Место и роль понятия субъекта в конкретных 8 глава

И.А. Романова проанализировала западные и немногочис­ленные отечественные публикации. Она пришла к выводу,

что жде всего заслуживают. ^ния две главные ин­терпретации феномена — в гуманистической психологии и психоанализе. Психоанализ рассматривает самопонимание как такое психическое образование, которое дает возможность личности изменяться в процессе взаимодействия с психоана­литиком. Понимание человеком своих подавленных чувств, желаний ведет к личностной интеграции и противопостав­ляется механизмам защиты, в первую очередь рационали­зации и интеллектуализации. Следовательно, с позиций психоанализа можно ставить и искать пути решения про­блемы адекватности самопонимания, исследовать его меха­низмы, взаимосвязь самопонимания и саморегуляции. «В гуманистической психологии самопонимание рассматрива­ется как предпосылка личностного роста и самоактуализа­ции. Однако в отличие от психоаналитического подхода гуманистическая психология подчеркивает эмоциональный, чувственный, эмпатический, а не рациональный характер самопонимания. Самопонимание тесно связано с самопри­нятием, положительной самооценкой и дает личности возможность более полно проживать свою жизнь, "быть собой" в максимальной степени» [11, с. 132].

Несмотря на интересность и практическую полезность воззрений представителей двух названных направлений на природу самопонимания, для психологического анализа этого феномена необходимо выявить конкретные внешние и внут­ренние условия его формирования и развития. Изучение таких условий должно вестись в направлении исследования сходства и различий самопонимания с самопознанием, са­мооценкой, самоотношением, самопринятием и самоубежде­нием; соотношения человека как субъекта самопонимания (его понимающего Я) и как его объекта (понимаемого Я); процесса самопонимания и его продукта; адекватности са­мопонимания и самообмана; в психологическом смысле эти категории, по-видимому, нельзя рассматривать как семан­тические антиподы.

Четвертая проблема, которую необходимо обозначить, — общественные и личностные детерминанты самопонимания. Другими словами, поиски того целостного контекста, в ко­торый субъект включает то, что должно приобрести для него смысл В соответствии с исходными установками психоло-

гии человеческого бытия, этот контекст следует искать как во внешнем мире, общении с другими людьми, так и во внутреннем мире субъекта. Психологические исследования показывают, что конкретный характер самопонимания в зна­чительной степени зависит от того, к какой социальной общности относит себя человек, с какой позиции он пыта­ется получить ответы на жизненно важные вопросы

Влияние на самопонимание идентификации себя с определенной группой особенно возрастает в периоды по­литических и экономических преобразований в обществе. На это, в частности, указывают данные этнопсихологичес­ких исследований: «В условиях трансформации системы базо­вых социальных категорий (гражданской, этнической и т.д) личность стремится идентифицироваться с теми группами, членство в которых позволяет ей решить проблему смысло­вой определенности, а именно, — помогает наиболее адек­ватным изменившейся реальности способом ответить на вопрос: кто я? Через поиски ответа на этот вопрос человек реализует не столько базальную потребность в самоуваже­нии, сколько базальную потребность в смысле, в понимании. Ответ на этот вопрос служит усилению чувства контроля над собственной жизнью, а следовательно, лучшей адапта­ции человека в изменившемся мире. Поэтому далеко не всегда человек идентифицируется с наиболее привлекатель­ными социальными категориями (например, с европейцами или доминирующей этнической группой), а подчас осознан­но причисляет себя к неуважаемым, навязанным извне негативным категориям (например изгоям, людям второго сорта, «инородцам» и т.д.), поскольку эти категории более точно -определяют его положение в новой социальной ре­альности» [9, с. 53].

Социальная идентификация как один из психологичес­ких механизмов понимания субъектом мира и себя в мире конкретно проявляется в избирательности социальных кон­тактов, которые люди используют для подтверждения соб­ственного мнения о себе. Как показал У. Б. Суонн, выбирая круг общения, лк,;и предпочитают иметь дело с теми, кто видит и оценивает их так же, как они сами. Это помогает подтверждению «правильности» самопонимания и идентич­ности. Интересно, что такая стратегия поведения не зависит

ЮЗ

от оценочной составляющей сямилонимания Если мы ви­дим себя в негативном свете, то предпочитаем выбирать знакомых, которые видят нас так же. При положительном взгляде на себя мы ищем партнеров, которые подтверждают такое самопонимание. Общение с теми, кто оценивает нас примерно так, как мы, способствует адекватному предска­занию социальных взаимодействий и порождает чувство контроля над своим окружением. Расхождение в оценках и самооценках, наоборот, уменьшает это чувство и ведет к переживаниям, страданию и ощущению несчастья [21].

Другим социально-психологическим фактором форми­рования самопонимания является сопоставление субъектом понимания себя с его пониманием другими, занимающими более высокое или низкое статусное положение. В частно­сти, на примере супружеских пар показано, что если один из супругов имеет более высокий социальный и психоло­гический статус, то его (ее) суждения оказывают значимое влияние на самооценку и самопонимание партнера по браку. И наоборот: при более низком статусе самопонимание субъек­та может изменяться под влиянием партнера. При одина­ковом статусе влияние оказывается взаимным [20],

Таким образом, исследование понимания субъектом мира с позиций психологии человеческого бытия открывает перед нами новые горизонты и интересные перспективы психоло­гического анализа этого феномена.

ЛИТЕРАТУРА

1. Абулъханова К.А Мировсиренческий смысл и на, 'ное значение категории субъекта // Российский менталитет вопросы пси­хологической теории и практики. М, 1997. С. 56-74.

2 Абульханова-Словакия К А, Брушлинский А В Философско-пси-хологическая концепция С.Л Рубинштейна. К 100-летию со дня рождения М, 1989

3. Брушлинский А.В. Психология субъекта. Некоторые итоги и пер­спективы // Известия Российской академии образования М, 1999. С. 30-41.

4 Брушяинский А В Субъект, мышление, учение, воображение М —

Воронеж, 1996.

5 Джидарьян И А Категория активности и ее место в системе пси-

хологического знания // Категории материалистической диа­лектики в психологии М, 1988 С 56-88

6. Знаков В В Понимание в познании и обшении М, 1994.

7. Кемпинъски А Человек и невроз Психопатология и психотера-

пия неврозов М, 199?

104

8. Климов ЕА. Социальная перцепция объяснение и понимание // Развитие социально-перцептивной компетентности лично­сти. Материалы научной сессии, посвященной 75-летию ака­демика А А. Бодалева. М., 1998. С. 24-29.

9 Лебедева Н. М. Социальная идентичность на постсоветском про­странстве: От поисков самоуважения к поискам смысла // Пси­хологический журнал. 1999. Т 20 № 3 С. 48-58

10. Леонтьев Д.А. Что такое экзистенциальная психология? // Пси-

хология с человеческим лицом Гуманистическая перспектива в постсоветской психологии. М., 1997. С. 40-54.

11. Романова Я Л. Самопонимание личности // Индивидуальны и и

групповой субъекты в изменяющемся обществе (К 110-летию со дня рождения С.Л. Рубинштейна). М., 1999. С. 131-132.

12. Росс Л., Нисбетт Р. Человек и ситуация: Перспективы соци-

альной психологии. М., 1999.

13. Рубинштейн С.Л. Человек и мир. М, 1997.

14 Сартр Ж-П. Стена: Избранные произведения. М., [992.

15. Соколов Б. Понимание понимания: Понимание Платоновского

понимания // Парадигмы философствования: Вторые между­народные философско-культурологические чтения. СПб., 1995. С. 346-352. j

16. Тихонравов Ю.В. Экзистенциальная психология. Учебно-справоч-

ное пособие. М., 1998.

17. Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.

18. Шаповалов В.Ф, Как понять Россию? (Этюды о «российской эк-

зотичности») // Общественные науки и современность. 1998. N° 1. С 89-102.

19. Ялом И.Д. Экзистенциальная психотерапия. М., 1999.

20. Cast A.D., Stets J.E., Burke PJ. Does the Self Conform to the Views

of Others' // Social Psychology Qtiarteily 1999 Vo! 62 No I P. 68-82.

21. Swann W.B. Identity negotiation, where two roads meet //Journal of

persona] and social psychology. 1987 V. 53. No 5. P. 1038-1051.

B.A. Кольцова (Москва, ИП РАН)

ПРОБЛЕМЫ МЕТОДОЛОГИИ НАУКИ И ИСТОРИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ В ТРУДАХ С.Л. РУБИНШТЕЙНА¹

Являясь многогранным и разносторонним ученым, Сергей Леонидович Рубинштейн большое внимание уделял разра­ботке проблем методологии научного познания и истории психологии. Глубокий историзм при изучении любых яв­лений психологии выступал в качестве основополагающей

¹ Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 98-06-08082.

.

черты научного мировоззрения и творчества Рубинштейна, важнейшего методологического ориентира в развитии всей системы его психологических воззрений. Не вызывает со­мнения, что именно учет общих закономерностей научного познания, опора на материалы истории психологии, как за­рубежной, так и отечественной, их творческое переосмыс­ление в контексте новых подходов, а также использование при решении актуальных проблем психологии, служило одним из оснований фундаментальности трудов ученого, его вы­сокой научной продуктивности.

Наследие Рубинштейна в рассматриваемой нами области имеет огромное значение для развития современного пси­хологического знания и включает в себя три органически связанных блока идей: общеметодологические положения, касающиеся закономерностей науки вообще; методологичес­кие проблемы психологического познания; работы, посвя­щенные рассмотрению тех или иных проблем историко-психологических исследований.

Как нам представляется, в условиях кризиса, переживае­мого сегодня российской психологией, внимательное прочте­ние и осмысление идей С.Л. Рубинштейна в области науко­ведения, методологии психологического познания и истории психологии является чрезвычайно важным и актуальным.

Методологические проблемы развития науки

Самостоятельную ценность и важное исходное основа­ние реконструкции психологических воззрений С.Л. Ру­бинштейна, особенностей разработанной им психологической концепции в целом, с нашей точки зрения, представляют его взгляды, касающиеся закономерностей развития науки.

Науку Рубинштейн рассматривает как важную сферу жиз­недеятельности общества, выделяет ее практическую роль в общеэкономической области, идеологическую ценность и значение «с моралистической точки зрения» (6, с. 332]. Под­черкивается, что наука представляет собой *не знание для знания, а знание для жизни», ее целью является разработка проблем, значимых для практики, для реального бытия че­ловека и общества. С другой стороны, справедливо указы вается, что сколь неверным является представление о так называемой «чистой науке» (имеющей свою, «в ней самой

лежащую ценность), столь же ошибочно понимание науки как сферы утилитарной практики.

Представляет интерес содержащееся в работах Рубин­штейна обоснование социальной роли науки, состоящей в ее интегрирующей функции. Наука, по его мнению, является тем пространством, в рамках которого возникает реальное единство людей в интеллектуальной сфере как предпосыл­ка и условие их взаимного понимания и общения. Наука становится сферой, где познание достигает «высших сту­пеней объективности* [2, с. 7]. Как отмечает Рубинштейн, научные понятия и категории разрушают сепаратизм инди­видуальных миров людей, отгораживающих их друг от друга, и способствуют созданию «единого общего мира, в котором могут впервые понять друг друга все люди» [6, с. 332]. Отсюда делается вывод: «Знание — универсально, наука — социальна» [6]. В связи с этим и критерии научного знания, в отличие от восприятия, интуиции и веры, основыван> щихся на субъективных представлениях, отличаются «все­общностью и необходимостью» [6]. В числу критериев науки Рубинштейн относит «доказанность». Его суть состоит в превращении знания из продукта индивидуального созна­ния в факт общественного сознания, в обретении им ста­туса «общеобязательного, социализированного знания» [6, с. 3331-

Понимание науки как высшей ступени объективности в то же время не означает абсолютизации ее роли, рассмот­рения ее как якобы некоего нового божества, «приобщение к которому всегда благодать» [6]. Рубинштейн подчеркива­ет, что наука имеет определенные ограничения, которые нельзя не учитывать: «Деятельность ученого специфична, научное творчество как одна из функций жизни страдает специфической ограниченностью. Наука как часть в преде­лах целого... внутренне противоречива, антиномична, диа­лектична» [6, с. 332-333]. С этой точки зрения представляет интерес данное в работах Рубинштейна описание антиномий науки как непрерывно развивающегося процесса — процесса выдвижения и утверждения научных истин и их столь же неизбежного опровержения (уточнения, углубления) на сле­дующих витках развития научного познания. Многие идеи, высказанные в этом контексте Рубинштейном, созвучны

современным логико-эпистемологическим положениям, раз­виваемым на современном этапе в школе К. Поппера: постоянное движение в направлении к точному, «достовер­ному» знанию и отсутствие принципиальной возможности его достижения; глубочайшая диалектика научного позна­ния («перманентная революция в области науки»); роль научной критики «как силы, созидающей науку, стимули­рующей критическую проверку, обоснование» идей, застав­ляющей непрерывно опровергать устоявшиеся научные положения.

Следует отметить, что наука рассматривается С.Л. Ру­бинштейном не только с точки зрения ее результата, коим выступает совокупность научных знаний, но и в ее процес­суальном аспекте — как процесс научного познания.

В этом же ключе выступает критика Рубинштейном по­зитивистского взгляда на науку, отрицающего ее конструк­тивность, отождествляющего научное познание с «чистым описанием» и тем самым нивелирующего роль исследования в его развитии. Наука, согласно Рубинштейну — это всегда преодоление исходного данного в ходе исследования: «На­ука, настоящая подлинная наука — прежде всего исследова­ние» [6, с 338]

Особый интерес представляют содержащееся в работах Рубинштейна определение субъектной стороны познания и обоснование роли субъекта и субъектного фактора в научном познании.

Раскрытие субъектно-личностной составляющей процес­са познания приводит Рубинштейна к разграничению со­знания человека как сферы субъективного мира и научного знания как области общественного познания. Научное зна­ние определяется им как продукт общественно-историческо­го развития. Его субъектом является общество в целом на всех этапах его исторического бытия. Субъектом сознания выступает конкретный индивид (выдел, нами — В.К.), В индивидуальном сознании и в науке знание представлено по-разному, в качественно своеобразных формах. Рубин­штейн подчеркивает, что «в сознании индивида знание не представлено обычно в "чистом", т е в абстрактном, виде, а лишь как момент, как сторона многообразных действен­ных, мотивационных, личностных моментов, отражающих-

ся в переживании. Сознание конкретной живой личности — сознание в психологическом, а не в идеологическом смысле слова — всегда погружено в динамическое, не вполне осоз­нанное переживание..» [2, с. 7]. Но это отнюдь не исклю­чает момента истинности в мыслях отдельных ученых как субъектов познания — их объективное значение определяет­ся тем, насколько те или иные мыслители «адекватно, полно и совершенно отражают объективную действительность» [21 Привязанность идей ученого к его субъективному миру, их обусловленность «горизонтами» его личного сознания, свя­занного, в свою очередь, с «индивидуальным ходом его развития и историческими условиями, в которых оно совер­шалось», приводит, по мнению Рубинштейна, к тому, что порой объективный (отвлеченный от субъективно-личност­ной формы) смысл его идей становится понятным только по прошествии времени, в исторической перспективе.

Различия знания и сознания в то же время не исклю­чают возможностей их диалектической связи и взаимодей­ствия в реальном процессе познания. Индивид вносит свои знания в совокупный продукт общественного познания, стимулируя тем самым его развитие. Но при этом он от­талкивается от сложившейся системы знаний, соотнося, таким образом, свои воззрения с позицией того коллективного субъекта, научная деятельность которого представлена в результатах общественного познания.

Показано, что, с одной стороны, характеристики субъекта познания определяются спецификой сферы осуществляемой им деятельности. Например, из критичности как принципа научного знания Рубинштейном выводится заключение о важности для каждого крупного ученого носить в себе критический дух, «быть революционером по своей природе» [6, с. 334]. Указанное свойство составляет неотъемлемую, можно сказать профессионально-значимую, черту человека как субъекта научного познания, ибо это — залог творческо­го, новаторского подхода в науке, условие, обеспечивающее преобразовательную активность и продуктивность научного поиска.

С другой стороны, каждый человек привносит в науку чрезвычайно много от себя, своей индивидуальности, твор­ческих возможностей, таланта. Уже объективно существую-

щие ограничения отдельного человека как субъекта научной деятельности в решении тех или иных задач, согласно Ру­бинштейну, влияют на ход и результаты исследовательского процесса. Это наглядно проявляется, в частности, в фено­мене научной специализации, выступающем оборотной сто­роной неисчерпаемости знания и определяющем возмож­ность отдельного исследователя детально изучить только свой, достаточно ограниченный по объему раздел научного знания, принимая при этом все остальное «на веру». В силу этого, будучи специалистом в одной области, ученый явля­ется дилетантом в других сферах, что может отражаться на его научных результатах. И здесь проявляется одна из ан­тиномий научного процесса— науки как кумулятивной, общественной по своей сути, сферы деятельности (характе­ризующейся объективно осуществляющимся постоянным и безграничным поиском и накоплением данных), и ее от­дельного субъекта, имеющего потенциал, ограниченный как его способностями, так и индивидуальными рамками его жизнедеятельности.

Важным противоречием научного знания, вытекающим из противоположности объективности научного познания и субъективности сознания человека, выступает различие ос­новных структурных компонентов знания — понятий и пред­ставлений. Если понятия составляют логическую структуру знания, то представления — это наглядное содержание со­знания индивида. И естественно, что наука в своем движе­нии к истине объективно ориентирована на максимальное освобождение, очищение от субъективного содержания идей, взглядов, подходов: «Наука стремится элиминировать из данного все элементы, обусловленные субъектом» [1, с. 336-337]. Органично связанная исходно, по своему происхож­дению, с субъектом, творцом идей, рождающаяся в конкрет­ной психологической среде, наука в ее результативном, логико-научном аспекте в то же время предстает как некая автономная область, система, характеризующаяся совокуп­ностью внутринаучных связей и зависимостей: «Наука определяется как система, в которой каждый элемент опре­делен своими отношениями к другим элементам системы» [1, с. 337]. Этим обусловлена объективность знания, воз­можность его рассмотрения вне зависимости от познающего

по

субъекта. Каждый элемент внутри системы научного знания и в связи со всеми другими ее компонентами выступает в качестве объективного логического содержания науки: «по­нятие существует лишь в системе понятий» [1]. Переходя из контекста в контекст, понятия трансформируются, меняют свое содержание. Извлеченное из системы, понятие обретает иную форму своего бытия, превращаясь в феномен субъек­тивного содержания сознания Самостоятельный интерес в указанных взглядах Рубинштейна представляет, наряду с констатацией объективно-субъективного статуса научного знания, также системное понимание его бытия как струк­турно организованной целостности.

Являясь относительно автономной, независимой от субъекта в своем логико-научном содержании, наука всеце­ло определяется им в своем развитии, становлении. Она непосредственно обусловлена активностью познающего субъекта, его исследовательской ориентацией: «Объективизм, познающий то, что есть, так, как оно есть, — не позити­визм, но пассивизм, который приемлет то, что дано, так, как оно дано» {!]. Развитие науки предполагает творческую позицию познающего субъекта, постоянно проникающего в ее внутринаучное содержание, изменяющего и преобразую­щего сложившуюся систему воззрений.

В своей собственно профессиональной сфере субъекты различаются также по уровню знания, его глубине, вклю-ченнности в структуру личности. Так, Рубинштейн рассмат­ривает тип знания, при котором у субъекта возникает ил­люзия, что не «я знаю истину*, а «я есть истина». Такое знание, по нашему мнению, можно было бы назвать «ин-траличностным» в силу утраты им своего* объективного характера и восприятия и оценки его лишь с точки зрения его субъектной ипостаси, как принадлежности конкретного человека, его творца. И в этом плане становится понятным заключение С.Л. Рубинштейна о том, что «наука не есть такое знание — мудрость» [1].

Другой тип знания, выделяемый Рубинштейном — «по­лузнание» характеризуется им как «наихудшее невежество (некоторый осколок знания, совершенно извращенного, изъя­тый из контекста, соединенный с отрицанием принципа знания)» [1, с. 3351.

ш

Очень интересной представляется идея, высказанная Л.Н.Толстым— о зависимости знания от личностных, и даже более того — духовных характеристик субъекта позна­ния. Толстой указывает, что «знание людей, живущих не­праведной, суетной, развратной жизнью, не может быть истинным...*. По сути дела, здесь отражается христианский тезис об открытости высшей истины только людям с чистой душой, о возможности озарения как важнейшего источника и средства познания. Рубинштейн, конкретизируя и разви­вая указанную мысль, подходит к ней с другой стороны. «Большое количество специальных знаний может дать очень ничтожное духовное содержание», — пишет он [1]. Видимо речь идет о том, что знание само по себе не является са­моцелью, не означает автоматически духовного совершен­ствования личности. Развитие последней — сложный и многогранный процесс, в котором знание выступает лишь как его предпосылка, условие, а не как единственная и, всеобъемлющая причина. Тем самым преодолевается фети­шизация роли знания в развитии личности, опровергается сугубо интеллектуалистический взгляд на сложный процесс ее духовного становления и, по сути дела, разводятся сами понятия «интеллектуальное развитие» и «духовное совер­шенствование» человека.

Методолого-теоретическне проблемы развития психологи­ческого познания

С.Л. Рубинштейн занимает особое место в истории оте­чественной психологической мысли XX столетия. Прежде всего с именем этого выдающегося мыслителя, человека высочайшей духовной и интеллектуальной культуры, было связано методолого-теоретическое построение и оформление научной школы, сложившейся в нашей стране в послерево­люционный период. Основные принципы психологии, со­ставившие методологический каркас психологической науки в СССР, были обоснованы прежде всего в трудах Рубин­штейна. Напряженная и глубокая по своему содержанию научная дискуссия с представителями разных направлений психологии, осуществляемая им на протяжении всех этапов его творчества и представленная в его трудах, была направ­лена на поиск твердых и точных методологических основа-

П2

ний нового, развиваемого в нашей стране подхода, на от­стаивание самостоятельности психологии, ее места в науч­ном пространстве, на реализацию естественно-научного, ди­алектического взгляда на психическую реальность. Во мно­гом именно благодаря его усилиям психологическая наука в нашей стране избежала сползания в область поведенче-ства, механицизма и позитивизма, грозившим ей реально в сложные для нее 20—ЗО-е гг.

Рубинштейн ориентировался на марксистскую филосо­фию как основание разработки методологии психологии. Как нам представляется, обращение к марксизму было про­диктовано рядом обстоятельств. Безусловно, следует иметь в виду объективные условия исторического развития страны после 1917 г., не оставлявшие, по сути, ученым выбора в определении их идейных ориентации. Но наряду с этим не менее значимым мотивом для Рубинштейна выступало так­же признание эвристических возможностей марксистской философии, уверенность в научной ценности и в ее значи­тельном познавательном потенциале в объяснении человека и его психического мира. В марксистской теории он видел много положений, соответствующих его собственным пред­ставлениям о сущности психического и путях его исследо­вания, — это идеи труда как источника развития человека, развития психики, социальной детерминированности лич­ности [4]. При этом Рубинштейн категорически возражал против механического перенесения в психологию тех или иных марксистских тезисов, как предлагали это сделать в 20—30-е гг. некоторые ученые. Марксистская теория не калькировалась им, а сама становилась предметом серьезно­го научного анализа. Единственным приемлемым вариантом решения проблемы перестройки психологии на марксист­ских основах Рубинштейн считал творческое осмысление и использование идей марксизма и создание на этой основе собственной методологии психологии. Из марксистской философии ученым было взятс и внесено в методологию психологию только то, что соответствовало и непротиворе­чиво укладывалось в рамки его собственного научного мировоззрения. Результатом явился сугубо научный, психо­логический взгляд на психические явления, исключавший всякий догматизм, примитивные и однозначно-упрощенные

трактовки психического в духе пролеткульта. В этом смысле С.Л. Рубинштейн может рассматриваться как образец твор­ческого, новаторского отношения к решению сложных ме-тодолого-теоретических проблем психологии.

Глубина и четкость теоретико-методологического пози-ций ученого проявилась при описании ученым характери­стик психических явлений, определении предмета психоло­гии и методов исследования психической реальности.

Характеризуя природу психического, Рубинштейн выде­ляет, во-первых, его двойную соотнесенность — как «уко-рененного в индивиде, в субъекте и отражающего объект» (2, с. 5]. Единство этих двух аспектов не исключает и их дифференциации, проявляющейся, по Рубинштейну, все более отчетливо по мере общественно-исторического становления человека как субъекта, сознательно выделяющего себя из действительности и определенным образом относящегося к ней. Отсюда делается вывод, что «знание, представленное в сознании индивида, является единством объективного и субъек-тииного» [2, с. 6}.

Вторая диада, реально существующая в психическом мире человека — соотношение и взаимосвязь сознательного и бес-сознательного. Сознание реального человека не исчерпыва-ется «абстрактной сознательностью, оно всегда — единство осознанного и неосознанного, сознательного и бессознатель-ного, взаимопереплетенных и взаимосвязанных множеством взаимопереходов» [2, с. 9].

Наконец, сущность психического выражается еще в од-ном важном аспекте — в единстве сознания и деятельности. Психическое не является, по Рубинштейну, непосредствен­ной данностью субъекта; оно опосредовано объективными связями и отношениями к предметному миру, деятельнос­тью субъекта по его преобразованию. Деятельность является важнейшим условием и сферой проявления сознания. Ру­бинштейн делает заключение, что «деятельность и созна­ние — не два в разные стороны обращенных аспекта. Они образуют органическое целое — не тождество, но единство» [2, с. 10]. Поэтому и изучение психики исключает ее рас­смотрение как некоего замкнутого внутреннего мира — она должна исследоваться только в единстве ее внутренних и внешних проявлений.

Анализ особенностей сущности и природы психического позволяет Рубинштейну дать, на наш взгляд, предельно точное и наиболее полное определение предмета психологии. Оно включает ряд аспектов — изучение психики в закономерно­стях ее развития; как психических проявлений конкретного индивида в его реальных взаимоотношениях со средой; как продукта общественно-исторической деятельности, истори­ческого феномена; как сознания личности, включенной в систему общественных отношений.

Отталкиваясь от понимания науки как, в первую оче­редь, исследовательского процесса, Рубинштейн справедли­во большое внимание уделяет также анализу методов психологии, которые рассматриваются им в органическом единстве с методологией. При этом в качестве основного принципа научной методологии им выделяется требование единства метода и предмета исследования как условия от­ражения и познания изучаемого явления «в его собственном реальном развитии и реальных, опосредующих его отноше­ниях» [2, с. 21].

Историко-психологические исследования Рубинштейна

В работах С.Л. Рубинштейна рассматривается творчест­во многих ученых-психологов, как отечественных, так и зарубежных, анализируются различные направления психо­логии.

Объектом его исследований в области истории психоло­гии были многие известные русские ученые, основополож­ники отечественной психологической науки: И,М. Сеченов, И. П. Павлов, Н.Н. Ланге, В.М.Бехтерев, Н.Я, Грот, Г.И Челпанов, Л.С. Выготский и др. Более Того, именно в его трудах целый ряд персоналий был впервые введен в историю отечественной психологии и стал предметом серь­езного психологического анализа. Это относится, прежде всего, к исследованию творчества И.М. Сеченова, которому и сам Рубинштейн и ряд его учеников (Е.А. Будилова, М.Г. Ярошевский и др.) уделяли заслуженно большое вни­мание как одному из столпов нашей отечественной научной традиции в области человекознания, стоявшему у истоков становления научной психологии. Рубинштейн писал: «И.М. Сеченов создал общую схему рефлекторной концеп-

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: