 |
«Подготовительные», а не «предварительные» практики
|
|
|
|
«Подготовительные», а не «предварительные» практики
Панчен-лама начинает своё повествование в естественной, формальной манере с выражения почтения ламам, учителям. После чего он что объявляет о своём намерении создать текст, такой-то и такой-то текст, по такой-то теме, что является довольно формальным и традиционным началом для подобного рода произведений. И затем он также декларирует разделы, основные разделы своего текста. И они также вполне традиционны и характерны для подобного рода произведений. Это предварительный, или вводный, раздел, собственно метод практики и завершающее положение.
Что касается первого раздела, следует понимать, что это некоторые подготовительные практики, предваряющие практики. Не понимайте их как практики предварительные, когда мы говорим о нёндро. Здесь в тибетском используется термин «нёндро», но, переводя его на английский, Алекс говорит о том, что он переводит его не как «preliminary», а как «preparatory» – подготовительные, нежели предварительные. Алекс не знает, передаёт ли русский все эти нюансы, но, так или иначе, в английском, когда человек слышит «preliminary», как принято переводить с тибетского «нёндро», он говорит: «Да, я довольно продвинутый практикующий. К чему мне какие-то подготовительные практики? » Коннотации такой не возникает, такой реакции, при слове «подготовительные».
В английском «preliminary», или предварительные, предваряющие практики имеют оттенок чего-то предыдущего перед чем-то настоящим и, собственно, чего-то неважного – малозначительного подготовительного шага. И в то же самое время термин «подготовительные практики» имеет более серьёзную коннотацию, более серьёзное звучание, нежели «предварительные». Предварительные – это что-то малозначительное, что можно перескочить, тогда как подготовительные практики звучат солидно. И подумайте о примерах с номадами, с кочевниками тибетскими, которые, перед тем как отправиться в какой-то переход, пакуют свои юрты, навьючивают своих яков, заготавливают провиант и так далее – серьёзные подготовительные шаги, от которых будет зависеть успех всего мероприятия.
|
|
|
И действительно, в английском это имеет совершенно другое звучание, другой колорит. Если мы говорим «предварительные», это как то, что мы видим в кино, когда мы приходим и перед нами крутят рекламу перед фильмом или показывают какие-то титры или трейлеры – наиболее увлекательные моменты грядущего кино или какого-то иного кино. По сути, всё это можно пропустить, а вот настоящая-то часть, собственно, – просмотр фильма. Такая вот коннотация слова «preliminary», или предварительные. Поэтому, так или иначе, приступая к изучению того или к практике того, что именуется на тибетском словом «ngondro», или нёндро по-русски, мы должны иметь в уме именно картину упаковки большого каравана, подготовки к отправлению большого каравана, нежели просмотра каких-то трейлеров или рекламы перед фильмом.
Надёжное направление как начало практики махамудры
И интересно заметить, что та терминология, которую использует здесь Четвёртый Панчен-лама в своих вводных строках, также отзывается, напоминает нам о терминологии кочевников и каравана. Говоря о том, что является вратами в это учение, или это как бы врата в шатёр или в юрту, это прибежище, принятие прибежища. Или как я обычно перевожу этот термин с тибетского – принятие верного, или безопасного, направления. А центральным шестом, или тем шестом, на котором держится весь шатёр, является бодхичитта. Таким образом, объявляется безусловно необходимыми, неотъемлемыми элементами, на которых зиждется вся эта практика, – прибежище и бодхичитта. Пожалуй, сейчас не самый удачный момент, чтобы пускаться в детальное обсуждение того, чем является безопасное направление, или прибежище, и того, чем является бодхичитта. Подобная фраза обычно всегда предваряет «но…» Краткое объяснение, что такое и то, и другое.
|
|
|
Когда мы говорим о том, что принято переводить на русский, на английский как «прибежище» и «принятие прибежища», мы говорим об избрании некого верного, безопасного направления в нашей жизни. И это акт весьма активный, это не что-то пассивное, это активное действие. И направление это обозначено Драгоценностью Дхармы. Это то, что Будда учил как третья и четвёртая благородная истина. Это есть пресечение всего того ментального мусора, всего того внутреннего смятения, смятённых, тревожных состояний ума, того, что именуется клешами, в умах тех, кто обрёл прямое, неопосредованное постижение пустотности. Именно это именуется истинная остановка или истинное пресечение. Это третья благородная истина.
И четвёртая благородная истина, или истинный путь, или истинные пути ума, поскольку они есть состояния или функции ума, понимания, постижения ума, которые ведут к такому пресечению и которые в тоже время, которые ведут к истинному пресечению и которые есть плоды истинного пресечения, то есть пути – это состояния ума. Мы говорим о том, что именуется путём без препятствий или беспрепятственным путём, это, собственно, тот процесс, тот ум постижения пустотности, который позволит избавиться нам от определённой порции этого ментального мусора. И затем, собственно, состояние свободы от этого ментального мусора, той доли омрачения ума, которая именуется в этой терминологии «путь абсолютной свободы» или «путь совершенной свободы». Их масса существует, это такие переходы с этапа на этап на пути вот этого духовного прогресса.
Затем две другие Драгоценности из Трёх Драгоценностей: Драгоценность Будды – это та цель или те существа, которые в полной мере обрели эти качества истинного пресечения и истинного пути, и Драгоценность Сангхи – это те существа, которые обрели в какой-то доле, в какой-то мере. И мы думаем: «Да, и что же, и какую всё это имеет связь, глубокую связь с махамудрой, как это всё соотносится? » Действительно, это необходимо понимать, поскольку, не зная совершенным образом природу нашего ума, как можем мы увериться в том, что возможно очищение нашего ума от всего этого ментального мусора, от всех тех неприглядных состояний сознания, нежелательных, от которых мы хотим избавиться. И как можем мы увериться, не зная природу нашего ума, в том, что возможно развить противоядия, то есть состояния ума, ведущие к такому избавлению.
|
|
|
И развить это можно двумя способами. Первым путём принятия прибежища и уверения себя во всём этом, утверждения во всём этом может быть эмоциональный путь веры кому-то, следования за кем-то и веры в то, что уж по крайней мере это нам не навредит и как-то нам поможет. И на таком эмоциональном порыве мы устремляемся к этим целям. И затем, устремляясь в своём направлении, мы хотя бы знаем, куда мы движемся, к чему мы движемся, мы какое-то отвели себе русло. И уже работая в этом русле, мы должны, конечно, углублять своё обучение. Пытаться разобраться во всём детально и действительно утвердиться, понять, что это возможно, что это реально, что это не какие-то наши фантазии или какие-то наши иллюзии.
Как мы, откуда вообще мы знаем, с чего мы взяли, что действительно был Будда, что буддой стать возможно, что всё это существует? Как, откуда мы это знаем на самом деле? Это что, сказка, какая-то красивая история, и мы стремимся стать Дедом Морозом или Санта-Клаусом, и что это получится? И только когда мы действительно поймём, постигнем, что такое природа ума, когда мы уверимся в этом понимании, тогда наше прибежище станет непоколебимым, прочным, стабильным. Для того чтобы заняться действительно серьёзным изучением этого вопроса и стремиться утвердиться в понимании природы ума, нам необходим какой-то импульс, действительно позыв двигаться в этом направлении, в направлении прибежища, в направлении, обозначенным этими двумя истинами – истинным пресечением и истинным путём.
|
|
|
И поэтому вратами в этот путь, вратами в этот шатёр являются действительно врата прибежища – стремление начать работу со своим умом, исследовать его природу. И в учении весьма ясно говорится о том, что наши действия, наши активности тела и активности речи являются производными, вторичными по отношению к деятельности нашего ума. И именно таким является первый способ вхождения в буддийское учение – принятие прибежища, когда мы на каком-то эмоциональном импульсе, желании изменить свою жизнь, доверии, на каком-то стремлении к чему-то, к буддийским каким-то идеалам, мы входим на этот путь и затем уже утверждаемся в понимании природы собственного ума.
Другим же путём является отличный от него, когда сначала мы пытаемся и каким-то образом разбираемся в природе собственного ума, в том, что такое наш ум, как он функционирует, обретаем некоторую уверенность и понимание того, что этот буддийский путь, он действительно действенен, он реален, и затем мы принимаем прибежище уже осознанно и движемся в этом направлении. И Его Святейшество Далай-лама часто говорит о том, что для тех из нас, для тех учеников, кто более склонен к эмоциональным отношениям с миром, к более эмоциональным реакциям, к доверию, к вверению себя чему-то или кому-то, к практикам преданности, следует следовать первым путём, затем уже разбираться более, анализировать и укрепляться в понимании природы ума. Для тех же, кому свойственен более интеллектуальный подход, аналитический подход, подход рассудочный, следует прежде разобраться во всех положениях, утвердиться в понимании и затем уже начать с прибежища, вступать на путь.
Каким бы ни был наш подход в этом случае, так или иначе необходимо следование в верном, безопасном направлении, необходимо прибежище, вот этот процесс следования. Ибо даже во втором случае, если мы люди более рассудочные, более интеллектуальные, более аналитического склада ума, то постижение пустотности, постижение природы ума будет для нас довольно поверхностным. Мы раньше поймём больше о природе своего ума, нежели эмоционально будем движимы в этом направлении, но достижение это не будет всеобъемлющим, не будет глубоким. Всё равно следование в этом направлении прибежища является следующим необходимым шагом.
|
|
|
