12. “Иное сказание” о воцарении Василия Шуйского

о восстании И. И. Болотникова [76]

Запись целовалная, по которой сам царь целовал крест. Божиею милостию великий государь царь и великий князь Василей Ивановичь всеа Русии, щедротами и человеколюбием славимаго бога, и за молением всего освященнаго собора, и по челобитью и прошению всего православнаго християнства, учинилися есмя наотчине прародителей наших, на Российском государстве царем и великим князем, его же дарова бог прародителюнашему Рюрику, иже от Римскаго кесаря, и потом многимилеты и до прародителя нашего великаго потом Александра Ярославича Невскаго на сем Российском государстве быша прародителяи мои, и посем на Суздалской уезд разделишася, не отнятием и не от неволи, по родству, яко же обыкли болшая братия на болшая места седети. И ныне мы, великий государь, будучи на престоле Росийскаго государства, хотим того, чтобы православное християнство было нашим царским доброопастным правительством ив тишине, и в покои, и во благоденствии. И поволил есмя я, царь и великий князь Василии Ивановичь всеа Русии, целовати крест на том, что мне, великому государю, всякого человека, не осудя истинным судом з боляры своими, смерти не предати, и вотчин, и дворов, и животов[77] у братии их. и у жён, и у детей не отъимати, будут которые с ними в мысли не были; также и у гостей, и у торговых, и у черных людей[78], хотя которой по суду и по сыску дойдет смертные вины, и после их у жен их и у детей дворов, и лавок, и животов не отъимати, будут с ними они в той вине неповинны; да и доводов[79] ложных мне, великому государю, не слушати, а сыскивати всякими сыски  накрепко и ставити с очей на очи, чтобы в том православное християнство без вины не гибли: а хто на кого лжет, и, сыскав, того казнити, смотря по вине его: что было возвел неподелно, тем сам и осудится. На том на всем, что в сей записи написано, и яз, царь и великий князь Василей Ивановичь всеа Русии, целую крест всем пра­вославным християном, что мне, жалуя, судити истинным праведным судом, и без вины ни на кого опалы своея не класти, и недругом никому никого в неправде не подавати, и от всякого насилства отбегати.

Богу бо попущающу, а сотоне действующу, иже бо ра­дуется всегда о человеческих кровех, во-истииу сам сотона изшед от темницы своея, нося в себе злую детель и смути языцы мноземи, по и паче всех человек богоненавистник и богоотступник и избра их себе в сосуди и в жилище, именем Илейку Горчакова да Иванка Исакова Болотникова. И вниде в сердце их и нача палити и подстрекати их, да послужат ему, пакости содевающе боголюбивому царю и всему православному христианству, дабы разорити православную Христову веру и всему бы христианству потреблену бытии[80]. Сии же отступницы послушни быша ему, отцу своему сотоне ревнуя поучившеся прежнего прежереченнаго богоотступника и еретика ростриги Гришки Отрепьева прелести, и ереси, и злонравнаго обычая его, да тако же всех людей прелстят Росийския области, и Московского государства да доступять, а забывше кончину его и маловременную власть его. О прелесть маловременнаго света сего, о суетная жизнь света се како ны прелщает, неразумный слабыя человеки, и во ад сводит! Видим бо всегда от среды братии своея восхищаеми, а не накажемся и выше своея меры великия саны неправедно восхищати; а видим, како хищники и недостойныя от земля вземляются и во ад вселяются, и вечным мукам предаеми, и в славы место им на земли оставляется укор и поношение, паче же и проклятие; сами бо сия видят, а не от сказателей слышат, а не накажутся.

И нарече бо ся безумный Илейка Петром царевичем, сыном великого государя царя и великого князя Феодора Ивановича всеа Русии, его же и не бывало, и глаголюще рождество его быти потаенно для преждепоминаемаго святоубийцы Бориса Годунова. Да еще же именоваше у себя царевича Дмитрея. сына великого государя царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии, — дядя тому Петру царевичю; а что прежде того назывался Дмитрием царевичем на Москве убиен бысть и то де прямой рострига Гришка. О окаянныи богоотступницы и лжесловцы! яко же масло с водою не смесится, тако же и лжа со истинною. Кто сего не весть, яко блаженныя памяти великий государь царь и великий князь Феодор Иванович всеа Русии и его благоверная царица и великая княгиня Ирина Федоровна всеа Русии, во иноцех Александра, оставиша земное царство, отъидоша в вечный покой бездетны, и от их царскаго благородия не бы порожения, кроме единыя дщери, благоверныя царевны великия княжны Феодосии Феодоровны все Русии? — Инии же пишут: назвася сыном царевича Ивана, тоже не бывало. — О безумныи! ослепоша очима и обнищаша разумы, того не разумеша, яко господу годе, тако и будет: яко не до конца прогневается господ, ни во веки враждует. О горе безумным сим богоотступником, яко не разумеюще писания, иже реченно в книзе сей Псаломстей: “вскую шаташася языцы, без ума поучишася тщетным”; “ему же хощет да вру­чит царство и поставляет царя и князей вышний”, по Апо­столу, а от человек ничто же возможно. И таковаго ради ложнозвательства его все люди страны тоя прияша, по сих же и Северияне[81] и вси мятежницы, иже во время власти ростригины лакнуша крови християнския; сии вси приложишася к нему, и пришедшее обладаша грады многими, иже им предашася.

Овии без ума ирелстишася, овии страха ради множества их предашася им, обнишаша бо разумы и поползоша в погибель сами: град Путимль, и Рылеск и Чернигов, и Муромеск, и Куреск, и Стародуб, и Кромы, и все грады Северские, и Шатцкие места и Резанские, и вси улусы[82] и земли. И велико войско собрася и пришедшее к Серпухову: людие же в Серпухове, видевшее сия, и убояшася их, и тии предашася; такожде и колужане, и коломляне, убоявшееся от них кроворозлития и разорения. И ставше разбойницы и кровоядицы и отметники православныя християнския веры с великим собранием на Коломны, и ополчившееся на Московское взятиеи разрушение, и християнское кровопролитие готовляшеся.

Царь жеи государь и великий князь Василей Иванович всеа Русии, видев сия, и посылает по всем градом и землям своея отчины войско собрати; противу же их множества раз­бойниковпосла многие воеводы со многими силами встречю им. Московские же воеводы такоже со многими силами встречю им пришедше и две брани с ними учинивше, и бысть бойвелик и сеча зла. И многое множество обоих подоша в тех двухбранех, не хотяше бо ни едино войско вспятитися, но тщашесяедино войско другаго вспятити, и не возмогоша и такоразыдошася. Московстии же воеводы паки к Москве  возвратишася, и град Москву затвориша, и крепко утвердиша, и тако быша три недели, на брань противу их не исходиша, войские силы ждаху. Они же разбойницы, сие видевше, дерзновенныебыша, и паки на Коломенское пришедше, и ту сташа, и острог в земли зело крепко учинивше. И тако к пре­чистые обители, к Симнову монастырю пришедше; ту же во обители московские стрелцы быша: послани от царя Василия в защищение тоя обители иноком. И тии же кровоядливыи прелестницы начаша прелщати ласканием, яко же и прочих градцких людей, тако же чаюше и во обители прелстити хри­стово словесноестадо и стрелцов. Иноцы же образ смиреномудрия ношаше, высоких небесных ища, а не земных, и не чуя их ласкания и прелести, но ставше крепко по православной вере християнской и по благоверном царе и великом князе Василии Ивановиче всеа Русии крепко стояти и битися с ними до смерти, а не сдатися им, и укоряюще и обличающе их безумную прелесть. Они же богоотступницы и разбойцы, видевшее их крепость и не могущее от них обличения слышати, паче на них разъяришася, яко же лвы ревуще и яко неутолимыи ехидны дышуще, нападше на монастырь, аки волцы, на расхищение христова стада, разпудити и расхитити хотя. И ничто же окаяннии успеша, но паче сами же от него в пены разыдошася, или горнец[83] котлу приткнется, сам и сокрушится, тако же и сии окаянный паче сами разбиени быша и прочь отъидоша, срама исполнени. И начаша окаянныи на царствующий град Москву вооружатися, видяще, яко из града противу их на брань не исходят; и паки умыслиша окаянныи около града обсести и вси дороги отняти, да ни из града, ни во град кого пустити, да ни откуда никакие бы им во граде помощи никому же учинити не возможно; сице и сотвориша. Во граде же Москве на всех бысть людех страх велик и трепет, яко такого умыслу и беды не бысть от начала граду, когда и зачася, от сумежных[84] царей и от иноплеменных сицевого промыслу и беды, яко же от своих.

... Проиде тогда к царствующему граду Москве сила из Смоленьска града, да з Двины с Коломогор двесте стрелцов. Сих же стрелцов видеша разбойницы ис Красного села, их же хотеша ту дорогу Ярославскую и Вологоцкую засести. Божиим великим промыслом показася им сила велика и страшна зело яко тысящь за пять и боле. О великое божие милосердие являя на рабех своих, показа им свою страшную невидимую силу, идущу в царьствующий град Москву в по­мощь благоверному царю государю и великому князю Васи­лию Ивановичю всеа Русии, избавляя град и люди от толкия беды молитв ради богородицы, и Предтечи и всех святых ради. И поведано бысть начальнику их полководцу вору Ивашку Болотникову, яко с Двины к Москве велика сил пришла, такожде и всем вором и разбойником слух сий во ушеса вниде. Ту же в них бысть Московского государства служилой пан, именем Савастьян, и слышав сия, рече: Двинские стрелцы и даточные люди[85] великие ратницы и зело смелы к ратному делу, един человек воюет и биет за два, ин и за три человеки; аще толко их пришло пять тысящ, то могут воевати за пятнадесят тысящ и более. — Они же ему реша: почему ведаеши их таковых? — Он же рече им: аз бо хаживал с ними  блаженные памяти при царе и великом князе Феодоре Ивановиче всеа Русии в Каянскую землю[86] на Каянских немец[87] воевати, тут их послугу видял. — Сие же слышавше разбойницы и богоотступницы, и бысть на них на всих страх и трепет и ужасть велия. Егда же стрелцы внидоша во град, поведано же бысть царю, яко прииде з Двины двести стрелцов, а двесте даточных ратных людей идут недалече в дороге; не помнозе же и тии приидоша. Поведано же бысть царствующем граде Москве всем людем, яко з Двины приидоша 4000 войскнх людей, тако же из Смоленска града. И нача бытии царю и всем людем во граде радость велия, занеже тогда во граде вси людие в размышлении велицем быша и во отчании о помощи, понеже многие грады царю изменили и приложилися к вором и разбойником, и государство Астроханское от Московского государства отказася; Великого же Новаграда не бысть войска для ради настояшаго великаго мору… [88].

И бысть у них разбойников полководец и храброборец и болшей промысленик, атаман казачей, именем Истомка Пашков. И сей видев царя Василия толь храбра и смела, со своими воеводы и со всеми воинствы из града изшедша, веселы и смелы, на брань, — той же егда шел было засести и отняти дорога Ярославская от Москвы, и виде ис Красного села пришествие Двинских стрелцов во град, и слыша от пана Савастьяна смельство и досуг их, — и зело устрашися и приезжает ко царю Василию, и с ним четыреста казаков и бьют челом царю Василию за вину свою и впредь обещаются за православную веру, и за святыя церкви, и за него, государя, и за всех православных християн главы своя положити, еже и сотвори тако. Разбойницы же и кровоядцы волею приидоша на брань и неволею же братися сташа, и паки изнемогоша, и, плещи давше, побегоша. Молитвами пречисгыя богородицы и святаго пророка и крестителя господня Иванна и всех святых, и молитвами новаго почестоносца христова Дмитрея, такову победу на супротивныя дарова бог, яко ни единому от благочестиваго воинства убиену быти. Супротивных же и безбожных мятежников бесчисленное множество падоша, тако же и живых руками множество яша; прочии же вси со злоначалники своими от царствующаго града посрамлени бегоша на Коломенское и в остроге своем седоша. Царь же Василий возвратися во свой царствующий град Москву, яко победитель. Воеводы же его по острогу их биша три дни, разбити же острога их не могоша. занеже в земли учинен крепко, сами же от верхового бою огненого укрывахуся под землею, ядры же огненые удушаху[89] кожами сырыми яловичьими. И божиею милостию добр язык у них взяша, и вся их коварства и защищения до конца узнаша, и учиниша огнены ядра с некоею мудростию противу их коварств, и погашати их не возмогоша, самих же зле убивати, и острог их огнеными ядры зажгоша. Они же окаяннии разбойницы помощи себе ничем не возмогоша и, острог свой оставивше, побегоша. И гнаша же во след их, женуще[90] и секуще, и многое их множество побиша, овех же живых им плениша; инни же по храмом и по дворем укрывахуся, и тех, аки свиней, закалающе. Сам же Болотников с прочими со злоначальники своими прибегоша к Серпухову; в Серпухове же видяще их беду и неизможение, град запроша и не пустиша их. Они же бежаша за Оку-реку, и прибегше в Колугу, и седоша, запрошася; инии же в Венев град прибегше затворишася. И тако молитв ради пречистыя богородицы, нашей крепкой помощницы и в бедах заступницы, и великого светилника пророка и предтечи кресителя господня Иванна, и святых апостол, пророк и мученик, и святых чюдотворцов Петра и Алексея и Ионы, митрополитов Киевских и Московских и всеа Русии, и святаго новаго страстотерпца христова царевича Дмитрия, и всех святых, бог избави рабы своя дасть победу над враги своя…

И не по колице же времени паки ис Путимля прииде богоотступник вор холоп Петруша Горчаков, пролыгаяся[91] царе­вичем Петром, с силою многою. Московские же воеводы послаша противу его двух воевод, под ними же силы семнатцать тысящ, да встретят его, не допустив до града, и разбиют силу его. Они же московстии воеводы, грех ради наших, вражиим помрачением помрачени быша, и умы своими оскудеша, и очима душевныма ослепоша, с пути истиннаго совратишася и впадоша в ров погибелный, и приложишася ко врагу православныя веры и богоотступнику, к вору, к Петруше Горчакову, и с ним совокупишася на православных християн, на пролитие крови их, и на Христа господня восташа, ему же Души свои дата, вскоре забыша. И пришед под град, и напустишася на силу московскую, и смятоша, и много побиша, и во град внидоша вкупе с Петрушею вором к Болотникову, и друг друга сотонины угодники узревше, и возрадовашася радостию. Сия же видевше московстии бояре и воеводы, князь Федор Иванович Мстисловской, да князь Михайло Васильевич Скопин с товарищы, отпадших от их чину и от православной веры воевод и отторгнувших с собою в ров погибельный седмьнадесят тысящ войских людей, и паки начаша крепце на градиомство вооружатися, и град тощно осадиша, и никако никому из града мощно утещи. И бысть у них во граде глад велик и нужда, многаго ради времени осадного: не токмо хлеб, но и скот весь рогатой, и конской весь изъядоша, и вси начаша иззнемогати. И здатися помышляху, видяху конечную погибель себе, не токмо от гладу, но и еще хитроумием ведется подмет[92] под градцкие стены, вал дровяной… Они же разбойницы и кровоядцы, улучивши время своему злому умышлению, а к погублению православных християн, и тоя нощи зажгоша зелие[93] под землею, и тако от лютости зеленные подняся земля и з дровы, и с людми, и с туры, и со щиты, и со всякими приступными хнтростьми. И бысть беда велика, и много войска погибоша, и смятеся все войско. Во смяте­нии же том вси разбойницы из града напустишася сетчи без милости, яко же гладнии волцы нападше, расторгающе овцы; семо и овамо бегающе, спасения ишуще, но вси смятошася, такожде и вси воеводы устрашишася и бегству вдашася, и все воинство такожде вослед их побегоша, кто елико можаше; разбойницы же и богоотступницы вослед их женуше и бьюще и секуще без милости. Аще не бы боярин и воевода князь Михайло Васильевич Шуйской да казачей атаман Истома Павлов[94] защищали их, то бы ни един спасся, но вси бы и до единаго побиты были…

И паки по семь собрашася сопротивнии и зломятежное сонмище, себе гради Тулу и Колугу, укрепиша, и сопрежереченным архизлотворцем своим Петрушею Горчаковским, и ту вселишася. и многими грады и местами обовладающе, и православных християн тяшко озлобляюще, и с яростию на царствуюший град Москву паки хвалящеся. Слышав же царь великий князь Василей Иванович всеа Русии неистовых сих плотоядных зверей стремление, и вооружающеся сам на злодыхательное их зевание, и шед со многими вои, и челюсти их растерза. и многие грады ко своей державе, Московскому государству, обрати. И кознми некими хитропышными, наводнении Тулу град взя, и прежереченнаго оного разбойника Петрушку, которой назывался сыном царевича Ивана Ивановича, того жива ухватил, и связана к Москве приведе, и по многом истязании повесити его повеле; и Ивашка Болотникова и протчих мятежников и клятвопреступников взя бес­численное множество. И к ним беззлобивое пастырство бла­гочестия своего показа, и всех сих восвояси отпусти, менев убо от злолютня ярости в немятежную тишину благим наказанием уцеломудрити их, и смирением управити, и в разум истинный привести, — и вместо смерти живот всем дарова. Они же окаяннии, шедше, паки составите рать, и паки воздвигоша рать болши первыя, и вместо тишины дохнуша бурю яже до облак воздымашеся и многомятежными претяше дождьми, не водными пролитии, но кровными.

Источник: “Иное сказание” о воцарении Василия Шуйского и восстании И. И. Болотникова [Текст] // Хрестоматия по истории СССР. XVI – XVII вв.  / В. А. Александров, В. И. Корецкий; под ред. А. А. Зимина. - М., 1962. - С. 254-263.