Место и роль понятия субъекта в конкретных 3 глава
феноменов субъект и личность в общей психологии В работах С Л Рубинштейна трудно найти такие критерии Очень часто он пишет о «личности*, «субъекте», «человеке» как синонимах «Личность, субъект, — пишет он, — это не чистое сознание Это реальный конкретный, исторический, живой индивид, включенный в реальные отношения к реальному миру» [18, с 676] Его интересует активность человека, субъекта, личности в деятельности [18, с 563, 564] Иногда же субъект толкуется Рубинштейном как стержневое качество личности, но в этом случае ученый использует более широкие, нежели «деятельность», понятия «Каждый человек, — пишет он, — будучи сознательным общественным существом, субъектом практики, истории, является тем самым личностью» [18, с 679]. Подчеркнув неразработанность вопроса о связи понятий «субъект* и «личность*, обратимся теперь к анализу некоторых сдвигов в методологических основаниях нашей психологии В 90-х годах в эти основания был введен новый принцип— «субъектно-деятельностный подход* Этот подход акцентировал значение деятельности, понимаемой как созидание, преобразование, совершенствование окружающего мира, в качестве одного из главных способов существования человека, и в то же время подчеркнул неразрывную связь деятельности с «действующим лицом» — инициирующим, реализующим, несущим ответственность за ее осуществление и результаты. По-существу, этот принцип вводит субъекта в динамическую систему деятельности Но исчерпывает ли этот подход всю полноту личностного существования человека в мире, напряженность его душевной жизни, «своеобразные движения» внутреннего мира? В философии категория деятельности сопряжена — как со своей противоположностью — с другой категорией, обозначающей иной способ бытия личности Это категория претерпевания, страдания Менее всего она обозначает пассивное состояние человека и отнюдь не акцентирует трагическую его сторону Потрясающие душу человека эстетические, религиозные, этические переживания также входят в содержание этой категории Рубинштейн выделяет такую «страдательную» форму жизни личности, отличающуюся напряжением и активностью, в виде трудной «внутренней работы»
В отечественной психологии не существует категории, которая охватывала бы все формы психической жизни человека, его совершенно особые виды отношений к миру, его удивительную способность относиться и к себе как к части мира, как к объекту своего сознания и созидания. В западной психологии есть понятие «экзистенция*, которое, предположительно, охватывает разные грани существования человека в мире. Но деятельностно-преобразующая, созидательная грань человеческого бытия в понятии экзистенции явно уступает место его «страдательному» характеру. Какому же направлению в изучении личности противостоит субъектно-деятельностный подход? Безусловно, тому, на котором строится подавляющее большинство опросников. Их создатели представляют личность как совокупность трайтов (черт), димензий, конструктов, параметров, а также иерархий ценностей, мировоззрения, позиций, убеждений и т.п. Но ведь все эти «образования», «характеристики» — в своей подавляющей части результаты конструирования личностью себя и своих жизненных миров, исходы напряженных «движений» душевной жизни, ее «произвола» (вспомним определение В.А. Иванниковым воли как «произвольной мотивации» [14]). Усилия личности преимущественно направлены на удержание не столько той или иной конкретной деятельности, но на укрепление, расширение, увеличение многомерности пространства своей жизни, на включение в его контуры миров других людей.
Иными словами, личность соразмерна не деятельности и даже не жизненному пути, а целостному индивидуальному пространству и времени творимой им жизни. Личностное пространство наполнено индивидуальными градиентами-значимости, валентностями, областями, отмеченными положительными, отрицательными, нейтральными модальностями. Именно этим живым, движущимся пространствам (Life-Span), а не жизненной линией или жизненным путем (Life-Line) взрезается личность в исторически развивающееся пространство жизни общества, человечества. Остановимся лишь на некоторых особенностях человека как субъекта. В мировой психологической науке субъектное начало человека связывается с его способностью самому ини-циировать активность на основе внутренней мотивации, по- рождать движения и действия. Но вспомним, что именно на таком постулате построена теория Б.Скиннера, который ввел понятие оперантного поведения. В отличие отреспондентного поведения, вызываемого внешним стимулом, источником оперантов является само живое существо. Однако «авторы» оперантов сейчас же попадают во власть окружающего мира, который путем позитивного и аверсивного (негативного) «подкрепления» устраняет одни и сохраняет другие «акции». Действительно, вся практика воспитания казалось бы подтверждает позицию Скиннера. Ответная ласка или неудовольствие матери, поощрение или неодобрение, награды и наказания в разных социальных институтах вроде бы перечеркивают свободное волеизъявление развивающегося человека. Но это совсем не так. С момента своего появления на свет и до конца жизни человек вторгается в мир столь многообразными путями, инициируемая им активность настолько изобильна и многомерна, что окружающий мир не может проконтролировать все инициации личности. У нее всегда остаются пространства свободного волеизъявления. Кроме того, в разных сферах жизни жесткость и неотвратимость санкций очень различна, так что индивид должен сам принимать решение, подчиниться ли предписаниям или уклониться от них. Особенностью порождаемой субъектом активности является ее творческий характер. Креативное начало субъекта может быть выражено в разной степени, обстоятельства жизни на-1 кладывают на него существенные ограничения; иногда творческие моменты проявляются лишь в виртуальных мирах индивида (воображаемые миры, фантазии). Но все же по самой своей природе человек креативен. Именно он, появившись в безличном бытии, создал человеческий мир [19]. И нельзя не ^огласиться с К. Юнгом, подчеркнувшим, что миссия человека — доопределять, достраивать, совершенствовать мир [22. 23]. Особое направление творчества человека — это созидание им себя, своего внугреннего мира, собственной душевной жизни. Выделяя одну из сторон процесса самосозидания, Рубинштейн говорит о присвоении субъектом себе собственного тела и внешнего облика, способностей, характера, темперамента, а также Мысли, которой человек отдал ***■ все свои силы, и Чувства, с которым срослась вся его жизнь [18, с. 680]. Но и характер, и способности не только присва-
иваются, они активно конструируются самим человеком в процессе построения им своей жизни и постепенного овладения «искусством жигь» Вводя это понятие, Э. Фромм подчеркивает, что человек— и творец, >: предмет своего искусства, он — и скульптор, и врач, и пациент 121, о. 25]. Признавая, что человек ваяет себя, свой характер и способности из материала наследственности и среды...емхолош разъясняют, что важны не сами по себе 'ли факторы, а отношение субъекта к ним. Неблагоприятные жизненные условия, физические изъяны могут переживаться человеком как вызов, требующий мобилизации его конструктивных сил. Это, как справедливо пишет X, Ремшмидт, «свидетельствует о возможности справиться с неблагоприятными личными и социальными обстоятельствами, то есткакхивно формировать условия собственного развития* [17, с. 296J. Но эти же неблагоприятные обстоятельства другой человек может воспринимать как непреодолимые помехи.для благополучной жизни и отказаться от противостояния им. Личность как субъект использует для самосозидания значимые для нее жизненные события, вызывающие в ее душевной жизни определенные изменения. Но эти изменения, как подчеркивает Рубинштейн, отнюдь не исчерпывают процесс становления и развития личности «Они закладывают, — разъясняет ученый, —лишь фундамент, создающий основу личности, осуществляют только первую, грубую ее формовку, дальнейшая достройка и отделка связана с другой, более сложной, внутренней работой, в которой формируется личность в ее самых высших проявлениях» [18, с. 678] Большой вклад в выявление многогранности и напряженности внутренней работы-человека над своим внутренним миром внес К. Юнг. Исследуя процесс индивидуации, он показал, как субъект проникает в область нежелательных, отчужденных им от себя личностных свойств (в сферу Тени), распознает отличие Маски, связанной с выполняемой социальной ролью, от истинной своей личности, постигает метафоры и символы коллективного бессознательного, обнаруживает свое истинное «Я», свою Самость. Юнг подчеркивает прежде всего важность самоосознавания историческо-жизненного опыта индивида в обретении им своей психологической интеграции. Юнг справедливо указывает на важную роль самоосез-
навания в построении человеком своего внутреннего мира, в отыскании своего призвания, своей Самости. Позитивную связь самосознания с самодетерминацией и свободой человека подчеркивает В. Франкл. По его словам, чем менее развито самосознание, тем более несвободен человек — им управляют вытесненные содержания, условные связи, образующиеся в детстве, которые он не держит в памяти [20]. Но не является ли индивид автором, творцом тех психических образований, которые на определенных ступенях его личностного развития начинают осознаваться и, следовательно, интегрироваться? И не участвует ли сам человек в создании — а не только в отыскании — своей Самости, истинного Себя? Утвердительно отвечая на эти вопросы, мы разделяем взгляды А. Маслоу, акцентирующего самосозидательную сущность человека. «Сердцевина*» или Самость, — пишет Маслоу, — проявляется во взрослом человеке только отчасти посредством ее раскрытия и принятия того, что есть в человеке изначально. Отчасти же она является творением самой личности» [15, с. 234]. Опыт психотерапевтической практики позволяет психологам сделать вывод о том, что человек выступает субъектом и своих чувств, хотя власть его над своими эмоциями и аффектами далеко не безгранична. Чувства, как правило, вызываются определенными жизненными обстоятельствами, но в их порождении и протекании активно участвует сам человек. А. Адлер определяет чувства как акцентированные, усиленные движения души. Они появляются у индивида, который либо отбросил другие механизмы достижения поставленной им цели, либо потерял веру в то, что он может ее достичь иными средствами (см. [6, с. 228]). Роль (функция) возникающих чувств, выражаясь словами Адлера, заключается в том, чтобы изменить к лучшему положение, в котором оказался человек. Не лишено оснований следующее предположение: если сильное чувство или взрыв эмоций помогает устранить трудности, уладить отношения с людьми, субъект разовьет у себя способность порождать и модулировать соответствующие его целям чувства. Иницииру-юще-творческое начало, лежащее в основе субъектности личности, имеет экзистенциальное значение для человека, выступая условием его существования, жизни. Конкретно-исторические и общечеловеческие, макро- и микросоциаль-
ные условия индивида быстро и подчас непредсказуемо меняются, непредвидимыми бывают и результаты действий субъекта. Отсюда — необходимость для человека постоянного творения и креативной трансформации как себя, так и условий своей жизни. Нельзя не согласиться с Маслоу, выдвинувшим положение о том, что человек всегда создает свои поступки, а не повторяет их [5, с, 61-89]. Личность как субъект «ваяет» себя, выстраивая и создавая пространство собственной жизни, уникальный жизненный мир. Субъект ставит цели и намечает жизненные планы, избирает стратегии жизни. Многие психологи называют человека хозяином своей жизни, своей судьбы, субъектом, способным противостоять мощному давлению неблагоприятных социальных и культурных сил. Для оценки этого столь возвышающего человека как личность положения, необходимо, во-первых, привлечь принцип развития человека как. субъекта [4], а, во-вторых, поставить проблему «психологического обеспечения» возможности личности быть эффективным, успешным субъектом жизни. Несомненно, что существуют разные уровни развития личности как субъекта и самосознания, и своих отношений с окружающими людьми, и всей своей жизни. Определение личности как успешного творца собственного индивидуального жизненного пути, достигающего высокие цели, несмотря на трудности, противодействия и давления внешних и внутренних сил, относится лишь к самому высокому уровню развития личности, а скорее всего — выступает идеалом отношения человека к своей жизни. Маслоу справедливо критикует сартровскую концепцию личности, как «проекта», который ояяшествляется человеком в процессе принятия им соответствующих решений. Несостоятельно мнение о том, что дичность может стать всем тем, „кем бы она ни пожелала стать. Задача ученого — выявить те жизнетворческие способности, психологические основания и «механизмы», которые обеспечивают переход личности на более высокий уровень ее субъект-ности и позволяют сделать жизнь более содержательной, продуктивной, значительной. Однако анализ современного состояния мировой психологической науки приводит к неожиданному выводу. Эта важнейшая проблема весьма слабо разработана психологами. В психотерапевтически ориенти- рованных теориях личности, изобилующих понятием «субъект», человек определяется как инициатор, творец, обладающий способностью к самодетерминации, способный давать толчок собственному развитию. И Адлер, и Фромм, и Хорни единодушно утверждают, что их дело — осуществить анализ душевной жизни пациентов, создать условия для осознания ими своей непродуктивной ориентации, фиктивной цели, нереалистического жизненного плана, неадекватного, идеализированного представления о себе. Довести же до конца психотерапевтическую работу, изменить отношение к миру и к себе, выработать новый жизненный план могут только сами пациенты. Отказ от мани-пулятивных воздействий на клиентов можно только приветствовать. Но остается открытым главный вопрос, какую же психологическую «работу» проделывают люди, корректируя или перестраивая себя. Важную мотивирующую и когнитивно-ориентирующую роль в конструировании нового стиля жизни и трансформации внутреннего мира личности психологи справедливо отводят самосознанию и усилению рефлексивных процессов. Это очень важное положение, но оно требует наполнения конкретным психологическим содержанием Вместе с тем некоторые психотерапевты обнаруживают, что иногда осознание своей неадекватности не ведет к продуктивной перестройке себя субъектом. Поэтому они предлагают развертывать перед человеком веер альтернатив, «освобождая» тем самым личность от самосозидания. Между тем в классических теориях личности содержится весьма продуктивное положение, значимость которого подтверждается современными экспериментально-теоретическими исследованиями. Для продуктивного самоизменения и преобразования отношений с окружающими личность должна обрести веру в себя, уверенность в своих силах и возможностях. По словам Адлера, терапевт должен дать понять пациентам, что они способны самостоятельно противостоять трудностям и разрешать проблемы своей жизни. «Помочь человеку, — продолжает он, — значит придать ему смелости, мужества, веры в себя, ясности в понимании своих ошибок* [5, с. 123]. В последние полтора-два десятилетия вопрос о позитивной значимости уверенности человека в своих возможностях для успешного осуществления им своей жизни начал теоретически и экспериментально разрабатываться в рамках нового для зарубежной общей психологии направления. Его представители определяют человека как активного деятеля, распорядителя, созидателя своей жизни. Это определение человека закреплено в термине «human agency», Создатель эмоционально-когнитивной теории мысли и действия А, Бандура [25], разрабатывая проблему эффективности жизни и деятельности личности, выделяет в структуре «самоэффективности» ряд способностей, опирающихся на саморефлексивные процессы. Такова способность присваивать себе, считать исходящими от себя успешные действия; формировать убеждения в собственной эффективности, удерживать позитивную самооценку. Интеграл этих способностей — «позитивную самоэффективную мысль* — Бандура считает необходимым условием эффективной активности человека на протяжении всей жизни1. Личностей, высоко развивших у себя качества самоэффективности, Бандура называет продюсерами или режиссерами-постановщиками собственной жизни. Если люди, не доверяющие себе, присваивающие себе главным образом неудачи и промахи, могут лишь предвидеть свое будущее, то верящие в себя субъекты, по словам Бандуры, *..преимущественно сами создают это будущее» 125, с. 395], Несомненно, что уверенность в себе, убеждение в самоэфективности — основание полноценной, порой вдохновенной самоактуализации человека. Поэтому столь актуальна проблема выявления условий, предпосылок, механизмов порождения у растущего человека того доверительного отношения к себе, которое своими корнями уходит в самый ранний период жизни людей. При обсуждении проблемы психологического содержания феномена «субъект» нельзя обойти вопрос о том, всегда ли человек выступает субъектом своих действий, поступков, чувств, влечений, мыслей, своего развития и изменения на протяжении жизни. Ответ на этот вопрос требует опоры на принцип развития и учета как многомерности психического ' Бандура, однако, предупреждает, что человек выступает «агентом», субъектом в разных сферах социальной жизни Поэтому изучение уровня его «самоэффективности» должно быть дифференцированным бытия человека в каждый момент его жизни, так и разно-качественности его функционирования в различных социальных сферах. Психологи гуманистического направления единодушны во мнении, что крайне неблагоприятные социальные условия — нищета, бедность, эксплуатация — сильно ограничивают его развитие как субъекта (Маслоу) Фромм, поддерживая положение К Маркса об отчуждении человека от себя и от мира в капиталистическом обществе, подчеркивает, что индивид при этом не переживает себя субъектом собственных действий, человеком чувствующим, мыслящим, любящим. Он ощущает себя в произведенных им вещах лишь в качестве объекта проявления собственных сил. У него отсутствует переживание себя субъектом и инициатором своих поступков [21, 22]. Слова эти справедливы, но не компенсирует ли человек свою де-субъектность в труде своими инициативами в общении с друзьями, чувством ответственности в семейном окружении9 Субъектное начало человека значительно ограничивается особенностями душевной жизни. Определенное место в ней занимают неосознаваемые мотивы, жизненные планы, вытесненные воспоминания, которые, однако, регулируют поведение индивида независимо от его воли Двумя выдающимися психологами — У Джеймсом и К. Юнгом — прекрасно описан феномен «вторжения» бессознательного в сознание личности Анализируя психологические «механизмы» обретения человеком страстно желаемой им веры в Бога, Джеймс установил' мучительные, длительные, изма-тываюшие попытки человека обрести веру с помощью постоянных молитв, изнурительных бдений, напряжения всех душевных еил оказывались безрезультатными. Измученный человек впадал в прострацию, утрачивал волю, и в этот период в его душе возникало чувство благодати, присут-. ствия Бога. Согласно Джеймсу, именно утрата самоконтроля, волевых усилий тюзволила бессознательному вторгнуться в сознание. Но человек объективировал его, воспринимая как силу, идущую извне, как божественный дар Человека «обуревают чувства», он не может отделаться от навязчивых мыслей Маслоу, описывая вершинные пе-, реживания, подчеркивает1 «Мы не можем повелевать тако-,^ выми переживаниями Это просто "случается" [16, с. 121Це.> 40 f Такая временная утрата чувства субъекта — не ущербность человека как личности, а его драгоценный дар, проявление огромных неиспользованных психических резервов. Личность должна быть неожиданностью для себя, открытием. Нельзя ке высказать согласия с позицией Маслоу, который пишет* «В условиях нашей цивилизации надо склонить чащу весов в сторону спонтанности, способности к экспрессии, незапланированное™, непроизвольности, доверия, непредсказуемости, творчества и тд.» [16, с 241]. В заключение мы хотели бы вновь обратиться к обозначенной ранее проблеме соотношения феноменов «личность» и «субъект*. В теориях личности субъект характеризуется через различные формы внешней и внутренней активности Он инициирует, творит, создает внутренний мир и поступки человека, контролирует чувства, вырабатывает жизненные стратегии, разрешает трудные ситуации, ставит жизненно важные задачи, вырабатывает способность ладить с людьми, создает условия для развития личности и т.д. Но за пределами исследований остается такое содержательное, ценностно-смысловое измерение, которое и характеризует человека как личность. В число особенностей субъекта не входят те, которые заключены в понятиях духовности, гуманности, нравственности, совести, добродетельности и т.п В работах Э. Фромма эти термины широко используются, но они образуют понятийную систему его гуманистической этики Лишь в трудах Маслоу, в его учении о метамотивации находят место некоторые из этих категорий. В отличие от йрнга,1 для которого стержнем Самости выступает призвание чело-^ века, Маслоу утверждает, что поиск Самости есть поиск изначальных, подлинных ценностей индивида [15, с 219] Анализ * жизни крупных исторических фигур обнаруживает неравномерность развития человека как личности и как субъекта. Можно быть преуспевающим политическим деятелем, предпринимателем и т д, но находиться на низком уровне развития как личности Высокое же развитие человека как личности невозможно без столь же высокого развития его как субъекта Человек должен утверждать, защищать, реализовать в поступках, в межличностных отношениях, в делах свою духовность, нравственность, ценности истины, справедливости, добра Эти функции, включающие реальное преобразо- вание мира, адаптацию к нему, совладание с трудностями, самосозидание, рефлексивные «операции», и выполняет субъект (в психологическом его понимании). ЛИТЕРАТУРА 1 Абульханова К.А. О субъекте психической деятельности. М., 1973 2 Абульханова-Славская К.А. Активность и сознание личности как субъекта деятельности // Психология личности в социалистическом обществе. Ч. I. Актипность и развитие личности. М, 1989. 3 Абульханова-Славская К.А. Принцип субъекта в философско-пси- хологической концепции С.Л Рубинштейна // Сергей Леонидович Рубинштейн. Очерки, воспоминания, материалы. М., 1989. 4 Анцыферова Л.И. Психология формирования и развития лично- сти // Человек в системе наук. М., 1989 5 Адлер А. Понять природу человека. СПб.. 1997 6. Адлер А. Наука жить. Киев, 1997. 7 Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. Л., 1969. 8 Ананьев Б.Г. О проблемах современного человеко^шания М., 9. Божович Л.И. Личность и ее формирование в детском возрасте. М., 1968. 10 Брушлинский А.В. Проблемы психологии субъекта. М., 1994. 11 Брушлинский А В. Субъект мышление, учение, воображение М.: Воронеж, 1996. 12. Брушлинский А.В. Исходные основания психологии субъекта и его деятельности // Психологическая наукл в Росиш XX столетия: Проблемы теории и истории. 4.2. Гл. 5 М. — 1997. 13. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта М., 1993. 14. Иванников В.А. Психологические механизмы волевой регуляции. М., 1991 15. Маслоу А. Психология бытия. М.: Рефл-бук, Ваклер, 1997. 16. Маслоу А Дальние пределы человеческой психики. СПб., 1997. IТ Ремшмидт X. Подростковый возраст. Проблемы становления личности. М., 1994. 18 Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М.; 1946, 19. Рубинштейн С.Л. Проблемы обшей психологии. 2-е изд», М., 1976 20 Франкл В. Человек в поисках смысла. М, 1990. 21. Фромм Э. Душа человека. М., 1992. 22. Юнг К. Дух и жизнь. Воспоминания, сны, размышления. М.. 1996. 23 Юнг К. Структура психики и процесс индивидуации. М, 1996 24. Bandura A. Social Foundations of Thought and Action: A Social - Cognitive Theory. Prentice-Hall, Inc, Englewood Cliffs, New Jersey, 1986 25. Dilthey W. Ideen iiber eine beschreibende und zergtinderr.de Psychologie 1894 In- Gesammelte Schnften. Bd. 5. (Цит по [ВДильтей. Описательная психология: Пер. <. нем. М.. Русский книжник!924|). В.А. Барабанщиков (Москва, МП РАИ) С. Л. РУБИНШТЕЙН И Б. Ф. ЛОМОВ: ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ НАУЧНЫХ ТРАДИЦИЙ На первый взгляд, между С.Л. Рубинштейном и Б.Ф. Ломовым мало общего: они принадлежат к разным поколениям, разным научным школам, занимались разработкой разных проблем, играли в развитии отечественной психологии различную роль. Вместе с тем, более внимательный анализ обнаруживает между ними глубокую внутреннюю связь. Во-первых, Рубинштейн и Ломов были яркими представителями смежных микроэпох развития отечественной науки: если поколение Рубинштейна разрабатывало основание, или фундамент новой психологии, то поколение Ломова возводило нижние этажи самого здания. Во-вторых, существует известная близость школ С.Л. Рубинштейна и Б.Г. Ананьева, к которой принадлежал Б.Ф. Ломов, а значит сходство развиваемых идей и подходов. В-третьих, и Рубинштейн, и Ломов в разные исторические периоды стояли перед необходимостью методологически осмыслить современное им состояние психологии, отразить тенденции и наметить пути ее развития. В-четвертых. Рубинштейна и Ломова роднит решение одной и той же научно+орга#изационной задачи — создание в Академии Наук сильного психологического исследовательского центра. Открыв в 1971 году Институт психологии, Ломов, по существу, завершил работу, начатую Рубинштейном в 40-е годы. В-пятых, и Рубинштейн, и Ломов придерживались коллегиального способа исследовательской деятельности, собирая воедино и опираясь на все полезное и ценное, что сделано в мировой и отечественной науке. Наконец, в-шестых, в чисто человеческом плане их объединяет редкая способность брать на себя полноту ответственности за судьбы вверенных им людей. Добавлю, что ни Рубинштейн, ни Ломов не были кабинетными учеными, оторванными от событий реальной жизни; они всегда занимали ясную гражданскую позицию, принимая самое активное участие в построении современной им психологической науки, образования и практики. Вполне закономерным представляется также тот факт, что ученики и соратники Сергея Леонидовича вошли в состав созданного Б.Ф. Ломо- вым Института психологии и, опираясь на глубоко эври-стичную концепцию Рубинштейна, успешно разрабатывают вопросы теории и методологии психологической науки, проблемы психологии познания, личности, социальной психологии и многие другие. Б.Ф.Ломов неплохо знал труды Сергея Леонидовича, особенно «Основы общей психологии» (1946) и «Принципы и пути развития психологии» (1959). Наряду с Б.Г.Ананьевым и П.К. Анохиным Рубинштейн входил в группу авторов, на которых Ломов (1984) ссылался наиболее часто и идеи которых пытался конструктивно использовать и развивать. В данной работе я кратко рассмотрю содержание психологических концепций Рубинштейна и Ломова, сделав акцент на главных линиях их соприкосновения, тех, которые характеризуют преемственность научных традиций. Прежде всего, это глубокий интерес к проблеме человека, который устойчиво воспроизводится в российской науке и общественно-политической мысли с середины XIX века. Очевидно, что в психологии то или иное понимание человека — «альфа» и «омега» любых конкретных исследований. Данная проблема разрабатывалась Рубинштейном на фи-лософско-методологическом уровне в терминах соотношения человека как реального практического существа и его бытия, и имела не только мировоззренческий, но и нравственный смысл. Отношения человека к бытию полагались как объективные, а сам человек выступал в качестве субъекта разнообразных форм и проявлений жизни. Поскольку специфика человеческого бытия виделась в общественном способе существования, в качестве центрального выделялось отношение человека к другим людям. Тем самым открывалась возможность наполнения понятия «человек» гуманистическим содержанием. Предложенная концепция задавала принципиально новые пути конкретно-психологического исследования (во многом пока еще не пройденные позитивной наукой), а также определяла способ интеграции наук об обществе, природе и мышлении. Отмечу, что с проблемой интеграции, или синтеза гуманитарных и естественных наук Рубинштейн столкнулся еще в студенческие годы, обучаясь философии в Марбурге (эта проблема была центральной и у его знаменитых учителей— Г. Когена и П. Наторпа), и перманентно возвращался к ней на протяжении всего творчества, В частности, методологический принцип единства сознания и деятельности, разработанный в 30-е годы, предназначался втом числе и для организации разнородного психологического знания. Б.Ф. Ломов рассматривал проблему человека в ином ключе: через призму позитивных наук, нередко в связи с решением практических задач. Согласно Ломову, феномен человека выражает единство законов природы и общества и в этом качестве является уникальным объектом исследования. Выявление основных свойств и отношений человека, закономерностей его организации и развития рассматривались Борисом Федоровичем в качестве важнейшей задачи научного познания. И антропоцентрический подход к анализу систем «человек — техника», и понятие «активного оператора», и шаги по активизации так называемого «человеческого фактора» — все это разные формы выражения гуманистической направленности его исследований. Однако, двигаясь по этому пути, исследователь рано или поздно оказывался перед проблемой места психологии в системе наук о человеке и связанной с ней проблемой синтеза знаний.
Воспользуйтесь поиском по сайту: ![]() ©2015 - 2025 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...
|