Место и роль понятия субъекта в конкретных 2 глава

поступков. Это и есть качество личности как субъекта жизни, который определяет свои ценности и способы их реализа­ции в жизни, строит свои отношения (и способы общения в них), находит адекватные своей личности способы само­реализации в деятельности.

Таким образом Рубинштейн дифференцировал:

1) психический склад пичности (включив в него инди­видуальные особенности психических процессов и состоя­ний, 8 чем состояла суть первоначально сформулированного личностного принципа, направленного против функциона­лизма);

2) личностный склад, включающий мотивацию, характер и способности личности, где уже выявляются движущие силы, жизненный потенциал и ресурс личности;

3) жизненный склад личности, определяемый ее способ­ностью использовать свой ум и нравственные качества для того, чтобы ставить и решать жизненные задачи, ее актив­ность, мировоззрение и жизненный опыт.

Именно поэтому, следуя данной логике и развивая ее, мы выделили в личности особые образования или способ­ности, назвав их жизненными, такие как активность, созна­ние и способность к организации времени жизни.

Рубинштейн одним из первых выделил интегративность как характеристику сущности личности (что очевидно из приведенной выше триады). В состав жизненного склада лич­ности сам Рубинштейн включил такую интегральную харак­теристику личности, как ее направленность. По своему мето­дологическому значению и психологическому содержанию понятие направленности в рубинштейновской трактовке мо­жет быть сопоставлено с концепциями Фрейда, Левина, Маслоу и Роджерса, хотя в мировой психологии оно практически неизвестно. Если у Маслоу основным является понятие са­моактуализации, то для Рубинштейна направленность это самоинтеграция, которая одновременно придает личности движущую силу (которую пытался выявить К. Левин). Послед­няя и осознанна и бессознательна, поскольку в нее вовлека­ется сила влечений и мотиваций, чем преодолевается прису­щий фрейдовской концепции дуализм сознательного и бессознательного. Этот дуализм, по Фрейду, может преодо­леть только психоаналитик, тогда как согласно Рубинштейну,

она сама овладевает своими динамическими влечениями, при­давая им характер личностных, а затем и жизненных чувств, преодолевает ограниченность своих установок, соединяет смысловое и динамическое, чего, по его собственному при­знанию, так и не смог до конца соединить К. Левин.

Это принципиальная и для отечественной психологии постановка проблемы, поскольку в ней разрешалось неэкс-плицированное противоречие в подходах к определению лич­ности. Все отечественные психологи признали иерархич­ность личностной структуры (системы). Но одни психологи (например, Б. М, Теплов) принципиально шли в определе­нии личности «снизу» — от ее базальных, индивидных, тем-пераментальных характеристик Другие наоборот. Напри­мер, Л.С Выготский в своей теории сознания подчеркнул, что «высшие психические функции» есть результат «овла­дения» низшими.

Никак нельзя отрицать, что и Рубинштейн связывает качество личности с высшими ценностными, нравственны­ми, этическими характеристиками, ее сознательностью, то есть признает иерархичность личностной организации. Однако, рассматривая его подход к личности в контексте его позднейших философских положений, можно сказать, что он вводит эпицентрический принцип, определяя место чело­века в бытии как центра его реорганизации; также эпицен­трически он трактует и личность. А именно: направленность выражает то, насколько личность сумела придать единство своим влечениям, желаниям, мотивам и употребить свою волю для их реализации в личностно ценных и общественно значимых формах.

Эта теоретическая реабилитация внутренних механизмов психической и личностной активности в 50-х годах привела Рубинштейна к переформулированию принципа детерми­низма, традиционно трактуемого как причинно-следствен­ные отношения, а говоря точнее, к выдвижению нового понимания детерминизма, адекватного объяснению самого высокого уровня бытия — бытия человека, природы его психики и сознания. Новая формула детерминизма подчер­кивала диалектичность соотношения внешнего и внутренне­го, признавая роль последнего в качестве причины, акцен­тировала все более возрастающую роль внутренних, т.е.

специфических закономерностей любой системы по мере их усложнения. Весь глубочайший смысл этой формулы за­ключался в доказательстве онтологической природы и сущ­ности психики, сознания, личности, изначально признавав­шихся субъективными и потому не имеющими «права» на объективный статус. Это означало, что изучать их законо­мерности объективно (т.е. научно) можно не только по их «проявлениям» в «другом», через «другое», но рассматривая их в свою очередь как причину «другого», раскрывая их активность, избирательность и т.д. Взаимодействие психи­ческого с внешними условиями, воздействиями, обстоятель­ствами не менее объективно определяет результат этого взаимодействия, чем сами внешние условия, оно в этом смысле онтологически равноправно внешнему, хотя и имеет иную природу как идеальное, субъективное. В этом — на рубеже 40-х — 50-х годов — отстаивании предмета психоло­гической науки заключалось огромное историческое значе­ние рубинштейновского принципа детерминизма. Позднее, он применил его к своему новому определению личности как совокупности внутренних условий.

Разработка принципа детерминизма как методологичес­кого принципа психологии — в свою очередь— стала для Рубинштейна основанием, чтобы уже в самой философии — в ее официальном советском варианте — преодолеть воз­никший разрыв между знаменитыми «тремя частями» марк­сизма— учением о познании (гносеология), учением об обществе (исторический материализм) и учением о природе (ленинское учение о материи, через внеположность кото­рой, согласно Ленину, только и можно единственным способом определить сознание)-. Если проблема интеграции разных областей знания на рубеже веков стояла как про­блема поисков единства естественнонаучного и гуманитар­ного знания (для марбургской и баденской школ), то в середине века имплицитно и принципиально не эксплици­руемо (как не признаваемая официальной философией) возникла проблема отсутствия единого основания для инте­грации основных «частей», «составляющих» марксизма. Как резко выразился Рубинштейн, для него возникла задача преодоления «штучности», «лоскутности» официальной марксистской философии.

В решении этой задачи, которую он еще не формули­рует, но реально ставит в «Бытии и сознании», Рубин­штейн вначале опирается на принцип детерминизма, а позд­нее — в труде «Человек и мир» — на категорию субъекта, трактуемого не просто как источник активности (согласно Гегелю), но как источник «причинения» всего бытия. Общая задача включает ряд конкретных Вначале Рубинштейн пре­одолевает парадигму сознания, «поглотившего» своего субъекта, которая парадоксальным образом оказалась еди­ной и в идеалистической философии, и в марксистской. Трактуя сознание как способность субъекта, Рубинштейн внешне «борется» против идеализма, а по существу — против марксистского превращения сознания в самодостаточную абстракцию. Одновременно он преодолевает произошедшее в официальной советской философии отождествление по­знания, сознания и деятельности, которое свершилось из благого намерения «вывести»- сознание из чего-либо более объективного, чем и представлялась деятельность. Это выведение на первый взгляд правомерно подчеркивало активность познания, объявленного деятельностью, но бу­дучи объяснено через формулу деятельности, одним ходом отрицало специфику сознания, познания и — превращени­ем деятельности в идеальное — зачеркивало ее объектив­ный статус, ее качество практики. Сознание превращалось в инобытие деятельности, а деятельность— в чисто иде­альное.

Рубинштейн показывает, что деятельность, также как сознание, это способность деятельного субъекта, ко сознание и деятельность — разные способы, играющие разную роль во взаимодействии человека с миром и потому имеющие качественно различные характеристики. Рубинштейн отмеча­ет, что познание не только отражение мира, но и выражение отношения к нему субъекта — созерцание. Познание не толь­ко идеально преобразует мир в целях раскрытия его сущности субъектом, но в созерцании субъект способен отнестись к нему, не только преследуя свои цели, но и «бескорыстно», ценностно отнестись к его первозданной сущности. В деятельности объект преобразуется в целях субъекта, в со­зерцании сохраняется субъектом (и для субъекта) для рас­крытия его ценности. Так Рубинштейн преодолевает гносео-

логизацию философского знания, которая все дальше уво­дила марксистскую философию от проблемы единства мира и единства, общности способов его познания естественны­ми, общественными науками и теорией познания.

Свой жизненный путь Рубинштейн завершает написани­ем книги «Человек и мир», в которой ставит и рассматривает все вышеуказанные пр о блемы в рамках единой онтологи­ческой концепции человека в мире, т. е. в новейшем вари­анте философской антропологии.

Принцип монизма, нашедший свою первую реализацию в «Бытии и сознании», в данном труде проявлялся не только в выявлении разных качеств человека, выступающих в раз­ных системах связей и отношений, но в объяснении их специфической системы. С появлением человека (и эта мысль была намечена уже в рукописях 20-х годов) появляется не только высший уровень организации бытия, но центр его реорганизации и перестройки. Связь разных отношений че­ловека к миру, его способностей (познания, деятельности, отношения к другому человеку) не уровневая, а эпицентри­ческая, осуществляется она субъектом и через субъекта. Одно отношение может включаться в состав другого.

Мир — это новое качество бытия, относительное к человеку, преобразовавшему бытие и интегрировавшему его. Оно преобразовано деятельностью человека, опирающегося на возможности своего познания, что осуществлено в тех пределах, которые определены тем или иным типом обще­ственных отношений. В интеграции своих способностей для создания нового качества бытия — Мира человека — проявляется его качество как субъекта. «Мир, — пишет С.Л. Рубинштейн, — это совокупность вещей и людей, в которую включается то, что относится к человеку и к чему он относится в силу своей сущности, что может быть для него значимо, на что он направлен». Мир — это бытие, преобразованное по логике субъекта. Но способ взаимодей­ствия субъекта с миром, в свою очередь, определяется не только раз и навсегда осуществленным его преобразовани­ем, а общественными отношениями людей, которые носят не только производственный, согласно Марксу, характер, но имеют и подлинное человеческое содержание. И цель человека в мире — в числе других — чтобы при всей не-

I

избежной противоречивости этих отношений сохранить свою человечность и утвердить человеческую сущность в другом человеке.

С.Л. Рубинштейну принадлежит заслуга такой методоло­гической трактовки категории субъекта, которая позволила сначала его ученикам и продолжателям, а затем отечествен­ной психологии в целом превратить ее в многогранное ос­нование психологической теории второй половины XX сто­летия. Субъектная парадигма стала ориентиром разработки субъекно-деятельностного подхода в общей и социальной психологии, все разрастающегося направления исследований личности как субъекта жизненного пути, коллективного субъек­та, субъекта совместной деятельности в социальной и эконо­мической психологии. Категория субъекта объединяет несколько различных значений, которые раскрываются на разных уровнях абстрактности -конкретности ее определения.

С.Л. Рубинштейн определял субъект как способ реализа­ции человекам своей человеческой сущности в мире. Это определение предполагало качество субъекта как детерми­нанты осуществляемых им изменений в мире (активность), его способность к самостоятельности, самодетерминации (са­морегуляции, самоорганизации) и самосовершенствованию. Мы охарактеризовали это определение как философско-пси-хологическое, методологическое, поскольку оно относится к высшему категориальному уровню. Более конкретные диф­ференциальные понятия субъектов предполагают необходи­мость разработки и уточнения критериев, на основе которых различаются су&ьект деятельности, субъект общения, субъект познания, субъект жизненного пути, коллективный субъект и т.д. и направление их исследования. ■

Далее, определение личности в качестве того или иного субъекта — деятельности или жизненного пути, в свою оче­редь, требует рассмотрения совокупности понятий «человек», «личность», «субъект», «индивидуальность». Комментируя этот тезис, можно сказать, что до сих пор существует разнооб­разие мнений в трактовке их соотношения. Так, Л И. Ан-цыферова склонна считать понятие личности более высоким по своему рангу (уровню), используя его для обозначения личности в высшем смысле слова, т.е. фактически связывая его с высшим уровнем ее развития. Такого же понимания

придерживался В.В. Давыдов. Подобная точка зрения выс­казывается и финским психологом Л. Векрутом, который использует понятие субъекта для о бозначения каждый раз различных стадий активности в развитии личности ребенка. Между тем, и С.Л. Рубинштейн, и Б. Г.Ананьев обозначали высший уровень развития личности понятием «индивиду­альность», а С.Л. Рубинштейн использовал для этого и понятие субъекта.

Одновременно возникает вопрос, можно ли считать субъек­том уже личность ребенка или это понятие относится только ко взрослой, зрелой личности? Возникает и другой вопрос: если понятием личности обозначить только высший уро­вень ее развития, то как понятийно обозначать личность ребенка, девиантную личность и т.д.?

Из сказанного очевидно, во-первых, что эти понятия не могут употребляться как дифференциальные, взаимоисклю­чающие, но их сопряженное словоупотребление (например, личность как субъект) тем более требует раскрытия того нового качества, в котором выступает личность, становясь субъектом.

- Во-вторых, если понятиями «субъект жизненного пути», «субъект деятельности» обозначать теоретически выделен­ные различия направлений исследования, то это еще не значит, что жизненный путь каждого человека осуществляется им как субъектом. Здесь качество субъекта связывается с тео­ретически определенным способом организации жизненного пути, а разные личности в разной мере становятся его субъектами. Говоря точнее, в первом случае имеет место — в отличие от безсубъектного — субъектный подход к самому рассмотрению жизненного пути, предполагающий опреде­ленные принципы исследования, но само исследование обнаруживает, что реально не каждая личность является таким субъектом. Теоретическая модель, одновременно да­ющая идеал развития, отличается от психологической реаль­ности (также как, например, определение интегральной сущности личности не предполагает, что все типы лично­стей обладают целостностью, интегральностью своего пси­хического склада).

Эти методологические суждения позволяют нам следу­ющим образом определить разные аспекты категории субъекта.

предполагаем, в соответствии с положением С.Л. Ру­бинштейна, что именно категория субъекта обозначает выс­ший уровень развития личности (а не наоборот), исходя из чего накладывается ограничение на возможность определе­ния ребенка как субъекта. Однако сказанное не противоре­чит тому, что Рубинштейн и Ананьев связывали этот уро­вень с понятием индивидуальности Личность становится индивидуальностью, достигая максимального уровня своей особенности, а субъектом она становится, достигая опти­мального уровня развития своей человечности, этичности (по Рубинштейну). Но, поскольку ее развитие осуществля­ется не «в себе» или «для себя», а в жизненном пути, общении, деятельности, то качество ее как субъекта проявляется в оптимальном способе организации этого жизненного пути, общения, деятельности. Организация жизни — это способ­ность так связать и осуществить деятельность, поступки, ситуации, чтобы они подчинялись единому замыслу, способность сконцентрироваться на главном направлении, придать им желательный ход. Субъект осуществляет орга­низацию жизни как целостного процесса, учитывая ее из­менчивость и сопротивляемость. Способность личности ре­гулировать жизнь, организуя ее как целое, подчиненное ее ценностям, и позволяет ей стать относительно независимой, свободной по отношению к внешним требованиям, давле­нию обстоятельств. Жизненный путь личности детермини­рован самой личностью, с одной стороны, и объективными, преднаходимыми ей условиями, требованиями, событиями, обстоятельствами, эпохой, к которой она принадлежит, с другой стороны. Эти детерминанты никогда не совпадают друг с другом. Поэтому качества личности-как субъекта жизненного пути проявляются в способе разрешения проти­воречий, возникающих в ее жизненном пути при осуществ­лении его организации.

В свое время мы попытались дать некоторую классифи­кацию противоречий, в которые вовлекается личность и которые создаются ее активностью. Сама эта классификация показала, что ряд противоречий личностью не может быть разрешен (это противоречия другого масштаба, которые об­нажал с беспримерным мужеством АД- Сахаров). Но само участие в их разрешении, взятие на себя ответственности за

них возводит личность в ранг субъекта. Именно поэтому понятие субъекта, употребляемое для обозначения высшего уровня развития личности, континуально — оно не обозна­чает максимальной точки, порога, предела развития.

Таким образом, интегрируются все три аспекта катего­рии субъекта: организация жизни и деятельности, способ разрешения противоречий и совершенствование. Через раз­решение противоречий субъект достигает оптимального со­единения субъективных и объективных условии жизни, де­ятельности, отношения. Субъект потому субъект, что через разрешение противоречий он постоянно стремится к совер­шенству, и в этом состоит его человеческая специфика и постоянно возобновляющаяся жизненная задача.

Личность в качестве субъекта осуществляет свою жизнь не парциально, ситуативно — она создает другое время и пространство, которое и обозначается категорией субъекта. Личность как субъект достигает реализации человеческой сущности в своей жизни. Способ жизни субъекта отвечает одновременно обобщенным, абстрактным человеческим прин­ципам (прежде всего этическим) и одновременно — кон­кретным, реальным. Личности как субъекту присущи иные способности, релевантные масштабам жизненного пути, преж­де всего способность строить и реализовывать жизненную стратегию. Стратегия жизни — это ее интегральная харак­теристика. Личность связывает все отдельные жизненные процессы, требования в единое целое со своими возможно­стями, особенностями, способностями и, разрешая неизбеж­ные противоречия между ними, определяет цену и средства самореализации. Таким образом, применительно к личности как субъекту жизни можно говорить о ее стратегическом способе жизни и действия.

Рубинштейновская субъектная парадигма не только по­зволила реализовать и конкретизировать понятие субъекта, но и открыла перспективу для установления взаимосвязи различных номинаций человека (субъект, личн о сть, индиви­дуальность). Тем самым создано новое научное теоретическое пространство психологии, в котором разрабатываются наме­ченные Рубинштейном направления исследований личности как субъекта жизненного пути, личностной организации вре­мени жизни, ее социального мышления и активности.

Л.И Анцыферова (Москва, ИП РАН)

ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ФЕНОМЕНА СУБЪЕКТ И ГРАНИЦЫ СУБЪЕКТНО-ДЕЯТЕЛЬНОСТНОГО ПОДХОДА

Понятие «субъект» и положение о субъектном подходе при исследовании психики человека были введены С Л Рубин­штейном в его психолого-философских трудах 40-х годов Дальнейшую разработку эти идеи получили в книгах и рукописях 50-х годов. В течение длительного времени по­нятие «субъект» и принцип субъекта не привлекали внима­ния психологов Этот факт можно объяснить тем, что в центре понятийной системы отечественной психологии на протяжении нескольких десятилетий находились категории сознания и деятельности Изучение их строилось главным образом на основе структурного подхода: исследовались состав деятельности, соотношения его компонентов. Анализирова­лась связь сознания и деятельности Был сформулирован принцип единства сознания и деятельности. Психологичес­кое исследование деятельности строилось на основе струк­турного подхода В деятельности выделялись мотивы, цели, условия, в которых были даны идеи, средства достижения целей, предмет деятельности. Следует, однако, напомнить, что сходная система понятий была разработана В. Дильтеем еще в конце XIX в Эта система входила в категориальный аппарат созданной им описательной психологии [26] Ана­лизируя «могучую действительность душевной жизни» [26, с. 18], Дильтей выделяет в ней три основных части — ин­теллект, чувства (и побуждения) и волевое действие В контуре этого действия Дильтей размещает постановку цели, мотив, отношения между целью и средствами, выбор и предпочтение [26, с 61]. Волевое действие философ рассматривает в широком контексте целостной душевной жизни человека Именно ее уклад порождает намерение, характеризующее волевое действие и связывающее воедино профессиональные задачи человека

Толкуя волевые действия как проявление всей полноты жизни человека, Дильтей пишет, что эти действия, хотя и осознаются, но в то же время отличаются спонтанностью, жизненностью и ответственностью [26, с 66]. Ученый диф-

ференцирует волевые действия по направленности и полу­чаемому результату. Одни из них имеют своей прямой целью преобразование окружающего мира. В таком случае они во­площаются, закрепляют себя в создаваемом человеком внеш­нем устройстве общества, в его хозяйственном и правовом порядке. Таким образом, как поясняет Дильтей, происходит их объективация «в нашем практическом поведении» [26, с. 62]. Другие волевые действия целью своей имеют изме­нение уклада сознания. Преобразование его, однако, может осуществляться двумя путями — либо косвенным, через изменение условий окружающего мира, либо прямым, сде­лав предметом воздействия непосредственно душевную жизнь (26, с 61]. Применительно к этому случаю Дильтей вводит понятие регулярной и упорядоченной самодеятель­ности, направленной на развитие более элементарных ду­шевных связей [26, с. 53]. Дильтей использует понятие «деятельность» как синоним «волевого действия», но обыч­но оно применяется для характеристики целенаправленных психических процессов. Так, внимание он определяет как «связанную с предметом [восприятия — Л.А.] волевую де­ятельность» [26, с. 84]. Дильтей ставит вопрос и о субъекте всех проявлений душевной жизни, в том числе волевых действий. В своем определении он, однако, не выходит за пределы целостности душевной жизни, единства образую­щих ее связей. По его словам, в структурной связи души нам дан единый субъект психического развития [26, с. 103]. В отечественной психологии понятие «деятеля», сознатель­ного реального индивида, овладевающего выработанной обществом той особой структурой активности, направлен­ной на созидание, на результативность, на адаптацию к окружающему миру, которая выступает как деятел ь ность — долгое время не разрабатывалось — ни в виде особой про­блемы, ни в проблемном поле деятельности. Деятельность сопрягалас ь с «сознанием». «Действующее лицо» лишь под­разумевалось понятиями мотивов и целей деятельности. Фундаментальная попытка преодолеть безличный, статич­но-структурный подход к сознанию и деятельности была предпринята С.Л. Рубинштейном в 30-х— начале 40-х го­дов XX столетия. Характеризуя способ исследования дея­тельности в «Основах общей психологии», он пишет, что

проведенное им изучение психологии деятельности, всегда реальн о исходящей от личности как субъекта этой деятель­ности, было по существу изучением психологии личности в ее деятельности — ее мотивов (побуждений), целей, задач {18, с. 675-676}. Но, развертывая свой анализ личности, он начинает выводить ее за границы собственно деятельности, в пространство жизни, вводит понятие «действующего лица» [18, с. 564] и выделяет основные формы его активности При этом структуру деятельности Рубинштейн вписывает в пространство жизни человека. Одно из центральных мест в этом пространстве занимает -«жизненная задача». Она воз­вышается над мотивами и целями конкретных форм дея­тельности. Сообразуясь с ней, деятель-субъект выстраивает частные задачи. Личность в качестве субъекта берет на себя ответственность не только за то, чтобы сохранить в центре сознания, в системе мотивации главную задачу, не застре­вать на разрешении подчиненных задач, но прежде всего за то, чтобы передвигать свою конечную цель дальше и даль­ше, придавать ей новый смысл, большую внутреннюю со­держательность и мотивационную насыщенность. По сло­вам Рубинштейна, в процессе достижения действующим лицом отдаленной высоко значимой для личности цели происходит объединение разнородных решаемых человеком задач. В результате высвечивается образ жизни человека, проявляется и формируется цельная человеческая личность [18, с. 564]. Динамическо-личностный подход к деятельно­сти постепенно начал развиваться в общей психологии, в рамках которой стали разрабатываться проблемы целеобра-зования, мотивообразования, смыслообразования. И все же понятие субъекта деятельности еще не получило-своей пси­хологической проработки. Крайне слабый интерес к пробле­ме субъекта отечественных психологов в последние десяти­летия лишь в незначительной степени можно объяснить внешними причинами, такими, например, как оторванность советской психологии от мировой психологической науки. В западной психологии, в теориях личности, построенных на основе психоаналитической практики (А. Адлер, А. Мас-лоу, К. Роджерс, К. Юнг, К. Хорни и др.), понятие «субъект* занимает одно из центральных мест. Оно обозначает спо­собности человека быть инициирующим началом, перво-

причиной своих взаимодействий с миром, с обществом; быть творцом своей жизни; создавать условия своего развития; преодолевать деформации собственной личности и т. д. Однако труды персонологов были крайне мало известны в отече­ственной психологии и лишь в последнее десятилетие по­явились их переводы на русский язык. Нужно принимать также во внимание тот факт, что в зарубежной эксперимен­тальной психологии понятие «субъект» имеет совсем иное содержание. Это понятие используется для обозначения уча­ствующих в эксперименте испытуемых, любых подопытных существ. Субъектами в этом смысле могут быть и люди, и животные.

Парадоксальным образом помехами на пути разработки проблемы субъекта стали причины внутренние — изменения в системе понятий отечественной психологии. В конце 60-х — начале 70-х годов одно из центральных мест в этой системе заняло понятие «личность». Начали разрабатываться темы «личность и деятельность», «личность и общение», «лич­ност ь и психические процессы* и т.п. И все же в это время появились работы, в которых понятия -«субъект» и «личность» оказалис ь сопряженными. Особенно примечательными в этом отношении выступили работы Л.И. Божович и Б.Г. Анань­ева. Божович, вслед за Л.С. Выготским, определяет расту­щего человека как инициатора собственной активности, корни которой погружены в его потребностно-мотивационную сфе­ру. Активность эта — основа развития личности в качестве субъекта. По словам Божович, «ребенок постепенно превра­щается из существа, подчиненного внешним влияниям, в субъекта, способного действовать самостоятельно на основе сознательно поставленных целей и принятых намерений» [9, с. 436-437].

Первичные формы субъектного отношения к миру Божо­вич обнаруживает уже у младенцев на 3-й — 5-й неделе жизни. Мир вызывает у ребенка животворное чувство ра­дости, побуждающее малыша к обследованию и овладению миром. Тем самым окружающая действительность, согласно Божович, начинает делать из новорожденного субъекта [9, с. 200]. Проявлением субъектности личности рано становит­ся складывающаяся у нее «внутренняя позиция». На высо­ких же уровнях развития личность как субъект превраща-

ется в «творца нового социального опытае [9, с. 438], в «воспитателя собственной личности» [9, с. 439].

В концепции Божович термин «субъект* выступал как важнейшее качество личности, как способность овладевать миром, творить себя, создавать нечто новое в социуме.

Иным был подход к понятиям «личность» и «субъект» в работах Б.Г.Ананьева [7, 8]. Вспомним, чго он выделил несколько ипостасей существования человека — как индиви­да, личности, субъекта деятельности и индивидуальности. При этом содержание категории «деятельности» он значи­тельно расширил, включив в него понятия «труд», «обще­ние» и «познание». Личность же определялась через систему общественных отношений. Согласно Ананьеву, на уровне развития человека как индивидуальности происходит инте­грация индивида, личности и субъекта деятельности. Он, однако, не раскрыл, как при таком синтезе психологически преобразуются личность и субъект.

В настоящее время проблема субъекта, субъектности начинает привлекать все большее внимание психологов, от­носящихся к разным направлениям в отечественной психо­логии. Продолжая традиции С.Л. Рубинштейна, над ней ра­ботают его ученики и последователи [1, 2, 3, 10, 11, J2]. Но не меньший интерес она представляет для последовате­лей выдвинутого А.Н. Леонтьевым деятельностного подхо­да. Его положение о том, что личность выступает производ­ной от деятельности, оставляет открытым вопрос о том, кто же является источником и реализатором разных форм де­ятельности до появления личности. Параллельно ведущиеся разработки проблем личности и субъекта предельно заост­ряют вопрос о том, как же соотносятся друг с другом эти «ипостаси» человека, является ли понятие личности более широким, чем понятие субъекта? Этот вопрос актуален для общей психологии, для психологии личности. Но существу­ют науки, в которых его постановка просто неправомерна. Так, политологи говорят о субъектах федерации, и в системе их категорий неуместно понятие «личность». Свои ограни­чения этот вопрос имеет и в психологической науке. На­пример, представители социальной психологии изучают груп­пового субъекта, но речь при этом не идет о «групповой личности». Для нас значим вопрос о критериях различения

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: