Жители боятся оказаться под завалами

Не проходите мимо! – кричит продавец лотерейных билетов. У нас не курят, – строго предупреждает объявление на стене. Ешь кашу, а то не пойдешь гулять! – угрожает ребенку бабушка. «Язык вражды» – на чьей стороне общество? – вопрошает газетный заголовок. Осторожно, двери закрываются! – предупреждает голос диктора в метро. Только у нас! – рекламирует свою продукцию книжный магазин.

Экспрессивно-эмоциональная, или эмотивная, функцияязыка ориентирована на отправителя сообщения, она связана с выражением в речи его эмоционального, психического состояния, его отношения к адресату, к самому содержанию сообщения, одобри­тельного, неодобрительного или безразличного. Эмотивная функ­ция может проявляться в основном значении слова, но в большей степени в его коннотациях. Реплика Мне все равно  иногда вос­принимается чуть ли не как оскорбление, поскольку демонстрирует незаинтересованность адресата в предмете разговора. В этой фразе, как ни странно, есть скрытая экспрессия. В предложениях: Мне это нравится, Я с удовольствием поговорю с тобой – эмоциональное отношение выражено прямо, оно названо, поэтому такие высказы­вания мало экспрессивны. Ярче всего эмотивная функция проявля­ется в разговорной речи, особенно если участники диалога хорошо знают друг друга. Чем более экспрессивен текст, тем менее понятно его содержание. В диалоге это приводит к тому, что говорящие пе­рестают «слышать» друг друга. Вот как это происходит, например, в разговоре двух женщин из рассказа Виктории Токаревой «Стече­ние обстоятельств». Одна из них недовольна своим зятем, а другая тревожится за своего питомца – маленького петушка:

– А мой вчера знаешь когда домой явился?

– Пока маленький, ничего... А вырастет, боюсь – затоскует...

– Кто?

    – Петух.

    – Да пошла ты к черту со своим петухом!

–  А ты со своим зятем.

Героини практически ни о чем не сообщили друг другу. Диалог строится на смене эмоциональных «интонаций». Возмущение – явился вместо нейтрального пришел. Тревога, жалость – затоскует вместо начнет скучать. Гнев и раздраженность – да пошла ты к черту.

Экспрессивность, иногда неоправданно высокая, нагнетание отрицательных эмоций свойственны и языку современной газеты. Так, в одной из газетных заметок сооб­щается о том, что дом находится в аварийном состоянии. Приведем отрывки из этого текста.

 

Жители боятся оказаться под завалами

 

Особняк, построенный в конце XIX века купчихой Чикиной, находится на улице Соляной в Волжском районе Саратова. Это памятник архитектуры регионального значения. Старинное здание расположено напротив базара, именуемого в народе «Пешка». Дом двухэтажный: на первом сейчас достраивают магазин, на втором проживают три семьи. Четыре года эти люди пытаются противостоять разрушению своего жилья…

По словам одного из жильцов этого дома Евгения Данилова, в 2006 году на первом этаже жил мужчина, который продал свою квартиру бизнесменам. А те, в свою очередь, решили открыть на купленных квадратных метрах магазин…

Сейчас весь второй этаж памятника архитектуры напоминает помещение после бомбежки. В стенах дыры величиной с кулак. С потолков свисают пласты штукатурки. Но самое страшное – это полы. Из-за строительных работ и сноса стен полы в коридорах и квартирах второго этажа угрожающе наклонились. Сейчас жить в этих квартирах не только опасно для жизни, но и очень холодно. Дом № 9 отапливается газом, однако из-за деформации стен газовики перекрыли подачу «голубого топлива» на второй этаж. Местные обитатели теперь называют себя «моржами». Они с трудом пережили недавние морозы в неотапливаемых комнатах. Владимир Ларионов спит в шапке-ушанке…

– Однако результат всех наших жалоб нулевой, – разводят руками «моржи» с Соляной. – Купеческий особняк может стать «братской могилой». Никто так и не заинтересовался тем, что происходит в этом здании...

Если случится пожар, то сухие балки будут гореть, как порох. К тому же в любой момент перекосившееся межэтажное перекрытие может рухнуть под тяжестью печей.

Спускаемся вниз по ступенькам к выходу. Здесь сыро, под ногами хлюпает подтаявший лед. По стене проходит изъеденная ржавчиной водяная труба. Окна разбиты. На стенах, украшенных еще в старину изразцами, следы грибка. В этом доме нет условий для нормального и безопасного проживания.

(Комсомольская правда, 17. 03. 2010)

     Вся заметка строится на гиперболе (преувеличении). Эмо­циональное состояние очевидца событий передается при помощи слов семантических полей «смерть» и «война»: бомбежка, дыры величиной с кулак, самое страшное, угрожаю­ще наклонились, опасно для жизни, с трудом пережили морозы, братская могила.  Автор, сгущая краски, описывает возможное развитие событий: случится пожар; будут гореть, как порох; может рухнуть. Негативное впечатление усиливается при помощи лексики чувственного восприятия: холодно, сыро, изъеденная ржавчиной труба, следы грибка. Следует отметить, что слово «моржи» снимает избыточное эмоциональное напряжение благодаря шутливому оттенку значения. Все эти средства используются для определенного воздействия на читателя. Здесь эмотивная и регулятивная функции объединяются. Такая особенность свойственна публицистическому стилю.

Если внимание участников диалога направлено на контакт, томы имеем дело с фатической функцией языка (от гpеч. phatos – сказанный < phanai – говорить, сказать). [25]   Контакт необхо­димо установить. Этому служат приветствия: Добрый день!, Давно не виделись, Как живешь? ; оклики: Эй! Послушай! ; вопросы к аудитории: Ну что ж, начнем?, Можно начинать?, Все собрались? В процессе речи происходит проверка контакта: Все понятно?, Ты меня слышишь?. Говорящий стремится под­держивать контакт, устранять «помехи»: Тише!, Кто там мешает слушать?, Говорите громче!. Сознательное прерывание контакта или его возобновление также связано с определенными речевыми формулами: Прервемся на минуту?, Минуточку!, На чем мы остановились?. При завершении диалога или монолога используются специальные слова: На этом все! Продолжим в следующий раз! Пока!  Обычно фатическая функция проявляется в письмах, поздравительных от­крытках, телефонной «болтовне», в разговоре незнакомых людей – например, в очереди к врачу, в транспорте, когда общение происходит «ради самого общения». Например: – Как дела? – Нормально. – Прекрасная погода, не правда ли?  Содержание так называемых фатических диалогов не имеет почти никакого значения для их участников, поэтому темы выбираются общеизвестные: погода, болезни, спорт, политика. [26]  «Не браните погоду – если бы она не менялась, девять человек из десяти не смогли бы начать ни одного разговора», – писал Фрэнк Хаббард. Преобладание фатической функции характерно и для обще­ния очень близких людей, которые понимают друг друга с полуслова.

Вот как Л. Толстой в романе «Война и мир» передает разговор Наташи и Пьера:

«Наташа, оставшись с мужем одна, тоже разговаривала так, как только разговаривают жена с мужем, то есть с необыкновенною ясностью и быстротой понимая и сообщая мысли друг друга, путем, противным всем правилам логики, без посредства суждений, умозаключений и выводов, а совершенно особенным способом...

– Нет, ты что? Говори, говори.

– Нет, ты скажи, я так, глупости, – сказала Наташа...

– Я хотел сказать только, что все мысли, которые имеют огромные последствия, –  всегда просты. Вся моя мысль в том, что ежели люди порочные связаны между собой и составляют силу, то людям честным надо сделать только то же самое. Ведь как просто.

–  Да.

– А ты что хотела сказать?

– Я так, глупости.

– Нет, все-таки.

– Да ничего, пустяки, –  сказала Наташа, еще светлее просияв улыбкой, –  я только хотела сказать про Петю: нынче няня подходит взять его от меня, он засмеялся, зажмурился и прижался ко мне –  верно думал, что спрятался. Ужасно мил. Вот он кричит. Ну, прощай».

В разговоре двух любящих людей важно не то, что они сообщили друг другу, а то, что у них есть возможность говорить и по­нимать друг друга. Само общение, связь между ними становятся главным содержанием диалога. Диалогам такого типа свойственна высокая предсказуемость (ср. Ты читаешь мои мысли; Я знаю, что ты хотел сказать).

Чтобы помочь собеседнику лучше понять нас или чтобы пояснить, почему мы выбрали то или иное слово, каков его источник, мы используем язык в его метаязыковой функции, или функции комментирования. Приведем пример из рассказа В. Астафьева «Мною рожденный» (1987):

«И бога ради, простите, что я, выражаясь по-старинному, пишу к вам. Говорили: «Велика Россия, но отступать некуда». А тут жизнь прожита, и рассказать про нее некому. Но хочется. Никогда не хотелось, однако при «окончании пути» вдруг потянуло»          

В этом отрывке три раза проявилась метаязыковая функция. Во-первых, обращение пишу к вам (вместо пишу вам)названо старинным. Во-вторых, фраза жизнь прожита, и рассказать про нее некому сопоставляется с «чужими» словами (говорили). Вни­мание читателя привлекается не только к конструкции фразы, но и к главному ее смыслу – безысходности, последней черте, концу: жизнь прожита, некомурассказать, некудаотступать. Словосочетание окончание пути взято в кавычки, тем самым оно отмечено как иносказательное выражение (ср. конец жизни).

Ме­таязыковая функция особенно ярко проявляется в области языкознания: в научных текстах, в речи преподавателя и студентов на занятиях, посвященных вопросам лингвистики, так как в этих случаях «язык описывает сам себя». Метаязыковую функцию реализуют также вводные слова и конст­рукции типа: другими словами, иначе говоря, точнее, выражаясь культурно, говоря научным языком, так сказать, как говорит молодежь. Приведенные примеры отражают так называемую языковую рефлексию, когда говорящий ищет более адекватного способы выражения. Приведем несколько примеров из речи ведущего телевизионной программы «Непутёвые заметки» (08. 11. 09) Дмитрия Крылова: «В Эдинбурге живет, нет, скорее, обитает, привидение»; «Осуждённого, ос у жденного, как у нас говорят в прокуратуре»; «А это кремлё…, букингемская вертушка (телефон)». Известный актёр Михаил Евдокимов в одной из передач сказал: «на копке картофеля, или картошки, по-человечески выражаясь» (Россия ТВ, 11. 12. 05).

Когда форма сообщения, сам текст, его звуковая и словесная фактура становятся одной из целей отправителя этого сообщения, можно говорить о проявлении эстетической функции языка. Наиболее ярко это представлено в языке художественной литературы, к которой, как и к любому другому виду искусства, применимы критерии «прекрасного» и «безобразного», то есть критерии эстетики.

Рассмотрим отрывок из рассказа А. П. Чехова «Попрыгунья»:

«Всё, всё напоминало о приближении тоскливой хмурой осени. И казалось, что роскошные зеленые ковры на берегах, алмазные отражения лучей, прозрачную синюю даль и все щегольское и парадное природа сняла теперь с Волги и уложила в сундуки до будущей весны, и вороны летали около Волги и дразнили ее: “Голая! Голая! ”».

О чем говорится в этом тексте? О том, что скоро наступит осень, что стало пасмурно, что берега Волги уже не покрыты зеленой травой, что летают и каркают вороны. Но для художественного произведения важно не просто сообщить какую-то информацию об окру­жающем мире, а заново открыть этот мир, показать нам, что он пре­красен. Для читателя окном в этот новый мир становится слово в его эстетической функции. Чем более оно непредсказуемо, тем выше его эстетическая ценность. Адресат разгадывает, «расшифровыва­ет» текст, становясь в каком-то смысле его создателем, читает его, получая эстетическое удовольствие. Как преодолевается автоматизм речи в приведенном отрывке? Какие слова и почему привлекают наше внимание? Слово все повторяется дважды. Этот повтор созда­ет ощущение неизбежности осенних дней. Не совсем привычное сочетание тоскливая, хмурая осень может вызывать ассоциации с общепринятыми словосочетаниями – хмурые лица, тоскливое на­строение, небо хмурится. Слово казалось переводит все повество­вание в другую реальность, в один из возможных, воображаемых миров. Здесь трава превращается в роскошные зеленые ковры, отра­жения лучей – в алмазы, далекое небо – в прозрачное синее одеяние, природа – в хозяйку богатых сундуков, Волга – в женщину, которую лишили щегольских и парадных одежд. Вороны кричат человеческими голосами. Язык в своей эстетической функции творит образный мир, преобразует текст, делает его «эстетически значимым».

Эстетическую функцию можно обнаружить и в других функциональных разновидностях языка. Например, в рекламе она очень часто реализуется с помощью языковой игры.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: