отказ от наследства регламентировался очень скупо. Присутствующий наследник мог отказаться от наследства, подав в течение 3 месяцев со дня принятия мер охранения письменное заявление нотариальному органу, т.е. имелся в виду только активный отказ, поскольку в противном случае такой наследник считался принявшим наследство. Для отсутствовавших наследников отказом от наследства служило пассивное поведение – непринятие наследства. Однако и для них не было законодательного запрета для выражения ими своего нежелания принять наследство путем подачи соответствующего заявления.

Не допускалась возможность передачи отказывающимся наследником своей доли другим наследникам. В качестве императивного правила указывалось: доля отказавшегося наследника переходит к государству (абз. 2 ст. 429 ГК).

Принятие наследства влекло для наследника не только приобретение прав, но и возложение на него обязанностей, принадлежавших наследодателю. Статья 434 ГК прямо предусматривала ответственность наследника, а равно государства, к которому перешло выморочное имущество, по долгам наследодателя. При этом ответственность ограничивалась действительной стоимостью наследственного имущества. Наследник, однако, мог отвечать перед кредиторами наследодателя не только наследственным имуществом, но и своим собственным, но в общем объеме не свыше действительной стоимости наследственного имущества. Кроме того, наследники могли избежать ответственности, если кредиторы не заявляли претензии в течение 6 месяцев (примечание к ст. 434 ГК).

Оформление наследственных прав осуществлялось путем выдачи свидетельства, подтверждающего право на наследство, и находилось в компетенции местных народных судей (ст. 435 ГК). Получение свидетельства было правом, а не обязанностью наследников.

Ряд норм ГК был посвящен обеспечению сохранности наследственного имущества. Это и уже упомянутая ст. 431, предписывающая народному суду по месту открытия наследства немедленно принять меры охранения. Такие меры продолжались до явки всех наследников, однако были ограничены 6-ти месячным сроком. Данный срок соответствовал максимальному сроку принятия наследства наследниками-гражданами, после его истечения наследство становилось выморочным, и о его сохранности должны были заботиться соответствующие государственные органы. Специальные правила устанавливались ст. 432 ГК не только для сохранности, но и для обеспечения бесперебойной деятельности торговых и промышленных предприятий и ремесленных заведений. В случае отсутствия наличных наследников таких работающих предприятий (на ходу) суд назначал особого ответственного попечителя по представлению государственного органа, ведающего соответственными предприятиями и заведениями.

Суд принимал только те меры, которые были связаны с охраной наследственного имущества, при этом организация вызова и розыска наследников в его компетенцию не входила, на что особо указывалось в законе (ст. 431 ГК). Гойхбарг А.Г., один из непосредственных создателей ГК, комментировал эту норму так: «Если основная причина допущения частного наследования заключается в стремлении законодателя считаться с желанием наследодателя обеспечить своих близких, то лица, которые сами не знают о факте смерти наследодателя и нуждаются в том, чтобы их об этом факте извещали, едва ли могут считаться такими близкими наследодателю лицами, которых он во что бы то ни стало хотел обеспечить. Поэтому никаких публикаций о вызове отсутствующих наследников не производится. Наш закон не имеет никаких оснований поощрять развитие института «радующихся» наследников»[727].

Законодатель определил в ст. 428 ГК, что все споры и разногласия, которые могут возникнуть между участниками наследственных правоотношений по поводу оценки, разделения и порядку расчетов по наследственному имуществу, разрешаются судом.

Правила о наследовании в том виде, в котором они были закреплены в ГК РСФСР имели достаточно узкую сферу действия. Они не регулировали порядок наследования ряда важных объектов, в частности, посмертный переход имущества в крестьянском дворе. Двором в соответствии с Земельным кодексом РСФСР 1922 г.[728] признавалось семейно-трудовое объединение лиц, совместно ведущих хозяйство. Земельный кодекс устанавливал принципиальные различия между имуществом общего пользования, которое принадлежало всем членам двора в полном его составе, и имуществом, принадлежавшем отдельным членам двора на праве личной собственности. К имуществу общего пользования относились земля, постройки и сельскохозяйственный инвентарь (ст. 67 ЗК РСФСР). К личному имуществу отдельных членов двора было отнесено имущество личного пользования, относительно которого доказано, что оно приобретено на их личные средства, а также то имущество, которое признавалось личной принадлежностью отдельных членов двора по местным обычаям (ст. 77 ЗК РСФСР). Поскольку имущество крестьянского двора являлось собственностью всего двора, а не отдельных его членов, смерть одного из участников общего хозяйства не являлась основанием для открытия наследства и применения общих правил наследования, закрепленных в ГК. Согласно ст. 72 Инструкции Совнаркома РСФСР от 18 мая 1923 г. имущество выморочного крестьянского двора, входящего в состав земельного общества, поступало в распоряжение того земельного общества, в пределах которого наследодатель имел постоянное пребывание. Выморочность, согласно ЗК наступала со смертью последнего члена двора, с этого же момента прекращалось право трудового пользования на землю. Что касается имущества, отнесенного земельным законодательством к личному, то оно, согласно сложившейся практике народных судов и земских судебных комиссий[729], наследовалось в общем порядке по правилам гражданского законодательства лицами, указанными в ст. 418 ГК.

Особый порядок наследования был установлен в отношении вкладов в сберегательных кассах на основании Положения о государственных сберегательных кассах от 26 декабря 1922 г.[730]. Пункт 17 этого Положения допускал завещательные распоряжения вкладчиков средствами, размещенными на вкладе, путем составления завещательной надписи на вкладных документах, удостоверенной Государственной сберегательной кассой. При этом в то время, как Гражданский кодекс строго ограничивал круг лиц, призываемых к наследованию, и устанавливал максимальный предел стоимости наследственного имущества, указанное Положение предоставляло вкладчикам сберкасс право завещать свои сбережения любому лицу и не устанавливало при этом никаких предельных размеров для завещаемых вкладов.

Неосновательность исключения этого круга вопросов из ГК отмечалась в литературе тех лет[731].

В целом ГК РСФСР 1922 г., включавший в его первоначальной редакции всего 20 статей, посвященных наследованию, не содержал детальной проработки вопросов, связанных с правопреемством при наследовании. Кодекс не давал понятия наследования и не конкретизировал состав наследственного имущества. Однако регламентация некоторых объектов наследования все же получила законодательное закрепление. Это относилось к предметам обычной домашней обстановки и обихода, долгам наследодателя, обременявшим наследство, правам по арендным, концессионным, застроечным и др. договорам. Характерными особенностями порядка наследования были: установление узкого круга наследников, отсутствие очередности призвания их к наследованию, раздел наследственного имущества поровну между всеми наследниками по закону и, как следствие этого, существенное дробление наследства; установление строгой формы завещания; исключение из наследства долей неявившихся, отказавшихся от наследства, или лишенных этого права наследников и переход этих долей к государству как выморочных; жесткость сроков и условий для явки наследников; узкая сфера действия законодательства о наследовании.

Однако, несмотря на недостаточную правовую регламентацию наследования, ГК РСФСР 1922 г. не только выполнил соответствующую тому периоду времени функцию по урегулированию наследственных отношений, но и заложил основу для развития советского наследственного права.

 

 

ВСЕРОССИЙСКИЙ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ КОМИТЕТ

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

от 11 ноября 1922 года

 

О ВВЕДЕНИИ В ДЕЙСТВИЕ ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА Р.С.Ф.С.Р.

 

1. Гражданский кодекс вводится в действие с 1 января 1923 года.

2. Никакие споры по гражданским правоотношениям, возникшим до 7 ноября 1917 г., не принимаются к рассмотрению судебными и иными учреждениями республики.

3. Споры по гражданским правоотношениям, возникшим в промежуток времени от 7 ноября 1917 г. до введения в действие Гражданского кодекса Р.С.Ф.С.Р., регулируются законами, действовавшими в момент их возникновения.

4. Поскольку правоотношения, допускавшиеся действовавшими в момент их возникновения законами, недостаточно полно регулируются упомянутыми законами, к ним применяются постановления Гражданского кодекса Р.С.Ф.С.Р.

5. Распространительное толкование Гражданского кодекса Р.С.Ф.С.Р. допускается только в случае, когда этого требует охрана интересов рабоче - крестьянского государства и трудящихся масс.

6. Воспрещается толкование постановлений Кодекса на основании законов свергнутых правительств и практики дореволюционных судов.

7. Общая трехлетняя исковая давность распространяется и на правоотношения, возникшие до введения в действие Гражданского кодекса Р.С.Ф.С.Р.

8. Права граждан иностранных государств, с которыми Р.С.Ф.С.Р. вступила в то или иное соглашение, регулируются этими соглашениями.

Поскольку права иностранцев не предусмотрены соглашениями с соответствующими правительствами и специальными законами, права иностранцев на свободное передвижение по территории Р.С.Ф.С.Р., избрание профессий, открытие и приобретение торгово - промышленных предприятий, приобретение вещных прав на строения и земельные участки могут быть ограничены постановлением подлежащих центральных органов правительства Р.С.Ф.С.Р. по соглашению с Народным комиссариатом иностранных дел.

Примечание 1. Иностранные акционерные общества, товарищества и проч. приобретают права юридического лица в Р.С.Ф.С.Р. лишь с особого разрешения правительства.

Примечание 2. Иностранные юридические лица, не имеющие разрешения на производство операций в Р.С.Ф.С.Р., пользуются правом на судебную защиту в Р.С.Ф.С.Р. по претензиям, возникающим вне пределов Р.С.Ф.С.Р. и относящимся к ответчикам, пребывающим в ее пределах не иначе как на началах взаимности.

9. Действие Гражданского кодекса распространяется на всю территорию Р.С.Ф.С.Р.

Центральным исполнительным комитетам автономных республик предоставляется с утверждения Президиума Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета вносить в Кодекс дополнения и изменения, необходимые в целях приспособления его к особенностям быта соответствующих республик.

 

 

РАЗДЕЛ II

⇐ Предыдущая14151617181920212223Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: