 |
Е Течение и терапия • неврозов 4 страница
|
|
|
|
Женский комплекс кастрации, построенный по типу осуществления желания, может получить сверхкомпенсацию за счет реактивного образования. Чрезмерная женственность порой выражает противодействие глубинным мужским склонностям (1313). Но обнаружен и комплементарный феномен. Карен Хорни описала явно мужественных женщин, отвергавших своим поведением женственные установки (812). В таких случаях разочарование, связанное с мужчинами, особенно страхи, вызванные инцестны-ми устремлениями к отцу, имеют следствием регрессию к прежней преэдиповой зависти к пенису (421, 626).
У мальчиков, чей комплекс кастрации тоже выражается в зависти к пенису, к большему пенису отца, или кто мучается из-за мыслей о своей кастрированности (полной или частичной) и должен скрывать этот факт, возникают те же самые реактивные образования, что и у девочек. Тогда можно говорить о типе мужчин, жаждущих осуществления желания, и мстительном типе мужчин. Представители первого типа скрывают бессознательное чувство неполноценности путем внешне нарциссического поведения и тяготения к разным формам отрицания созданий без пениса (1080). Представители второго типа проявляют осознанную и бессознательную жестокость к объектам, символизирующим для них родителей, ответственных за подразумеваемый дефект.
Фаллические черты характера
Райх описал фаллический характер, обозначаемый им также как фаллически-нарциссический характер (1274, 1279). Этот характер, по-видимому, в основном соответствует
реакции на комплекс кастрации по типу осуществления желания (1080). Фаллический характер диагностируют у индивидов с отчаянным, решительным, самоуверенным поведением, если оно имеет реактивную природу и отражает фиксацию на фаллической стадии с переоценкой пениса и смешением пениса со всем телом (508, 1055). Эта фиксация обусловлена страхом кастрации, препятствующим полному повороту к объектам, или защищает от соблазна регрессии к анально-рецептивной стадии. Выраженное тщеславие и сенситивность этих пациентов представляют собой сверхкомпенсацию страха кастрации, нарциссических потребностей и базовой оральной зависимости. Обладая реактивным характером, они, однако, отличаются от типичных обладателей компульсивного характера отсутствием реактивных образований против явно агрессивного поведения. Напротив, их агрессивность является реактивным образованием. Как утверждал Райх: «Пенис таких особ служит скорее мести женщинам, чем любви »(1279), потому что они боятся любви.
|
|
|
Гордость и мужество, застенчивость и робость развиваются у представителей фаллического характера вокруг конфликтов, связанных с комплексом кастрации. Многое из того, что впечатляет окружающих как мужество, является сверхкомпенсацией кастрационной тревоги и недостатка мужества вследствие комплекса кастрации. Эти компенсаторные механизмы хорошо освещены в адлеровском описании невротиков.
Генитальные характеры
Нормальный «генитальныйхарактер» —абстрактное понятие (25, 1272). Тем не менее достижение первенства гениталий, несомненно, свидетельствует об успешном формировании характера. Способность достичь полного удовлетворения посредством генитального оргазма позволяет регулировать сексуальность и снимает запруду инстинктивной энергии с ее неблагоприятным влиянием на поведение. Такая способность также содействует полному развитию любви (и ненависти), т. е. преодолению амбивалентности (26). Более того, умение разряжать накопившееся возбуждение означает конец реактивных образований и повышение способности к сублимации. Эдипов комплекс и бессознательное чувство вины, восходящие к инфантильным источникам, оказываются в данном случае фактически преодоленными. Эмоции тогда не отвергаются и гармонируют
|
|
|
с целостной личностью. Когда отпадает необходимость отвергать прегенитальные побуждения, еще действующие на бессознательном уровне, становится возможным включить их в целостную структуру личности в качестве сублима-тивных черт. Если при невротических характерах прегенитальные побуждения сохраняют сексуальную природу и нарушают рациональное отношение к объектам, то при нормальном характере они частично служат целям «предудо-вольствия » под приматом генитальной зоны, но в основном подвергаются сублимации и подчиняются эго и рассудку (1270).
Патологическое поведение
по отношению к суперэго
Характерные защиты против чувства вины
Овладение чувством вины, представляющим собой дериват тревоги, иногда становится всепоглощающей задачей, наподобие овладения тревогой. Сказанное о контрфо-бических характерах остается в силе и в отношении «контрвиновных»(«безгрешных») характеров. Однако следует учитывать одно осложнение. Суперэго возникает посредством инкорпорации родителей. В отношении эго к суперэго продолжается поведение ребенка по отношению к родителям, и не только фактическое поведение, но также бессознательно желанное поведение. Бунт, как и подобострастие, продолжается интрапсихически, и внешние объекты могут вторично использоваться в качестве «свидетелей » в разных формах борьбы между эго и суперэго.
Каждый, кто испытывает чувство вины, пытается избавиться от него путем искупления, получения наказания или раскаяния. Индивид может пытаться доказать необоснованность чувства вины и использовать против него разные защитные механизмы (с. 217). Черты характера, отражающие данные установки, проявляются как в единичной форме, так и в сочетаниях. Попытки отрицать чувство вины иногда даже противоречат друг другу. В анекдоте Шолом-Алейхема женщина, не вернувшая одолженный котелок, оправдывалась: «Я никогда не одалживала котелок, кроме того, он был сломанный, кроме того, я его давно вернула.
Во многих характерах довлеет желание доказать просчеты других. Жизнь некоторых особ состоит из возмуще-
|
|
|
ния несправедливостью и способностью других «выходить сухими из воды ». Невротические отношения могут бессознательно подразумевать сбор материала против окружающих в целях самооправдания. Мазохистские самообвинения иногда используются, чтобы принудить свидетелей к опровержению. Очень часто упрямство представляет собой демонстрацию того факта, что другие виновны еще в большей степени.
Психология упрямства уже обсуждалась (с. 364-365). Быть упрямым означает придерживаться собственной точки зрения вопреки чьей-то позиции. Суть упрямства состоит в стремлении доказать, что даже слабый человек имеет некоторую власть над могущественными людьми. Доказательства такого рода могут оказаться крайне важными для самоуважения ребенка и часто приводятся в связи с обучением чистоплотности. Впоследствии бессильные сосредоточиваются на попытках доказать свою силу в области этики. Упрямый ребенок хочет продемонстрировать, что он справедливее взрослых и провоцирует в этих целях родителей на несправедливость. В дальнейшем те же методы используются против суперэго. Упрямое поведение зачастую поддерживается тем настойчивее, чем сильнее ощущение невозможности доказать свою точку зрения и яснее понимание собственной неправоты.
Провоцирование окружающих на несправедливое обращение нередко коренится в потребности подвергнуться наказанию, но может иметь целью просто достижение морального превосходства. Индивид нуждается в представлении о своем поведении как менее зловещем, чем считают недоброжелатели, чтобы иметь оружие против суперэго. Если это оружие действенно, оно облегчает чувство вины (1202).
Упрямство может конденсироваться с вымогательством любви путем демонстрации страданий в доказательство несправедливого обращения, чтобы воспрепятствовать осознанию заслуженности страданий (1277).
Пациент посвятил свою жизнь доказательству того, что его неудачи — результат просчетов других людей: «Видите ли, я не смог преуспеть, потому что X совершил некую ошибку». Вера пациента в фатальность для него чьих-то незначительных ошибок носила гротескный характер. Психоанализ показал, что упрямство пациента направлено к его суперэго. Пациент упрямо пытался доказать, что наказывается несправедливо и слишком сурово. На
|
|
|
/1 rt\„...... - Г\
самом деле он боролся с глубинным чувством вины и старался компенсировать это чувство привязанностью к несчастливому браку. Его мощное сопротивление в ходе психоанализа означало: «Видите ли, я не смогу измениться, пока живу с женщиной, совершающей так много ошибок. Но, как вы знаете, оставить ее я тоже не могу. Найдите способ, чтобы я смог оставить ее, реально не покидая. Если вам это не под силу, мне незачем подвергаться анализу».
Лица с шизоидным характером склонны использовать механизм проекции, они замечают «соринку в глазу соседа » и пытаются доказать, что другие хуже их. Если проекция успешна, чувство вины превращается в «моральную кампанию» против козла отпущения. Многие борются с гомосексуализмом в обществе, преодолевая тем самым чувство вины относительно собственного бессознательного гомосексуализма. Они нетерпимы к некоему поведению других, и в то же время не осознают, что сами проявляют подобное поведение.
Стремление иметь козла отпущения в целях облегчения чувства вины приводит к значительным социальным злоупотреблениям (439). В психоанализе пациенты часто приписывают другим действия и чувства, которые в силу вины или стыда не способны признать в себе. Иногда события детства вспоминаются как относящиеся к брату или сестре, затем выясняется, что они произошли с самим пациентом.
Не всегда запретные действия других людей вызывают негодование. Если некто совершает поступки, к которым индивид бессознательно стремится, это может вызвать восхищение и принести облегчение, имеющее следующий смысл: «Раз другие совершают подобные поступки, в них нет ничего плохого ». При характере, отягощенном чувством вины, все люди делятся только на соблазнителей и карателей, персонификации ид и суперэго.
Этот механизм играет решающую роль в психологии искусства, а также в психологии малых групп. Художник, погруженный в мир фантазий, которые представляют дериваты эдиповых желаний и в отношении которых он испытывает чувство вины, возвращается обратно во внешний мир путем демонстрации созданных им произведений. Принятие публикой этих произведений означает, что его чувство вины разделяется, что облегчает
страдания. Зрители, имея собственные эдиповы желания, восхищаются художником, поскольку он смеет выразить то, что остальные вытесняют, и тем самым облегчает всеобщее чувство вины (1246, 1332). Имеется существенное различие в характере успеха, необходимого псевдохудожнику и настоящему художнику. Псевдохудожнику необходимо быть принятым как личность, он готов добиваться аплодисментов любой ценой, что требует приспособления к публике. Настоящему художнику необходимо, чтобы была принята его специфическая фантазия. Он жаждет аплодисментов не себе, а своему произведению, и приспосабливает публику к себе. Разделение чувства вины через искусство предвосхищается общностью детских грез. Дети чувствуют облегчение вины, если сверстники разделяют их фантазии (1332).
|
|
|
Достижение облегчения идентичным путем и посредством одинаковых действий составляет огромную силу в формировании группы (1258). Поклонники артиста ощущают себя общностью (606). Объединение благодаря единому «соблазнителю» или «избавителю от вины» представляет особый случай общей формулы Фрейда: «В группу объединяются индивиды, утвердившие одно и то же лицо вместо суперэго и, следовательно, претерпевшие идентификацию друг с другом (606). Облегчение вины за счет осознания того, что другие смеют совершать поступки, относительно которых индивид испытывает вину, — краеугольный камень «психологии толпы»: «Если вся группа действует подобным образом, мне тоже дозволено». Хорошо известно, что люди, сплоченные в группу, способны к инстинктивным взрывам, совершенно невозможным при индивидуальных действиях (606). Часто утверждается, что в группе сглаживаются психические различия и снижается способность к сублимации. Однако невротические блокады и искажение адекватных реакций тоже могут прекращаться, поэтому через объединение открывается и путь к новым достижениям.
Допущение неких событий при отрицании их особенностей, возбуждающих чувство вины, часто принимает форму дерзкого поведения. Дерзость может сочетаться с провоцированием наказания, чтобы достичь необходимого прощения. Фрейд описал «преступников из чувства вины». Они совершают преступления из-за сильной обеспокоенности бессознательным чувством вины и надеются, что наказание принесет облегчение (592). Однако преступления из чувства вины могут совершаться не в целях провоциро-
вания наказания, а, скорее, как попытка демонстрации: «Вы видите, какие дела остаются безнаказанными, и это доказывает мне никчемность страха. Таким образом, мое чувство вины неоправданно».
Провоцирующее поведение может также иметь целью «коллекционирование » компенсаций и быть реактивным по природе. Индивид, опасаясь, что он не заслуживает привилегий, всем своим поведением пытается показать, словно привилегии для него естественное дело. Фрейд называл таких особ «выскочками » и считал, что, вследствие фрустрации в детском возрасте, они присваивают себе право на протяжении всей жизни требовать от судьбы возмещения (592). Если такое поведение сталкивается с глубинным сомнением, оно приобретает более интенсивную форму. Активность взамен пассивности обнаруживается в установке на критику в свой адрес, опровержение этой критики обычно используется как аргумент против суперэго.
При психоанализе некоторые пациенты не переносят «аморального» и терпимого отношения аналитика. Они всегда готовы к критике с его стороны и готовы к формированию вторичных защитных механизмов, чтобы противостоять предполагаемой критике.
Иногда люди сначала проецируют суперэго и ожидают критики или наказания, а затем производят реинтроекцию спроецированного. Они могут предвосхищать критику, даже попустительствовать ей, предаваясь самообвинениям (мазохистские характеры), чтобы обеспечить приток необходимых нарциссических ресурсов (1277). Некоторые начинают критиковать других в бессознательном страхе перед аналогичной критикой с их стороны.
Как старшие дети пугают младших, чтобы самим не бояться, эти люди критикуют других во избежание критики в собственный адрес.
Данный механизм варьирует путем расщепления эго: «Не я совершил преступление, а другой нехороший ребенок внутри меня». Такое отношение часто встречается у детей, но некоторые аспекты демонологии сохраняются даже у взрослых.
Существует также установка: «Хотя я не хорош, но, по крайней мере, способен к участию в чьей-то добродетели ». Эта установка повторяет более раннее отношение: «Хотя я сам не всемогущ, хочу, по крайней мере, участво-
вать во всемогуществе взрослых ». Данный механизм действует в формировании эго-идеалов. Люди благодарны не только за инициирование дурных поступков, облегчающих чувство вины, но также за присутствие благородного человека, при котором невозможны дурные помыслы и в чьих благородных действиях можно участвовать. В этом одна из причин вывешивания портретов, репрезентирующих суперэго. Зритель идентифицируется с идеалом, инкорпорируя портрет глазами, и становится не способным на дурные поступки.
И снова мощным фактором в формировании группы выступает общность идеалов, которые люди хотят разделять (1258).
Успокоению чувства вины служат многие источники. Определенные типы используют других людей только в этих целях. Они проявляют доброту, чтобы получить прощение, любовь и привязанность окружающих означают для них прощение. Эти типы порой злонамеренны, чтобы спровоцировать наказание и быстро его претерпеть. Даже если прощение не приблизилось, они обретают успокоительное чувство, что свершилась ужасная несправедливость.
Значение силы как средства борьбы с чувством вины легко понять. С увеличением силы у индивида отпадает необходимость оправдывать свои действия. Повышение самоуважения означает ослабление чувства вины. Как идентификация с агрессором помогает в борьбе с тревогой, так «идентификация с преследователем» способствует отвержению чувства вины, подчеркивая тезис: «Я сам решаю, что есть добро и что зло ». Однако этот процесс не всегда удачен, поскольку суперэго фактически часть собственной личности. Следовательно, борьба с чувством вины посредством силы иногда терпит неудачу. Образуется порочный круг, необходимо обретать все большую силу и даже совершать все большее количество преступлений из чувства вины, чтобы подтвердить силу. Тогда преступления совершаются в попытке доказать себе, что можно совершать преступления и оставаться безнаказанным, т. е. в попытке подавить чувство вины (442, 852).
Взамен бунта с позиции силы, индивид может прибегать к заискиванию посредством жертв, страданий, бессознательно накликать на себя несчастья (412). Выбирая «меньшее зло», он как бы надеется отделаться частичным взносом вместо полной суммы (1240).
Для некоторых такие надежды обречены на неудачу. Они пытаются втереться в доверие к суперэго, которое стало не способно на прощение. Это типично при депрессии (с. 513-520). Существуют и те, кто переживает одно несчастье за другим, будучи не в состоянии умиротворить свое строгое суперэго (1126, 1127, 1253). При «неврозе судьбы» жизнь состоит из одних неудач (327, 592, 608).
Моральный мазохизм
При моральном мазохизме проявления раболепия перед суровым суперэго (и скрытый бунт против него) получают сексуальную окраску. Покорная и страдательная установка на вымаливание или вымогательство прощения может одновременно служить искаженным видом пассивного сексуального наслаждения (613). После формирования потребности в отцовских побоях эта потребность может смещаться с отца на судьбу. Анамнез таких пациентов обычно свидетельствует, что в детстве родители вынудили их сексуализировать представление о наказании, поскольку блокировали все другие выходы сексуальных побуждений. Как правило, моральные мазохисты проявляют такую же неспособность к ожиданию, как и импульсивные невротики, что объясняется характерными сочетаниями попус-тительств и наказаний в детстве (с. 479-480).
Александер описал случай, в котором пациент сексуали-зировал наказание и стал мазохистом после того, как его засунули в дымоход. Наказание доставило пациенту сильное анально-эротическое удовлетворение (37).
Другой моральный мазохист воспитывался совершенно безвольным отцом и причудливой религиозной матерью, которая постоянно возбуждала в ребенке сексуальные чувства чрезмерными объятиями, а когда он пытался продемонстрировать ответные чувства, секла его. Побои стали выражать сексуализированные отношения с матерью. Этот паттерн зафиксировался не только в поведении к внешним объектам, но и к суперэго, которое моделировало мать. Впоследствии пациент испытывал интенсивные переживания только при порицаниях со стороны любовных объектов. Поверхностное раболепие фактически скрывало глубокое возмущение избранной моделью. Бессознательное желание быть избитым оформилось в желание получать порицания, а защитный страх перед избиением трансформировался в социальную тре-
вогу. Основным симптомом пациента был сильный страх перед проверками (412).
Даже без такой сексуализации безуспешная склонность К угодничеству по отношению к суровому суперэго (бессознательное чувство вины) (608) составляет одно из наиболее серьезных сопротивлений (121, 713, 1288, 1289, 1599). Фрейд описал характер людей, у которых сохранилось настолько сильное чувство вины относительно инфантильной сексуальности, что суровое суперэго не позволяет им радоваться собственным успехам, «для них успех губителен» (592).
При психоаналитическом лечении бессознательное чувство вины может выдавать себя негативной реакцией на психотерапию (608). Если у большинства пациентов частичное осознание проблем при правильной интерпретации облегчает невротическое состояние или, по крайней мере, уменьшается сопротивление и продуцируется менее искаженный материал, то у моральных мазохистов в подобной ситуации возникает парадоксальная реакция: их состояние ухудшается, сопротивление усиливается.
Не каждая негативная реакция на терапию оправдывает диагноз морального мазохизма. Она может иметь другие причины и, прежде всего, неправильный выбор времени интерпретации. Слишком ранняя интерпретация вообще не воспринимается пациентом. Существует также период, когда эго еще не способно принять интерпретацию, но уже предвосхищает ее опасность и усиливает защитное сопротивление. Однако негативная реакция на психотерапию, происходящая в результате экономически ошибочной интерпретации, ограничивается одним эпизодом, поэтому ее легко отличить от негативной реакции на психотерапию, укорененной в характере пациента. Но И в последнем случае реакция не обязательно мазохистская. Для многих пациентов определенные установления или невротические отношения становятся гарантией относительного психического равновесия. Они боятся любых перемен и реагируют с опаской на каждое изменение невротического состояния, пока сам этот страх не подвергнется психоанализу (818, 1315).
Пациент после успешного психоанализа фобии высоты осознал, что при приближении к высоте обычная тревога уже не проявляется. Это ужасно напугало его, тогда возник новый приступ тревоги из-за отсутствия привычного беспокойства.
Некоторые люди борются с чувством вины, проецируя свое суперэго в такой степени, что они не испытывают вины вообще, но постоянно беспокоятся о мнении других (с. 383-384).
Все описанные способы обращения с чувством вины можно легко наблюдать в религиозных обычаях и обрядах.
Дон Жуаны успеха
Некоторые индивиды платят пошлину суперэго не страданиями, а достижениями. Успехи мыслятся в качестве аннулирования прежних неудач и виновности. Но поскольку не существует достижений действительно уничтожающих бессознательное чувство вины, эти индивиды вынуждены добиваться успеха за успехом, оставаясь неудовлетворенными собой. Они Дон Жуаны успеха.
Успешный и довольно известный человек отличался постоянной неудовлетворенностью собой. Несмотря на внешнюю успешность, он никогда не испытывал внутреннего удовлетворения и всегда пытался увеличить свой вполне достойный доход, его мучала непреодолимая тревога по поводу недостатка денег. Аналогичным было поведение этого человека в любовной жизни. Хотя женщины преследовали его, он всегда чувствовал душевную неудовлетворенность, что вполне понятно, поскольку в его сексуальных отношениях отсутствовала нежность. Доминирование нарциссической потребности полностью оттеняло либидные цели. Женился он на женщине намного старше себя, которая относилась к нему, как мать к ребенку. Она играла роль стража, дома этот большой и успешный человек напоминал ребенка. Правда, он находил свою зависимость весьма обременительной и мстил жене вспышками гнева, постоянными изменами и пренебрежением. Каждый из супругов делал мучительной жизнь другого, поэтому всегда неудовлетворенное желание величия выполняло, прежде всего, защитную функцию, скрывая от самого честолюбца тот факт, что в действительности он во многих отношениях оставался маленьким ребенком. Данная интерпретация подтверждалась и тем, что жена постоянно возбуждала в нем амбиции, в точности как это делала в детстве его мать.
При анализе переноса пациент признал существование некоего фактора, обусловливающего его постоянную неудовлетворенность, несмотря на все внешние успехи. Как и в других областях, он проявлял большое честолюбие относительно психоанализа и хотел впечатлить психоаналитика и самого себя быстрым успехом. Вначале, ру-
ководствуясь трудами Фрейда, пациент выдвинул теории о своем детстве. Отличаясь сравнительно хорошей сообразительностью при самонаблюдении, он вел себя наподобие «первого ученика», постоянно подчеркивая, что психоанализ продвигается слишком медленно и что он недоволен собой. Однажды, на последнее занятие перед отпуском, пациент опоздал, поскольку, как только он приступил к психоанализу, у него начались неожиданные приступы диареи. Приступы производили на него сильное впечатление. Состояние кишечника недвусмысленно давало новое понимание реальности анализа. Пациент начинал понимать, что его постоянная спешка служит цели сокрытия чего-то важного. Психоанализ раскрыл, что диарея была в первую очередь эквивалентом тревоги. Более того, она связывала эту первоначально непонятную тревогу с тревогой относительно недостаточности преуспевания, любовных приключений и доходов. Постепенно обнаружилось, что характер пациента полностью сформировался еще в детстве. Уже тогда он был самоуверенным, наглым, внешне успешным и везде стремился к первенству, даже в озорстве. Однако имела место и неудовлетворенность собой. Его поведение подстегивалось честолюбивой матерью. Мать пациента, как обнаружил психоанализ, презирала его отца-лавочника и говорила мальчику: «Ты должен превзойти отца». Стало понятно, что поведение пациента представляло особую форму возвращения вытесненного эдипова комплекса, но почему поведение приняло именно такую форму, оставалось неясным. Вскоре определенные фрагменты детства пролили свет на этот вопрос. Отец пациента нелегально торговал некоторыми товарами, на которые требовалось специальное разрешение. Данная ситуация сделала полицейского особенно зловещей фигурой для маленького мальчика и умалила могущество отца в его глазах. (Он решил не бояться полицейских, когда вырастет, а, напротив, наводить на них страх. Пациент остался верен своему замыслу. Управляя автомобилем, он любил провоцировать полицейских на несправедливые обвинения и затем доказывал их неправоту. ) Домашние обстоятельства были таковы, что мальчик помогал за прилавком даже в шестилетнем возрасте. Покупатели любили маленького продавца и старались делать покупки у него. Он чувствовал триумф над отцом, которого уже тогда считал слабым. Два последующих эпизода еще глубже акцентировали и потребность в демонстрации превосходства, и возможность удовлетворения пассивных потребностей. В возрасте четырнадцати лет пациента соблазнила слу-
жанка, в последующем он жил с ней половой жизнью. Этот эпизод претерпел в его памяти изменения, и он рассказал, как в подростковом возрасте соблазнил взрослую девушку. Только психоанализ помог убедить пациента, что реальная ситуация была противоположной и что его последующие отношения с женщинами представляли упорную попытку трансформировать болезненные воспоминания в желанные. (Характер пациента предопределял крах этой попытки. Его намерение состояло в том, чтобы многочисленные женщины, которых он убеждал вступить с ним в половую связь, подтвердили его мужественность, вызывавшую у него бессознательное сомнение. В процессе психоанализа стало очевидным, что пациент обустраивал свои любовные дела таким образом, чтобы именно женщины проявляли «волю», а он оказался бы не в силах сопротивляться. ) Кроме того, в семнадцатилетнем возрасте он перенес несколько хирургических операций по поводу абсцесса легких, долгие месяцы находился в постели, затем несколько лет выздоравливал, нуждаясь в уходе, наподобие маленького ребенка.
Постепенно выяснялось, что пациент боялся в психоанализе переноса, опасался «попасть в рабство» к аналитику. С самого начала его перенос предполагал отрицание тревоги. Он пытался унизить аналитика, отыскать превосходящих аналитика «полицейских». Вскоре позиция пациента нашла объяснение в реальных отношениях его детства. В шестилетнем возрасте он не мог чувствовать действительного превосходства над отцом в роли продавца. Отец часто бил его, и он сильно боялся отца. Отношение мальчика к отцу полностью затмевало его отношение к матери. Впоследствии он нуждался в отце в целях ведения своего бизнеса, что придало отношению к отцу дополнительную либидную ценность. Пассивно-нарцис-сическая установка сформировалась в раннем детстве в силу нескольких особых обстоятельств, включавших болезнь, строгий запрет на мастурбацию (положивший конец ранним фаллическим попыткам) и суровость отца. Но те же самые обстоятельства были причиной страха перед этой установкой. В возникшем конфликте честолюбие матери, проигрышное для страшного отца сравнение с полицейскими, собственное преуспевание в роли продавца указали выход. Пациент постоянно боролся с пассивно-нарциссической установкой, что наложило отпечаток на всю его личность. Обольщение служанкой, болезнь в половозрелом возрасте зафиксировали впоследствии защитные отношения в его характере (433).
Недостаток чувства вины
Некоторым людям явно недостает чувства вины, они легко предаются побуждениям, обычно подавляемым нормальными людьми. Аномалии суперэго «одержимых инстинктами характеров (1266) и отражение в этих аномалиях неблагоприятных социальных условий, в которых воспитываются пациенты-психопаты (31), обсуждались выше (с. 487-489).
Механизм идеализации инстинктивной активности, при отсутствии более существенных нарушений в формировании суперэго, может приводить к ситуации, в которой инстинктивное поведение переживается как соответствующее требованиям суперэго (840). Бывает, что у ребенка, воспитанного в необычной среде, формируется суперэго с ценностями, противоречащими ценностям среднего суперэго в данном обществе (40). Иногда после установления нормального суперэго последующие обстоятельства создают его «паразитический» антипод (603, 1235).
Преступность и ложная идентификация
Многие преступления несут отпечаток инстинктивных действий, которые в норме подавляются. Эти преступления совершаются лицами с «одержимым инстинктами характером» (1266) (с. 487-489), «импульсивными невротиками» или лицами с «невротическим характером » по Александеру (38), склонными к отреагированию своих невротических конфликтов (с. 653). Остальные случаи преступного поведения можно определить несколькими способами (47, 756, 757, 927). В обсуждении данного положения следует прежде всего подчеркнуть, что преступность не является психологическим понятием. Преступление — это действие, противоречащее уголовному кодексу (490, 649). Действия такого рода способен совершить каждый человек, как с нормальным характером, так и патологическим. Вполне справедливо мнение, что так называемые случайные преступления составляют наибольший процент всех преступных действий (40). Преступники этой категории имеют нормальную психологическую структуру, и их преступления не представляют интереса для психопатологии.
|
|
|
