Место и роль понятия субъекта в конкретных 6 глава

Однако «классические психологи» относятся к этому направлению не более, чем к интересной для любителей экзотике. Между тем, на мой взгляд, без выбора прием­лемой физической модели психической реальности психо­логия сегодня может оказаться в тупике, ибо возможности стихийного поиска в рамках устаревшей компьютерной метафоры уже исчерпаны. И даже если мы сделаем выбор в пользу голографической гипотезы при описании психи­ческой реальности, все равно нам необходимо решить центральную проблему: как «голограмма» воздействует на мозг, каким путем осуществляется порождение и регуляция действия?

Поставленная еще С.Л. Рубинштейном в своих ранних работах проблема (не готовое решение, а проблема!) един­ства сознания и деятельности, и — более широко — единства психики и поведения требует своей конкретизации и хотя бы попыток естественнонаучного исследования. Тем самым основной для психологии на современном этапе ее развития следует признать психорегулятивную проблему, а отнюдь не психофизическую и/или психофизиологическую. Может быть, тогда и сбудутся слова СЛ. Рубинштейна: «Подлин­ного единства сознания и поведения, внутренних и внеш­них проявлений можно достигнуть не внешним, механичес­ким объединением интровертивного идеалистического уче­ния о сознании и механистического бихейвиористского учения о поведении, а лишь радикальным преодолением того и другого» [8, с. 16]. И далее: «Не приходится соот­носить поведение как нечто лишь внешнее с сознанием как чем-то внутренним, поведение само уже представляет собой единство внешнего и внутреннего, таю„е как, с другой стороны, всякий внутренний процесс в определенности своего предметно-смыслового содержания представляет собой един­ство внутреннего и внешнего, субъективного и объективно­го 18, с. 17].

ЛИТЕРАТУРА

1. Абульханова-Славская К.А.О субъекте психической деятельнос-

ти М, 1973

2. Александров Ю.И Основы системной психофизиологии // Со-

временная психология / Под ред В Н Дружинина М, 1999 С. 36-68.

3. Брушяинскип А.В. Субъект мышление, учение, воображение. М—

Воронеж, 1996.

4. Глезер В.Д. Зрение и мышление. Л., 19S5

5 Забродин Ю.М Психофизиология и психофизика, М, 1979

6. Пономарев Я.А. Психология творчества. М., 1976.

7. Прибрам К. Нелокальность и локализация* Голографическая

гипотеза о функционировании мозга в процессах восприятия и памяти // Синергетика и психология: Тексты. М., 1997.) С. 156-183 -

8. Рубинштейн С Л Основы общей психологии М, 1946

9 Швырков В.Б. Введение в объективную психологию Нейрональ-'l ные основы психики. М., 1995. 4

10. Gabor D. Information processing with coherent light optics. Ada, 1969.,

v. J6, p. 519-533 '

11. Lashiey K, Chow K.L, Semmes J. An examination of the electrical

field theory of cerebral integration Psychological Rev., 1951^ v.58, p. 123-136. I

12. Pribram К Н. the Neuropsycology of remembering // Scientific

American, 1969, v.220, p.73-78. ' i

13. Spmetli D.N. Occam, a notent addesable memory model for the brain.]

In: K.H.Pribram and D.Broadben: (Eds). The Biology of Memory,. N.Y., Academic Press, 1970, p.293-306. ^7S

it

A. H. Ждан (Москва, МГУ) '^

ИСТОРИЧЕСКАЯ РОЛЬ С.Л. РУБИНШТЕЙНА У

В ИДЕЙНОЙ БОРЬБЕ В ПЕРИОД ПЕРЕСТРОЙКИ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ОСНОВ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ (20-е - 30-е годы)

В преодолении трудностей, которыми отмечен весь путь развития отечественной психологии советского периода (со­ветской психологии), обусловленных не только особеннос­тями ее предмета, но и социальными обстоятельствами развития чауки в условиях революционной перестрогки об­щества, особую, поистине историческую значимость приоб­ретала деятельность ее лидеров — Д.Н. Узнадзе, Б.Г. Анань­ева, Б.М. Теплова, А.А. Смирнова, А.Н Леонтьева, А.Р. Лу-рии, С.Л. Рубинштейна. Так, среди заслуг А.А. Смирнова как выдающегося организатора психологической науки,

бывшего в течение почти трех десятилетий (1945-1973) директором Психологического института РАО, исследовате­ли отмечают, что, если Г.И. Челпанов создал этот институт, то Анатолий Александрович Смирнов его сохранил и раз­вил, способствовал его превращению в «исторический центр развития психологической науки» [19, с. 87-88]. Творчество Б.М. Теплова стало образцом высочайшей требовательности к работе в науке, нетерпимости к проявлениям верхогляд­ства и профанации научного знания. Всей своей деятельно­стью, от исследований в области методологии в конкретных теоретических и экспериментальных работах в рамках со­зданной им концепции способностей и индивидуальности и до учебника по психологии для средней школы, Борис Михайлович Теплов во многом обеспечил будущее развитие психологической науки.

В судьбах нашей науки особо выделяется роль СЛ. Ру­бинштейна. В сложившейся в 20-х — 30-х гг. ситуации прямых выступлений или скрывавшихся под лозунгом перестройки психологической науки косвенных тенденций, объективно направленных на ликвидацию психологии и замещение ее механистическими поведенческими и педологическими концепциями, научная и педагогическая деятельность С.Л. Рубинштейна способствовала сохранению не какого-либо одного из ее направлений, но самой психологии как таковой.

Задача перестройки была вызвана внутренней логикой развития психологической науки, в ходе которого высту­пили и были осознаны непродуктивность и несостоятель­ность самих оснований традиционной классической психо­логии и признана необходимость создания новых подходов к изучению психической реальности. В начале нашего века сложилась ситуация, которая во всей мировой науке осоз­навалась как ее кризис. В русской психологии кризис проявился в противостоянии традиционной эмпирической психологии, наиболее ярким выразителем которой был и Г.И. Челпанов и его школа, новым подходам. Среди них выделялись философская психология, представленная сис­темами взглядов СЛ. Франка, Н.О. Лосского, Л.М Лопа­тина, А И. Введенского и др., объективная психология В.М. Бехтерева; критически настроенное по отношению к

интроспективной психологии учение о высшей нервной деятельности И.П. Павлова. Появление новых течений от­ражало объективные трудности в развитии науки и тен­денции, направленные на обновление исторически сложив­шихся представлений о психологии, путях и принципах ее развития. Выступило, что в том виде, в каком психология развивалась до начала XX столетия и в первом его деся­тилетии, ее возможности как интроспективной науки, субъек­тивной по предмету и методу исследования, оказались исчерпанными. После революции 1917 г. эти объективные процессы были прерваны и превратились в другую, извне поставленную перед психологией задачу построения систе­мы психологии на новой философской основе — филосо­фии марксизма. Уже в начале 20-х гг. были подвергнуты разгромной критике эмпирическая психология Г.И. Челпа-нова, философская психология С.Л. Франка, И.О. Лосско-го, Л.М. Лопатина как идеалистические, не соответствую­щие марксизму. Одновременно развернулась созидательная работа по построению системы психологии на новой марк­систской основе. Ее содержание раскрыто в публикациях самих участников этом работы (например, в написанных по поводу десятой годовщины Октябрьской революции обобщающих статьях Л.С. Выготского [6], К.Н. Корнилова [8], а также в трудах историков психологии — Е.А. Буди-ловой [5], А.В. Петровского [12J, А.А. Смирнова [19] и др.). Свою характеристику этого периода дал С.Л. Рубинштейн в историческом очерке, составляющем часть главы III его труда «Основы общей психологии» (1940). В этом очерке он раскрыл специфику развития советской психологии в период ее становления. «Перед советской психологией, — писал он здесь_} — встала задача построения системы пси­хологии на новой, марксистско-ленинской философской ос­нове. Надо было сохранить, умножая его, все конкретное богатство, накопленного психологией фактического мате­риала:: перестроить ее исходные теоретические j ^тановки. сохранить историческую преемственность в развитии науч­ной мысли, но не ограничиваться, как этого хотели сто­ронники традиционной психологии, мелочными корректи­вами к принципиально порочным идеалистическим и механистическим установкам и давно отжившим традици-

ям, а создать на основе марксистско-ленинской диалектики новые установки и проложить новые пути для разрешения основных теоретических проблем психологической мысли» [13, с. 97]. Здесь же С.Л. Рубинштейн отмечал, что в 20-е годы происходит освоение и получает официальное при­знание учение об условных рефлексах И.П. Павлова. Оно «становится мощным средством для объективного изучения психических явлений» [13, с. 98].

Широкое распространение получили принципы пове­денческой психологии. С.Л. Рубинштейн отмечал, что «по­веденческие тенденции в этот период имели и известное положительное значение. Они выражали прогрессивную в своей установке на объективность научного знания оппо­зицию против идеалистической психологии сознания» [13, с. 98]. По его оценке, «в наиболее самобытной форме тен­денции объективной поведенческой психологии проявились у В.М. Бехтерева, которого можно считать одним из зачи­нателей крайней формы поведенчества не только в рус­ской, айв мировой науке. В советский период Бехтерев переходит от так называемой объективной психологии, сыгравшей в свое время крупную и положительную роль, к рефлексологии. В отличие от Павлова, который в своих классических исследованиях об условных рефлексах после­довательно остается в рамках физиологии, Бехтерев вы­двигает рефлексологию как особую дисциплину, отличную как от физиологии (от физиологического изучения рефлек­сов), так и от психологии и долженствующую заменить эту последнюю» [13, с.98]. Ее предметом является соотно­сительная деятельность как совокупность сочетательных реф­лексов. Оценивая реформаторские идеи В.М. Бехтерева, нацеленность рефлексологии на подведение всех фактов < психической жизни под схему рефлексов, на замену раз­личных областей психологии областями рефлексологии (реф­лексология труда, генетическая рефлексология, коллектив­ная рефлексология и др.), С.Л, Рубинштейн усматривает в этих фактах опасные для психологии тенденции и делает вывод: «Начинается борьба против психологии как тако­вой. Не определенные идеалистические течения в психоло­гии, а сама психология, поскольку она делает психику предметом изучения, объявляется идеализмом. Рефлексолоь,

78. '

гия в 20-х гг. приобретает значительное распространение и известную популярность. Под влиянием ее вульгарного воинствующего механицизма начинается вытеснение пси­хологии из преподавания» [13, с. 99].

В этот же период определенное распространение полу­чило другое новое направление — реактология, разработан­ное К.Н. Корниловым. Его содержание составляет учение о реакциях, истолкованное, по характеристике С.Л. Рубинш­тейна, «в духе модного поведенчества». Особенностью ре­актологии была ее претензия на реализацию идеи маркси­стской психологии,. На деле «под лозунгом марксистской психологии Корнилов фактически... создал эклектическую механистическую концепцию, ничего общего с марксизмом не имеющую* (13, с. 99]. Развернувшиеся вскоре дискус­сии — реактологическая (1931), рефлексологическая (1929) — привели к распаду поведенческих концепций. (Это не означает обесценивания проводимых в их русле исследова­ний, к тому же реально выходивших за рамки провозгла­шенных теоретических рамок. Осуществленные в 90-е гг. переиздания трудов В.М. Бехтерева [I], К.Н. Корнилова [9] — свидетельство бережного отношения к их наследию в нашей науке.)

Одновременно с развитием поведенческих направлений широким фронтом развернулись педологические исследова­ния. Хотя в педологии не отрицалось значение психологии, но она рассматривалась лишь как раздел этой синтетической науки, как одна из педологических дисциплин. В связи с этим создалась угроза поглощения психологии педологией. В архивных материалах о работе С.Л. Рубинштейна в Ле­нинградском Рос. пед. институте им. А.И. Герцена (1930-1942 гг.) представлены такие данные: на кафедре психоло­гии, которой до прихода С.Л. Рубинштейна заведовал В.Я. Басов, «цикл педологических дисциплин был очень бо­гатый, в то время как психология входила в учебные планы лишь в скобках, в составе педологии* [18, с. 147].

На этом фоне значительным событием явилась куль­турно-историческая теория Л.С. Выготского. Л.С. Выготский выдвинул новое представление о психике, воплотившееся в учение об историческом происхождении высших психи­ческих функций («извне—внутрь») и их орудийно-опосре-

дованном характере Эту концепцию позже Д.Б Эльконин назвал неклассической психологией, подчеркнув этим ее принципиальную новизну С.Л Рубинштейн дал положи­тельную оценку исходной тенденции концепции Л С Вы­готского, которую обозначил как «стремление продвинуть в психологию идею развития, принцип историзма» [13, с 99] В то же время он критически оценил ряд ее поло жений, в частности дуалистическое противопоставление «культурного» развития «натуральному» [13, с 100] Одна­ко, развернувшаяся в 1932 г так называемая «открытая дис­куссия» по теории, ее связь с педологией, последовавший в 1936 г., уже после смерти Л С Выготского запрет педо­логии и развернувшаяся в соответствии с его требованием «раскритиковать в печати все вышедшие до сих пор тео­ретические книги теперешних педологов» в невиданных масштабах разгромная критика трудов Л.С Выготского определили судьбу его научных идей и явились причинами отвержения концепции После дискуссий и «Постановле­ния о педологических извращениях в системе наркомпро-сов» (1936) труды Л С Выготского не издавались, ранее опубликованные были изъяты из библиотек, попали в спецхран и выдавались по специальному разрешению Основной труд Л С Выготского— книга «Мышление и речь* — попадает в число таких изданий, надолго вычер­кнутых из науки, и в дальнейшем почти не упоминается Работы Л С Выготского по педологии, его статьи в жур­налах были изъяты со штампом «изъято согласно «Поста­новлению о педологических извращениях в системе нар-компросов» [7, с. 144] В силу этих внешних причин вли­яние подлинно новаторской теории Л С Выготского было официально приостановлено, хотя реально, конечно, оно продолжалось в деятельности его учеников и последовате­лей Так, А Р Лурия вспоминал¹ «К концу 20-х гг цель моей дальнейшей деятельности четко определилась— я занялся развитием различг ых аспектов психологической системы Л С Выготского* [10, с 44]

Эти факты разрушения, затронувшие предмет психоло­гии, ее гипотезы, исторически сложившиеся методы все же не составляют всей картины в области психологии этого периода, ибо и в это время у нее были определенные

SO

успехи. Показателем значительного развития работ в обла­сти психологии в 20-е гг. С.Л. Рубинштейн считает выход специального журнала «Психология» (1928—1932 гг.), так что психология получает свой периодический печатный орган. Он отмечает также, что психология «занимает по­добающее ей место в системе университетского препо­давания» [13, с 100] Следует подчеркнуть, что этот факт явился в значительной степени результатом деятельности С.Л. Рубинштейна. В характеристике, хранящейся в его личном деле, отмечается большое влияние, которое оказала его книга 1935 г. на повышение уровня преподавания в высшей школе.

Свидетельством успехов в развитии советской психоло­гии в 20-е гг. явилось участие большой делегации от Советской России в работе IX Международного психологи­ческого конгресса, первого международного конгресса, со­стоявшегося в Соединенных Штатах (Нью-Хейвен, 1929). В составе делегации были И.П. Павлов, И.С. Беритов, И.Н. Шпильрейн, В.Н. Боровский, А.Р. Лурия, С.Г. Гел-лерштейн и др. — всего 10 человек. В американском журнале «Journal of Philosophy» этот факт оценивался как «интерес­ное отражение активности психологов в России» [21, с. 61]. И.П. Павлов выступил с вечерней лекцией, в которой представил краткий очерк учения о высшей нервной дея­тельности. Развернувшаяся на этом конгрессе дискуссия с К. Лешли по вопросу о значении теории рефлекторной деятельности для изучения поведения послужила источни­ком для статьи И.П. Павлова «Ответ физиолога психоло­гам», опубликованной в американском журнале «Psychological Rewiew*, №2, 1932, с. 39. Текст с выступлением на кон­грессе опубликован в сборнике «Psychologies of 1930», а также включен в известную книгу И.П. Павлова «Двадца­тилетний опыт объективного изучения высшей нервной де­ятельности (поведения) животных» (II). Два доклада пред­ставил А.Р. Лурия: «Новый метод экспрессивных моторных реакций в изучении аффективных следов» и «Функция и судьба эгоцентрической речи» (совместно с Л.С. Выгот­ским). Как позже писал в своих воспоминаниях об этом конгрессе А.Р. Лурия [ 10], работа о сопряженной моторной методике была начата им еще в 1925 г. в Психологическом

институте и опубликована в Америке в виде монографии «The Nature of Human Conflicts» в 1932 г. с предисловием известного психиатра Адольфа Майера. Интересно, что эта книга, до настоящего времени не опубликованная у нас, не потеряла своего значения. В аннотации к 3-му изданию (1977 г.) Дж. Брунер писал: «Эта книга, основанная на объективных измерениях, проливает новый свет на ряд классических проблем мотивации и личности» [20, с. 23].

Обобщая положение, сложившееся в отечественной пси­хологии к концу 30-х гг., С.Л. Рубинштейн, не отрицая ее достижений, весьма критически, но исторически точно оце­нивает ее состояние в следующих словах; «В 30-е годы психология теряет большую часть своих позиций. Это объяс­няется как внешними причинами, так и причинами внут­ренними, лежащими в самой психологии: господство в ней механистических тенденций либо прямо вело к ликвидации психологии, либо косвенно приводило к тому же результа­ту, делая ее бесплодной» [13, с. 100]. Психология оказалась в тупике.

В этих условиях выход капитальных трудов С.Л. Ру­бинштейна — статьи «Проблемы психологии в трудах К.Маркса» (14] «Основ психологии» [15], «Основ общей психологии» [16], его педагогическая деятельность по орга­низации психологического образования, совершенствованию учебных программ оказали решающее влияние на самую судьбу психологии. Своими трудами С.Л. Рубинштейну удалось переломить крайне опасную для психологии ситу­ацию. Его основные труды имели гриф учебных пособий. Однако реально в них решались не дидактические, а на­учные задачи. В предисловии к первому изданию книги «Основы общей психологии» С.Л. Рубинштейн писал: «Эта книга по существу... исследовательская работа, которая по-новому ставит целый ряд основных проблем» [13, с. 8]. Как отмечалось в характеристике С.Л. Рубинштейна, «кни­га 1940 г. — крупная ве.;а в истории советской психологии ₄ В этой работе Рубинштейн наметил новую постановку пси-f хофизической проблемы, дал оригинальную трактовку «прит роды психического» и сознания, с большой глубиной и многосторонностью исследовал проблему развития в newt хологии и выдвинул капитальной важности положения.;

касающиеся методов психологического познания [17, л. 10]. Эти работы С.Л. Рубинштейна, а также отдельные иссле­дования П.П. Блонского по памяти и мышлению (1935), СВ. Кравкова по психофизиологии, В.А. Вагнера, А.Н. Се-верцова, Н.Н. Ладыгиной-Коте по сравнительной психоло­гии, экспериментальные исследования Харьковской школы под руководством А.Н.Леонтьева способствовали восста­новлению авторитета психологии, сохранению ее как тако­вой, признанию ее роли.

Вместо замены психологии педологией, механистически­ми поведенческими концепциями С.Л. Рубинштейн защи­щал тезис: «Основная, конечная теоретическая задача психологии и заключается в раскрытии специфических пси­хологических закономерностей. Психологическое познание — это познание психического, опосредованного всеми сущест­венными конкретными связями, в которые включена жизнь человека; оно поэтому изучение не только механизмов психики, но и ее конкретного содержания» [13, с. 39-40]. В то же время признавая, что психология в своем развитии вступила в период кризиса, он выдвинул задачу преобразо­вания понимания психического, но сохранения его в каче­стве предмета психологии и тем самым сохранения психо­логии как самостоятельной науки. Свои взгляды на проблему психического С.Л. Рубинштейн изложил в сопоставлении их с традиционными психологическими концепциями. Из многообразных особенностей различных вариантов класси­ческой психологии он выделил несколько основных поло­жений, господствовавших в психологии в течение столетий. Первое положение: психическое определяется исключитель­но своей принадлежностью субъекту, Cogito Декарта; пси­хическое прежде всего — проявление субъекта. Второе по­ложение: его непосредственная данность сознанию. Предмет психологии как внутренний непосредственный опыт. Третье положение: сознание как замкнутый внутренний мир пере­живания или внутренний опыт, который раскрывается лишь в самонаблюдении, интроспекции.

Этим положениям С.Л. Рубинштейн противопоставил другие положения собственной концепции. Первое положе­ние: сознание — это специфическая форма отражение объек­тивной действительности, существующей вне и независимо

от него, поэтому психический факт не определяется одно­значно одним лишь отношением к субъекту, переживанием которого он является. Он предполагает отношение к объек­ту, который в нем отражается. Будучи выражением субъекта и отражением объекта, сознание является единством пере­живания и знания. Второе положение: психическое пережи­вание — непосредственная данность, но познается и осозна­ется опосредованно, через свое отношение к объекту. Психический факт — это единство непосредственного и опос­редованного. Третье положение: психическое несводимо к одному лишь явлению сознания. Сознание не замкнутый внутренний мир. Оно — осознанное бытие, единство субъек­тивного и объективного, [13, с. 24]. В радикальном проти­воречии со всей идущей от Декарта психологией, которая признавала явления сознания непосредственной данностью, центральным должно быть признано положение об опосре­дованном познании сознания. Провозглашенный С.Л. Ру­бинштейном принцип единства сознания и деятельности, которые образуют органичное целое, открыл пути для пре­одоления картезианского дуализма.

Из уяснения природы психического определялась задача его объективного научного познания, самый предмет пси­хологии. Вдумываясь в эти положения сегодня, нельзя не признать, что в целом они разделяются всей отечественной психологией, сложившейся в советский период, какую бы из ее школ мы ни рассмотрели. Действительно, и в психо­логии деятельности АН. Леонтьева, и в общепсихологичес­кой концепции П.Я. Гальперина, и в теории культурно-исторической Л.С. Выготского, и в психологии установки Д.Н. Узнадзе эти положения имплицитно содержатся, сохраняют свою силу, поскольку в них раскрываются реаль­ные особенности психического, на познание которого на­правлены все эти психологические школы. Задача истори­ков поэтому заключается не только в том, чтобы отделить эти другие школы от школы С.Л. Рубинштейна, но и в том, чтобы обнаружить скрывающееся за различными подходами их принципиальное единство.

Таким образом, историческая роль С.Л. Рубинштейна в отечественной науке заключается в том, что в 20—30 гг., в сложный и трудный период перестройки психологической,

науки он последовательно боролся против всех направле­ний, которые объективно ставили под угрозу само ее суще­ствование. В ходе этой борьбы ему в значительной степени удалось наметить пути, позволяющие преодолеть принци­пиальную ограниченность представлений, восходящих к дуализму Декарта. Не разрывая связи исторической преем­ственности с традициями психологической мысли, развивая лучшие из них, на их основе он разработал новые представ­ления о психическом как предмете психологии и о путях его исследования.

ЛИТЕРАТУРА

I Бехтерев ВМ Объективная психология. М,1991

2. Бехтерев В.М. Избранные работы по социальной психологии.

М, 1994,

3. Бехтерев В.М. Проблемы развития и воспитания человека. М. —

Воронеж, 1997

4. Бехтерев В.М. Будущее психиатрии. Введение в патологичес-

кую рефлексологию СПб, 1997

5. Будидот Е.А Философские проблемы в советской психологии.

М, 1972.

6 Выготский Л.С. Психологическая наука в СССР // Обществен­ные науки СССР (1917-1927 гг.). М., 1926. С. 25-46.

Т.Выгодская ГЛ., Лифанова Т.М.Лав Семенович Выготский. Жизнь. Деятельность Штрихи к портрету. М., 1996.

8 Корнилов К И Современное состояние психологии в СССР // Под знаменем марксизма. 1927, №10-11 С 195-217.

9. Корнилов К.Н. Естественнонаучные предпосылки психологии. М,—Воронеж, 1999.

10. Лурия А.Р. Этапы пройденного пути: Научная автобиография.

М, 1982.

11. Павлов И.Л. Полное собрание трудов. Т. Ill M —Л., 1949.

12. Петровский А.В. История советской психологии. М., 1967. 13 Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии Т I. M,, 1989.

14. Рубинштейн С.Л. Проблемы психологии в трудах Карла Маркса.

// Советская психотехника. 1934 № 1.

15. Рубинштейн С.Л. Основы психологии. М., 1935.

16. Рубинштейн С Л Основы общей психологии. М., 1940

17. Сергей Леонидович Рубинштейн. Личное дело // Научно-ис-

следовательский Институт психологии АНН РСФСР Ф 82, оп. 2 л/с, ф N° 391. л. 10.

18. Сергей Леонидович Рубинштейн. Очерки, воспоминания, ма-

териалы М, 1989

19. Смирное А.А. Развитие и современное состояние психологичес-

кой науки в СССР М, 1975

20 Хамская Е.Д. Александр Романович Лурия Научная биография М, 1992

21. Ярошевский М.Г Прогресс психологии и международные пси­хологические конгрессы // Вопросы философии. 1966 № 7. С 51-71

В.В. Знаков (Моста, МП РАН)

ПОНИМАНИЕ СУБЪЕКТОМ МИРА КАК ПРОБЛЕМА

ПСИХОЛОГИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ

Психология понимания в наше время является одним из перспективных и динамично развивающихся направлений современной психологической науки. Для человека как со­циального индивида потребность в понимании (природных явлений, поступков людей, отношений между государствами и т.п.) — это, безусловно, одна из главных психологических потребностей. Рассматривая проблему понимания с точки зрения современной науки, следует говорить о двух главных подходах к анализу этого феномена — познавательном и эк­зистенциальном.

В психологии познания понимание рассматривается как такая мыслительная процедура, которая по своей значимости для познающего окружающий мир субъекта сопоставима с процедурами объяснения, прогнозирования и другими. Эта процедура направлена не на получение нового знания, а на смыслообразование, приписывание смысла знанию, получен­ному в процессе мыслительной деятельности. Посредством понимания субъект не только познает окружающий мир, но и выражает свое отношение к социальной действительности (о понимании как познавательном отношении см. [6]). Индивидуальная специфика понимания вносит весьма суще­ственный вклад в формирование личностных способов мыш­ления субъекта, осмысливающего моральные, правовые, по­литические, экономические ценности изменяющегося мира.

Для психолога, изучающего феномен понимания с по­зиций психологии познания, наиболее важными оказыва­ются два аспекта проблемы. Во-первых, при исследовании понимания как психического процесса необходимо определить соотношение понимания с познанием, мышлением и знани­ем. В этом плане самое существенное для психологического анализа понимания — установить, как организованы знания субъекта и мыслительные действия, порождающие смысл понимаемого. Во-вторых, нужно выявить структуру личност­ных отношений субъекта, влияющих на формирование понимания как компонента функционального механизма социального мышления.

Различные познавательные подходы к изучению пони­мания (семантический, лингвистический, коммуникативный и др. [6]) внесли существенный вклад в раскрытие психо­логических механизмов этого феномена. Современные пси­хологи немало знают об основных условиях его возникно­вения, различных чформах, в которых оно проявляется, свойствах личности, детерминирующих специфику пони­мания, и т п Однако сегодня любому вдумчивому иссле­дователю уже ясно, что проблему понимания следует рас­сматривать не только как познавательную, но гораздо шире — как способ бытия человека в мире и понимания им этого мира. Такая методологическая позиция приобрела устойчи­вые очертания к концу XX века. В ее основания были положены размышления крупнейших мыслителей нашего столетия — философов, психологов, историков и др. В пси­хологии эта позиция связана прежде всего с развитием субъектно-деятельностного подхода и формированием пси­хологии человеческого бытия как относительно самостоя­тельной области психологической науки.

Как известно, категория «бытия» принадлежит к осно­вополагающим понятиям философии. Под бытием понима­ется сущее: то, что существует сейчас, существовало в про­шлом и будет существовать в будущем. Несмотря на такой всеобъемлющий и, казалось бы, вневременный характер бытия, с гносеологической точки зрения в нем надлежит различать два главных периода — до существования челове­ка и возникновение человечества. Такое различение прин­ципиально важно, потому что человек являет собой новый уровень сущего в процессе его развития: при соотнесении с ним выявляются новые свойства в бытии всех прежних уровней. Как убедительно показал С.Л. Рубинштейн в «Бы­тии и сознании», с появлением человека, «возникновением нового уровня сущего во всех нижележащих уровнях вы­являются новые свойства. Здесь раскрывается значение, смысл, который приобретает бытие, выступая как «мир*-, соотносительный с человеком как частью его, продуктом его развития. Поскольку есть человек, он становится не чем иным, как объективно существующей отправной точкой всей системы координат. Такой отправной точкой человеческое бытие становится в силу человеческой активности, в силу

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: