Глава XVIII. Ревность идет по следам
Из сорока всадников, бросившихся спасать Луизу, тольконемногие заехали далеко. Потеряв из виду дикий табун,крапчатого мустанга и мустангера, они стали терять из виду идруг друга. Вскоре они уже рассыпались в прерии поодиночке, подвое или же группами в три-четыре человека. Большинство из них,не имея опыта следопыта, потеряли следы манады и направились подругим -- может быть, оставленным той же манадой, толькораньше. Драгуны во главе с молодым офицером, только что окончившимвоенное училище в Уэст-Пойнте, тоже потеряли след табуна исвернули в сторону по ответвляющемуся старому следу; задрагунами направилось и большинство гостей. Они ехали по холмистой прерии, кое-где перерезаннойполосами кустарника; заросли и холмы заслоняли всадников, искоро они потеряли друг друга из виду. Минут двадцать спустяпосле начала погони птица, парившая в небе, могла бы увидеть сполсотни всадников, по-видимому выехавших из одного места, нотеперь скакавших в разные стороны. Лишь один всадник мчался в нужном направлении. Он ехал насильном рыжем коне -- правда, не отличавшемся красотой, но затовыносливом и быстром. Синий, полувоенного покроя сюртук и синяяфуражка свидетельствовали о том, что всадник этот не кто иной,как отставной капитан Кассий Колхаун. Это он гнал свою лошадьпо верным следам; хлыстом и шпорами Колхаун заставлял ее бежатьво весь опор. Его же самого подгоняла мысль, острая, какшпоры,-- она заставляла его напрягать все силы, чтобы достичьцели. Как голодная гончая, мчался он по следу, вытянув впередголову, в надежде, что будет вознагражден за свои усилия. Он даже сам как следует не представлял, к чему все этоприведет; и только по зловещему взгляду, который время отвремени он бросал на рукоятки пистолетов, торчавших из кобуры,можно было догадаться, что он задумал что-то недоброе. Если бы не одно обстоятельство, Колхаун сбился бы с пути,как и другие. Его вели хорошо знакомые следы двух лошадей.Один, который был побольше, он помнил с мучительной ясностью.Он видел этот отпечаток на пепле выжженной прерии. Что-тозаставило его тогда запомнить эти следы, и теперь он легкоузнавал их. Наконец отставной капитан прискакал к зарослям и скорооказался на поляне, где так неожиданно остановился крапчатыймустанг. До этого места ему нетрудно было ориентироваться, ноздесь он встал в тупик. Среди отпечатков копыт диких кобылследы подков все еще были видны, но здесь лошади уже не бежалигалопом. Всадники тут остановились и стояли бок о бок. Куда же теперь? Среди следов манады уже больше не былозаметно отпечатков подков; их вообще нигде не было видно. Землявокруг была твердая и усыпана галькой. Только лошадь, скачущаябыстрым галопом, могла бы оставить на ней след, но не бегущаяспокойной рысцой. Когда крапчатая кобыла и гнедой тронулись с этого места,они ехали спокойным шагом на протяжении нескольких десятковярдов, прежде чем поскакали галопом, направляясь к ловушке длядиких лошадей. Нетерпеливый преследователь был озадачен. Он все кружил икружил по следам диких кобыл и снова возвращался, не находянаправления, в котором поскакали подкованные лошади. Он был окончательно сбит с толку и уже начинал сильнотревожиться, когда увидел одинокого всадника, приближавшегося кнему. В огромном, неуклюжем человеке, с длинной бородой, верхомна самой нелепой кляче, какую можно было найти в окрестностяхна расстоянии ста миль, нетрудно было узнать старого охотника.Кассий Колхаун был знаком с Зебулоном Стумпом, а Зеб Стумп сКассием Колхауном еще задолго до того, как они ступили на землюТехаса. -- Ну что, мистер Колхаун, догнали вы мисс Луизу? --спросил старый охотник с необычной для него серьезностью.--Нет, не догнали,-- продолжал он, взглянув на растерянное лицоКолхауна и сделав соответствующий вывод.-- Черт побери, хотелбы я знать, что с ней случилось? Странно, неужто у такойнаездницы, как она, эта проклятая кобыла могла понести?.. Ну,ничего, большой беды не может быть. Мустангер, конечно, поймаеткобылу своим лассо и положит конец ее дури. А почему вы тутостановились? -- Не могу понять, в каком направлении они поскакали. Поэтим следам можно догадаться, что они здесь останавливались. Ноя не вижу, куда следы идут дальше. -- Да-да, так и есть, мистер Колхаун. Они здесь стояли, иочень близко друг к дружке. Больше они не скакали по следамдиких кобыл. Это наверняка. Так куда же они делись? Зеб Стумп вопросительно посмотрел на землю, словно ожидаяответа от нее, а не от Колхауна. -- Нигде не вижу их следов,-- сказал отставной капитан. -- Не видите? А я вот вижу. Гляньте-ка сюда! Вон они, гдетрава примята. -- Не вижу. -- Ну вот еще! Глядите хорошенько! Большая подкова, а вотсбоку маленькая. Они ускакали вон туда. Значит, они мчались задикими кобылами лишь до этого места. Поедем по их следам? -- Конечно! Без дальнейших разговоров Зеб Стумп направился по новымследам -- быть может, и незаметным для других, но неускользнувшим от его глаз. Скоро и его спутник смог разглядеть их: это было в томместе, где Морис и Луиза снова поскакали галопом, спасаясь отжеребцов, и где следы подкованных лошадей глубоко врезались вземлю, поросшую травой. Через некоторое время они снова затерялись, или, вернее,стали заметны лишь для глаза такого опытного следопыта, как ЗебСтумп, который различил их среди сотни отпечатков копыт,оставленных на примятой траве. -- Ого! -- вдруг с удивлением воскликнул старый охотник.--Что же здесь происходило? Что-то занятное... -- Это же отпечатки копыт диких кобыл,--сказалКолхаун.--Они как будто сделали круг и вернулись обратно. -- Если они это и сделали, то лишь после того, каквсадники пронеслись мимо. Должно быть, дело приняло другойоборот. -- Что вы хотите этим сказать? -- То, что теперь уже не всадники гнались за кобылами, акобылы за ними. -- А откуда вы это знаете? -- Да разве вы не видите, что следы подков затоптаныкобылами... Да какие там кобылы -- ведь это следы большихкопыт! Они на целый дюйм больше. Здесь побывал табун жеребцов.Иосафат! Неужели же они... -- Что "они"? -- Погнались за крапчатой. А если так, то мисс Пойндекстергрозила опасность. Поедем дальше. Не дожидаясь ответа, старый охотник затрусил мелкойрысцой, а Колхаун последовал за ним, добиваясь объяснения этихзагадочных слов. Но Зеб только махнул рукой, как бы говоря: "Неприставай, я очень занят". Некоторое время его внимание было совершенно поглощеноизучением следов. Различить отпечатки подков было нелегко, таккак они были затоптаны жеребцами. Но охотнику то тут, то тамудавалось заметить их, пока он продвигался вперед по-прежнемумелкой рысью. Лишь после того, как Зеб остановил свою кобылу нарасстоянии ста ярдов от оврага, с его лица сошла тревога;только теперь он согласился наконец дать разъяснения. -- Ах, вот в чем дело! -- сказал Колхаун, услышав их. -- Апочему вы думаете, что они спаслись? -- Посмотрите сюда! -- Мертвый жеребец... И убитый совсем недавно.... Что этозначит? -- То, что мустангер убил его. -- И, по вашему мнению, так напугал остальных, что онипрекратили погоню? -- Погоню-то они прекратили, но остановил их, видно, невыстрел, а вот эта штука -- труп жеребца. Черт побери, ну ипрыжок! Зеб указал на зияющий овраг, к краю которого ониподъехали. -- Вы же не думаете, что они перескочили? -- спросилКолхаун.-- Это невозможно! -- Перескочили, как пить дать. Разве вы не видите следових лошадей не только здесь, но и по ту сторону? И миссПойндекстер первая. Иосафат! Что за девушка! Они оба должныбыли перескочить, прежде чем застрелили жеребца, иначе им этоне удалось бы. Только здесь и можно было перескочить. Молодчинамустангер! Уложил жеребца как раз у самого узкого места. -- Вы думаете, что он и моя кузина вместе перескочилиовраг? -- Не совсем вместе,-- ответил Зеб, не подозревая, почемуКолхаун его так допрашивает.-- Я уже сказал, что крапчатаяперескочила первой. Посмотрите, вон там ее следы -- по тусторону оврага. -- Вижу. -- А разве вы не видите, что они перекрыты следами лошадимустангера? -- Да-да! -- Жеребцы не прыгали на ту сторону, ни один из всеготабуна. Дело, видно, было так: парень перескочил и послал пулюв эту скотину. Это было все равно, что закрыть за собой ворота.Увидев, что вожак упал, жеребцы остановились и побежалиобратно. Вот здесь и следы вдоль оврага. -- Может быть, они перебрались в другом месте и продолжалипреследование? -- Если бы так, им пришлось бы пробежать десять миль,прежде чем вернуться сюда: пять вверх по оврагу и пять назад.Но ничего этого не было, мистер Колхаун. Не беспокойтесь, онибольше не преследовали мисс Луизу. Перескочив через овраг, онис мустангером поскакали рядышком; совсем спокойно, как двабарашка. Опасность для них миновала; а теперь они уже, наверно,поехали туда, где стоит фургон с припасами. -- Едем! -- сказал Колхаун с прежним нетерпением, какбудто его кузине все еще угрожала опасность.-- Едем, мистерСтумп! Как можно быстрее. -- Не спешите, сделайте милость,-- ответил Зеб, спокойнослезая и доставая нож.-- Подождите минут десять. -- Подождать? Чего ради? -- раздраженно спросил Колхаун. -- Надо снять шкуру с этого жеребца. Хорошая шкура! Яполучу за нее в нашем поселке не меньше пяти долларов. А пятьдолларов не каждый день найдешь в прерии. -- Будь она проклята, эта шкура! -- со злобой отозвалсяКолхаун.-- Едем, бросьте это! -- И не подумаю,-- с невозмутимым хладнокровием сказалЗеб, вспарывая острым лезвием шкуру на брюхе убитогоживотного.-- Вы можете ехать, если вам нужно, мистер Колхаун, аЗеб Стумп не тронется с места до тех пор, пока не взвалит шкуруна спину своей кляче. -- Ну послушайте, Зеб, что толку говорить, чтобы явозвращался один? Вы же знаете, что я не найду дорогу. -- Пожалуй, это похоже на правду. Да я и не говорил, чтовы найдете. -- Ну, послушайте же, упрямый вы старик! Время оченьдорого мне именно сейчас. А вы провозитесь со шкурой целыхполчаса. -- Меньше двадцати минут. -- Пусть двадцать минут. Но для меня двадцать минут кудадороже пяти долларов. Вы ведь сказали, что такова цена этойшкуры? Бросьте ее здесь, а я обещаю уплатить вам за нее. -- Так-с. Это чертовски великодушно! Только мне что-то нехочется воспользоваться вашим предложением. Это была быподлость с моей стороны -- принять деньги за такое дело, темболее что мы знакомы и нам по пути. С другой стороны, я не могудопустить, чтобы шкура стоимостью в пять долларов, сгнила быздесь, не говоря уже о том, что ее могут растерзать грифы,прежде чем мне случится снова побывать в этих местах. -- Черт знает что такое! Но что же мне делать? -- Вы торопитесь? Так-с... Жаль, что я не могусопровождать вас... Стойте! Незачем вам дожидаться меня. Высами найдете дорогу к месту пикника очень просто. Смотрите, вонтам дерево на горизонте,-- видите, высокий тополь? -- Да, вижу. -- Так-с... Узнаете? Это чудное растение больше похоже наколокольню, чем на дерево. -- Да-да, теперь узнаю. Ведь мы промчались совсем близкоот него, когда преследовали диких кобыл. -- Совершенно верно. Что же вам мешает теперь вернутьсяэтой же дорогой, мимо тополя, и ехать по следам кобыл, только вобратную сторону? Так вы и приедете к месту пикника и увидитетам мисс Пойндекстер и всю веселую компанию, выпивающую этуфранцузскую ерунду -- шампэнь. И пусть себе пьют на здоровье,лишь бы не вспомнили о виски, а то мне нечем будет промочитьгорло, когда я вернусь. Колхаун уже давно не слушал цветистую речь старогоохотника. Стоило ему узнать дерево, видневшееся на горизонте,как он пришпорил своего рыжего коня и поскакал галопом, оставивстарика Зеба за его работой. -- Иосафат! -- воскликнул охотник, подняв голову изаметив, что капитана и след простыл.-- Не требуется особогоума, чтобы понять, из-за чего эта горячка; хоть я не больнодогадлив, но сдается мне, что это самая настоящая ревность,которая рыщет по следам. Зеб Стумп не ошибся. Именно ревность заставила КассияКолхауна поспешить в обратный путь, бешеная ревность. Впервыеона начала мучить его в выжженной прерии; с каждым днем онастановилась все сильнее, разжигаемая не только тем, что ондействительно видел, но также и тем, что ему чудилось; и теперьнаконец она подавила в нем все другие чувства. Мустангер подарил Луизе крапчатого мустанга и приучил егок седлу, а она приняла этот подарок, даже не пытаясь скрытьсвоей радости. Эти и некоторые другие наблюдения подействовалина уже разыгравшееся воображение капитана, и он прониксяуверенностью, что Морис-мустангер стал его главным соперником. Скромное положение охотника за лошадьми, казалось, недолжно было бы давать серьезных оснований не только для такойуверенности, но даже и для подозрений. Наверно, это и было бы так, если бы Колхаун не знал хорошохарактер Луизы Пойндекстер; с детских лет она проявляла полнуюнезависимость, ей свойственна была смелость, граничащая сбезрассудством,-- едва ли можно было надеяться, что онапосчитается с обычаями своей среды. Для большинства женщин еекруга бедность и незнатность охотника за лошадьми могли быпослужить преградой если не для неравного брака, то по крайнеймере для опрометчивых поступков; но Колхаун, стараясьпредставить в своем ревнивом воображении поведение Луизы, немог надеяться и на это. Взволнованный событиями дня, так неудачно сложившегося длянего, Колхаун скакал к месту пикника. Не спуская глаз с дерева,похожего на колокольню, он отыскал следы манады; теперь он ужене мог заблудиться. Ему оставалось только вернуться пособственным следам. Он ехал быстрой рысью -- гораздо быстрее, чем хотел бы егоусталый конь. Всадника подгоняли мрачные мысли. Уже больше часаони всецело владели им -- их горечь он еще сильнее ощущал всвоем одиночестве среди окружающей тишины. Колхауна необрадовала даже встреча с двумя всадниками, которые показалисьвдали и ехали в том же направлении. Он сразу узнал их, хотявидел только спины, и то издалека. Это были виновники егогорьких размышлений. Так же как и он, они возвращались по следам диких кобыл,на которые они только что выехали, когда он их заметил. Ониехали рядом, бок о бок. Видимо, увлеченные каким-то интереснымразговором, они не заметили догонявшего их одинокого всадника. В отличие от него, они, казалось, не слишком торопилисьвернуться к обществу и ехали медленно; крапчатый мустанг то идело замедлял шаг. Их позы, их явное невнимание к окружающему и, наконец, ихмедлительность,-- все это настолько усилило подозрениякапитана, что он почти потерял самообладание. Подъехать галопом и грубо прервать их нежную беседу былопервое, что пришло ему в голову. Еще раз он заставил своюизмученную лошадь скакать быстрее. Однако через несколько секунд Колхаун натянул поводья, какбудто переменив решение. До всадников не долетел еще топоткопыт его лошади, хотя капитан теперь был всего лишь ярдах вдвухстах от них. До него уже доносился серебристый голосок егокузины, которая, по-видимому, говорила больше, чем еесобеседник. Как интересен для них был этот разговор, если онидаже не заметили его приближения! Если бы ему удалось подслушать, о чем они говорят! Напервый взгляд казалось, что из этого ничего не выйдет. Нопочему бы не попробовать? По-видимому, они настолько увлечены беседой, что такаявозможность не исключена. Трава саванны мягка, как бархат, илегкие удары копыт совсем беззвучны. Колхаун был охвачен таким нетерпением, что не мог ехатьшагом; но его рыжий конь охотно пошел иноходью, обычным аллюромлошадей Юго-Западных штатов. Едва поднимая копыта над землей, почти скользя по траве,он продвигался бесшумно, но быстро -- настолько быстро, чточерез несколько секунд уже догнал крапчатую кобылу и гнедогоконя мустангера. Тогда капитан заставил своего коня замедлить шаг и идти вногу с ними; сам же он наклонился вперед и с напряжениемприслушивался. Судя по его позе, он готов был разразиться самой грубойруганью или же, быть может, схватиться за нож или револьвер. Его дальнейшее поведение зависело от того, что он услышит. Но ничего не случилось. Хотя два всадника, поглощенныесвоей беседой, были глухи к окружающему, слух их лошадейоказался более чутким, и, когда усталый рыжий конь, перейдя нашаг, тяжело ударил копытом, крапчатый мустанг и гнедой коньвскинули головы и громко заржали. План Колхауна потерпелнеудачу. -- А! Кузен Каш! -- воскликнула Луиза, обернувшись ккапитану, и в тоне ее прозвучало не столько удивление, сколькодосада.-- Ты здесь? А где отец. Генри и остальные? -- Почему ты меня об этом спрашиваешь, Лу? Я знаю о нихстолько же, сколько и ты. -- Неужели? Я думала, что ты выехал нам навстречу. И онитоже... Ах, твоя лошадь вся в пене! Она выглядит так, словно тыскакал на ней долго, как и мы. -- Ты права. Я с самого начала бросился за тобой в надеждепомочь тебе. -- В самом деле? А я и не знала, что ты ехал за нами.Спасибо, кузен. Я только что благодарила мистера Джеральда,который тоже поехал за мной и любезно спас меня и Луну от оченьбольшой неприятности -- вернее, от ужасной опасности. Представьсебе, за нами погнались дикие жеребцы, и мы мчались от них,буквально спасая свою жизнь. -- Я это знаю. -- Так, значит, ты видел, как они гнались за нами? -- Нет. Я узнал об этом по следам. -- По следам? И тебе удалось разобраться в них? -- Да, благодаря разъяснениям Зеба Стумпа. -- О! Он был с тобой? И вы ехали по следам до... до какогоместа? -- До оврага. Зеб мне сказал, что ты перескочила черезнего. Это правда? -- Луна перескочила. -- И ты была в седле? -- Конечно! Что за странный вопрос, Кассий! -- сказалаона, смеясь.-- Или, по-твоему, я должна была ухватиться за еехвост?.. А ты тоже перескочил? -- спросила креолка, внезапноменяя тон.-- И ехал по нашим следам дальше? -- Нет, Лу. От оврага я направился прямо сюда,предполагая, что ты вернешься раньше меня. Вот так мы ивстретились с тобой. Луиза, казалось, была удовлетворена этим ответом. -- Ах, так! Хорошо, что ты догнал нас. Мы ехали медленно.Луна, бедняжка, очень устала. Не знаю, как только она доберетсядо Леоны... С той минуты как Колхаун присоединился к ним, мустангер непроронил ни слова. Без видимого сожаления он оставил обществомолодой креолки и молча поехал впереди, снова вернувшись ксвоей роли проводника. Несмотря на это, капитан не спускал с него испытующеговзгляда. А когда Колхаун ловил -- или думал, что уловилвосторженный взгляд Луизы, направленный в ту же сторону,-- егоглаза загорались дьявольской злобой. Длительное путешествие трех всадников могло бы привести ктрагическому концу. Однако появление участников пикникапредупредило такую развязку. Беглянку встретили хоромвосторженных возгласов, на время разогнавших другие мысли.
Глава XIX. ВИСКИ С ВОДОЙ
В поселке, возникшем вблизи форта Индж, гостиница быласамым заметным зданием. Впрочем, это характерно для всехгородов Техаса, выстроенных за последние сорок лет. Лишь внемногих старых городах, основанных испанцами, крепости имонастыри господствовали над другими зданиями; но теперь и тамони уступили свое первенство, а иногда и сами превратились вгостиницы. Хотя гостиница форта Индж и являлась самым большим зданиемв поселке, тем не менее она была невелика и не представляласобой ничего примечательного. Едва ли она претендовала накакой-либо архитектурный стиль. Это была деревянная постройка вформе буквы "Т", сооруженная из обтесанных бревен. Продольнуючасть здания занимали комнаты для приезжающих, а поперечнаяпредставляла одно большое помещение, в котором находился буфет,или, как его называют в Америке, бар. Здесь пили, курили и, нестесняясь, плевали на пол. Перед входом в гостиницу на дубу со спиленной вершинойраскачивалась вывеска, на которой с обеих сторон был изображенгерой, нашедший славу в этих краях,-- генерал Захарий Тейлор31.Под портретом--название гостиницы: "На привале". Если выкогда-нибудь путешествовали по Южным или Юго-Западным штатамАмерики, вы не нуждаетесь в описании буфета. В этом случаеничто не изгладит из вашей памяти бара гостиницы, в которой выимели несчастье остановиться. Стойка тянется через всю комнатувдоль стены, на которой красуются полочки, уставленныеграфинами и бутылками, содержащими жидкость не только всехцветов радуги, но и всевозможных их сочетаний. За стойкой снуетэлегантный молодой человек -- так называемый бармен; только неназовите его трактирщиком, иначе вы рискуете получить бутылкойпо зубам. Этот элегантный молодой джентльмен одет в голубуюсатиновую блузу, или в куртку из белого полотна, или, бытьможет, просто в рубашку из линобатиста с кружевом,загофрированным Бог весть когда. Этот элегантный молодойчеловек, смешивая для вас "шерри коблер", смотрит вам прямо вглаза и разговаривает с вами о политике, в то время как лед,вино и вода, переливаясь из стакана в стакан, искрятся исоздают что-то вроде радужного сияния за его плечами или жеореол, окружающий его напомаженную голову. Если выпутешествовали по Южным штатам Америки, вы, конечно, не забылиего? А если так, то мои слова напомнят вам его и окружающуюобстановку: бар, которым он управляет среди полочек иразноцветных бутылок; вы вспомните стойку, пол, посыпанныйбелым песком, где иногда валяются окурки сигар и видныкоричневые плевки; вы вспомните также и запах мяты, полыннойводки и лимонной корки, жужжащие рои обыкновенных черных мух,мясных мух и больно жалящих москитов. Все это должно быловрезаться в вашу память. Хотя гостиница "На привале" и мало чем отличалась отдругих подобных заведений Техаса, она все же имела своиособенности. Ее хозяином был не оборотистый янки, а немец,вполне оправдывавший репутацию своих соотечественников, которыесчитаются поставщиками лучших продуктов. Он сам прислуживал всвоем баре; и, когда вы входили туда, вам приготовлял напитокне элегантный молодой джентльмен с душистой шевелюрой и врубашке с рюшами, а степенный немец, который выглядел тактрезво, словно он никогда не пробовал -- несмотря на соблазнвыпить по оптовой цене -- ароматных напитков, которыми угощалсвоих клиентов. Местные жители называли его коротко: "Доффер",хотя у себя на родине он был известен под фамилией Обердофер. Была и еще одна особенность у этого бара, впрочем присущаяне только ему одному. Как уже известно, гостиница имела формубуквы "Т"; бар находился в поперечном помещении, стойкатянулась вдоль стены, примыкавшей к главному зданию. На каждомконце бара была дверь, выходившая на площадь. Такое расположение дверей диктовалось особенностямиместного климата: там, где термометр шесть месяцев в годупоказывает в тени больше 30 градусов, необходимо позаботиться охорошей циркуляции воздуха. Гостиницы Техаса, как, впрочем, и все гостиницыСоединенных Штатов, служат одновременно биржей и клубом. Должнобыть, именно из-за удобства и дешевизны гостиниц клубов вАмерике почти нет. Даже в больших городах атлантического побережья клуб вовсене является необходимостью. Умеренные цены в отелях, ихпревосходная кухня и элегантная обстановка мешают процветаниюклубов, которые в Америке прозябают и будут прозябать как нечтоей чуждое. Это замечание все же главным образом касается южных июго-западные городов, где кабачки и бары являются излюбленнымместом свиданий и отдыха. Здесь собираются пестрые компании.Гордый плантатор не гнушается,-- потому что не смеетгнушаться,-- пить в одной комнате с бедняками, часто такими жегордыми, как и он. В баре гостиницы "На привале" можновстретить представителей всех классов и профессий, которыеимеются в поселках, но только не крестьян -- в этих краях неткрестьян. Их нет в Соединенных Штатах, их нет и в Техасе. Вероятно, с того самого дня, как Доффер повесил своювывеску, в его баре еще ни разу не собиралось столькопосетителей, как в вечер после описанного пикника, когда егоучастники вернулись в форт Индж. Почти все они, за исключением дам, сочли необходимымзакончить вечер в баре. Как только стрелка голландских часов,нежно тикавших среди разноцветных бутылей, подошла кодиннадцати, в бар один за другим стали заходить посетители.Офицеры форта, плантаторы, живущие по соседству, маркитанты,поставщики, шулера и люди без определенных занятий входили другза другом. Каждый направлялся прямо к стойке, заказывал свойлюбимый напиток, а затем присоединялся к какой-нибудь компании. Одна из этих компаний обращала на себя особое внимание. Вней было человек десять, половина из которых носила мундир. Кпоследним принадлежали три офицера, уже знакомые читателю:капитан пехотинец и два лейтенанта -- драгун Генкок и стрелокКроссмен. С ними был еще один офицер, постарше их возрастом и чином-- он носил погоны майора. А так как он был старшим по чину вфорте Индж, то лишним будет добавлять, что он командовалгарнизоном. Разговор носил вполне непринужденный характер, как будтовсе они были молодыми лейтенантами. Они беседовали о событияхистекшего дня. -- Скажите, пожалуйста, майор, -- спросил Генкок,-- вы,наверно, знаете, куда ускакала мисс Пойндекстер? -- Откуда же мне знать? -- ответил офицер, к которому былобращен вопрос.-- Спросите об этом ее кузена, мистера КассияКолхауна. -- Мы спрашивали его, но толком ничего не добились. Он,кажется, знает не больше нас. Он встретил их на обратном пути ито недалеко от нашего бивуака. Они отсутствовали очень долго и,судя по их взмыленным лошадям, ездили куда-то далеко. За этовремя они могли бы съездить на Рио-Гранде и даже дальше. -- Обратили ли вы внимание на лицо Колхауна, когда онвернулся? -- спросил пехотный капитан.-- Он был мрачен, кактуча, и, по-видимому, его тревожило что-то весьма неприятное. -- Да, вид у него действительно был очень понурый,--ответил майор.-- Но, надеюсь, капитан Слоумен, вы неприписываете это... -- Ревности? Я в этом не сомневаюсь. Ничего другого неможет быть. -- Как? К Морису-мустангеру? Что вы! Невозможно! Во всякомслучае, неправдоподобно! -- Но почему, майор? -- Мой дорогой Слоумен, Луиза Пойндекстер -- леди, а МорисДжеральд... -- Может быть, джентльмен -- ведь видимость бываетобманчива. -- Фу,-- с презрением сказал Кроссмен,-- торговецлошадьми! Майор прав: это неправдоподобно. -- Ах, джентльмены! -- продолжал пехотный офицер,многозначительно покачав головой.-- Вы не знаете миссПойндекстер так, как я ее знаю. Это очень эксцентричная молодаяособа, чтобы не сказать больше. Вы, должно быть, и сами этозаметили. -- Да что вы, Слоумен! -- поддразнил его майор.-- Боюсь,что вы не прочь посплетничать. Наверно, сами влюбились в миссПойндекстер, хотя и прикидываетесь женоненавистником? Приревнуйвы ее к лейтенанту Генкоку или к Кроссмену, если бы его сердцене было занято другой, это было бы понятно, но к простомумустангеру... -- Этот мустангер ирландец, майор. И у меня есть основанияпредполагать, что он... -- Кто бы он ни был...-- прервал майор, мельком взглянувна дверь.-- Вот он, пусть сам и ответит. Он прямой человек, иот него вы узнаете обо всем, что, по-видимому, вас так сильноинтересует. -- Вряд ли,-- пробормотал Слоумен, когда Генкок и ещедва-три офицера направились было к мустангеру с намерениемпоследовать совету майора. Молча пройдя по посыпанному песком полу, Морис подошел кстойке. -- Стакан виски с водой, пожалуйста,-- скромно обратилсяон к хозяину. -- Виски с водой? -- повторил тот неприветливо.-- Выжелаете виски с водой? Это будет стоить два пенни стакан. -- Я не спрашиваю вас, сколько это стоит, -- ответилмустангер.-- Я прошу дать мне стакан виски с водой. Есть оно увас? -- Да-да! -- поторопился ответить немец, испуганный резкимтоном.-- Сколько угодно, сколько угодно виски с водой!Пожалуйста! В то время как хозяин наливал виски, мустангер вежливоответил на снисходительные кивки офицеров. Он был знаком сбольшинством из них, так как часто приезжал в форт по делам. Офицеры уже готовы были обратиться к нему с вопросом, какпосоветовал майор, когда появление еще одного посетителязаставило их на время отказаться от своего намерения. Это был Кассий Колхаун. В его присутствии вряд ли былоудобно заводить такой разговор. Подойдя с присущим ему надменным видом к группе военных иштатских, Кассий Колхаун поклонился, как обычно здороваются втех случаях, когда вместе был проведен весь день и людирасставались лишь на короткое время. Если отставной капитан были не совсем пьян, то, во всяком случае, сильно навеселе. Егоглаза возбужденно блестели, лицо было неестественно бледно,фуражка надета набекрень, и из-под нее выбилось на лоб две-трипряди волос,-- было ясно, что он выпил больше, чем требовалоблагоразумие. -- Выпьем, джентльмены! -- обратился он к майору иокружавшей его компании, подходя к стойке.-- И выпьем какследует, вкруговую, чтобы старик "Доннерветтер" не мог сказать,что он зря жжет для нас свет. Приглашаю всех! -- Идет, идет! -- ответило несколько голосов. -- А вы, майор? -- С удовольствием, капитан Колхаун. Согласно установившемуся обычаю, вся компания, котораясобралась выпить, вытянулась вереницей около стойки, и каждыйвыкрикивал название напитка по своему вкусу. Разных сортов былозаказано столько, сколько человек было в этой компании. СамКолхаун крикнул: -- Бренди! -- И тут же добавил: -- И плесните туда виски. -- Бренди и виски ваш заказ, мистер Колхаун? -- сказалхозяин, подобострастно наклоняясь через стойку к человеку,которого все считали совладельцем большого имения. -- Пошевеливайся, глупый немец! Я же сказал -- бренди. -- Хорошо, гepp Колхаун, хорошо! Бренди и виски, бренди ивиски! -- повторял немец, торопясь поставить графин передгрубым посетителем. Компания майора, присоединившись к двум-трем уже стоявшиму стойки гостям, не оставила и дюйма свободного места. Случайно или намеренно, но Колхаун, встав позади всех вприглашенной им компании, очутился, рядом с Морисом Джеральдом,который спокойно стоял в стороне, пил виски с водой и курилсигару. Оба они как будто не замечали друг друга. -- Тост! -- закричал Колхаун, беря стакан со стойки. -- Давайте! -- ответило несколько голосов. -- Да здравствует Америка для американцев и да сгинутвсякие пришельцы, особенно проклятые ирландцы! Произнеся этот оскорбительный тост, Колхаун сделал шагназад и локтем толкнул мустангера, который только что поднесстакан к губам. Виски выплеснулось из стакана и залило мустангеру рубашку. Была ли это случайность? Никто ни минуты не сомневался впротивном. Сопровождаемое таким тостом, это движение могло бытьтолько намеренным и заранее обдуманным. Все ждали, что Морис сейчас же бросится на обидчика. Онибыли разочарованы и удивлены поведением мустангера. Некоторыедаже думали, что он безмолвно снесет оскорбление. -- Если только он промолчит,-- прошептал Генкок на ухоСлоумену,--то его стоит вытолкать в шею. -- Не беспокойтесь,-- ответил пехотинец тоже шепотом.--Этого не будет. Я не люблю держать пари, как вам известно, но яставлю свое месячное жалованье, что мустангер осадит его какследует. И ставлю еще столько же, что Кассий Колхаун необрадуется такому противнику, хотя сейчас Джеральда как будтобольше беспокоит рубашка, чем нанесенное ему оскорбление... Нуи чудак же он! Пока они перешептывались, человек, который оказался вцентре общего внимания, невозмутимо стоял у стойки. Он поставил свой стакан, вынул из кармана шелковый носовойплаток и стал вытирать вышитую грудь рубашки. В его движениях было невозмутимое спокойствие, котороеедва ли можно было принять за проявление трусости; и те, ктосомневался в нем, поняли, что они ошиблись. Они молча ждалипродолжения. Ждать пришлось недолго. Все происшедшее, включаяперешептывания, длилось не больше двадцати секунд; после этогоначалось действие, вернее -- раздались слова, которые былипрологом. -- Я ирландец,-- сказал мустангер, кладя платок в карман. Ответ казался очень простым и немного запоздалым, но всепоняли его значение. Если бы охотник за дикими лошадьми дернулКассия Колхауна за нос, от этого не стало бы яснее, что вызовпринят. Лаконичность только подчеркивала серьезность намеренийоскорбленного. -- Вы? -- презрительно спросил Колхаун, повернувшись кнему и подбоченившись.-- Вы? -- продолжал он, меряя мустангеравзглядом. -- Вы ирландец? Не может быть, я бы никогда этого неподумал. Я принял бы вас за мексиканца, судя по вашему костюмуи вышивке на рубашке. -- И какое вам дело до моего костюма, мистер Колхаун! Нотак как вы залили мою рубашку, то разрешите мне ответить тем жеи смыть крахмал с вашей. С этими словами мустангер взял свой стакан и, прежде чемотставной капитан успел отвернуться, выплеснул ему в лицоостатки недопитого виски, отчего Колхаун стал неистово кашлятьи чихать, к удовольствию большинства присутствующих. Но шепот одобрения тотчас же замер. Теперь было не доразговоров. Возгласы сменились гробовой тишиной. Все понимали,что дело приняло серьезный оборот. Ссора должна была кончитьсядуэлью. Никакая сила не могла ее предотвратить.
Воспользуйтесь поиском по сайту:
