 |
Показание пятое на десять: о сложении перстов по древлецерковному первенствующия церкве преданию
|
|
|
|
Показание четвертое на-десять: о преношении в великом входе во святей литургии святых даров, имже вернии покланяются, не яко совершенным владычню телу и крови Христа Спасителя, но местообразным
Содержание
Здесь инок Никодим приводит сначала следующее место из Скрижали (гл. 96, стр. 312): «Аще же суть нецыи, иже покланяются до земли, яко же преждеосвященным даром, егда входит священник, яко мнитмися, прельщаются, неведуще разньства литургии сея и оныя, ибо сия литургия во входе сем имать дары несовершенны». Потом приводит слова из книги Жезл Правления (ч. 1, л. 32 об. ): «Убо уже яве есть и то, яко прежде Господних и сих словес (преложи я Духом твоим Святым) изречения есть хлеб, наг совершенныя благодати, и хлеб пребывает, яко хлеб, сие токмо вящыши имея, яко дар бысть Богу. (Ниже) Убо ему не подобает поклона Божия давати». Еще приводит подобное место из книги Щит веры, патр. Иоакима, и наконец следующее из книги «Обличение» (гл. 9, л. 32 об. ): «А что поклоны бывают от некиих, то зделалося от неведения людского, неведущих разньствия литургии преждеосвященныя от не преждеосвященныя, а смотрящих токмо на един вход и пренесение божественных, не разсуждающе что не равны суть сия и оныя. (Ниже) Но понеже простии людие сего (? ) разсуждения не имеют, и на един вход взирающе тако покланяются, якоже на преждеосвященных, того ради лучше в то время не покланятися, да вместо поклонения Богу не будет артолатриа».
«Но, – продолжает вслед за сим инок Никодим, – первенствующия (? ) вселенския церкве учитель, святый Симеон архиепископ Фессалоникийский, засвидетельствует (иное) древнее православно-кафолическое содержание», – и приводит из книги Симеона Солунского место, где этот писатель говорит, что должно быть воздаваемо поклонение переносимым на великом входе дарам, «местообразным сущим» тела и крови Христовых, и сильно осуждает тех, которые поклонение сим дарам называют идолопоклонением.
|
|
|
Отсюда Никодим заключает: «Темже отсюду непщуется нам нижайшим, яко грекороссийская церковь, в новоизданных книгах, о поклонех еже во святой литургии на великом входе Божественным даром бываемых не согласует со возследованием первенствующия (? ) церкве и отец св. разсуждению: понеже поклоняющихся в местообразным вдадычня тела и крове Божественным даром... яко прельщенных и сущих артолатристов почитают. Убо в разсуждении о том непоследствовании первенствующей церкви и жестокословных поречениев (? ) последствовати весьма сомневаемся».
Замечания на четвертое на десять показание
В показании этом инок Никодим, увлеченный Поморскими Ответами, показал не только излишнюю и недозволительную придирчивость к православной грекороссийской церкви и к писателям ее, но и намеренное, или ненамеренное извращение смысла их писаний.
Один из первых расколоучителей, Никита Пустосвят, по поводу приведенного и иноком Никодимом места из Скрижали, обвинял св. церковь за то, что она не исповедует на литургии Василия Великого и святого Златоуста переносимых на великом входе даров телом и кровию Христовыми и не воздает им тогда Божеского поклонения. Против сего-то несправедливого мнения, что будто бы на литургиях Василия Великого и Златоуста переносимые на великом входе св. дары должны быть признаваемы самым телом Христовым и самою кровию Христовою, сочинитель книги Жезл и писал, что здесь хлеб пребывает еще яко хлеб, «сие токмо вящше имея, яко дар бысть Богу» и что поэтому «не подобает ему поклона Божия давати», а почитать токмо как дар, посвященный Богу. Инок Никодим и сам признает, что переносимые тогда дары суть только «вместообразныя тела и крови Христовых», а между тем выступает как защитник Никиты Пустосвята против писателя книги Жезл, утверждающего, что дарам сим, как вместообразным только тела и крови Христовых, а не сущим телу и крови Христовым, «не подобает поклона Божия давати», и обвиняет его в «непоследовании первенствующия церкве и отец святых разсуждению». Еще несправедливее он является в отношении к писателю книги «Обличение». Восставая особенно против употребленного в сей книге выражения: «лучше в то время (при перенесении даров) не покланятися, да вместо поклонения Богу не будет артолатрии», инок Никодим противополагает ему указанное выше рассуждение Симеона Солунского. Между тем в книге «Обличение» прорекаемые Никодимом слова сказаны после рассмотрения именно этого самого рассуждения Симеона Солунского, на которое ссылались еще Поморские Ответы, и инок Никодим не только не принял этого во внимание, но и намеренно пропустил в своей выписке все то место, где приведены слова Симеона Солунского и сделано на них замечание, так что приведенные им дальнейшие слова из книги Обличение утратили поэтому свой подлинный смысл. Симеон Солунский, возражая против нечестивцев, «предложенные в предложении дары Богу идолами именующих», называет сих нечестивцев «горшими иконоборцев», и говорит: «аще убо священным иконам честь и поклонение воздати долженствуем, множае паче самым даром местообразным сущим». На эти слова писатель книги Обличение замечает: «Когда бы всяк местообразным даром сицевое творил поклонение, каково творится иконам, не было бы опасения артолатрии. 27 Но понеже просты людие сего разсуждения не имеют и на един вход взирающе тамо покланяются, якоже на преждеосвященных, того ради лучше в то время не покланятися, да вместо поклонения Богу не будет артолатриа» (т. е. хлебопоклонение). Ясно, что писатель книги Обличение совсем не восстает против того, чтобы преносимым дарам, «местообразным сущим», воздавать поклонение «сицевое, каково творится иконам»: тогда, говорит он, «не было бы опасения артолатрии»; он восстает только против поклонения им, яко Богу, каковое прилично только пресуществленным дарам, переносимым на великом входе в литургии преждеосвященных, и какое простые люди, не знающие различия между литургиями, воздают и дарам «местообразным сущим», переносимым на литургиях Златоуста и Василия Великого. О таком-то поклонении он и заметил, что «лучше не покланятися, да не будет артолатриа», т. е. поклонение хлебу яко Богу. Таков смысл сказанного в книге «Обличение». А инок Никодим, произвольно исключив здесь важнейшие слова, утверждает, что будто в Обличении всякое поклонение святым дарам называется «артолатрией», и не только сочинителя сей книги обвиняет за таковое «жестокословное поречение», но и ставит оное в вину «грекороссийской церкви», якобы не согласующейся чрез сие «первенствующия вселенския церкве учителю Симеону Фессалоникийскому, засвидетельствовавшему древнее православно-кафолическое содержание». Обвинение тем более несправедливое, что Симеон Солунский (которому впрочем и сам писатель книги Обличение не противоречит) не есть «учитель первенствующия церкве» и не говорит того, что о поклонении дарам, переносимым на великом входе в литургии Златоуста и Василия Великого, излагает он «древнее православно-кафолическое содержание».
|
|
|
|
|
|
Писатель книги «Обличение» весьма справедливо заметил, что божеское поклонение переносимым дарам на литургии Златоуста и Василия Великого, почитая оныя сущими телом и кровию Христовыми, воздают люди «не ведущии разнствия литургии преждеосвнщенныя от не преждеосвященныя» (каков был и Никита), то же и с такою же справедливостию сказано и в Скрижали: «нецыи покланяются (переносимым на литургии св. Златоуста дарам), якоже преждеосвященным, не ведуще разнетва литургии сея и оныя». И так как между простейшими немало и доселе таковых не разумеющих, то мы считаем не излишним показать здесь «разнство» между литургией преждеосвященных даров и литургиями св. Златоуста и Великого Василия, дабы и простейшие могли ясно видеть несправедливость изложенного в сем показании Никодимова обвинения на церковь.
|
|
|
На литургии св. Василия Великого, по пренесении даров на великом входе и по возглашении Господних слов: «даде святым своим учеником и Апостолом, рек: приимите ядите... пийте от нея вси», глаголются священником в молитве к Богу Отцу следующие слова: «и предложше вместообразная святаго тела и крове Христа твоего». Ясно, что творец оной молитвы, свитый Василий Великий, предложенные дары еще не признает преложившимися в тело и кровь Христову, но только вместообразными тела и крове Христовых. Затем и на литургии св. Василия и на литургии св. Златоуста, после возглашения Господних слов и призывания Св. Духа, священник, благословляя святый хлеб и святую чашу, молитвенно обращаясь к Богу Отцу, глаголет: «сотвори убо хлеб сей честное тело Христа Твоего», «а еже, в чаши сей честную кровь Христа Твоего»; таже, благословляя обоя, глаголет: «преложив Духом Твоим Святым». В сие-то время действием Св. Духа (по исповеданию православной церкви) предложенные дары прелагаются и пресуществляются, хлеб в самое тело Христово, а вино в самую кровь Христову, и после сего св. дары, как уже совершившиеся, священник ктому не благословляет, но точию покланяется им, яко истинному телу и истинной крови Христа Спасителя. Итак на литургии святого Василия Великого и св. Златоуста во время совершения проскомидии и на великом входе предложенные дары только принесены Богу, предуготовлены для пресуществления в тело и кровь Христову, или, по выражению св. Василия Великого, суть только вместообразные, то есть образующие собой тело и кровь Христовы; а существенно, чрез молитву и благословение священника, призыванием и нашествием Св. Духа, в тело и кровь Христову еще не преложены, как это утверждал один из началоучителей раскола Никита Пустосвят. Ибо если бы предлагаемые на жертвеннике, в проскомидии, св. дары были пресуществленными в тело и кровь Христову, тогда для чего было бы и какой смысл имело бы, по пренесении даров в великом входе на престол и по возглашении Господних слов, называть их вместообразными, и благословлять и молить Бога Отца о преложении оных в тело и кровь Христову? Ясно таким образом, что на литургии Василия Великого и св. Златоуста на великом входе предложенные дары только предуготованы быть телом и кровию Христовою, по существу же своему суть хлеб и вино, суть только вместообразные тела и кровь Христовы, а не сущее тело и кровь Христовы.
А на литургии преждеосвященных не совершаются все эти действия освящения святых даров, но предлагаются дары, освященные и прежде на литургии св. Златоуста или св. Василия. Когда во время св. четыредесятницы священник долженствует служить литургию преждеосвященных, то на предшествующей литургии, Златоустовой или Василия Великого, он приготовляет и полагает на дискосе запасный агнец, и по благословении и освящении даров, напояет сей совершенный и освященный агнец кровию Христовою, и так сохраняет его на св. престоле до того дня, когда должен служить литургию преждеосвященных, которая потому так и называется, что на ней не бывает уже освящения даров (почему и вся эта часть литургии, на которой происходит освящение даров, здесь опущена), а приносятся дары, прежде освященные. Итак в литургии преждеосвященных на великом входе с жертвенника переносимые на престол святые дары суть истинное тело и истинная кровь Христовы: потому они и почитаются Божескою честью, а не образной, – народ повергается ниц на землю и так пребывает во все время перенесения св. даров.
|
|
|
Теперь читатель и из простейших может понять, каковое различие существует между дарами, переносимыми на великом входе в литургию Василия Великого и св. Златоуста, и в литургию преждеосвященных. На литургии Василия Великого и св. Златоуста переносятся дары только предуготованные быть телом и кровию Христовою, вместообразные оных, а еще не преложенные в тело и кровь Христову, которые, значит, по существу своему суть еще хлеб и вино, а на литургии преждеосвященных переносится на великом входе истое тело Христово, напоенное истою Христовою кровию.
Никита, один из начальных расколоучителей, столько лет бывший священником, сам совершавший столько раз св. литургию, т. е. благословлявший по великом входе св. дары, с произнесением сих слов: «сотвори убо хлеб сей честное тело Христа Твоего, а еже в чаши сей честную кровь Христа Твоего», и прочее, – он, казалось бы, должен был знать, когда прелагаются св. дары в тело и кровь Христову, и однако же думал и учил, что на литургии св. Василия Великого и св. Златоуста переносимые на великом входе св. дары суть уже истинное тело и истинная кровь Христовы. В своей челобитной царю Алексею Михаиловичу он писал: «по божественному, государь, писанию (? ) и святых отец истинному свидетельству в божественной литургии, те преносимыя тайны самое Христово тело, иже нас ради на кресте закланное, и самая Его боготочная кровь» (Мат. для ист. раск. т. 4-й, стр. 13). Поэтому он и восстал против сказанного в Скрижали, что в литургию св. Василия и св. Златоуста на великом входе преносимые святые дары не суть еще тело и кровь Христовы, почему и не должно воздавать им Божеского поклонения, подобающего только святым дарам переносимым на литургии преждеосвященных. Вот каковы были первоучители раскола, – не знали и не понимали тайнодействия ими самими совершаемых таинств, и таким-то вождям последуют именуемые старообрядцы!
Подобным образом и инок Никодим от недоумения впадает в двоемыслие и противоречие самому себе: он признает, что в литургии Василия Великого и св. Златоуста дары, переносимые на великом входе, не суть еще тело и кровь Христовы, значит не соглашается с мнением Никиты, и однакоже вместе с ним восстает против сказанного в Скрижали, а потом и в Жезле, что на великом входе литургии Василия Великого и св. Златоуста преносимым дарам не подобает Божескою честию поклонятися. Если инок Никодим проносимым здесь святым дарам требует только образного поклонения, то опять напрасно восстает против сказанного в Скрижали и Жезле, ибо здесь не возбраняется такое им поклонение, также и в «Обличении» образное поклонение святым дарам, вместообразным сущим, не порицается. Святителя же православной церкви, как показано и в Служебниках, на жертвеннике и, по входе, поставив св. дары на престол, образною честию почитают их, кадят фимиамом и покланяются. Не повелевается только народу Божиею честию почитать их, и требуется, чтобы знали различие литургии Василия Великого и св. Златоуста от литургии преждеосвященных даров.
Показание пятое на десять: о сложении перстов по древлецерковному первенствующия церкве преданию
Содержание
Настоящее, пятое на десять, показание в сочинении инока Никодима есть самое обширное, и по содержанию своему, как направленное в защиту двуперстия, составляющего у старообрядцев главнейший «догмат» их, есть самое важное. Здесь инок Никодим, описав сначала образ двуперстного сложения и объяснив его знаменование, приводит из Скрижали, из соборного свитка 1667 г., из Увета, из Пращицы, из Розыска и Обличения весьма обширные выписки, в которых осуждаются раскольники первых времен за упорное содержание двуперстия, доказывается неправославное значение этого перстосложения и произносятся об оном и употребляющих оное, наипаче же хулящих троеперстие, резкие порицательные отзывы, или, как он выражается, «жестокословныя приуподобления». Не довольствуясь этими, даже излишне пространными, выписками, инок Никодим делает потом свод, или подробный перечень «жестокословных приуподоблений» двуперстия (поречения – арианством, македонианством и т. д. ), с указанием листов и страниц в полемических книгах, где якобы они находятся28. Затем приводит еще из Скрижали и соборного свитка те места, где якобы произнесено проклятие на двуперстное сложение.
В противоположность всему этому инок Никодим утверждает, что двуперстное сложение «начатся от самех святых Апостол, научившихся от самого Христа Господа... чему последствуя великие патриархи и учителие первенствующия, якоже восточныя, тако грекороссийския церкве, отцы святии, во святых книгах о том научающе засвидетельствуют». Эти якобы святоотеческие «свидетельства» о происхождении двуперстия от Апостолов и самого Христа инок Никодим и приводит здесь также со всею подробностью и полнотой, – а именно следующие: 1) из 93-го слова Никона Черногорца (где якобы приводится слово Феодорита), по рукописи Чудова монастыря; 2) из книги Петра Дамаскина; 3) из книги Толкование литургии; 4) из сказания о Мелетии патриархе Антиохийском; 5) из слова Максима Грека; 6) от Стоглавого собора; 7) из Псалтырей со восследованием; 8) из Книги о Вере; 9) из малого Катихизиса; 10) из книги Азария; 11) из сказания о чудотворной Тихвинской иконе; 12) от иконных изображений; 13) из чиноприятия от Яковит.
«И посему – заключает Никодим, – из выше предложенных свидетельств явственно познавается, яко сложение перст, еже великого со двема малыми... и двою – указательного и великосреднего... есть древнее первенствующия вселенския церкве от времен апостольских всеобдержное святых отец содержание, еже не толико святыми книгами, елико предревними тмочисленно святыми и чудотворными греческого и российского живописания иконами... достоверно засвидетельствуется». Представив потом доказательства, что важнейшие из приведенных им поречений не могут быть приложены к двуперстию, Никодим оканчивает свое «показание» следующими словами: о сих и «о прочих вышеписанных на двуперстное сложение жестокословных порицаниях в премудрое вашего святейшества рассуждение всепокорнейше подносим, суть ли справедливо и непогрешительно от издателей оных имеют таковыя надписании, что есть наиболее виною нашего отлучения и преградою востокороссийской церкве».
Замечания на пятое на десять показание
В показании этом, очевидно, имеют особенную важность приведенные Никодимом якобы святоотеческие свидетельства о всеобдержном от времен апостольских, содержании церковью двуперстного сложения, так как на них держится вся сила его доказательства против церкви, отменившей двуперстие и якобы подвергшей оное проклятию и похулившей жестокословными порицаниями, что «наиболее служит виною отлучения» старообрядцев от церкви и преградой для соединения с ней. Поэтому и должно на представленные Никодимом свидетельства прежде всего обратить внимание. А так как эти свидетельства уже многократно и во многих сочинениях подвергнуты разбору, то я ограничусь краткими об них замечаниями.
|
|
|
