 |
Глава XIII 11 страница
|
|
|
|
Пациент очень сильно страдал от побуждения закричать во время церковной службы. Однажды, когда он был ребенком, его отец заболел и мальчика просили не шуметь. Тогда и появилась компульсия нарушить «священную» тишину богохульным шумом. Впоследствии Бог символизировал отца, а за побуждением закричать скрывалось желание его убить. Дальнейший психоанализ показал, что зловещий шум первоначально мыслился как порыв ветра, а не крик. Агрессия против отца носила анальный характер и на глубинном уровне выражала архаическую разновидность любви.
Поскольку в большинстве патриархальных религий отношение к родительской фигуре колеблется между покорностью и бунтом (и покорность, и бунт сексуализируют-ся), любой бог, подобно компульсивному суперэго, обещает защиту в случае покорности. В картине компульсивных церемониалов и религиозных ритуалов существует много общего, что обусловлено сходством подлежащих конфликтов. Поэтому Фрейд назвал компульсивный невроз личной религией (560). Иначе говоря, церемониалы компульсивных невротиков называются ритуалами из-за сходства с религиозными обрядами. Однако существует и базовое различие компульсивных и религиозных ритуалов, но его обсуждение выходит за пределы этой книги.
Симптоматика компульсивных неврозов исполнена магическими суевериями, такими как компульсивные прорицания и жертвоприношения. Пациенты советуются с предсказателями, держат пари с Богом, боятся магического воздействия чьих-то слов, действуют, словно верят в существование призраков, демонов и особенно в злонамеренную судьбу, и в то же время остаются интеллигентными
людьми, полностью сознающими абсурдность подобных представлений.
|
|
|
В принципе ориентация на пророчества означает принуждение разрешить запретное или простить за совершенный проступок, а также попытку переложить собственную вину на Бога.
Пациент вспомнил о привычке выполнять пророческий ритуал, чтобы решить, следует ли соблазниться на мастурбацию, т. е. позволяется ли еще раз мастурбировать. Если удача была на его стороне, он давал волю побуждению, если же фортуна отворачивалась, он придумывал оправдания, чтобы повторять пророческий процесс, пока не получал желанного позволения. Конечно, переложение вины было безуспешным, он не избегал угрызений совести и чувствовал абсурдность в том, что те же самые боги, которые сначала запретили мастурбацию, при случае могут ее позволить. Пророчество такого рода представляет собой пустую затею, родители, которые запретили определенные действия, принуждаются разрешить или даже поощрить эти действия.
Суеверие другого пациента явно предназначалось для получения прощения за мастурбацию. Он обычно дифференцировал любые действия на приносящие удачу и неприятности. Принадлежность деятельности к первой или второй категории определялась не его поведением, а судьбой. Он мог просто гадать: что приносит счастье и что приносит несчастье. В процессе психоанализа выяснилось, что предрассудок впервые появился в юности вместе с представлением о «держании рук в карманах как предвестнике неудачи». Предрассудок явно означал, что «за мастурбацией следует наказание». Затем роль амулета перешла от карманов к одежде. Одни костюмы считались счастливыми, другие несчастливыми в соответствии с тем, сопутствовала ли прежде их одеванию удача. Пациент очень любил хорошо одеваться, хотел выглядеть красивым и постоянно боялся оказаться невзрачным. Красивость означала для него мужественность, невзрачность — кастрацию. Хорошо одеваясь, он провоцировал зрителей на заверения, что не кастрирован. Согласно суеверию, судьбе предоставлялось давать те же заверения, подсказывая, какие костюмы принесут УДачу.
|
|
|
Двусмысленное значение пророческих предсказаний соответствует противоречивым требованиям амбивалентного искателя пророчеств, жаждущего позволения
удовлетворить свои инстинктивные нужды и ожидающего отказа. Он пытается интерпретировать двойственное значение предзнаменования как разрешение, но не способен избавиться от чувства, что в предзнаменовании заложен запрет и предупреждение о наказании. Криз привлекает внимание к связи интерпретации неопределенных пророчеств и разгадывания загадок. Индивид, пытающийся вытеснить свою вину и значение своих действий, не способен разгадать загадку, как не способен правильно понять пророчество. Герой, разгадывающий любую загадку, мудр не столько в силу своего интеллекта, сколько благодаря эмоциональной свободе, незаторможенной вытеснением, что позволяет ему узнать скрытую правду.
Причина непонимания пророчества тоже заложена в подобном конфликте. Интерпретация предостерегающего пророчества как заверения является попыткой вытеснить чувство вины. Пугающий ракурс, в котором предстает наконец реальное значение пророчества, репрезентирует возврат вытесненного чувства вины из вытеснения (442).
Кроме принуждения к позволению или прощению, пророчество служит средством переложения ответственности, что тоже обречено на неудачу.
Проекция обремененных виной побуждений на воображаемых «двойников» эго, чтобы избежать ответственности, нередкое явление. Дети, когда наозорничают, зачастую дают себе другие имена: «Это натворил не я, а X». Пережитки такого примитивного избежания угрызений совести типичны при некоторых характерологических нарушениях (с. 645).
Суеверие может использоваться и в других способах борьбы с совестью. Многие пытаются побороть чувство вины, прибегая к разным заклинаниям, чтобы аннулировать действие, относительно которого они испытывают вину, отрицать его преступную сущность или опасность наказания. В некоторых случаях фантазия не только замещает неприятную реальность, но даже полностью отрицает реальность (магически понятую).
|
|
|
Для пациентки само размышление было магической гарантией от становления мыслимого реальностью. «Коль я подумала об этом, оно не реально», — говорила она. Того, что случалось, пациентка якобы не желала. Временами она вообще сомневалась в реальности мира. В процессе психоанализа пациентка обнаружила, что посто-
янно напряжена и только ждет момента, когда «пьеса наконец закончится, занавес опустится и начнется настоящая жизнь». Находясь в деперсонализации, она порой изумлялась, что люди едят, принимают ванну, естественные вещи могли быть для нее только мыслимыми, но не осуществимыми в реальности. Обычно ей грезились ужасные истории о лунатиках. Впервые она испытала приступ тревоги, когда неожиданно стала свидетельницей реальной вспышки гнева у больного психозом.
Хорошо известный феномен «сновидения в сновидении » (552) может служить аналогичной цели. В этом феномене предпринимается попытка отрицать реальность инстинктивного наслаждения из-за страха наказания, тем самым позволяется удовольствие, которое «только снится ». Такая попытка тоже бывает неудачной.
Пациент вспомнил, что не осмеливался радоваться соблазнительным ситуациям, снившимся ему в юности, сомневаясь, это сон или реальность. Он попытался избежать дилеммы, прибегнув днем к установке: «Всякий раз, когда я сомневаюсь, реальность нечто или сон, можно быть уверенным, что это сон. Ведь, бодрствуя, я не испытываю таких сомнений». Установка, однако, оказалась бесполезной. В следующем сексуальном сновидении его снова одолевали сомнения.
Соматическая установка
компульсивных невротиков
Большая интернализация болезненных проявлений при компульсивном неврозе в сравнении с истерией не означает отсутствия соматических симптомов. Самым характерным для компульсивного невроза является изоляция гипертрофированных мыслительных процессов от соответствующих эмоций и поэтому от соматического выражения. Тенденция к отделению мышления от тела обычно отражается в мышечных спазмах (общих и локальных) или гипотонической дряблости мышц. Соматические установки пациентов служат цели «не допустить влияния происходящего в психике на тело ». Эти установки описаны Райхом как «телесный панцирь», который разрушается, если психоанализ оказывается успешным (1271, 1279). Вообще все физическое состояние компульсивных невротиков отличается ригидностью, задержками и неготовностью к гибким реакци-
|
|
|
ям. В соответствии с преобладанием анального эротизма пациенты обычно страдают запорами или вырабатывают ригидную систему в оправлении кишечника.
Проблема дифференциальной
этиологии
Основной конфликт в компульсивном неврозе тот же самый, что и в истерии — защита от неприемлемых тенденций эдипова комплекса. Превалирование среди мотивов защиты тревоги при истерии и чувства вины при компульсивном неврозе не составляет принципиального различия, так как чувство вины проявляется и при истерии, а тревога — при компульсивном неврозе.
Патогномоничной в формировании симптомов при компульсивном неврозе в сравнении с истерией является аналь-но-садистская регрессия. Эта регрессия зависит от одного из следующих факторов или их комбинации: 1) остаточных явлений анально-садистекой стадии развития; 2) фаллической организации; 3) обороняющегося эго (396).
1. Решающее значение имеет, по-видимому, исход аналь-но-садистской стадии. Вообще регрессия происходит тем легче, чем сильнее фиксация. Под влиянием кастрацион-ной тревоги на анально-садистскую стадию будут регрессировать те индивиды, у кого наиболее выражены анально-садистские фиксации. Фиксации обусловливаются конституциональными факторами, наследственность играет важную роль в повышении анального эротизма (549, 1630), чрезмерным удовлетворением, сильной фрустрацией, чередованием чрезмерного удовлетворения и сильной фрустрации (чем выше предшествующее удовлетворение, тем тяжелее переживается фрустрация), совпадением инстинктивного удовлетворения с удовлетворением потребности в безопасности (с. 95-96).
Анально-эротические влечения сталкиваются в детстве с тренингом чистоплотности, и способ, которым этот тренинг осуществляется, определяет, возникнут ли анальные фиксации. Тренинг может быть слишком ранним, слишком поздним, слишком строгим или слишком либеральным. Если он осуществляется слишком рано, типично вытеснение анального эротизма с последующим страхом и послушанием, а также глубинной тенденцией к бунтарству; если тренинг запаздывает, следует ожидать бунтар-
ства и упрямства. Строгость причиняет фиксацию из-за фрустрации; либидное поведение со стороны матери влечет фиксацию в силу удовлетворения, однако такое удовлетворение часто ограничено, поскольку мать возбуждает ребенка, но препятствует разрядке возбуждения. Слабительные средства увеличивают зависимость, клизмы порождают сильнейшее возбуждение и тревогу одновременно (626).
|
|
|
2. Что касается фаллической организации, то ее слабость ускоряет регрессию: легко отказаться только от чего-то не очень существенного. Но что такое слабость фаллической организации? Клинически это состояние, вероятно, совпадает с предыдущим, так как по мере усиления прегениталь-ных фиксаций ослабляется последующая фаллическая организация. Регрессия, по-видимому, облегчается и при внезапном столкновении ребенка с угрозой кастрации, т. е. если фаллическая позиция ослабляется неожиданно.
3. Эго, которое особенно склонно использовать регрессию в целях защиты, является «сильным » в одном отношении и «слабым » в другом. Критическая функция эго и потребность в подготовительном осмыслении должны возникать весьма рано, наверняка в период, когда мыслительные функции еще магически ориентированы, но именно необходимость начать функционировать столь рано обусловливает применение архаических и незрелых методов. Эго компульсивных невротиков достаточно сильное, чтобы противостоять инстинктам в очень раннем возрасте, но слишком слабое, чтобы преодолеть имеющийся конфликт более зрелыми способами. У индивидов, склонных к инт-ровертированным грезам и конверсионной симптоматике, напротив, проявляется относительная заторможенность интеллектуальных функций.
Можно спросить, действительно ли все компульсивные неврозы основываются на регрессии? Возможно ли, чтобы нарушение развития на анально-садистской стадии совсем воспрепятствовало формированию фаллического эдипова комплекса?
Случаи такого рода встречаются. Однако они не представляют собой типичного компульсивного невроза. Важность эдипова комплекса, кастрационной тревоги и мастурбации в типичном компульсивном неврозе хорошо установлены. Нарушение развития на анально-садистской стадии приводит скорее к формированию личностей с характером, схожим с особенностями компульсивных невротиков, но
эти личности дополнительно отличаются общим инфантилизмом, выраженные же компульсивные симптомы у них отсутствуют (с. 685).
Течение компульсивных неврозов
и заключительные замечания
Течение компульсивных неврозов бывает острым и хроническим. Острые случаи провоцируются внешними обстоятельствами. Эти обстоятельства те же самые, что провоцируют другие неврозы. Они мобилизуют вытесненные сексуальные конфликты инфантильного периода, нарушают имеющееся до той поры равновесие между вытесняющими и вытесненными силами, производят относительное или абсолютное усиление отвергнутых инстинктов или противодействующей тревоги (с. 586-590). Компульсивный невроз возникает при действии провоцирующих факторов у тех, кто в детстве претерпел анально-садистскую регрессию. Эта регрессия поглотила, правда, только небольшое количество либидо, генитальность сохранилась и половое созревание протекало без непреодолимых трудностей. Тем не менее однажды инфантильная защита избрала путь регрессии, иначе не было бы возможности в зрелом возрасте при разочарованиях, когда оживляется эдипов комплекс, регрессировать на анально-садистский уровень.
Гораздо чаще компульсивный невроз протекает хронически, с юности почти непрерывно, временами внешние обстоятельства его обостряют. Вслед за легкими компуль-сивными симптомами, соответствующими по времени эдипову комплексу, в латентный период, когда развиваются интеллектуальные способности, появляются компульсивные ритуалы. При половом созревании сексуальность избирает путь, аналогичный тому, что пройден ею в раннем детстве, и снова происходит регрессия на анально-садистский уровень. Суперэго вступает в конфликт с новым порывом анально-садистских сексуальных желаний и само не способно избежать регрессии, становясь более садистским и гневаясь на анальные и садистские побуждения не меньше, чем прежде на генитальные потребности. Равным образом неугомонен гнев суперэго на собственно фаллические ответвления эдиповых желаний, упорствующих наряду с анально-садистскими влечениями. Фрейд писал: «Конфликт при компульсивном неврозе обостряется по
двум причинам: защита становится более нетерпимой, то, против чего приходится защищаться, почти невыносимо, и оба явления происходят в результате регрессии либидо» (618).
Затяжная борьба на двух фронтах и приспособление эго к симптомам (вторичные защитные конфликты, контр-компульсии против компульсивных симптомов, добавочные реактивные образования, изменение значения симптомов от защитной функции к доставлению удовольствия) вносят осложнение. Реактивные образования могут порождать вторичные нарциссические выгоды. Так, гордость компульсивных невротиков своей добротой, благородством, интеллигентностью часто составляет трудно преодолимое сопротивление при психоанализе.
Как и в случаях фобий, состояние при компульсивном неврозе бывает относительно стабильным, когда защита более или менее успешна, но возможно и прогрессирова-ние заболевания. В последнем случае имеет место либо незначительное нарушение «компульсивногоравновесия» с явной тревогой и депрессией (что благоприятно для психоанализа), либо злокачественное течение с угрозой полного паралича воли.
Рассмотрим простой пример нарастания симптоматики. Пациент компульсивно избегал числа три. Это число подразумевало для него сексуальность и наводило на мысли о кастрации. Он обычно все делал четыре раза, чтобы быть уверенным, что избежит проклятого числа. Несколько позже пациент почувствовал, что четыре слишком близко к трем, в целях безопасности он начал предпочитать число пять. Но пять — нечетное число, поэтому плохое. Оно было замещено числом шесть. Шесть — это два раза по три, семь — нечетное число. Пациент решил остановиться на числе восемь и считал его благоприятным в течение ряда лет.
Трудно сказать, какие факторы определяют стабильность или прогрессирование заболевания (с. 710-713).
Осложнения возможны даже в легких случаях и представляют собой вышеупомянутые нарушения относительного равновесия, которое до того времени поддерживалось с помощью искупительных симптомов или другими ком-пульсивными ограничениями эго.
Неучтенные в системах пациента происшествия порой «надламывают» компульсивную ригидность. «Травмати-
ческое лечение» компульсивного характера составляет противоположность травматического невроза.
Подобное развитие событий демонстрирует связь между компульсивными симптомами, исходным актуально-невротическим состоянием и тревогой: тревога «связывается» вторично путем образования обсессивных и компульсивных симптомов. В компульсивных ритуалах, которые замещают предшествующие фобии, эта тревога всегда более или менее окрашена чувством вины.
Тревога и вина, которые скрывались за компульсивными симптомами, проявляются снова при психоанализе этих симптомов. В силу того, что аффекты привычно отвергаются, зачастую они находят выражение в форме соматических эквивалентов.
Подведемитог. Концепция регрессии на анально-садист-ский уровень организации либидо позволяет понять различия между образованием симптомов при компульсивном неврозе и истерии. Отвергнутые в компульсивном неврозе побуждения имеют фаллические тенденции, связанные с эдиповым комплексом, и одновременно анально-садистс-кую природу. Здесь нет противоречия. Первоначально защита направлена против фаллического эдипова комплекса, в результате происходит его замещение анальным садизмом, затем защита действует уже против анально-садистс-ких побуждений. Большинство различий в клинической картине истерии и компульсивного невроза обусловливается тем, что при истерии в качестве защитного механизма используется только вытеснение, тогда как в компульсивном неврозе могут задействоваться реактивное образование, аннулирование, изоляция, сверхкатектирование концепций и слов (особый случай изоляции). Использование специфических защитных механизмов необходимо, потому что отвергаются не генитальные, а анально-садистские желания. Именно применение различных защитных механизмов объясняет неодинаковый объем сознания при двух неврозах. Относительно позднее начало компульсивных неврозов связано с фактором регрессии. Интроекция родителей в суперэго в свою очередь объясняет выраженную интернализацию конфликта, а также преобладание наказывающих и искупительных симптомов над симптомами, доставляющими удовольствие. Регрессия ответственна и за особую суровость суперэго, неспособного избежать регрессивного скатывания к садизму. Тот факт, что ущерб це-
достной личности гораздо сильнее, чем при истерии, тоже следует отнести за счет фундаментального феномена регрессии.
Психоаналитическая терапия
при компульсивном неврозе
С позиций психоаналитической терапии компульсив-ный невроз рассматривается как второй представитель «неврозов переноса » и второе обширное поле применения психоанализа. Но психоанализ при компульсивном неврозе, как показывает обсуждение механизмов этого заболевания, гораздо труднее, чем при истерии. Трудности таковы, что в тяжелых случаях с длительной историей страдания надо быть очень осторожным в обещаниях излечения. Нередко следует довольствоваться лишь скромными успехами.
В чем же состоит существо подлежащих трудностей?
1. Специфика контркатексиса в компульсивном неврозе делает весьма затруднительным или почти невозможным согласие пациента с основным правилом психоанализа. Цензура не ослабляется ни на миг и вынуждает его уклоняться от несистематизированных свободных ассоциаций в сторону «рациональных » представлений. Вместо того чтобы довериться голосу своих переживаний, пациент составляет добросовестное, но неполное их оглавление. Попытки объяснить, что от него требуется, лишь способствуют рафинированию обсессий. Проявляя в качестве компенсации чрезмерную добросовестность, пациент жаждет делать все необходимое, тем самым выдается противоречие сознательных намерений и бессознательных желаний. Возможно, основная техническая задача психоанализа при компульсивном неврозе — обучить пациента методу свободных ассоциаций, не вступая с ним в теоретические дискуссии и не снабжая его новым материалом для бесплодного мудрствования.
2. Интернализация конфликта и роль суперэго значительно затрудняют задачу анализа. Истерики относятся к своим симптомам, как к чему-то чуждому эго, их эго вступает в альянс с психоаналитиком в борьбе против невроза. При лечении компульсивных невротиков, эго которых расщеплено, рабочая атмосфера далека от этого идеала. Аналитик может опираться только на часть эго. Остальное эго
мыслит магически, а не логически, и фактически принимает сторону сопротивления. Сознательная часть личности готова к кооперации, но в той мере, в какой она изолирована от бессознательной магической части. Самые понятные интерпретации, однако, бесполезны, если не ликвидируется эта изоляция.
3. Регрессия подразумевает, что психоанализ должен проникнуть на более глубокий уровень, чем при истерии.
4. Регрессия также означает, что существо объектных отношений изменяется. Они регулируются анально-садист-скими склонностями, особо существенны амбивалентность и упрямство, которые проявляются и в переносе. Смешанные чувства компульсивных невротиков выражаются в одновременности бунтарских тенденций и усилий покориться аналитику. Каждому побуждению неким образом сопутствует его антипод.
5. Изоляция идейного содержания от соответствующих эмоций создает специфическую трудность. Всегда существует опасность, что пациент воспримет психоанализ как сугубо интеллектуальный процесс. И терапия, конечно, бесполезна, пока подобное отношение не проработано психоаналитически как сопротивление эмоциональным переживаниям.
6. Мышление и говорение компульсивных невротиков сексуализированы. Но мышление и речь представляют собой инструменты психоанализа. Поэтому при компульсив-ном неврозе складывается своеобразная ситуация: больные должны лечиться с помощью функций, которые затронуты болезнью.
Один пациент привел точное сравнение: «Словно я упал в воду с полотенцем в руке, и потом меня пытаются обтереть этим полотенцем».
Данная проблема неразрешима. Тем не менее, если сознательная личность оценивает свое поведение как иррациональное, неповрежденная часть эго может приступить к психоанализу в надежде, что возродит немощную часть эго.
7. Вторичные выгоды имеются, конечно, и при истерии, но никогда они столь интегрально не вплетены в личность, как реактивные образования, питающие нарциссизм. Во многих случаях психоанализ безуспешен, поскольку аналитику не удается убедить «благородного » компульсивно-го невротика, что некоторое «развращение » в процессе психоанализа пошло бы на пользу. Аналитик не только
репрезентирует суперэго пациента, он может выступать и в роли соблазнителя, агента, пугающего ид, борьба с которым для пациента естественна.
8. Появление в процессе психоанализа тревоги и вегетативных симптомов, репрезентирующих тревогу, может вызвать тяжелые осложнения у пациентов, непривычных к аффектам, чьи симптомы обычно ограничивались ментальной сферой.
Все эти трудности преодолимы, но их нельзя недооценивать, поскольку они сопутствуют психоанализу каждого компульсивного невротика и делают лечение длительным. Острые компульсивные неврозы излечиваются относительно быстро. Обычно аналитики работают с тяжелыми пациентами, страдающими компульсивным неврозом с латентного периода. Пресловутое «длительное » лечение необходимо в большинстве случаев. Тем не менее продолжительный психоанализ и затрата огромной энергии себя оправдывают, излечение достигается даже в очень затяжных случаях.
Иногда только курс пробного психоанализа создает представление о степени очерченных трудностей и помогает составить прогноз. Краткосрочные случаи, как указывалось, неплохо поддаются психоанализу. Наименее податливы «конечные состояния», пограничные с шизофренией случаи, нарушения развития, когда так и не достигается фаллическая стадия. Поскольку другие виды психотерапии в таких случаях вообще бесполезны, каждому компуль-сивному невротику, если позволяют внешние обстоятельства, следует пройти психоаналитическое лечение.
Глава XV
ПРЕГЕНИТАЛЬНЫЕ КОНВЕРСИИ
Общие замечания
о прегенитальных конверсиях
В конверсионной истерии генитальные желания из сферы эдипова комплекса находят искаженное выражение в изменении соматических функций. В компульсивных неврозах эти желания изменяются в результате регрессии, и конфликты вокруг регрессивно измененных устремлений выражаются в симптомах. Существует третий вид неврозов, их симптомы представляют собой конверсии, но бессознательные побуждения, выраженные в симптомах, являются прегенитальными. Хотя симптомы имеют природу конверсии, психическая структура пациента соответствует психической структуре компульсивного невротика. Усиливаются амбивалентность и бисексуальность, сексуали-зируются процессы мышления и речи, происходит частичная регрессия к магическому типу мышления. Поскольку клиническая картина таких неврозов схожа с истерией, только психоанализ позволяет разобраться в специфике их внутренней структуры.
Теоретически можно предположить, что прегениталь-ное психологическое содержание чаще всего обнаруживается в конверсионных симптомах, прямо относящихся к пре-генитальным эрогенным зонам: например, кишечные симптомы будут иметь анально-эротическую подоплеку. Такое предположение в какой-то мере действительно правомерно. Многие компульсивные индивиды в детстве страдали кишечными расстройствами психогенной природы, в процессе психоанализа эти расстройства могут возобновляться в форме преходящих конверсионных симптомов (599). Остатки инфантильных нарушений типа запора и диареи встречаются также в качестве спонтанных симптомов при компульсивном неврозе. Однако не все кишечные
конверсионные симптомы имеют такую природу. Роль пре-генитальной фиксации может ограничиться выбором органа локализации симптомов.
Заикание
Функциональные нарушения речи, которые нечто большее, чем просто торможения, представляют собой типичный пример прегенитальных конверсионных неврозов.
В заикании легче, чем в других конверсионных симптомах, обнаруживается конфликт антагонистических тенденций. Пациент хочет что-то сказать и одновременно не хочет. Поскольку сознательно он намеревается говорить, должна быть бессознательная причина нежелания говорить. В таких случаях либо речевая активность вообще, либо говорение об определенных вещах имеет некое бессознательное значение.
Допуская оговорку, индивид бессознательно сопротивляется тому, о чем говорит сознательно (553). Психоанализ оговорок раскрывает побуждения, которые нарушили первоначальное речевое намерение. Если вместо оговорки индивид начинает слегка заикаться, то его высказыванию препятствует бессознательный мотив, который остается для нас загадкой (596). Если такое спорадическое заикание случается в качестве реакции на специфический раздражитель, знание раздражителя полезно как отправной пункт в анализе патогенного фактора. Если индивид заикается не только реагируя на определенный раздражитель, но более или менее постоянно, патогенный фактор коренится в неприемлемости самого намерения говорить. Таким образом, некоторые виды спорадического заикания обусловлены бессознательным инстинктивным значением предмета говорения, при тяжелом заикании собственно речевая функция репрезентирует неприемлемое инстинктивное побуждение.
В обсуждении компульсивного невроза выяснилось, что определенные обстоятельства способствуют сексуализации речи, происхождение такой сексуализации непременно анальное и имеет специфические последствия (с. 385). Все сказанное относится и к заиканию.
Психоанализ лиц, страдающих заиканием, раскрывает анально-садистские желания в качестве основы симптома. Для таких пациентов функция речи имеет анально-садист-ское значение: говорение означает, во-первых, произнесе-
ние непристойных (особенно анальных) слов, во-вторых, агрессивное действие против слушателя.
Анально-эротическая подоплека речи очевидна, когда психоанализ обнаруживает анальный соблазн в ситуациях, провоцирующих или усиливающих заикание. При заикании речь вообще или говорение в определенных ситуациях бессознательно мыслятся как сексуализированная дефекация. Мотивы, которые в детстве тормозили удовольствие от игры с фекалиями, выступают снова в запретах на наслаждение от игры со словами. «Выброс» и «задержка» слов означают экскрецию и задержку фекалий. И на самом деле задержка слов, как прежде задержка фекалий, гарантирует сохранение собственности и доставляет аутоэроти-ческое наслаждение. Можно сказать, что в заикании происходит смещение вверх функций анальных сфинктеров (708, 1406, 1461).
Обычно заикание провоцируется или усиливается двумя обстоятельствами, связанными с его садистским значением. Пациенты обычно заикаются, когда рьяно отстаивают свою точку зрения. За видимым рвением скрывается садистское устремление повергнуть оппонента посредством слов, заикание блокирует эту тенденцию и наказывает за нее. Еще чаще заикание возникает в присутствии авторитетных особ, т. е. родительских фигур, по отношению к которым особенно сильна бессознательная враждебность.
Гарма однажды наблюдал пациентку, которая в дополнение к тяжелому заиканию страдала от страха кого-нибудь поранить. В частности, девушка считала, что при сексуальном сношении женщина может поранить мужчину. Кроме того, у нее были фантазии, в которых она взглядом разрушала весь мир и убивала всех мужчин.
|
|
|
