Контраргумент: политическая опека

Для того чтобы понять, почему это происходит, представим в!бе, что член небольшой группы сограждан скажет: «Как и вы, мм гоже верим во врожденное равенство. Однако мы не только | |убоко привержены общему благу, но и лучше других знаем пути ' I о достижения. И потому мы гораздо лучше подходим для управ- Иния государством, чем подавляющее большинство остальных |Юдей. И в том случае, если вы предоставите нам исключитель­ную власть в правительстве, мы отдадим свои труды и дарования ■ службу общему благу, причем с одинаковым вниманием будем ■■ читывать интересы всех».

Идея передачи власти специалистам (Платон называл их «стра-Ими»*), искренне приверженным принципу всеобщего блага и Цучше всех остальных знающим, какими путями можно его дос­пи муть, всегда была сильной соперницей идее демократии. За-Н11П пики этой идеи нападают на демократию там, где ее позиции

• лжутся наиболее уязвимыми, — они просто не признают за обыч­ными людьми способности править собой. При этом они отнюдь |и ксегда отрицают идею врожденного равенства в том смысле, |-.|кой был рассмотрен в предыдущей главе. Как и в идеальной республике, описанной Платоном, «стражи» могут быть привер- Кены идее служения всеобщему благу и могут, пусть и не впря­мую, признавать, что их подданные или подопечные обладают имманентно равными правами защищать свои интересы и пре-

• ш-довать свою выгоду. Они просто превосходят всех прочих лю-|ц'и своими познаниями в том, что является всеобщим благом и | новы наилучшие пути, ведущие к его достижению.

Преимущества такой системы — назовем ее «политической опе-I ом» — весьма убедительно доказываются с помощью аналогий, чсоПенно таких, где речь идет о компетентности и опытности: мк, например, врач превосходит всех других познаниями о здо­ровье и болезни, пилот — тем, как безопасно доставить нас по н.| шачению. Отчего бы в таком случае не предположить, что су-

* У Платона «стражи» защищают государство, но не имеют верховной власти. I Примеч. пер.)

О ДЕМОКРАТИИ

Идеальная демократия

ществуют люди, неизмеримо лучше нас с вами разбирающиеся в том, какие решения следует принять, чтобы государство было здорово, какие пути избрать, чтобы правительство не сбилось с курса и достигло своей цели — всеобщего блага? Разумеется, нельзя утверждать, что все люди одинаково хорошо способны судить о том, что отвечает их интересам. Совершенно очевидно, из это­го списка следует исключить детей — взрослые (как правило, родители) берут их под свою опеку до тех пор, пока те смогут заботиться о себе сами. А то что и взрослые порой могут заб­луждаться относительно своих интересов и неверно оценивать наилучшие пути достижения своих целей, лучше всего доказы­вается нашим общим опытом: кому из нас не приходилось со­жалеть об опрометчивых шагах, совершенных в прошлом? Да, признаемся мы, тут была допущена ошибка. Более того, многие из нас полагаются на опыт специалистов в принятии решений, которые должны будут привести нас к материальному достатку, благополучию, счастью, сохранению здоровья, обеспеченному бу­дущему, а то и просто помогут нам выжить, причем мы обраща­емся не только к помощи врачей или лоцманов, но и к мириадам других специалистов, которых в нашем постоянно усложняющемся обществе становится все больше. Так вот, если мы прибегаем к их помощи в таких важных делах, то почему бы нам не доверить специалистам и дело управления государством?!

Однако, как ни убедительно звучат порой эти доводы, аргу­ментация в пользу «политической опеки» перед демократией гре­шит целым рядом недостатков, делающих такую аналогию не­корректной.

Делегировать право принимать определенные второстепенные ре­шения специалистам — не то же самое, что уступать им право окончательного контроля за наиболее важными решениями. Старин­ная поговорка гласит: «Всяк сверчок знай свой шесток». Вероят­но, специалисты превосходят вас своими познаниями во многих важных сферах деятельности. Врач лучше, чем вы, распознает вашу болезнь, поставит диагноз, определит, насколько тяжело она бу­дет протекать, выработает наиболее эффективный курс лечения, скажет, поддается ли она лечению вообще. За вами сохраняется право разумного выбора — следовать ли этим медицинским реко­мендациям или нет. Но ведь это вовсе не означает, что вы предо­ставляете вашему врачу полную волю решать, должны ли вы пройти предписанный им курс лечения. Нечто подобное происходит и в государственном управлении: одно дело, когда правительствен-

ные чиновники обращаются за советом к экспертам, и совсем другое — когда политическая элита присваивает себе власть ре­шать, каким законам, какой проводимой ими политике вам при­дется подчиняться.

Решения, принимаемые лично тем или иным индивидуумом, нерав­нозначны решениям, принимаемым правительством государства и обя­зательным для исполнения всеми гражданами. Основной спор о срав­нительных преимуществах системы «политической опеки» и де­мократии ведется вовсе не в аспекте выяснения того, должны ли мы как граждане в тех или иных случаях доверять экспертам. Глав­ное расхождение состоит в том, за какой группой остается после­днее слово в решениях, принимаемых правительством государства. У вас может возникнуть вполне разумное желание доверить при­нятие каких-то личных решений человеку, который, по вашему мнению, разбирается в них лучше, чем вы, — вашему врачу, кон­сультанту, адвокату, летчику или кому-либо еще. Но из этого ав­томатически не следует, что так же разумно будет выглядеть пере­дача власти политической элите, которая будет контролировать важнейшие решения правительства государства, решения, кото­рые в случае необходимости придется проводить в жизнь, быть может, с помощью насилия, а тех, кто их не выполняет, она бу­дет карать тюремным заключением или даже смертной казнью.

Управление государством требует гораздо большего, нежели уз­коспециальные научные познания. Управление нельзя счесть наукой в том смысле, какой мы вкладываем в понятия «физика», «хи­мия» или в определенных аспектах даже в понятие «медицина». Это утверждение справедливо по нескольким причинам. Во-пер­вых, фактически все важные решения, касающиеся политическо­го курса, будь то решения личные или же коллегиальные, требу­ют морально-этической оценки. Принять решение относительно тех целей, на достижение которых направлена проводимая прави­тельством политика (справедливость, равенство, правосудие, сча­стье, здоровье, выживание, безопасность, благосостояние и мно­гое другое), — значит вынести этическое суждение. В общеприня­том смысле таковое не может считаться «научным»¹.

Во-вторых, добрые намерения часто вступают в противоречие друг с другом, а ресурсы небезграничны. Следовательно, реше­ния, касающиеся политики, приняты ли они одним человеком или всем правительством, почти всегда требуют суждений отно­сительно возможности достижения компромисса и сбалансиро­ванности конечных целей. К примеру, экономическое равенство

О ДЕМОКРАТИИ

пагубно скажется на экономических стимулах, расходы на пенси­онное обеспечение престарелых ударят по молодежи, затраты, при­званные обеспечить потребности нынешнего поколения, могут ухудшить положение будущих поколений, сохранение природных заповедников повлечет за собой сокращение рабочих мест для шах­теров и работников деревообрабатывающей промышленности. Суж­дения о необходимости равновесия между разными целями также не относятся к числу «научных». Эмпирические же категории важ­ны и необходимы, но совершенно недостаточны. Решая, сколь многим нужно пожертвовать в одном месте, чтобы получить вы­игрыш в другом, мы по необходимости оперируем категориями, лежащими далеко за пределами чисто научного знания.

Есть и еще одна причина того, почему решения, касающиеся политических вопросов, требуют суждений, которые не являются строго «научными». Если свести «концы с концами» в политичес­ких решениях в принципе возможно, то почти неизбежно возни­кают неопределенность и противоречия по вопросу средств и ме­тодов реализации этих решений, а также приемлемости, жела­тельности, осуществимости и возможных последствий того или иного метода. Каковы наилучшие пути и средства борьбы с бедно­стью, безработицей, бездомностью? Как эффективнее всего за­щитить и выдвинуть на передний план интересы детей? Каков должен быть бюджет, необходимый для обеспечения обороно­способности страны? Я уверен, что не существует такой группы экспертов (и ее невозможно создать), которая обладала бы «науч­ной» информацией, позволяющей вполне определенно ответить на вопросы, подобные тем, что были перечислены выше. Кому мы охотнее поручим ремонт своей машины — специалисту в об­ласти теоретической физики или хорошему автомеханику?

Для управления государством одних только знаний недостаточ­но. Для этого требуется еще неподкупность, умение и решимость твердо противостоять бесчисленным соблазнам и искушениям власти, постоянная и беззаветная преданность общественному благу, а не своекорыстным (личным или узкогрупповым) инте­ресам.

Специалисты могут быть достаточно подготовлены для выпол­нения ваших заданий и поручений, но это не означает, что их компетентности достаточно, чтобы править вами. Апологеты «политической опеки» выдвигают, таким образом, не один те­зис, а два. По их мнению, может быть создана политическая эли­та, члены которой превосходят других одновременно ив знании

Идеальная демократия

целей, преследуемых хорошим государством, и в знании наилуч­ших слособов достижения этих целей. Но кроме того, они так без­заветно преданы идеалам общественного блага, что им спокойно можно вверить верховную власть в государстве и право управле­ния страной.

Как мы только что убедились, первое положение более чем сомнительно. Но даже если бы и удалось доказать его справедли­вость, это никоим образом не подкрепит правомерность второго положения. Знания — это одно; власть — совсем другое. Весьма вероятные последствия того воздействия, какое оказывает власть на людей, добившихся ее, были афористически сформулированы в 1887 г. в знаменитом высказывании лорда Актона: «Всякая власть развращает; абсолютная власть развращает абсолютно». За столе­тие до него Уильям Питт, британский государственный деятель, имеющий огромный политический опыт, выступая с речью в пар­ламенте, произнес схожее суждение: «Неограниченная власть спо­собна растлить души тех, кто ею наделен».

Таково же было общее мнение членов американского Консти­туционного Конвента — людей, обладавших достаточным опы­том в подобных вопросах. Старейший делегат Бенджамин Франк­лин заявил: «Две страсти оказывают мощное воздействие на дела человеческие. Это честолюбие и алчность — любовь к власти и любовь к деньгам». «Люди любят владть», — поддержал его один из самых молодых делегатов Александр Гамильтон. «В самой при­роде человека заложено, что, заполучив власть в руки, он непре­менно попытается раздвинуть ее границы», — вторил ему Джордж Медисон, входивший в число опытнейших и влиятельнейших де­легатов².

Как бы ни были мудры и достойны в первые годы те члены правящей элиты, которым была вверена власть руководить госу­дарством, спустя несколько лет или через несколько поколений у них появляется склонность этой властью злоупотреблять. Если ис­тория человечества чему-нибудь и учит, то по крайней мере один урок можно из нее извлечь и усвоить: через коррупцию и непо­тизм, через потворство личным и групповым интересам, через злоупотребление тем монопольным правом на принуждение, бла­годаря которому государство способно подавить критику, обога­титься за счет своих граждан и насилием обеспечить себе их по­корность, его «опекунам» всегда грозит опасность превратиться в деспотов.

И наконец, придумать утопию — это одно, а воплотить ее в

О ДЕМОКРАТИИ

действительность— совсем другое. Апологет «политической опеки» непременно столкнется с целым рядом серьезнейших политичес­ких проблем. Каковы будут процедуры передачи власти? Кто на­пишет проект конституции и кто приведет ее в действие? Как будут избраны первые «опекуны»? Если предполагается, что сис­тема «политической опеки» должна будет в большей степени опи­раться не на прямое принуждение, а на согласие граждан, то ка­кими способами можно достичь этого согласия? Если первые «опе­куны» все же займут свои должности в результате выборов, будут ли они сами выбирать себе преемников, наподобие того как это делается в клубах? Если будет установлен именно такой порядок смены власти, то не грозит ли системе серьезная опасность выро­диться из «аристократии духа» в наследственную олигархию? А если преемников будут выбирать себе не сами «опекуны», то кто же? Каким образом сместить с должности злоупотребляющих своей властью и использующих ее в своих личных интересах «опекунов»? Вопросов, как видим, множество..

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: