 |
Список сочинений, произведших на Л.H. Толстого впечатление в разные периоды жизни.
|
|
|
|
Автограф. 25 октября 1891. Ясная Поляна
* * * * *
Писатели редко обижались на резкие выпады Толстого против современной литературы. Как писала Анна Ахматова: «... от тебя и хула — похвала». Леонид Андреев, которого Толстой, как уже говорилось ранее, не очень жаловал как писателя, сам напротив — отзывался с восторгом даже об известной тяжеловесности слога его поздних произведений.
Так, в 1908 г. в беседе с корреспондентом «Петербургской газеты» А. Потёмкиным Андреев говорил:
«Учителем своим признаю Толстого. Толстой прошёл надо мною и остался во мне. Выше Толстого я никого не знаю, каждое его произведение считаю образцом искусства и мерилом художественности. […] Каждое творение Толстого, о чём бы он ни писал, носит печать гения. Может ли быть что-нибудь выше могучего языка Толстого? Тургенев писал приторным языком, прилизывая стиль и обтачивая искусственно фразу. Хвалят тургеневский язык и ставят в образец... Помилуйте! Разве можно сравнить его с языком Толстого? Как гигант ворочает глыбами, так Толстой громоздит слово на слово, перекидывая с руки на руку самые тяжёлые обороты речи как мячики. Красота толстовского языка не в отделке и искусственности, а в необычайной простоте и страшной силе. Эту красоту и силу я люблю в Толстом превыше всего» (Петербургская газета, 1908, № 234, 235, 27, 28 августа).
Иван Бунин в мемуарах «О Чехове» пишет, как Чехов о критическом замечании Толстого по поводу его пьес говорил с присущим ему юмором:
«И, помолчав, вдруг заливался радостным смехом:
— Знаете, я недавно у Толстого в Гаспре был. Он ещё в постели лежал, но много говорил обо всём и обо мне, между прочим. Наконец я встаю, прощаюсь. Он задерживает мою руку, говорит: “Поцелуйте меня”, и, поцеловав, вдруг быстро суётся к моему уху и этакой энергичной старческой скороговоркой: “А всё-таки пьес ваших я терпеть не могу. Шекспир скверно писал, а вы ещё хуже! ”» (Бунин И. А. Полное собр. соч.: В 13 т. М., 1996. Т. 8. С. 188).
|
|
|
«Говоря о Толстом, Чехов как-то сказал:
Чем я особенно в нём восхищаюсь, так это его презрением ко всем нам, прочим писателям, или, лучше сказать, не презрением, а тем, что он всех нас, прочих писателей, считает совершенно за ничто. Вот он иногда хвалит Мопассана, Куприна, Семёнова, меня... Отчего хвалит? Оттого, что он смотрит на нас как на детей. Наши повести, рассказы, романы для него детские игры, и поэтому он, в сущности, одними глазами глядит и на Мопассана и на Семёнова. Вот Шекспир — другое дело. Это уже взрослый и раздражает его, что пишет не по-толстовски» (Там же. С. 130).
Толстой действительно не считал Шекспира великим писателем, о чём и писал, и часто упоминал в разговорах. Так, друг семьи, писатель Пётр Алексеевич Сергеенко вспоминал об этом следующее:
«Через некоторое время Лев Николаевич опять заговорил о “Лире” и, почувствовав аппетит, обратился к своим дочерям:
— Регана! Гонерилья! А не будет ли старому отцу овсянка сегодня?
К Шекспиру Лев Николаевич вообще относится без увлечения <... >
Он никогда не цитирует его и не подкрепляет свою речь крылатыми мыслями, которыми так богат Шекспир» (Сергеенко П. А. Как живёт и работает гр. Л. Н. Толстой // Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников: В 2-х т. М., 1978. Т. 2. С. 143).
П. А. Сергеенко приводит множество высказываний Толстого о писателях, мы же ограничимся лишь несколькими цитатами из нее.
«Шиллера Льву Николаевичу тоже пришлось за последнее время реставрировать в своей памяти. Из Шиллера больше всего нравятся ему “Разбойники” своим молодым, горячим языком. [... ]
|
|
|
О Викторе Гюго Лев Николаевич очень высокого мнения.
— Редко, очень редко в одном человеке, — как-то сказал он, — сочетается такой талант с такой силой чувства и духа, как у Виктора Гюго.
Но больше всех имел влияние на его духовный уклад Ж. -Ж. Руссо.
— Я так боготворил Руссо, — сказал однажды Лев Николаевич, — что одно время хотел вставить его портрет в медальон и носить на груди вместе с иконкой.
[... ]
Из русских писателей на Л. Н. Толстого имел наибольшее влияние Лермонтов. Он до сих пор горячо относится к нему, дорожа в нём тем свойством, которое он называет исканием. Без этого свойства Лев Николаевич считает талант писателя неполным и как бы с изъяном. Роль писателя, по его мнению, должна включать в себя два обязательных свойства: художественный талант и разум, то есть ту очищенную сторону ума, которая способна проникать в сущность явлений и давать высшую для своего времени точку миропонимания.
Из русских современников Л. Толстого имел некоторое влияние на его литературную формацию Д. Григорович.
Не считая Григоровича крупным художником, Лев Николаевич признает, однако, за ним значительные заслуги как за изобразителем народной жизни.
— Произведения Григоровича, — как-то сказал Лев Николаевич, — в своё время сделали своё дело. В этом отношении значительная заслуга принадлежит и Тургеневу, который сумел в эпоху крепостных отношений осветить крестьянскую жизнь и отметить её поэтическую сторону. Но ещё больше с этой стороны сделал Некрасов. У него было драгоценное качество — сочувствие к народу, которое всегда подкупает читателя.
К Некрасову, как к человеку, Лев Николаевич относится с симпатией и видимо признает его влияние на себя. Однажды кто-то спросил у Льва Николаевича, ясен ли для него Некрасов как человек.
— О, вполне, — ответил Лев Николаевич. — Он мне очень нравился за свою прямоту и отсутствие всякого лицемерия. Всегда он открыто говорил о своих делах и чувствах, доводя иногда даже как бы до некоторого цинизма свою откровенность» (Там же. С. 143 - 144).
Сам Толстой никогда не был неприкосновенной фигурой для равных ему в абсолюте величия — его критиковали, с ним спорили, его бранили в статьях и письмах. Иван Тургенев, безошибочно угадав его талант уже в «Детстве», по достоинству оценив «Войну и мир» и другие художественные произведения «периода расцвета», о поздних его книгах (прочитав «Исповедь») признавался А. А. Толстой: «И заметьте, что и слог его похож теперь на непроходимое болото».
|
|
|
Достоевский прекрасно понимал значение Толстого, любил его как писателя, но с его поздними взглядами не был согласен. Когда А. А. Толстая однажды дала ему прочесть письмо Толстого к ней с объяснением его религиозных взглядов, Достоевский стал взволнованно ходить по комнате и восклицать: «Не то! Не то! » Любопытен тот факт, что Сикстинская Мадонна Рафаэля висела в кабинетах и у Толстого, и у Достоевского. При этом два писателя никогда не встречались.
|
|
|
