Замечание на ответ пятдесят пятый

Вопроситель спрашивал: есть ли ныне древние Служебники письменные и печатные, указующие иметь на проскомидии пять просфор, или нет?

И здесь вопроситель должен был сам указать древлеписьменные и древлепечатные Служебники, в коих говорится о пяти просфорах на проскомидии, и вопросить, почему раскольники не только отвергают наставление оных Служебников, но и обвиняют св. церковь за приношение пяти просфор. А не сделавши этого, он дал свободу Денисову уклониться от правильного ответа на вопрос, и Денисов действительно ответил коротко, что будто бы во всех древлеписьменных и древлепечатных Служебниках, не только московских, но и белорусских, не обретается свидетельства о пятипросфории, а везде будто бы говорится только о семи просфорах.

В обличение этой лжи Денисова мы приведём здесь некоторые свидетельства из древлеписьменных и древлепечатных книг, показывающие, что в древности не усвоялось значения количеству просфор на проскомидии – необходимо требовалась одна просфора для агнца, а затем употреблялось неодинаковое количество просфор, причём есть прямые указания о приношении только пяти.

В пергаменной Кормчей 6790 (1282) г., хранящейся в Московской Синодальной библиотеке под № 132, в вопрошениях Кирика (л. 518) прямо говорится, что по нужде можно служить литургию на одной просфоре.

В Служебнике пергаменном 12-го века преподобного Варлаама Хутынского и в Служебнике монастыря Антония Римлянина так же ясно упоминается об одной только просфоре (эти свидетельства приведены выше, в замечании на 25 статью 50-го ответа). Так же в пергаменном Служебнике 12-го века, хранящемся в Синодальной библиотеке под № 605.

В харатейном Служебнике 13 века Новгородского Софийского собора (№ 85) и в харатейном Служебнике 14 века той же библиотеки (№ 59) исчисляются уже пять просфор¹¹¹.

В пергаменном Служебнике 14-го века, хранящемся в Московской Синодальной библиотеке под № 892, и в пергаменном Служебнике 14-го века той же библиотеки (№ 952) с надписью по листам «Служебник преподобного отца игумена Сергия Радонежского чудотворца» исчисляются также пять просфор.

В древлепечатном срятинском Служебнике 1604 г. львовского архиепископа Гедеона Балабана и в киевском 1629 г. исчисляются пять же просфор на проскомидии¹¹².

В Номоканоне, напечатанном 7132 (1624) г. в Киево-Печерской лавре при Захарии Копыстенском, читается: «На святой проскомидии божестенныя литургии пять просфор да имаши. Первая за Господьский хлеб. Вторая Пресвятыя Богородицы. Третия за святых. Четвертая за живых человек, ихже хощеши поминати. Пятая за усопших, едино прямо единому особно, кождо чином своим, яко же в Служебниках указано и изображено имаши». Точно так же и в Номоканонах, напечатанных в той же лавре 7128 (1620) и 7137 (1629) гг. и во Львове 1646 г. ¹¹³

В Номоканонах же, напечатанных в Москве при патриархах Иоасафе и Иосифе с киевского Номоканона, вместо пяти просфор показано уже седмь. О том, как сделано это новопременение, ясно указывает обретающаяся в библиотеке Московской Синодальной Типографии рукопись, списанная во всей точности с киевского печатного Номоканона, по которой набирался в Типографии Московский Номоканон: здесь чёрными и красными чернилами сделаны поправки в статье о просфорах с изменением пяти на семь. Об этом подробнее смотри в особой книжице, составленной о. игуменом Филаретом. Таким образом, в первый раз при патриархе Иоасафе в изданном тогда Номоканоне напечатано повеление о седми просфорах на проскомидии, несогласное с киевским Номоканоном, по которому Московский печатался, также с киевскими и львовскими Служебниками. Но достойно особого внимания, что наставление это несогласно и с Служебниками, напечатанными в Москве при первых патриархах, ибо все напечатанные при них московские Служебники согласно повелевают всех православных христиан поминать на пятой просфоре совокупно с царём, а Номоканон московский за всех православных христиан требует приносить особую шестую просфору, которая во всех московских Служебниках положена на условии, с оговоркою, «если есть монастырь», то есть если служба совершается в монастыре, то должно принести ещё шестую просфору за игумена того монастыря. Значит, в мирских церквах за службою все московские Служебники первых пяти патриархов повелевают приносить на проскомидии только шесть, а не семь просфор. Таким образом, ни в одном старопечатном патриаршем Служебнике седмипросфория, положенного в Номоканоне, не обретается. Служба же совершается и должна совершаться не по Номоканону, а по Служебнику, и это показывает, что при всех пяти московских патриархах во всех церквах Великия России, кроме монастырей, служба совершалась только на шести просфорах, а не на седми.

Итак, кроме того, что употребление того или другого количества просфор на проскомидии не есть непреложный Евангельский или Апостольский закон или седми вселенских соборов, а есть поместный обычай, в разное время и в разных местах бывший неодинаковым, оказывается ещё, что и в самой России даже при первых пяти патриархах седмипросфорие не было всеобдержным обычаем.

Справедливо ли после сего за употребление пяти просфор вместо семи обвинять церковь в ереси и из-за сего отделяться от церкви? Не ясно ли, что разделяющиеся из-за сего именуемые старообрядцы во грехе раскола суть?