 |
«архитектор виноват»
|
|
|
|
___________________
«АРХИТЕКТОР ВИНОВАТ»
Что сильней, чем смерть и рок?
Сладкий анковский пирог.
Л. Толстой.
В каждой большой семье есть свои словечки, присказки, шутки, понятные только близким, — отголоски каких-то семейных историй, занятных, смешных или поучительных событий. Толстой был неутомимым собирателем семейного фольклора. Известно, что и его мать, Мария Николаевна, тоже любила «домашние словечки», среди которых был, например, глагол «митрофанить» (от Митрофанушки из «Недоросля») для характеристики детей, отлынивающих от учебы. Вообще в дворянских гнездах (где, как правило, постоянно гостили родственники) домашний фольклор был явлением распространённым. Часто
Вид дома Л. Н. Толстого со стороны Долгохамовнического переулка. Фотография фирмы «Шерер и Набгольц». 1914. Москва
основанием служили занятные случаи. Так, например, любимая Толстым фраза «домой желаю» родилась из истории, рассказанной адвокатом Анатолием Федоровичем Кони (он же подсказал Толстому и сюжет его романа «Воскресение»). Лев Львович вспоминал о Кони так: «Помню один его, пустой по содержанию, рассказец, но уморительный по форме, который он рассказал нам во время завтрака летом под тенью клёнов и дубов. Потом отец в шутку повторял два слова из этого рассказа, выражавшие его суть. Вот, приблизительно, его содержание: купец разгулялся в трактире, и хозяин с половыми никак не могли его выставить. Наконец, хозяин схватил ведро воды и облил ею купца. Купец тогда очухался и проговорил: “Домой желаю”» (Толстой Л. Л. В Ясной Поляне. Правда об отце и его жизни. С. 50).
Софья Стахович вспоминала, что, когда писалась знаменитая история лошади «Холстомер», молодёжь, приходящая в дом к подросшим детям Толстым, звалась «табунком», а все свои художественные произведения Толстой в то время называл «петушками»: «Каким трудом даётся мне то, над чем я работаю последние годы. А взялся за художественное — и полилось легко и вольно; точно, купаясь в реке, я поплыл размашисто». Принеся на другой день в кабинет ко Льву Николаевичу переписанные листы, тот же случайный переписчик застал его за работой. «“Все петушки”, — говорил Лев Николаевич, указывая ему на лежащие на письменном столе уже исписанные листки.
|
|
|
— А вот этот, погодите... — сказал он и, нагнувшись, продолжал писать, не быстро ведя перо по бумаге. Он написал ещё несколько строчек, поставил точку, подписал: Лев Толстой и, с доброй улыбкой взглянув на восторженное лицо стоявшего перед ним, передал ему листок со словами: — Ещё петушок и... (он сделал паузу) уж последний. — Так был окончен “Холстомер”» ( http: //tolstoy-lit. ru/tolstoy/vospominaniya/stahovich-kak-pisalsya-holstomer. htm ).
Как известно, Толстой множество раз переделывал, редактировал, менял свои тексты и говорил, что пословицу «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается» надо говорить наоборот: «Скоро дело делается, да не скоро сказка сказывается».
Семейный фольклор Толстых часто служил педагогическим целям — поучал, наставлял, высмеивал слабости и ошибочные установки домочадцев. Старший сын писателя, Сергей Львович, вспоминал о нескольких случаях, вошедших с лёгкой руки его отца в поговорку: «Когда мы были детьми, брату Илье на ёлке подарили красивую большую чашку с блюдцем; это был подарок, о котором он мечтал уже давно. На радостях он схватил чашку и побежал её показывать кому-то, кажется — няне, но... перебегая из гостиной в залу, — а в то время между этими комнатами был порог, впоследствии уничтоженный, — Илья зацепился за порог, упал, уронил чашку, и от неё остались одни осколки. Илья заревел во все горло, а когда мать упрекнула его за неосторожность, он разозлился и сквозь слезы крикнул: Это не я виноват, виноват противный архитектор, — зачем он здесь сделал порог? Отец это услыхал и рассмеялся. В самом деле, умозаключение Ильи было неожиданно: он упал и разбил чашку, а виноват архитектор! Отец запомнил это изречение и стал применять его к тем случаям, когда человек выдумывает оправдание своему промаху или дурному поступку, сваливая вину на других, с больной головы на здоровую. Когда мы не выучивали урок, оправдываясь тем, что учитель плохо его объяснил, когда я однажды на охоте по неосторожности увязил лошадь в трясине, оправдываясь тем, что мне не сказали, где была трясина, когда брат или я падал с лошади, жалуясь на кучера, что он плохо оседлал лошадь, отец в этих случаях говорил: Да, я знаю, отчего это произошло: архитектор виноват» (Толстой С. Л. Юмор в разговорах Л. Н. Толстого. Указ. изд. С. 14).
|
|
|
Ещё одну вошедшую в семейный фольклор историю вспоминали почти все дети Толстые. Вот как её описывает Сергей Львович: «В детстве брата Илью так же, как и меня и сестру, учили играть на фортепьяно, однако он был мало способен к музыке и отлынивал от уроков. Наш учитель А. Г. Мичурин, чтобы его приохотить, задал ему выучить один вальс Шопена, вещь для него совершенно недоступную; поэтому Илье велено было играть эту пьесу очень медленно. Но вот однажды отец из своего кабинета слышит, что наверху в зале Илья валяет вальс Шопена в быстром темпе и fortissimo. Но как он его играл! Это была сплошная какофония. Отец не вытерпел и пошёл в залу. Там, кроме Ильи, находился плотник Прохор, вставлявший зимние рамы. Отец сейчас же до-
|
|
|
