Глава XVI. Преследуемые дикими мустангами
Всадники настороженно сидели в своих седлах. Луизаволновалась меньше, чем мустангер, потому что она довериласьему. Она не вполне понимала, какая опасность им грозит, нодогадывалась, что опасность эта очень серьезна, раз такойчеловек, как Морис Джеральд, проявляет тревогу. Сознание, чтоэта тревога отчасти вызвана страхом за нее, вопреки всему,наполняло ее сердце радостью. -- Теперь, пожалуй, мы можем рискнуть, -- еще разприслушавшись, сказал Морис.-- Они как будто уже миновали туполяну, через которую лежит наш путь. Умоляю, будьтевнимательны! Твердо сидите в седле и крепко держите поводья.Там, где дорога позволит, скачите со мной рядом и ни в коемслучае не отставайте больше чем на длину хвоста моей лошади.Мне придется ехать впереди, чтобы показывать путь... Вот онинаправились к нашей поляне... Почти достигли ее края... Теперьпора! В глубокую тишину прерии вдруг ворвался неистовый шум,словно из переполненного сумасшедшего дома. Пронзительноержание диких жеребцов напоминало крики буйных маньяков, толькоэти звуки были во много раз сильнее. Им вторил громовой топоткопыт, свист и треск ломающихся веток, дикое храпенье,сопровождаемое резким лязганьем зубов, глухими ударами копыт поребрам и крупам и пронзительным визгом злобы и боли. От этихоглушительных звуков дрожало все кругом и, казалось, сама земляколебалась на своей орбите. Эти звуки свидетельствовали о неистовой схватке дикихжеребцов. Их еще не было видно, но они приближались, пробиваясьсквозь заросли и ни на мгновение не прекращая драки. Едва Морис подал знак трогаться, как пестрый табун дикихлошадей появился в узком проходе между зарослями. Еще мгновение-- и с неудержимостью горной лавины они вырвались на открытуюполяну. Это была живая лавина самых красивых созданий, которыетолько существуют в природе,-- ибо даже человек должен уступитьим первое место. Я не говорю о замученной лошадицивилизованного мира, лошади с худой спиной, кривыми ногами иопущенной головой, лошади, изуродованной ножницами барышникаили грума,-- нет, речь идет о дикой лошади саванны, рожденнойсреди зеленых просторов и выросшей на свободе, как полевойцветок. Нет более великолепного зрелища, чем табун диких жеребцов,скачущих по прерии; особенно в то время, когда в них бушуетстрасть и они готовы уничтожить друг друга. Но это прекрасное зрелище пугает человека -- оно слишкомужасно, чтобы им мог спокойно любоваться мужчина, не говоря ужео робкой женщине. Особенно, когда зритель смотрит на табундиких мустангов с открытого места и рискует сам стать жертвойих нападения. Вот что грозило всаднику на гнедом коне и всаднице накрапчатом мустанге. Всадник по опыту знал, как опасно такоеположение; всадница же не могла не догадаться об этом. -- Сюда! -- крикнул Морис и пришпорил коня, чтобы обогнутьтабун.-- О Боже! Они заметили нас! Скорей, скорей, миссПойндекстер! Помните, что дело идет о вашей жизни! Но слова были излишни. Поведение жеребцов достаточноубедительно показывало, что только быстрота может спастикрапчатого мустанга и его всадницу. Выскочив на открытое место и увидев оседланных лошадей,дикие жеребцы внезапно прекратили свою драку. Они остановились,словно по приказу опытного вожака, и вытянулись в один ряд, каккавалерийский отряд, остановленный в пылу атаки. На время их взаимная ненависть, казалось, была забыта, какбудто они собирались напасть на общего врага или жесопротивляться общей опасности. Задержка, возможно, произошла от удивления; но, так илииначе, она была на руку беглецам. В эти несколько секундвсадникам удалось обогнуть неприятеля и очутиться у него втылу, на пути к спасению. Однако только на пути к спасению. Удастся ли им ускакатьот преследователей, оставалось неясным, потому что дикиежеребцы, заметив их хитрость, храпя и визжа, бросились за нимис явным намерением догнать. Началась стремительная, безудержная погоня через просторыпрерии, отчаянное состязание в быстроте между лошадьми безседоков и лошадьми с седоками. Время от времени Морис оглядывался, и, хотя расстояние,которое им удалось выиграть вначале, не уменьшалось, выражениеего лица по-прежнему было тревожным. Будь он один, он небеспокоился бы ни минуты. Он знал, что гнедой -- ведь он былтоже мустангом -- никому не даст себя обогнать. Беда была втом, что Луна замедляла бег -- она скакала медленнее, чем когдабы то ни было, как будто вовсе не хотела спасаться отпреследователей. "Что это может означать? -- недоумевал мустангер,сдерживая лошадь, чтобы не обгонять свою спутницу.-- Если насчто-нибудь задержит при переправе, мы погибнем. Дорога каждаясекунда". -- Они еще не догоняют нас, не так ли? -- спросила Луиза,заметив, что мустангер встревожен. -- Пока еще нет. К несчастью, впереди серьезноепрепятствие. Я знаю, что вы прекрасная наездница, но вашалошадь... В ней я не уверен. Вы ее лучше знаете. Сможет ли онаперепрыгнуть через... -- Через что, сэр? -- Вы сейчас увидите. Мы уже недалеко от этого места. И они продолжали скакать бок о бок галопом, делая почтимилю в минуту. Как и говорил мустангер, они скоро увидели препятствие.Это был огромный овраг, зияющий среди необозримой прерии. Онбыл не менее пятнадцати футов в ширину, столько же в глубину итянулся в обе стороны, насколько хватало глаз. Если бы всадники повернули направо или налево, это дало быжеребцам возможность сократить путь по диагонали; дать им этопреимущество было равносильно самоубийству. Овраг необходимо перескочить, иначе мустанги настигнут их.Только прыжок в пятнадцать футов длиной мог спасти беглецов.Морис знал, что гнедой не подведет -- ему не раз приходилосьделать такие прыжки. Но крапчатая кобыла? -- Как вы думаете, сможет ли она взять это препятствие? --с беспокойством спросил мустангер, когда они подъехали котвесному краю оврага. -- Не сомневаюсь,-- уверенно отметила Луиза. -- Но удержитесь ли вы на ней? -- Ха-ха-ха! -- иронически засмеялась креолка.-- Это оченьстранный вопрос для ирландца. Я уверена, что вашисоотечественницы сочли бы эти слова оскорблением. Даже я,уроженка болотистой Луизианы, не считаю их слишком любезными.Удержусь ли я? Да я удержусь на ней, куда бы она меня нипонесла! -- Но, мисс Пойндекстер,-- пробормотал Морис, все еще недоверяя силам крапчатого мустанга,-- а вдруг она не справится?Если вы хоть сколько-нибудь в ней сомневаетесь, не лучше лиоставить ее здесь? Я знаю, что моя лошадь легко перенесет насобоих на ту сторону. Пожертвовав мустангом, мы, вероятно,избавимся и от дальнейших преследований. Дикие жеребцы... -- Оставить Луну! Бросить ее на растерзание бешенымжеребцам! Нет-нет, мистер Джеральд! Мой мустанг мне слишкомдорог. Мы вместе перескочим пропасть, если только сможем. Аесли нет, то вместе сломаем себе шею... Ну, моя хорошая! Летим!Вот тот, кто охотился за тобой, поймал и покорил тебя. Покажиему, что ты еще не совсем порабощена, что ты можешь, еслинужно, сбросить с себя дружеское или вражеское иго. Покажи емуодин из тех прыжков, которые мы так часто с тобой делали запоследнюю неделю. Ну, милая, летим! И отважная креолка, не дожидаясь ободряющего примера,смело подскакала к краю зияющего оврага и взяла это препятствиеодним из тех прыжков, которые они с Луной "так часто делали запоследнюю неделю". У мустангера было три мысли -- вернее, три чувства, когдаон следил за этим прыжком. Первое из них -- изумление, второе-- преклонение, третье не так просто было определить. Онозародилось, когда прозвучали слова: "Мой мустанг мне слишкомдорог". "Почему?" -- задумался он, когда летел на гнедом надоврагом. Но, хотя они удачно преодолели препятствие, это необеспечило безопасность беглецам. Диких жеребцов оврагостановить не мог. Морис это хорошо знал и оглядывался назад сне меньшей тревогой, чем раньше. Пожалуй, он был встревожен еще сильнее. Задержка, хотя иочень незначительная, дала преимущество их преследователям. Завсе время погони жеребцы еще ни разу не были так близко. Ониперелетят через овраг без всякого промедления одним увереннымпрыжком. А что тогда? Мустангер задал себе этот вопрос и побледнел,не находя ответа. Взяв препятствие, мустангер не остановился ни на секунду ипродолжал скакать галопом; позади него совсем близко, как ираньше, скакала его спутница. Однако в движениях ирландца небыло прежней уверенности -- казалось, он колеблется и никак неможет прийти к решению. Едва отъехав от оврага, Морис натянул поводья и повернулконя, как будто решил скакать обратно. -- Мисс Пойндекстер,-- сказал он своей спутнице, котораяуже успела поравняться с ним,-- поезжайте вперед одна. -- Но почему, сэр? -- спросила она, дернув уздечку и резкоостановив мустанга. -- Если мы не расстанемся, жеребцы нас догонят. Надочто-то предпринять, чтобы остановить взбесившийся табун. Сейчасеще есть одна возможность. Ради Бога, не задавайте вопросов!Десять потерянных секунд -- и будет уже поздно. Посмотритевперед -- видите блестящую поверхность воды? Это пруд. Скачитепрямо туда. Там вы очутитесь между двумя высокими изгородями. Упруда они сходятся. Вы увидите ворота и около них жерди. Если яне подоспею, скачите прямо в этот загон, сойдите с лошади изагородите вход жердями. -- А вы, сэр? Вы подвергаетесь большой опасности... -- Не бойтесь за меня. Один я ничем не рискую. Если бы некрапчатый мустанг... Скорее же, вперед! Не упускайте из видупруда. Пусть он служит вам маяком. Не забудьте загородить входв загон. Скорее же! Скорее! Одну-две секунды девушка колебалась, не решаясь расстатьсяс человеком, который ради ее спасения готов отдать свою жизнь. К счастью, она не принадлежала к числу тех робких девиц,которые в трудную минуту теряют голову и тянут ко дну своегоспасителя. Она верила своему советчику, верила в то, что онзнает, как поступить, и, снова пустив лошадь галопом,направилась к пруду. А Морис повернул свою лошадь и поскакал назад, к оврагу,через который они только что перескочили. Расставшись со своей спутницей, мустангер вынул изседельной сумки самое совершенное оружие, которое когда-либоподнималось против обитателей прерии -- для атаки или защиты,--против индейцев, бизонов или медведей. Это был шестизарядныйревольвер системы полковника Кольта. Не какая-нибудь дешеваяподделка, под видом усовершенствования, фирмы Дина, Адамса и имподобных, а подлинное изделие "страны мускатных орехов"29 склеймом "Хартфорд" на казенной части. -- Они будут прыгать в том же узком месте, где и мы, --пробормотал он, следя за табуном, все еще находившимся по тусторону.--Если мне удастся уложить хоть одного из них, этоможет остановить других или задержать их настолько, что мустангуспеет ускакать. Их вожак -- вот этот гнедой жеребец. Он,конечно, прыгнет первым. Мой револьвер бьет на сто шагов.Теперь пора! Едва успели прозвучать последние слова, как раздался трескревольвера. Самый крупный из жеребцов -- гнедой -- покатился потраве, преградив путь остальным. Несколько мустангов, мчавшихся за ним, сразу остановились,а потом и весь табун. Мустангер не стал следить за дальнейшим поведениемжеребцов и больше не стрелял. Воспользовавшись ихзамешательством и не теряя времени, он повернул на запад ипоскакал вслед за крапчатым мустангом, который уже приближалсяк сверкающему пруду. Дикие жеребцы больше не преследовали беглецов -- возможно,гибель вожака испугала их или им помешал его труп, загородившийпуть в единственном месте, где можно было перескочить черезовраг. Морис спокойно скакал за своей спутницей. Он догнал ее у самого пруда. Она точно выполнила все егоуказания, за исключением одного. Вход был открыт, жердивалялись на земле. Девушка все еще сидела в седле, но тревогауже не терзала ее сердца. Однако она не находила слов, чтобывыразить Морису свою благодарность. Опасность миновала.
Воспользуйтесь поиском по сайту:
