5.1.1.3. Взаимосвязь представления о прибавочной наценки с действительными явлениями экономической системы.

5. 1. 1. 3. Взаимосвязь представления о прибавочной наценки с действительными явлениями экономической системы.

Нельзя представлять дело, будто наценка есть бесценное приращение, поскольку прибавочная наценка уже выражается ценностью, стоимостью товара. Все товары хоть и продаются с одинаковой наценкой, прибавкой процента (точнее, ставки прибавочной наценки, о чем далее), но все эти товары из производства вышли с новой общественной устоявшейся стоимостью. Именно поэтому сами деньги представляют значимость в своих дискретных единицах (знаках денег), поскольку ими и выражается ценность (ценность представляется совокупность дискретных единиц, где каждая дискретная единица (знак денег) имеет равную другой единице ценность). Сами по себе поодаль факторы производства (рабочая сила и средства производства) не могут нарастить на себя прибавочную наценку. Для приращения стоимости, включения к рыночным ценам этих факторов производства прибавочной наценки, необходимо, чтобы продукт труда вышел из производства. После производства товары реализуют ту часть прибыли, которая должна была реализоваться. Всякий продукт труда заключает в себе эту прибавочную наценку потому, что капиталистический способ производства предполагает образование прибыли у капиталистов, продающих товары (у промышленных капиталистов, продающих товарным, или, у товарных капиталистов, продающих конечным покупателям, или, их посредникам). Поэтому каждый капиталист одновременно включает ставку прибавочной наценки в рыночную цену товара из необходимости заиметь себе прибыль. Поскольку это необходимый момент капиталистического производства, покупателю товаров ничего не остается другого, кроме как приобрести товар с прибавочной наценкой. Необходимость одаривать продавца товара прибавочной наценкой уже представлена как необходимость и не может оспариваться приобретателем данных товаров, ибо получение прибыли предполагает сама экономическая система. Прибавочная наценка есть отличное понятие от прибавочной стоимости. Прибавочная наценка существует только лишь в плоскости структуры рыночной цены, и только там можно выделить эту прибавочную наценку. Понятно, что стоимость как ценность не может включать в себя категории прибавочной стоимости, ибо не существует прибавочной ценности. Ценность представляет собой неструктурированную категорию, представленную в сознаниях индивидов как результат совокупных интересов, но выражающийся в согласии двух индивидов на совершение обменного акта по договоренной меновой пропорции.

5. 1. 2. Применение ценностной теории стоимости для объяснения явлений некапиталистических экономических систем

Теория стоимости должна объяснять явления экономической жизни в любых экономических системах, где существует обмен товаров. Рассмотрим капиталистическую систему, в которой изъятие прибавочной стоимости осуществляется посредством обменного акта, и, например, феодальную систему, в которой изъятие прибавочной стоимости осуществляется посредством оброка, барщины и т. д. По нашей гипотезе, прибавочная наценка входит в рыночную цену товара, потому прибыль и реализуется только лишь посредством обменного акта. В феодальной же системе прибыль реализуется посредством изъятия продукта труда или денежных средств уже в готовом виде. Возьмем изъятый феодалом продукт труда, который он будет обменивать на золотые монеты (деньги). По трудовой теории стоимости, вся масса денежных средств, полученная за продажу этого товара, будет образовывать прибавочную стоимость капиталисту постольку, поскольку вся стоимость необходимого труда работника уже осталась у работника. Итак, согласно трудовой теории стоимости, продукт труда должен обмениваться с массой денежных средств согласно содержащемуся в продукте труда количеству труда. Этот обменный акт уже отличается от обменного акта в капиталистической системе потому, что этот обменный акт Маркс уже не может представить как реализацию лишь части прибавочной стоимости. Допустим, что совокупность авансированных денежных средств для производства этого продукта пренебрежимо мала или равна нулю (в случае натурального оброка). Уже весь этот продукт является, с позиций ТТС, целой прибавочной стоимостью, а потому она и реализуется как целая. С моей же позиции она является полностью прибавочной наценкой. В конце концов цены на эти товары уравновешиваются, так что, следовательно, теория стоимости должна быть способной объяснить эти обменные акты. Трудовая теория стоимости и объясняет этот обменный акт сведением обмена согласно количеству содержащегося в них труда. Однако, не существует никаких действительных механизмов, способных осуществить этот обмен согласно количеству содержащихся в них труда. Не существует никаких действительных величин, к которым двигалась конкуренция между продавцами товаров, поскольку никто из производителей не может знать, какая величина будет являться «эквивалентом» количества труда, затраченного на производство продукта труда, и никто не понесет никаких потерь от того, что продаст товар по величине, выше 0. В противоположность этому, механизм прибавочной наценки способен объяснить этот обмен. Как и при капиталистической системе, прибыль признается необходимым элементом для продажи этого товара покупателю. Конкуренция между производителями способна снижать эту величину (если, только, они не вошли в сговор), но до величин, может быть, не удовлетворяющих покупателей. Покупатель не может оспаривать получение прибыли продавцом вообще. Единственно что он может, это попытаться снизить свои убытки и прибыль продавца до таких предельных величин, которые еще могут удовлетворить оба пункта обмена. Как и в капиталистической экономической системе, стоимостью является установленная двумя пунктами обменного акта ценность, которая проявляется в рыночных ценах. Так что, в отличие от трудовой теории стоимости, где рыночные цены сводятся ко своим стоимостям, в нашей гипотезе о стоимости как ценности рыночные цены в любом случае выражают эту ценность, как бы ни отклонялась рыночная цена, по которой произвелся обменный акт, от устоявшейся рыночной цены устоявшихся обменных актов.

Основой для получения прибавочной стоимости, является существование универсального всеобщего эквивалента. Что в капиталистической системе, что в рассмотренной нами феодальной системе, прибыль может появляться посредством обменных актов лишь потому, что существует всеобщий эквивалент, к которому приравниваются все товары, в нашем случае золотые монеты (на деле не имеет значения что является этим всеобщим эквивалентом). Без всеобщего эквивалента нет прибыли, нет прибавочной наценки, и нет, соответственно, прибавочной стоимости, до чего Маркс, естественно, и не дошел. Рассмотрим ту же ситуацию, что и в абзаце выше. Единственно, что изменится, это то, что не существовало бы всеобщего эквивалента, к которому мог приравняться товар. Тогда один товар в натуральном виде обменивался на другой товар в натуральном виде, одна потребительная стоимость обменивалась бы на другую потребительную стоимость. Согласно трудовой теории стоимости, капиталист все также получал прибавочную стоимость потому, что одно количество труда обменивается на другое количество труда, такое количество, которое он «изъял» у работника. Но ясно, что этим обменным актом не реализуется никакая прибыль для капиталиста, поскольку для реализации этой прибыли должно быть универсальное мерило, по которому получатели прибыли могли бы мериться ею (что сокровищем в виде золота, что деньгами в виде золотых монет). Одна потребительная стоимость обменялась на другую потребительную стоимость, которую продавец индивидуально употребит. Прибавочная стоимость в трудовой теории стоимости могла образоваться лишь путем неэкономического принуждением к отдачи ему этого продукта труда, следовательно, любой мальчик, укравший яблоко с соседского сада, и употребившей его, также изымет прибавочную стоимость у соседей. Но это не будет удовлетворять действительному экономическому вопросу, который заключается в объяснении образования прибыли именно в форме всеобщего эквивалента. Помимо всего прочего, Маркс сам входит в себе противоречие, когда говорит, что продукт только тогда является товаром, когда произведен для обмена («Для того чтобы стать товаром, продукт должен быть передан в руки того, кому он служит в качестве потребительной стоимости, посредством обмена»^[129]), между тем выплата этим продуктом труда оброка обменом являться не может. Ровно также одна потребительная стоимость обменяется на другую потребительную стоимость и в случае, когда один сосед, имеющий ведро картофеля, обменяется с другим соседом на временное пользование лопатой. Данный обменный акт не может реализовать никакую прибыль не потому, что одно количество труда обменялось на другое количество труда, а потому, что одна потребительная стоимость обменялась на другую потребительную стоимость.

Это вообще показывает то, что действительный эквивалент в обменных актах, ценность, в разных случаях имеет разное обоснование. Если в обменных актах, где обменный акт должен принести продавцу прибыль, вступающим в дело обоснованием со стороны продавца будет необходимость образования у него прибыли в форме всеобщего эквивалента, то со стороны продавца, где обменный акт должен обменять одну потребительную стоимость на другую, вступающим в дело обоснованием со стороны продавца будет заполучение той потребительной стоимости, в которой продавец нуждается в данный момент времени. Таким образом, ценность, как универсальный эквивалент, в разные моменты времени и в разных ситуациях будет образовываться из разных посылок. Но ценность ценностью и останется, поскольку осуществившийся обменный акт удовлетворит интересы обоих пунктов обменного акта, так что этот обменный акт, установивший определенную меновую пропорцию, покажет ценность того или иного товара для обоих пунктов этого обменного акта в величинах меновой пропорции, где ценность для обоих пунктов обменного акта будет одинаковой.

Что касается иных экономических систем, то в экономических системах первобытного коммунизма и коммунизма и вовсе не происходит обменных актов. В социалистической же обменные акты происходят, и отличием этой системы от иных систем является то, что обменные акты, происходящие в социалистической экономической системе, не реализуют прибавочную стоимость. Хоть Маркс и утверждал, что теория стоимости применима и к этой системе («…доля каждого производителя в жизненных средствах определяется его рабочим временем»^[130]), переход трудовой теории стоимости из экономических систем, реализующих прибавочную стоимость, в социалистическую экономическую систему, губителен. По мнению Маркса, системы, не основанных на эксплуатации труда, ограничиваются одним лишь необходимым трудом («Устранение капиталистической формы производства позволит ограничить рабочий день необходимым трудом»^[131]), ведь именно прибавочный труд создает прибавочную стоимость («Итак, прибавочную стоимость, то есть прибавочный труд, — избыток затраченного и овеществленного в товаре труда над оплаченным трудом»^[79]). Однако, нет никаких причин, по которым «прибавочный труд» просто-напросто не реализовывался. Так, допустим, что рабочий день рабочего при капиталистической экономической системе составляет 12 часов, из которых 6 часов труда необходимого, а 6 часов труда прибавочного. Прибавочная стоимость, по трудовой теории стоимости, реализуется постольку, поскольку прибавочный труд во время своего функционирования создает продукты труда, которые реализуются, якобы, «по стоимости». Но если прибавочная стоимость образуется как избыток над оплаченным трудом, то легко представить общество, где труд оплачивается по той же своей величине, а избыток не реализуется. Рассмотрим ту ситуацию, на основании которой Маркс доказывал существование прибавочной стоимости. Даже в своих мыслях Маркс предполагает, что оборот товаров на 27 шиллингов возможен («…сумма стоимостей товаров, брошенных в процесс, составляла 27 шиллингов»^[132]), единственно что только производство будет вестись в абсолютно неизменном масштабе (при относительном неизменном масштабе предполагается, что капиталист осуществляет простое воспроизводство, то есть, всю прибыль тратит как доход: «Если доход этот служит капиталисту лишь фондом потребления, если он так же периодически потребляется, как и добывается, то при прочих равных условиях мы имеем перед собой простое воспроизводство»^[133]) в том смысле, что не реализуется никакая прибавочная стоимость, в том числе и на личное потребление («Наш капиталист смущен. Стоимость продукта равна стоимости авансированного капитала. Авансированная стоимость не возросла, не произвела прибавочной стоимости, следовательно деньги не превратились в капитал»^[134]), но добавляет, что это невозможно постольку, поскольку капиталист в капиталистической системе должен накоплять и расширять («На базисе капиталистического производства отсутствие всякого накопления или воспроизводства в расширенном масштабе является неправдоподобным предположением»^[135]). Таким образом, это должно доказывать то, что существует прибавочная стоимость в 3 шиллинга. Однако, социалистическую систему, в ее абстракции как отсутствии прибавочного труда (ведь, по мнению Маркса, прибавочный труд все же будет), можно представить как систему, в которой производство ведется в абсолютно неизменном масштабе. Только у Маркса производство в неизменном масштабе означает то, что раз производство в расширенном масштабе отсутствует, прибавочная стоимость была применена не как прибавочная стоимость, а на другие цели, между тем как он совершенно позабыл о том, что прибавочная стоимость попросту могла не реализовываться, вот и все. Но тогда бы получалось, что оборот велся не в 30 шиллингов, а 27 шиллингов, то есть, стоимость 1 товара сократилась бы до 1, 35 шиллинга (в 1 шиллинге 12 пенсов, оборот равен 27 шиллингов * 12 пенсов = 324 пенса, 324 пенса/12 пенсов=16, 2 пенсов стоит 1 товар/12 пенсов=1, 35 шиллингов), тогда как в капиталистической системе стоимость равнялась 1, 5 шиллингам. Но это противоречит трудовой теории стоимости, ведь денежный эквивалент товара также представляет собой количество труда, поэтому, сокращение с 1, 5 шиллингов до 1, 35 шиллингов есть уменьшение количества труда, между тем как количество труда, необходимого на производство продукта труда, не изменилось. Этим самым трудовая теория стоимости не способна объяснить этот обменный акт. Если брать телевизор, который стоил при капиталистической системе 45. 000 монет, где возмещалась заработная плата в размере 15. 000 монет, следовательно, реализовывалась прибавочная стоимость в 15. 000 монет, в социалистической системе он будет стоить 30. 000 монет, тогда как 45. 000 монет и 30. 000 монет содержат в себе разное количество труда. Ошибочностью трудовой теории стоимости и объясняется невозможность того, чтобы сокращение производства до необходимого труда вызвало бы сокращение производимых продуктов в два раза, так что спрос на производимые продукты труда удовлетворялся в два раза медленнее. Между тем как это невозможно в отраслях промышленности, например, занимающихся производством продуктов питания. Сокращение рабочего времени до «необходимого» увеличило бы срок получения необходимых человеку питательных элементов в два раза, что самым отрицательным образом отобразилось на здоровье индивида. Так, например, отрасли промышленности, занимающихся производством хлеба, также изымают, по Марксу, прибавочный труд. В то же время, капиталисты не покупают больше хлеба, чем покупает хлеб класс рабочих. Так что большая часть произведенного «прибавочного хлеба» и потребляется самими рабочими, в то же время, вся эта часть «прибавочного хлеба» удовлетворяет необходимый спрос населения. И отсутствие этого «прибавочного хлеба» ударило бы по здоровью граждан, которые недополучили бы питательные ценные вещества. Именно поэтому рабочее время в СССР не сокращалось не только потому, что государственный капитализм по Марксу изымал прибавочную стоимость, но и потому, что это подорвало бы стабильность жизни граждан. Поэтому рабочее время никогда не сократится до «необходимого труда», а, максимум, «прибавочный труд» не будет образовывать прибыль у капиталистов, представление, которое само по себе показывает противоречивость трудовой теории стоимости. Тоже самое и при капиталистической системе, где не происходило бы присвоения прибавочной стоимости в случае, когда деньги капиталистом, в которых выражалась прибыль, уничтожалась, что само по себе показывает абсурдность понятия прибавочного труда.