 |
Глава двадцать седьмая. Но ничего не помогало. Не волнуйся, мама. Я с тобой. Успокойте ваши разумы. Всё будут хорошо, вот увидите.
|
|
|
|
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Чем больше информации мы накапливаем о субъекте, которого называют «Хэйдон», тем более убеждаюсь я, что моя работа только начинается.
Доктор Эмиль Ланг, личные заметки во время экспедиции КСК-3
– Слушай, милочка. Тебе надо ещё раз потужиться. Давай, хорошо?
Мирия отдышалась, прекратила всхлипывать и кивнула.
– Молодец, – похвалила её Джин Грант «на автомате», сконцентрировавшись на работе. – Макс, ты держишь её за руку?
– Да. – Макс и Мирия обменялись пожатиями пальцев, но её пожатие было очень слабым.
– Что ж, мамочка и папочка, давайте сделаем это, – сказала Джин. – Тужься, дорогуша.
Мирия прикусила нижнюю губу до крови, потом застонала от боли. Никакие боевые раны не причиняли ей таких страданий, и никакой враг не мог придумать пыток более ужасных.
Джин не успевала даже ввернуть неприличный, но очень соответствующий моменту речевой оборот. Медицинские достижения сделали процедуру родов сравнительно безопасной и безболезненной, но эти достижения не относились к женщине-Зентрейди, оплодотворённой мужчиной-Человеком, хотя по всем выкладкам такое было невозможно. Или период беременности, который длился всего несколько месяцев, но по всем признакам полностью завершился, и плод был готов к рождению. Или же сама беременность, из-за которой мать несколько раз едва не рассталась с жизнью вообще без вразумительных причин.
– Что там? Что происходит? – спросил Макс у Джин, которая развила бурную деятельность. Со своего места у изголовья Мирии он не мог видеть, что происходит на другом конце стола за медицинской занавеской.
– Мы приносим ребенка в мир. Это разве не повод поцеловать жену? – буркнула Джин через медицинскую маску. Но внутри она была близка к панике. У Мирии было очень сильное кровотечение, и ничто из того, что Джин могла сделать, не помогало.
|
|
|
Мирия закричала, и Макс, сжимая её руки и не переставая нести всякую ободряющую чепуху, увидел, что её глаза закатываются под лоб. Он сорвал свою собственную маску.
– Мирия! МИРИЯ!!! Не делай этого! Пожалуйста, пожалуйста, останься со мной!!!
Она начала биться в конвульсиях, и Джин, проверяя жизненные показатели, подумала: «Мы её теряем».
Макс склонился над женой, прижимая её голову к себе, плакал и просил её не умирать.
– Джин! Да сделай же ЧТО-НИБУДЬ!!!
– Шшшш! Я стараюсь, Макс.
Но ничего не помогало.
Не волнуйся, мама. Я с тобой.
Макс вытер глаза:
– Чт…Что ты сказала, Джин?
– Я ничего не говорила, Макс. Я думала, это ты… – Медсёстры, техники и два дежурных врача-ассистента не могли ничего добавить.
Успокойте ваши разумы. Всё будут хорошо, вот увидите.
Джин не имела времени размышлять, раздавались ли эти щекочущие корни волос слова в её голове или пришли откуда-то ещё. Конвульсии Мирии прекратились, жизненные показатели стабилизировались и усилились. Кровотечение быстро иссякло и вовсе прекратилось.
Затем пошла череда событий. Было несколько критических секунд, но Мирия прошла их с закрытыми глазами и блаженной улыбкой на лице.
– У вас прекрасная маленькая дочка, народ, – сказала Джин. Ребенок жалобно заплакал. Глаза Мирии открылись, и она и Макс смеялись и плакали, обнимая друг друга.
Но Джин, отслеживая пуповину, почувствовала словно дуновение холодного ветра сквозь неё. Она не была специалистом-акушером, но она помогла родиться многим младенцам.
И это был первый новорожденный на её памяти, который вошёл в мир уже самостоятельно дышащий, с открытыми глазами и выросшими зубами.
Ребенок слабо пошевелился, и его глаза уставились на неё.
|
|
|
– Спасибо, Джин, – сказал тот же самый голос.
– Мы должны двигаться со всей возможной скоростью, генерал, – сказал Бурак Рику нетерпеливым тоном. – Усилия Теслы по освобождению Перайтона, безусловно, всячески приветствуются, и я благодарен, что он повёл авангард, но я Тот, Кто Был Выбран Судьбой, чтобы освободить мой народ и стать их Богом. В то время как я сочувствую сферианцам и работам по восстановлению, которые им предстоят, но факт, что они уже освобождены, в то время как мой народ стонет от ужасного проклятья. Вы можете понять мою точку зрения, я уверен.
Бурак отмылся и переоделся в новое, счистил кровь Джека Бейкера с рогов. Рик, как мог, избегал его несколько дней, но, наконец, перайтониец выловил его в коридоре по пути на важное стратегическое совещание.
– Хммм, хм… Я понимаю, что Вы имеете в виду, Бурак. Я постараюсь убедить в этом остальных лидеров.
– Пожалуйста, постарайтесь. Я буду ждать сообщения в моей каюте.
Бурак повернулся и царственной походкой зашагал прочь, сопровождаемый несколькими перайтонийцами. Рик не мог понять, подыгрывали ли они Бураку из-за верности и жалости, или они действительно верили его околесице о том, что он станет Мессией своей планеты.
И конечно, никто не мог его разубедить, что Тесла улетел на освобождение Перайтона, даже когда они показывали Бураку результаты отслеживания инверсионных следов кораблей Теслы, указывающих на Оптеру.
Рик был готов списать всё это на последствия гипноза Теслы или что там использовал подлый Инвид, но Гнея и Джек не показали никаких признаков каких бы то ни было последствий или остаточных эффектов, в то время как Бурак ходил гоголем и на полном серьёзе нёс откровенную чепуху. Он мысленно пожал плечами и так же мысленно сделал заметку поставить перайтонийца под наблюдение Службы Безопасности.
По иронии, родная планета Бурака была последней в длинном списке целей Хранителей, и сейчас настало её время. Но прежде, чем начать сражение за неё, Хранители должны были позаботиться о раненых и похоронить мёртвых. Необходимо было так же провести ремонт «Ангельского ковчега», машин, оружия, снаряжения и оборудования.
И, несмотря на свои растущие странности в поведении, Бурак и его последователи были как никто другой настроены ответить на конкретизирующие вопросы офицеров разведки о своём родном мире. Хотя все согласились, что они многое не договаривали, перайтонийцы дали остальным Хранителям повод задуматься над отношением к Перайтону как к трагической, проклятой планете.
|
|
|
Сферианцы тоже попали в тяжёлую ситуацию: их главные города лежали в руинах, их экономическая и индустриальная инфраструктура (наземная её часть) в основном разрушены. Хотя они могли выжить на планете и восстановить всё самостоятельно, Хранители чувствовали долг до взлёта помочь сферианцам по максимуму.
От Макса Стерлинга пришло сообщение очень плохого качества, и хотя Рик и Лиса на тот момент отсутствовали, они были чрезмерно рады слышать, что Мирия родила девочку, которой дали имя Аврора. Передача была нечёткой и то и дело фонила помехами, но Рик подумал, что Макс выглядел немного обезпокоенным, даже при том, что мать и дочь, по его словам, чувствовали себя прекрасно.
Более важным для дела было известие, что хэйдонийцы установили связь, пусть и неустойчивую, с Карбаррой. Большие «медведи» решили большинство технических проблем в налаживании производства машин земного типа, малые боевые машины готовились встать на конвейер в течение ближайших двух-трёх недель. Так же на стапелях Карбарры был заложен опытный линкор проекта «КСК-7». Это не изменило расписание вторжения на Перайтон, но ободрило Людей-Хранителей. Флот, который отвезёт их домой, уже строится!
Регент шёл по сводчатым органическим залам, сопровождаемый верным телохранителем. Он потерял связь со Сферис и догадывался об остальном.
Он отдал приказ снять все заставы и планетарные гарнизоны, вернуть домой каждого Солдата-Инвида на защиту Родного Улья. Но он знал, что если враг движется к Оптере от Сферис, подкрепление просто не успеет подойти.
Наконец, он остановился перед биоуправляемыми эмбрионами Особых Детей. Регис оставила их с условием, что он даст им превратиться в то, во что она их запрограммировала, и уважать предназначение, которое она им определила.
|
|
|
«Вот ещё! Зачем нужны они Инвидам, если Родной Улей падёт? » – Он воздерживался от нарушения её пожеланий в теплившейся надежде, что когда-нибудь она возвратится к нему. Он сохранял её Особых Детей как доказательство его тоски по ней. Но какой смысл выполнять её просьбу, если это означало его поражение и смерть?
Он простёр руку в направлении тихих рядов блестящих яиц:
– Ускорьте их вылупление! Подавайте самые богатые питательные вещества и делайте всё остальное, чтоб максимизировать их потенциал! – Он развернулся к своей склонившейся свите. – Проследите, чтобы вся оборона была начеку. И приготовьте мою боевую броню.
Если его судьба была править Империей Инвидов на её закате, то он лично проследит, чтоб это не произошло незаметно или дёшево.
Как только раны Джека перестали угрожать его жизни, их с Карен отношения «любовь-ненависть» быстро начали откатываться назад к старой кисло-сладкой мелодии.
Прошли несколько дней, в течение которых он то приходил в себя, то вновь погружался в забытьё, потом жизнь его оказалась вне опасности, но он был слаб как котёнок – тогда она была с ним словно ангелица. Особенно, когда он проговорил немного застенчиво:
– Спасибо, что спасла меня, Ланселот.
Однако...
– Как только я достаточно оклемаюсь, я отблагодарю тебя как полагается, Аттила Пенн[20], – ухмыльнулся он.
Она проворно уклонилась из его объятий и бросила упаковку с новой униформой ему в лицо:
– Доктор говорит, что ты выздоравливаешь, ты, слюнявый сексуальный маньяк, так что давай собирайся. Флайер Вейдта ждёт нас на крыше через десять минут. Извольте поторопиться, товарищ!
Джек начал с многозначительным выражением вылезать из своего больничного халата, но она исчезла за дверьми прежде, чем он предстал перед ней «во всей красе».
Его первая экскурсия из больничной палаты обещала оставить впечатления на всю жизнь. Множество Хранителей уже побывали в том месте – все получили тёплые приглашения от благодарных сферианцев.
Так получилось, что сегодня Хантеры смогли впервые оставить свои посты и совершить «паломничество», Гнея, прослышав, что Джек полетит туда, тоже вызвалась слетать второй раз. Бурак заявил с августейшим достоинством, что очень подходящее время осмотреть наиболее охраняемую святыню Сферис. Вейдт отремонтировал флайер и хотел совершить испытательный полёт.
Тиэль и Бэлдан Второй, узнав, кто будет на флайере Вейдта, настояли проводить Хранителей лично.
Вейдт комфортно парил в десятке сантиметров от палубы, а для остальных были оборудованы сидячие места в виде больших мягких кресел на длинных ножках. Кроме того, в задней части куполообразной пассажирской кабины были сложены термоконтейнеры с пищей.
|
|
|
– Пока ещё не готов к волейболу, Бейкер? – невинно спросил Рик, пока Карен, поддерживая покряхтывающего Джека, помогала усесться ему в кресло. Джек добродушно фыркнул, издал короткий стон боли. Но не жаловался – подобное он терпеть не мог от других и сам не хотел подавать повода.
Хотя Карен и могла поддеть Джека, тем не менее, она не собиралась смотреть, как это делает кто-то другой.
– Господин генерал! Если здесь нет достаточно Людей с подходящим типом крови, чтоб сделать переливание старлею Бейкеру, если он опять порвёт свои кишки, то я со всем уважением рекомендую не смешить его.
Рик закашлялся и прикрыл лицо рукой, чтоб скрыть улыбку:
– Да, конечно. Вы совершенно правы.
Лиса, изогнув бровь, вопросительно поглядела на Рика, затем принялась старательно рассматривать проплывающую под ними отстраиваемую заново столицу, Берот, дрожа от сдерживаемого смеха.
Конусообразный флайер кремового цвета нёс их над холмами и равнинами, усеянными гроздьями кристаллов самых разнообразных форм и оттенков, к отверстию в пирамидальной горе, которое сферианцы открыли так, чтоб их освободители смогли увидеть их самое большое сокровище. Они спускались вниз, и по пути их глазам открывались потрясающие зрелища, чарующие своей красотой и необычностью.
Наконец, они приземлились на узкой тропе, которая вела к небольшому куполу, из которого вглубь скалы вёл стеклянный проход. Они находились в нескольких километрах под поверхностью, но всё же температура и давление оставались вполне комфортными, не сильно отличающимися от поверхности. Рик хотел спросить, как так получалось, но был уверен, что сферианцы своими объяснениями только поставят его в тупик, как до него инженеров и учёных Хранителей.
После отдыха группа последовала за Тиэль и её сыном через огромный сводчатый проход из застывшей лавы, который был вытянут и перекручен, словно множественные пряди ирисок. Царила глубокая первозданная тишина, нарушаемая только звуками их дыхания.
Никто никогда из иномирян до Хранителей не видел изображение Хэйдона, хранящееся глубоко в недрах Сферис. Оно было установлено в центре пещеры-жеоды, стены которой сотнями полированных граней излучали и отражали свет, достаточно яркий, чтоб раздражать глаза несферианцев. Трёхсотметровая фигура стояла в центре самого прекрасного драгоценного камня планеты.
Фигуры из обыкновенной глины.
Материал был неприметного цвета, трудноразличимый в переливающемся свете кристальной пещеры. Вопрос о невозможности подобных свойств и невозможности держать такое огромное количество в форме едва ли стоило поднимать, поскольку действительность была перед их глазами.
Глина была не обожжена, и выглядела так, словно фигуру только-только сформировали, хотя она стояла здесь с момента начала эпохи Хэйдона. Как будто божественный скульптор на минутку оторвался от незаконченной работы. Снова, как на других скульптурах, была недостаточная чёткость черт, но фигура дышала силой и благородством. В точности, как на других изображениях, которые уже видели Хранители.
– Настоящий Хэйдон позировал для этой статуи, – сказала Тиэль гордым, отдалённым от сует бытия голосом. – Подойдите, посмотрите ближе.
Она пошла к дорожке шириной около метра, которая соединялась с сетью тропок, ажурным кружевом вившихся во всех направлениях вокруг статуи. Остальные, соблюдая максимальную осторожность, последовали за ней.
Кроме Джека, который, бросив единственный взгляд на узкую сеть, понял, что он, по крайней мере сейчас, неспособен на такой подвиг. В животе уже свербела боль: медсёстры настрого наказали ему безвылазно сидеть во флайере, а тут такие прогулки.
Карен собралась помочь Джеку добраться до флайера Вейдта, но Гнея остановила её:
– Я уже была здесь, сестра. Я дам ему руку.
Остальные, кроме Бурака, застывшего перед глиняным Хэйдоном, пробирались по воздушным тропинкам. Карен кивнула и отпустила руку Джека, потом заспешила за остальными. Джек похромал вперёд, то и дело опираясь на Гнею, и блаженно вздохнул, когда она помогла ему снова устроиться в кресле.
– Всё, Гнея, я больше не инвалид. Иди с остальными, если хочешь. Со мной всё будет нормально.
Она плюхнулась в кресло рядом и потрепала его по плечу:
– Без проблем, хвастун. Есть хочешь?
– Нет, мне…
– Тогда я!
– Ладно, ты ж растущий амазоночный организм, – улыбнулся Джек.
|
|
|
