Понимание культуры в классическом марксизме

Рассмотрение культурологических воззрений наиболее крупных мыслителей конца XIX в. необходимо начать с раскрытия тех пред­ставлений о культуре, которые сложились в лоне классического мар­ксизма. Целесообразность подобного шага объясняется, по меньшей мере, следующими обстоятельствами:

1) классический марксизм аккумулировал в себя высшие достиже­ния европейской философской, экономической, политической, эсте­тической, этической и культурологической мысли, накопленные со времен Гераклита до середины XIX в. Есть весомые основания утвер­ждать, что им завершается огромный исторический этап осмысления важнейших проблем (о сущности человека, его предназначении, куль-

 

7. Представление о культуре в трудах западных мыслителей второй половины XIX в.

туре как мире человека, путях создания общества, базирующегося на принципах гуманизма и социальной справедливости), которые волно­вали не одно поколение мыслителей. Подчеркивая значение марксиз­ма как одного из величайших философских учений, когда-либо соз­данных на европейской почве, Жан Поль Сартр писал в своей извест­ной работе «Проблемы метода»:

Если философия должна быть тотализацией знания, регулятивной идеей, наступательным оружием и языковой общностью; если это «видение мира» есть вместе с тем оружие разрушения прогнивших обществ; если концепция, созданная одним человеком или группой людей, становится культурой, а порой и сущностью целого класса, то очевидно, что эпохи философского творчества редки. Между XVII и XX вв. я вижу три таких эпохи; обозначу их именами великих мыслителей: есть момент Декарта и Локка, момент Канта и Гегеля и, наконец, Маркса. Эти три философии становятся, каждая в свой черед, почвой всякой частной мысли и горизонтом всякой культуры. Они непреодолимы, так как не был преодолен исторический момент, выражением которого они являются. Я не раз отмечал: «антимарксистский» аргумент есть лишь очевидное под­новление домарксистской идеи. Так называемое «преодоление» мар­ксизма в худшем случае может быть лишь возвратом к домарксист­скому мышлению, в лучшем случае — открытием мысли, уже содержа­щейся в той философии, которую мнят преодоленной'.

28. марксизм оказал огромное воздействие на процесс дальнейшего развития мировой исторической, социально-философской, политиче­ской, экономической и культурологической мысли². Отголоски идей его создателей можно найти в концепциях авторов, самых разнород­ных по своим мировоззренческим установкам и политическим пози­циям, которые вырабатывали свои взгляды на те или иные проблемы, соглашаясь или оппонируя классикам марксизма. В этом смысле, есть существенное рациональное зерно в известном высказывании одного из корифеев западной философской, социологической и культуроло­гической мысли Макса Вебера, которой утверждал, что «после Маркса мы все марксисты».

29. в подавляющем большинстве работ отечественных культуроло­гов в качестве методологической базы используется марксистская па­радигма, в том числе и в тех, которые вышли в последние годы, когда марксизм перестал быть теоретической основой государственной идео­логии в России.

4) марксизм по своей природе предельно антропоцентричен.
Маркс создал, по сути, новую онтологию, в центре которой не учение
о мире как объекте познания, а учение о мире как результате практи­
ческой деятельности людей. Мир классиками марксизма всегда рас-

Теория культуры

7. Представление о культуре в трудах западных мыслителей второй половины XIX в.

 

сматривался как мир человека, даже природу они интерпретировали как его неорганическое тело. Но мир человека — это мир культуры. Следовательно, можно утверждать, что марксистская доктрина есть развернутая культурологическая теория, но изложенная нетрадицион­ным языком, с привлечением категориального аппарата социальной философии, политэкономии, социологии и истории. Подобное утвер­ждение не будет воспринято как слишком категоричное, если вспом­нить, что сфера культуры — это сфера свободы. Пафос же марксизма как теории социальных преобразований как раз и состоит в том, чтобы расширить, образно говоря, поле свободы человека, ликвидировать зависимость между различными формами принуждения к труду и эф­фективной деятельностью индивидов, сделать их труд, как писал Маркс, «игрой физических и духовных сил».

Наконец, 5) марксизм и сегодня представляет одну из наиболее влиятельных философских доктрин, число приверженцев которой не только не уменьшается, но и растет на протяжении последних лет. Идеи классиков марксизма разделяются десятками тысяч ученых-обществоведов во всех странах мира. Более того, кафедры марксист­ской философии существуют сегодня практически во всех крупных университетах Запада, а курсы марксистской философии и политэко­номии являются обязательными элементами подготовки не только в государственных вузах, но и элитных частных высших учебных заведе­ниях типа Йельского университета или Бостонской школы для выс­шего управленческого персонала. Но наиболее ярким свидетельством, позволяющим судить о подлинном отношении к Марксу и марксизму на Западе, является реализация так называемого международного про­екта MEGA, суть которого состоит в издании всего научного наследия классиков марксима, включая никогда ранее не публиковавшиеся ру­кописи, заметки, письма, комментарии на полях книг из их личных библиотек. Данное собрание сочинений будет состоять из 242 томов, из которых уже более половины вышли в свет. Предполагается, что оно будет завершено к двухсотлетию со дня рождения К. Маркса.

Необходимо подчеркнуть, что все вышесказанное имеет отноше­ние к классическому марксизму, а не к тому его вульгаризированному варианту, который излагался в отечественных учебниках для высшей и средней специальной школы в недавнее историческое время.

Анализ показывает, что у классиков марксизма нет трудов, цели­ком посвященных культурологической проблематике. Энгельс, по вос­поминаниям его современников, собирался написать книгу, подобную «Диалектике природы», где рассматривались бы вопросы становления человеческого общества и его культуры, однако этот замысел не был реализован. Мысли создателей материалистической диалектики и ис-

торического материализма о культуре щедро разбросаны по их много­численным произведениям, что существенно затрудняет для читателей, особенно знающих о марксизме понаслышке или не знающих его во­обще, знакомство с их культурологической концепцией. Тем не менее воссоздание культурологической теории классиков марксизма вполне возможно.

Марксистская концепция культуры коренным образом отличается от всех предшествующих. Если посмотреть в ретроспекции, как трактова­ли культуру софисты и Тацит, Пико делла Мирандола и Вико, Мон-тень и Гердер и другие известные европейские мыслители, внесшие свой вклад в развитие культурологической теории, то нетрудно заме­тить, что практически все они исходили из той посылки, что культура есть результат деятельности людей. Для многих из них культура ассо­циировалась со сферой исторической активности человека. Культура ими трактуется как мир, противостоящий миру природы и миру, соз­данному мифологическим и религиозным сознанием. Исходя из того, что культура создается человеком, то мир культуры — это мир самого человека, создаваемый им самим и по его образу и подобию. С точки зрения предшественников Маркса и Энгельса, человек в культуре предстает не как творимое, а как творящее существо во всем многооб­разии своих проявлений.

Так решалась в домарксистской философии проблема взаимосвязи культуры и человеческой деятельности — одна из центральных про­блем социально-философского и культурологического познания.

Приблизительно из тех же теоретических предпосылок исходят и классики марксизма. Человек для них активное существо, изменяющее среду своего обитания и создающее мир по своему образу и подобию. Он — подлинный субъект исторического действия, постоянно выхо­дящий за пределы своего существования. Однако на этом сходство позиций представителей домарксистской социально-философской мысли и основоположников классического марксизма заканчивается.

Если в домарксистской философии вся культурно-творческая практика осознается прежде всего как чисто духовная практика, как процесс деятельности сознания, резюмирующего себя в продуктах духовной деятельности, то в марксизме общественная практика по­нимается прежде всего как деятельность, направленная на преобра­зование материальных условий существования людей, как процесс взаимодействия общественного человека с природой и социумом, в результате которого совершается изменение прежде всего условий его материального бытия.

Отсюда вытекает значение материального (экономического) базиса в социальной жизни. Этим же определяется и роль труда, матери-

204 Теория культуры

альной деятельности или, более узко, — материального производст­ва в общественной жизни. Изменение типа взаимодействия между природой и человеком, форм экономической жизни, совокупности орудий и средств материального производства, с точки зрения клас­сического марксизма, есть основная причина тех трансформаций, которые совершаются во всех сферах бытия, в том числе и в духов­ной жизни общества. Таким образом, согласно марксистской кон­цепции, культура охватывает всю область общественной деятельно­сти человека, а не только сферу духовной деятельности. Артефакта­ми культуры является не только творения изобразительного искус­ства, литературы, музыки, философии, результаты политической, нравственной, религиозной практики, опредмеченные в политиче­ских теориях, моральных доктринах, религиозных учениях, но и орудия, используемые людьми, носимые ими вещи, предметы по­вседневного обихода, а также та система связей и отношений, ко­торая складывается в условиях конкретного общества, в том числе и алгоритмы поведения, стиль общения и т.д.

Говоря другими словами, область культуры классиками марксизма расширяется далеко за пределы «производства сознания», она рассмат­ривается как область «производства всей жизни» и, в первую оче­редь, «производства материальной жизни», которая суть базовая сфера человеческой активности.

Но различия в понимании культуры в домарксистской и марксист­ской философской мысли на этом не заканчиваются.

В культуре марксизм видит область действительного развития человека, где разворачивается его полное, а не частичное существо­вание. Согласно мысли классиков марксизма, только в культуре чело­век обретает себя как целостное существо во всем многообразии своих бытийных проявлений. Эта идея вытекает из понимания природы от­чуждения, возникающего в условиях капиталистического общества, которое проявляется во многих формах и на эмпирическом уровне предстает перед нами как отчуждение человека от результатов его тру­да, от общества и, наконец, от самого себя. Только в культуре, которая есть всеобщее достояние, по мысли классиков марксизма, происходит снятие отчуждения и человек обретает себя в качестве подлинного субъекта исторического действия.

Наконец, есть еще одно принципиальное отличие понимания культуры, сложившегося в рамках марксистской парадигмы, от трак­товок данного феномена, имеющихся в работах представителей других научных направлений. С точки зрения классического марксизма, про­цесс создания культуры есть не просто процесс создания материаль-

 

7. Представление о культуре в трудах западных мыслителей второй половины XIX в.

ных и духовных благ, изменения условий обитания человека, возник­новения новых форм общения, но прежде всего процесс человекотвор-чества. Подобное понимание вытекает из представлений классиков марксизма о труде как процессе обмена между человеком и природой, в ходе которого видоизменяются не только условия существования человека, но и он сам. Классики марксизма во всех своих работах под­черкивают, что, создавая богатый и разнообразный мир предметов, человек одновременно производит себя как человека, формирует и развивает свои собственные силы и отношения. Производство мира культуры, таким образом, оказывается самопроизводством, саморазви­тием человека.

При подобном подходе многообразие материальных и духовных благ, накопленных за тысячелетия человеческой истории, может быть интерпретировано как предметный, объективированный мир культуры. Ее же действительным содержанием оказывается развитие самого человека как общественного существа.

Итак, культура в классическом марксизме понимается не как ду­ховная субстанция или личностная черта индивида, возникшая в ре­зультате целенаправленного воспитательного воздействия, характе­ризующая степень развитости его сознания, а как особого рода объ­ективная реальность, возникающая в процессе человеческой практи­ки, имеющая субъективный (деятельный) источник происхождения.

Мир культуры — это мир самого человека, созданный им по сво­ему образу и подобию. В процессе его создания происходит обретение человеком самого себя как действительного, а не мнимого субъекта истории. Именно в этом, на наш взгляд, и состоит квинтэссенция марксистского подхода к культуре, коренным образом отличающая его от тех подходов, которые существуют в философской и культурологи­ческой литературе как прошлого, так и настоящего.

Марксистская концепция культуры может быть с полным основа­нием названа деятельностной концепцией, или, более точно, трудовой. В ее рамках труд, а точнее общественный труд, рассматривается как ос­новной источник общественного богатства и культуры. Данная кон­цепция опирается на базовые теоретические посылки классического марксизма и может рассматриваться как неотъемлемая часть общей марксистской доктрины.

Составными элементами марксисткой концепции культуры явля­ется учение о двух формах культуры — материальной и духовной, в кото­рых культура обретает себя в реальности. Для того, чтобы уяснить суть этих концепций, необходимо вернуться к марксистской трактовке тру-

Теория культуры

7. Представление о культуре в трудах западных мыслителей второй половины XIX в.

 

да и хотя бы вскользь коснуться понимания сути общественного про­изводства в классическом марксизме.

С точки зрения Маркса и Энгельса, труд ни в коей мере не есть только процесс расходования нервно-мускульной энергии, в результате которого возникает тот или иной предмет, предназначенный для удов­летворения той или иной потребности и имеющий определенную по­требительскую стоимость. В «Капитале» Маркс определяет труд сле­дующим образом:

Труд есть прежде всего процесс, совершающийся между челове­ком и природой, процесс, в котором человек своей собственной дея­тельностью опосредует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой³.

Но сущность труда, по Марксу, состоит не в этом. Труд представ­ляет не просто процесс обмена между человеком как родом и приро­дой, не просто процесс создания потребительских стоимостей. Он од­новременно является, как об этом говорилось выше, сферой созида­ния человека как личности. По Марксу, в процессе труда преобразует­ся не только предмет труда, но и сам человек. Более того, труд являет­ся главным видом деятельности, где происходит формирование как отдельного индивида, так и человека как рода. Вот что пишет Маркс:

Труд есть независимое от всякой общественной формы условие существования людей, вечная и естественная необходимость. Без не­го не был бы возможен обмен веществ между человеком и приро­дой, т.е. была бы невозможна сама человеческая жизнь⁴.

Сходная мысль содержится и в «Диалектике природы» Энгельса, который подчеркивает:

Труд есть первое и основное условие всей человеческой жизни, и притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать — труд создал самого человека⁵.

В другой своей работе «Происхождение семьи, частной собствен­ности и государства» он отмечает, что коренное отличие человека от животного состоит в том, что животное только собирает, человек же производит, причем в процессе производства меняется сам. Первое, что начинает совершать человек, выделившись из животного царства, — это производство средств производства, необходимых для удовлетворе­ния тех витальных потребностей, которые заложены в каждом биологи­ческом существе изначально, или, говоря другими словами, средств производства для воспроизводства самой материальной жизни. Только после удовлетворения низших, витальных потребностей, с которыми

связано сохранение человека как вида, человек начинает производить то, что превращает его в конечном счете в социальное существо.

Классики марксизма никогда не сводили труд только к его единст­венной форме — труду физическому. Для них умственная деятельность по созданию новых знаний, идей, деятельность по управлению соци­альными организмами и воспитанию подрастающего поколения также является трудом, причем трудом более сложным, требующим иногда значительно большей доли энергетических затрат, чем труд физиче­ский. Более того, они неоднократно говорили о том, что в процессе исторического развития соотношение между умственным и физиче­ским трудом меняется и постепенно на первый план выходит умст­венный труд. Это связано с совершенствованием производительных сил, появлением более совершенных машин и приспособлений, при­менение которых требует не столько мускульных усилий, сколько раз­витого интеллекта и обширных знаний. Именно им принадлежит представление о науке как производительной силе высшего порядка, способной коренным образом изменить мир. В этом отношении их можно рассматривать как наследников Ф. Бэкона, провозгласившего знаменитый тезис: «знание — сила».

Труд, согласно воззрениям классиков марксизма, коренным обра­зом отличается от деятельности животных или насекомых, которые, на первый взгляд, тоже способны к созданию тех или иных продуктов. Энгельс приводит хрестоматийный пример с пчелами, создающими совершенные с точки зрения геометрии соты и ульи. Он обращает внимание на то, что пчелы строят свои убежища, повинуясь инстинк­ту, биологической программе, сформировавшейся в результате тысяче­летнего естественного отбора и заложенного в каждую пчелу изна­чально. Человек же строит согласно тому мысленному образу, который возникает в его мозгу и представляет собой отражение его бытия, при­обретенного им социального опыта. Он созидает в соответствии с пла­ном, который может меняться в зависимости от конкретно-исторических условий, в которых протекает деятельность субъекта ис­торического действия. Он ставит перед собой определенные цели и направляет свою деятельность на их достижение.

В силу существования двух видов труда существуют и два основных вида производства — материальное и духовное. Следует подчеркнуть, что если идея о материальном производстве как базисе общества вы­сказывалась неоднократно до Маркса и Энгельса (об этом много пи­сали английские утилитаристы), то вопрос о существовании духовного производства как составной части общественного производства был поставлен только классиками марксизма. Впервые эта идея была ими сформулирована в «Немецкой идеологии» — их первом совместном

Теория культуры

7. Представление о культуре в трудах западных мыслителей второй половины XIX в.

 

труде. Рассматривая вопрос об особенностях общественного производ­ства, классики марксизма пришли к выводу:

... производство идей, представлений, сознания первоначально непосредственно вплетено в материальную деятельность и матери­альное общение людей, в язык реальной жизни... То же самое отно­сится и к духовному производству как оно проявляется в языке, в по­литике, законах, морали, религии, метафизике и т.д. того или другого народа⁶.

Другими словами, на заре человеческой истории духовное произ­водство слито с материальным, но по мере разрыва нитей, связующих воедино физический и умственный труд, происходит отделение духов­ного производства от материального.

С точки зрения классиков марксизма, материальное и духовное производство тесно связаны друг с другом, но, тем не менее, это не озна­чает, что они тождественны друг другу. Прежде всего их различие со­стоит в том, что, как писал Маркс, в каждом из них «в качестве про­изводительного выступает другой вид труда»⁷. Это различие становится особенно явственным, если посмотреть на ту деятельность, которая осуществляется субъектом исторического действия в рамках двух типов общественного производства, через призму анализа труда, использо­вавшуюся классиками марксизма. С их точки зрения, любой труд включает в себя следующие элементы: целесообразную производи­тельную деятельность (или сам труд в узком смысле этого слова), предмет труда и средства труда. Все эти элементы различны для духов­ного и материального производства. Если, например, основным видом деятельности в сфере духовного производства выступает преимущест­венно умственный труд, то в сфере материального производства — физический. Если предметом труда в сфере духовного производства является сам человек, и именно здесь прежде всего совершается про-- цесс «обработки людей людьми», то предметом труда в рамках матери- I- ального производства выступают объекты живой и неживой природы, вещи, созданные ранее людьми, и т.д.

Отличаются материальное и духовное производство друг от друга и соотношением творческих и репродуктивных элементов. Если материаль­ное производство предполагает прежде всего воспроизводство, репро­дукцию заданного образца (например, автомобили одной модели вы­пускаются тысячами штук и в принципе не отличаются друг от друга), то основой духовного производства является прежде всего творческая деятельность. Даже потребление (а потребление, по Марксу, есть обо­ротная сторона производства) здесь носит характер сотворчества.

Отличаются материальное и духовное производство друг от друга и тем, что в материальном производстве взаимодействие людей опосредова­но вещью. «Единственно понятный язык, на котором мы говорим друг с другом, — писал Маркс, — это наши предметы в их отношении друг с другом»⁸. В духовном же производстве процесс взаимодействия лю­дей совершается непосредственно. Особенно рельефно это проявляет­ся в таких видах духовного производства, как исполнительское искус­ство, где продукт духовной деятельности создается и потребляется од­новременно, где между производителем духовных ценностей и их по­требителем нет посредника в виде системы социальных институтов или структур.

Материальное и духовное производство отличаются друг от друга и тем, что ценность продукта, создаваемого творческим умственным трудом прежде всего определяется его уникальностью. Потеря уникальности ведет к уменьшению или даже полному исчезновению потребитель­ской стоимости продукта, созданного в рамках духовного производства (например, копия картины всегда стоит значительно меньше, чем под­линник, не говоря уже о репродукции). Для продуктов, созданных в рамках материального производства, наличие такого свойства, как уникальность, желательно, но не обязательно.

Наконец, на протяжении практически всей человеческой истории вплоть до наших дней духовное производство осуществляется преимуще­ственно в неинституциализированных формах (заводов по производству, предположим, романов или симфоний, как известно, не существует), тогда как процесс материального производства изначально требовал совместной деятельности индивидов и создания определенных произ­водственных структур.

Согласно воззрениям классиков марксизма, культура создается в рамках обоих типов производства, а не только в духовном производст­ве, как об этом говорило большинство их предшественников. Однако, с точки зрения Маркса и Энгельса, материальное производство играет определяющую роль, накладывая неизгладимый отпечаток как на сам процесс духовного производства, так и на создаваемый здесь продукт.⁹ Они считали, что в паре «материальная культура-культура духовная» лидирующая роль принадлежит первой. Подчеркивая это обстоятель­ство, Маркс писал в подготовительных материалах к «Капиталу»:

Известно, что греческая мифология составляла не только арсе­нал греческого искусства, но и его почву. Разве тот взгляд на приро­ду и общественные отношения, который лежит в основе греческой фантазии, а потому и греческой [мифологии], возможен при наличии сельфакторов, железных дорог, локомотивов и электрического теле-

210 Теория культуры

графа? Куда уж тут Вулкану против Робертса и К, Юпитеру против громоотвода и Гермесу против Credit Mobilier! Всякая мифология преодолевает, подчиняет и преобразовывает силы природы в вообра­жении и при помощи воображения; она исчезает, следовательно, вме­сте с наступлением действительного господства над этими силами при­роды... Возможен ли Ахиллес в эпоху пороха и свинца? Или вообще «Илиада» наряду с печатным станком и тем более печатной машиной? И разве не исчезают сказительство, былинное пение и Муза, а тем самым и не­обходимые условия эпической поэзии с появлением печатного слова?¹⁰

Подобная трактовка роли материальной культуры логично вытека­ет из их понимания роли материального (экономического) фактора в жизни людей как фактора, детерминирующего в итоге всю систему надстроечных отношений, том числе и отношений политических, мо­ральных, эстетических и т.д. Но экономический фактор является опреде­ляющим только в конечном счете¹¹, точно так же и материальная культура, по их мнению, определяет образ культуры той или иной обще­ственно-экономической формации лишь в конечном счете. Более того, Маркс и Энгельс неоднократно обращали внимание на тот факт, что в истории можно найти множество примеров, когда при неразвитости материальной базы тем или иным народом создавалась культура выс­шей пробы. Отмечая относительность влияния материальной культуры на духовную, Маркс пишет во «Введении к критике политической эко­номии»:

Относительно искусства известно, что определенные периоды его расцвета отнюдь не находятся в соответствии с общим развитием общества, а следовательно, также с развитием материальной осно­вы последнего, составляющего как бы скелет его организации¹².

Из этого следует, что те, кто настаивает на прямом, непосредст­венном влиянии материального базиса, а следовательно, и материаль­ной культуры на идеологическую надстройку и, соответственно, на духовную культуру той или иной общественной системы, не правы, ибо рассуждают, как вульгарные материалисты-метафизики, не учиты­вающие сложной диалектики, определяющей взаимодействие этих двух структурных элементов любой социальной системы.

Однако, говоря об относительно прямой зависимости идеологиче­ской надстройки от материального базиса, классики марксизма тем не менее считали, что существуют факторы, самым непосредственным об­разом влияющие на тип духовного производства и его результат. В каче­стве такого фактора они прежде всего рассматривали тип собственно­сти на орудия и средства производства, являющийся главенствующим в

 

7. Представление о культуре в трудах западных мыслителей второй половины XIX в.

данном обществе, и тип государственной власти. Подчеркивая их роль как в становлении культуры вообще, так и духовной культуры в част­ности, они писали:

Мысли господствующего класса являются в каждую эпоху господ­ствующими мыслями. Это значит, что класс, который представляет собой господствующую материальную силу общества, есть вместе с тем и его господствующая духовная сила. Класс, имеющий в своем распоряжении средства материального производства, располагает вместе с тем и средствами духовного производства, и в силу этого мысли тех, у кого нет средств для духовного производства, оказыва­ются в общем подчинении господствующему классу. Господствующие мысли суть не что иное, как идеальное выражение господствующих материальных отношений, как выраженные в виде мыслей господ­ствующие материальные отношения; следовательно, это — выраже­ние тех отношений, которые кок раз и делают этот класс господ­ствующим; это, следовательно, мысли его господства¹³.

Исследуя данную проблему, классики марксизма особо подчерки­вали, что в условиях антагонистических формаций, где доминирую­щими являются иные формы собственности, нежели общественная, изначально ряд видов духовного производства обречен на стагнацию и вымирание. Маркс в своей работе «Теория прибавочной стоимости» отмечает:

Так, капиталистическое производство враждебно известным от­раслям духовного производства, например, искусству и поэзии. Не учитывая этого, можно прийти к иллюзии французов XVIII века, так хорошо высмеянной Лессингом¹⁴.

С точки зрения Маркса «... даже высшие виды духовного произ­водства получают признание и становятся извинительными в глазах буржуа только благодаря тому, что их изображают и ложно истолковы­вают как прямых производителей материального богатства»¹⁵. Подоб­ная трактовка логично вытекает из марксистского представления о капитализме как весьма несовершенном обществе и капиталистиче­ском способе производства как способе производства, ограничиваю­щем проявление сущностных сил и владельцев орудий, и средств про­изводства, и наемных работников. Отмечая негативные последствия господства частной собственности как экономической основы капита­листического способа производства, Маркс писал в своих известных «Экономическо-философских рукописях 1844 года»:

Частная собственность сделала нас столь глупыми и односторон­ними, что какой-нибудь предмет является нашим только тогда, когда мы им обладаем, т.е. когда он существует для нас как капитал или

212 Теория культуры

когда мы им непосредственно владеем, т.е. едим его, пьем, носим на своем теле, живем в нем и так далее, — одним словом, когда мы его потребляем, хотя сама же частная собственность все эти виды непо­средственного осуществления владением в свою очередь рассматри­вает как средство к жизни, а та жизнь, для которой они служат сред­ством, есть лишь жизнь частной собственности... Поэтому уничтоже­ние частной собственности означает полную эмансипацию именно потому, что чувства и свойства становятся человеческими как в субъ­ективном, так и в объективном смысле¹⁶.

Итак, культура, согласно марксистской концепции есть резуль­тат общественного производства. Ее формы и виды в конечном сче­те определяются наличным материальным базисом и непосредст­венно зависят от формы собственности и типа власти. Производст­во ценностей культуры и их потребление тесно связаны, а это зна­чит, что культура создается не только производителями культурных ценностей, но и их потребителями. В процессе создания ценностей культуры происходит опредмечивание и распредмечивание челове­ческих сущностных сил, что позволяет утверждать — творение культуры суть творение человека.

Таково в первом приближении понимание культуры, сущест­вующее в классическом марксизме. Более глубоко в суть феномена культуры позволяет проникнуть знакомство с марксистской теорией трудовой стоимости. Ее суть в том, что люди в процессе производст­ва создают те или иные предметы, которые в силу их полезности обладают стоимостью. Продукты труда должны удовлетворять опре­деленные человеческие потребности. Чем более актуализированную потребность способен удовлетворить тот или иной предмет, тем выше его стоимость. Однако полезность вещи есть необходимое, но далеко не достаточное условие существования того или иного предмета в качестве продукта культуры. Таковым он становится.только тогда, когда в нем находит отражение та общественная связь, которая существует между людьми в процессе производства и потребления тех или иных ценностей. В культуре представлено со­циально формирующееся свойство человека создавать все богатство его подлинно человеческого бытия, отношений и связей, устанав­ливаемых им с другими субъектами исторического процесса. Говоря другими словами, культурная значимость предмета определяется его функцией быть средством связи между людьми, посредником, объ­единяющим людей в процессе их совместной деятельности.

Поэтому в предмете культуры человек обнаруживает не только внешнюю полезность для себя, но и свое общественное «Я», свою собственную индивидуальность, но не ту, которая была отпущена при-

 

7. Представление о культуре в трудах западных мыслителей второй половины XIX в.

родой, а ту, которая была сформирована предшествующей историей. Из этого следует, что классики марксизма говорят о культуре не толь­ко тогда, когда рассматривают, например, развитие реалистической литературы во Франции или рассуждают о несовпадении темпов раз­вития искусства и материально-технического базиса, но прежде всего тогда, когда они вскрывают общественный подтекст любой человече­ской деятельности. Другими словами,

классики марксизма культуру рассматривают как самосозидание, самовоспроизводство человека в конкретных формах его материаль­ной и духовной деятельности.

Действительным содержанием культуры, по их мнению, является не что иное, как развитие человека во всем многообразии его связей и от­ношений. В этом квинтэссенция марксистского понимания культуры.

⇐ Предыдущая10111213141516171819Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: