Настоящее страны, куда попали путешественники
Гленарван хотел немедленно двинуться вдоль побережья к Окленду, но небос утра заволокло густыми тучами и после высадки на берег, околоодиннадцати часов утра, начался ливень. Пуститься в путь было невозможно.Пришлось искать убежища. Вильсон очень кстати заметил грот, выдолбленный морем в базальтовыхскалах, и путешественники приютились в нем вместе с оружием и съестнымиприпасами. В гроте оказалось множество сухих водорослей, некогдазанесенных сюда морскими волнами. Это были как бы готовые лежанки,которыми путешественники тотчас воспользовались. У входа в пещеру валялсяхворост, развели костер, и все обсушивались. Джон Манглс надеялся, что такой сильный проливной дождь скоропрекратится, но он ошибся: ливень не прекращался в продолжение несколькихчасов, а около полудня поднялся вдобавок сильнейший ветер. Этаотвратительная погода могла вывести из терпения любого человека. Что былоделать? Пуститься в дорогу в такую жуткую погоду, не имея средствпередвижения, было безумием. Кроме того, путь в Окленд должен был отнятьнесколько дней, и лишние двенадцать часов запоздания не имели значения,если только не появятся туземцы. Во время этой вынужденной остановки разговор шел о войне, аренойкоторой в это время была Новая Зеландия. Но чтобы понять и оценитьсерьезность положения, в каком очутились на этих островах потерпевшиекрушение, надо знать историю этой кровавой борьбы, которая разыгралась наострове И-ка-на-мауи. После появления Авеля Тасмана в проливе Кука в декабре 1642 года НовуюЗеландию часто посещали европейские суда, но это не мешало новозеландцамсохранять полную независимость на своих островах. Ни одно европейскоегосударство не помышляло о захвате этого архипелага, занимающего на Тихомокеане господствующее положение. Лишь некоторые миссионеры, обосновавшиесяв различных пунктах островов, приобщали население этих вновь открытыхстран к христианской цивилизации; особенно радели об этом англиканскиемиссионеры, желая приучить новозеландских вождей к мысли, что имнеобходимо смиренно склониться под игом Англии. Миссионерам удалосьдобиться своего: ловко одураченные ими вожди подписали письмо к королевеВиктории, прося ее "высокого покровительства". Впрочем, наиболеедальновидные понимали безумие такого поступка, и один из них, приложив кэтому посланию отпечаток своей татуировки, пророчески сказал: "Мы потерялисвою родину. Отныне она не принадлежит нам больше. Вскоре придут иноземцыи обратят нас в рабство!" И действительно, 29 января 1840 года в бухте Островов на севереИ-ка-на-мауи появился английский корвет "Герольд". Капитан корвета Гобсонвысадился у селения Корора-Река. Туземцы были приглашены в протестантскуюцерковь на собрание, и там капитан Гобсон прочел им привезенные отанглийской королевы грамоты, в которых та изъявила согласие на принятиепод свое покровительство Новой Зеландии. 5 января 1841 года английский резидент вызвал к себе в селение Пайаглавных вождей новозеландцев. На состоявшемся собрании капитан Гобсонубеждал вождей подчиниться английской королеве, говоря, что она ужеотправила войска и корабли для защиты Новой Зеландии, уверяя, что властьвождей останется неприкосновенной и свобода - полная. "Однако, - закончилсвою речь капитан Гобсон, - земли должны перейти к королеве, за которыеона щедро уплатит". Большинство вождей, найдя цену королевского покровительства слишкомвысокой, отказалось. Но посулы и подарки соблазнили этих дикарей больше,чем пышные слова капитана Гобсона, и покровительство Англии было принято. Что же произошло в Новой Зеландии с того знаменательного 1840 года дотого момента, когда "Дункан" вышел из залива Клайд? Ничего такого, чего незнал бы Жак Паганель и о чем он готов был рассказать своим товарищам. - Миссис, - обратился он к Элен, - я повторяю то, что уже неоднократноговорил, а именно; новозеландцы - народ мужественный. Уступив однаждыпритязаниям Англии, они вскоре начали защищать пядь за пядью каждый клочокродной земли. Маорийские племена организованы подобно древним кланамШотландии. Это несколько знатных родов, которые безоговорочно подчиняютсямудрому вождю. Мужчины Новой Зеландии - люди гордые и храбрые. Одни из них- высокого роста, с гладкими длинными волосами, похожие на мальтийцев илибагдадских евреев, принадлежат к высшей расе, а другие - меньше ростом,коренастые, те похожи на мулатов. Но и те и другие крепкие, гордые,воинственные. Некогда был у них знаменитый вождь по имени Хихи, столь жепрославленный, как Версенжиторикс. Не приходится удивляться, что наострове И-ка-на-мауи идет беспрерывная война с англичанами, ибо там живетзамечательное в своем роде племя вайкатов, во главе которого стоит ВильямТомсон. - Но разве англичане не хозяева главных пунктов Новой Зеландии? -спросил Джон Манглс. - Конечно, дорогой Джон, - ответил Паганель. - После того как в тысячавосемьсот сороковом году капитан Гобсон захватил Новую Зеландию, он сталее губернатором, и на этих островах с тысяча восемьсот сорокового потысяча восемьсот шестидесятый год постепенно возникло девять колоний всамых лучших местах. Таким образом, возникло девять провинций: четыре насеверном острове - Окленд, Таранаки, Веллингтон, Хокс, и пять на южномострове - Нельсон, Марлборо, Кентербери, Отаго и Саутленд. Населениеостровов, по данным от тридцатого июня тысяча восемьсот шестьдесятчетвертого года, составляло всего сто восемьдесят тысяч триста сорок шестьжителей. Во многих местах возникли крупные торговые города. Когда мыдоберемся до Окленда, то вы восхититесь красотой местоположения этогоюжного Коринфа, который господствует над узким перешейком, переброшенным,точно мост, через Тихий океан. В Окленде насчитывается уже двенадцатьтысяч жителей. На западном побережье возник Нью-Плимут, на востоке -Агурири, на юге - Веллингтон; все это цветущие города с оживленнойторговлей. На южном острове Те-Вахи-Пунаму вы не знали бы, какому городуотдать предпочтение: утопающему ли в садах Нельсону, прославленному своимивинами, как во Франции - Монпелье, Пиктонули, расположенному у проливаКука, или Крайстчерчу, Инверкаргиллу и Данидину - этим городам богатейшейпровинции Отаго, куда стекаются золотоискатели со всего земного шара.Заметьте себе, друзья мои, что это не скопища хижин, населенныхсемействами дикарей, а настоящие города с портами, соборами, банками,доками, ботаническими садами, музеями, обществами акклиматизации,газетами, больницами, благотворительными обществами, философскимиинститутами, масонскими ложами, клубами, обществами хорового пения, стеатрами, с дворцами, построенными для всемирной выставки, точь-в-точь какв Париже или Лондоне. И если память мне не изменяет, то в текущем тысячавосемьсот шестьдесят пятом году, быть может, даже в то время, когда я всеэто вам рассказываю, промышленные изделия всего земного шара выставленыздесь, в этой стране людоедов. - Как! Несмотря на войну с туземцами? - спросила леди Элен. - Англичан мало волнует война, - ответил Паганель. - Они сражаются иодновременно устраивают выставки. Их это не страшит. Они даже прокладываютпод выстрелами новозеландцев железные дороги. В провинции Окленд дважелезнодорожных пути из Дрюри и Мэре-Мэре, эти линии должны пройти черезглавнейшие пункты, занятые повстанцами. Я готов биться об заклад, чторабочие, прокладывающие их, стреляют в туземцев с паровозов. - Но к каким же результатам привела эта бесконечная война? - спросилДжон Манглс. - Вот уже шесть месяцев, как мы покинули Европу, и я не знаю, чтопроизошло за время нашего отсутствия, - ответил Паганель, - знаю лишь онескольких фактах, о которых прочел в газетах Мериборо и Сеймура во времянашего перехода через Австралию, но в ту пору на острове И-ка-на-мауи ещеожесточенно сражались. - А когда началась эта война? - спросила Мери Грант. - Вы, дорогая мисс, верно хотели спросить, "когда она возобновилась", -ответил Паганель, - ведь первое восстание произошло в тысяча восемьсотсорок пятом году. Итак, эта война возобновилась в конце тысяча восемьсотшестьдесят третьего года. Но маорийцы задолго до этого подготовлялись ксвержению английского владычества. Туземная национальная партия веладеятельную пропаганду за избрание маорийским вождем Потатау. Эта партияхотела провозгласить этого строгого вождя королем, а селение, где онпроживал, лежавшее между реками Уаикато и Вайпа, сделать столицей новогогосударства. Потатау был скорее лукавым, чем храбрым стариком, но у негобыл умный и энергичный премьер-министр из племени игатихахуа, котороеобитало на Оклендском перешейке до захвата его иноземцами. Этот министр,по имени Вильям Томсон, сделался душой освободительной войны. Он оченьумело объединил маорийцев в боевые отряды. По его наущению один вождь изпровинции Таранаки сплотил вокруг себя разрозненные племена, объединив ихнациональной идеей. Другой вождь, из Уаикато, основал "Земельную лигу",которая убеждала туземцев не продавать своих земель английскомуправительству. Английские газеты начали печатать тревожные известия, иправительство не на шутку встревожилось деятельностью "Земельной лиги".Словом, умы были возбуждены, мина готова была взорваться. Не хватало лишьискры, или, вернее, столкновения интересов новозеландцев и англичан, чтобывызвать этот взрыв. - И он произошел?.. - спросил Гленарван. -...в тысяча восемьсот шестидесятом году, - ответил Паганель, - впровинции Таранаки, на юго-западном побережье острова И-ка-на-мауи. Одномутуземцу принадлежало шестьсот акров земли близ Нью-Плимута. Он продал этуземлю английскому правительству. Когда землемеры явились вымерятьпроданный участок, то вождь Кинги заявил протест. Он построил на спорныхшестистах акрах укрепленный лагерь и огородил его высоким частоколом.Спустя несколько дней полковник Гольд с отрядом взял это укреплениеприступом. В этот день прозвучал первый выстрел колониальной войны. - Многочисленны ли маорийцы? - спросил Джон Манглс. - За последние сто лет маорийское население очень убыло, - ответилгеограф. - В тысяча семьсот шестьдесят девятом году Кук определял число ихв четыреста тысяч человек. А в тысяча восемьсот сорок пятом году, согласнопереписи туземного протектората, количество маорийцев сократилось до стадевяти тысяч. В настоящее время, несмотря на болезни, водку и избиения,производимые англичанами-"просветителями", на обоих островах все женасчитывается девяносто тысяч туземцев, в том числе тридцать тысяч воинов,которые, по-моему, еще долго будут наносить поражения английским войскам. - А успешно до сих пор протекает восстание? - спросила леди Элен. - Да. Сами англичане неоднократно восхищались отвагой новозеландцев.Они ведут партизанскую войну, войну налетов и стычек, набрасываются намелкие отряды регулярных войск и грабят усадьбы английских поселенцев.Генерал Камерон не чувствовал себя в безопасности в этом краю, где закаждым кустом могла притаиться засада. В тысяча восемьсот шестьдесяттретьем году после долгих и кровопролитных боев маорийцы укрепились уверховий реки Уаикато, на конце цепи крутых холмов, защитив свои позициитремя оборонительными линиями. Туземные агитаторы усиленно призывали всенаселение подняться на защиту родной земли, обещая полную победу над"пакекас", то есть белыми. Против туземцев сражались три тысячи английскихсолдат под командой генерала Камерона и беспощадно расправлялись смаорийцами, с тех пор как те зверски убили капитана Спрента. Происходиликровопролитные сражения. Иные длились двенадцать часов, но маорийцы неотступали под пушечными выстрелами европейцев. Ядром этой свободолюбивой,отважной армии являлось свирепое племя вайкато во главе с ВильямомТомсоном. Этот туземный полководец командовал сначала двумя с половинойтысячами воинов, затем восемью тысячами, ибо к нему присоединились сосвоими подданными два грозных вождя - Шонги и Хеки. Женщины в этой войнесамоотверженно помогали мужчинам. Но правое дело не всегда одерживаетпобеду. После кровопролитных боев генерал Камерон все же усмирилвосставший округ Уаикато, но оказавшийся уже опустошенным, обезлюдевшим,ибо маорийцы разбежались. Эта война дала примеры высокого героизма. Так,четыреста маорийцев, запертые в крепости Оракан, осаждаемые тысячейангличан под командой генерала Карея, страдая от жажды и голода,отказались сдаться. Наконец однажды в полдень, прорвав фронт врагов, онискрылись в болотах. - Но усмирением округа Уаикато эта кровопролитная война закончилась? -спросил Джон Манглс. - Нет, друг мой, этим она не закончилась, - ответил Паганель. -Англичане решили идти на провинцию Таранаки и осадить крепость Матаитава,где засел Вильям Томсон. Но взять эту крепость им будет трудно. Помнится,перед самым отъездом из Парижа я прочел в газетах, что племя тарангаизъявило покорность генералу и губернатору и что те оставили туземцам тричетверти земель. В этих сообщениях говорилось также о том, что главныйвождь восстания Вильям Томсон собирается сдаться, однако австралийскиегазеты не подтвердили этих слухов - возможно, что в данный моментновозеландцы снова энергично готовятся к сопротивлению. - По вашему мнению, Паганель, - спросил Гленарван, - ареной этихвоенных действий будут провинции Таранаки и Окленд? - Думаю, что да. - И одна из них - это именно та провинция, куда мы заброшены крушением"Макари"? - Та самая. Мы высадились в нескольких милях от гавани Кахвиа, где ещеи сейчас, по-моему, развевается маорийский флаг. - Тогда благоразумнее двинуться на север, - предложил Гленарван. - Конечно, - согласился Паганель. - Новозеландцы ненавидят европейцев,особенно англичан. Поэтому постараемся не попадаться им в руки. - Быть может, мы встретим какой-нибудь отряд английских войск, -промолвила леди Элен. - Какое это было бы счастье! - Конечно, - согласился географ, - но я мало на это надеюсь. Маленькиеанглийские отряды избегают бывать в здешних местах, где за каждым кустом,за каждым деревом прячется искусный стрелок. Я не очень-то рассчитываю наконвой солдат сорокового полка. Но на западном побережье, вдоль котороголежит наш путь в Окленд, находится несколько миссий, и мы сможем тамостанавливаться. Я даже замышляю попасть на дорогу, по которой шелГохштеттер, следуя вдоль течения реки Уаикато. - А кто он - путешественник? - спросил Роберт Грант. - Да, мой мальчик, он член научной экспедиции, совершившей кругосветноепутешествие на австралийском фрегате "Наварра" в тысяча восемьсотпятьдесят восьмом году. - Господин Паганель, - не унимался Роберт, глаза которого загорелисьэнтузиазмом при мысли о великих географических открытиях, - а в НовойЗеландии бывали такие же мужественные путешественники, как в АвстралииБерк и Стюарт? - Да, их было даже несколько, мой мальчик: например, доктор Гукер,профессор Бризар, естествоиспытатель Диффенбах и Юлиус Гаст. Но, несмотряна то, что некоторые из них поплатились жизнью за свою страсть кприключениям, они все же не пользуются такой известностью, какисследователи Австралии и Африки. - А вы знаете историю их путешествий? - спросил юный Грант. - Еще бы! Но я вижу, дружок, что ты хочешь знать об этихпутешественниках столько же, сколько и я. Так и быть, расскажу тебе. - Благодарю вас, господин Паганель, я вас слушаю. - И мы тоже послушаем, - заявила леди Элен. - Уже не в первый разблагодаря дурной погоде мы узнаем много нового. Итак, господин Паганель,рассказывайте, мы слушаем. - К вашим услугам, - ответил географ. - Но рассказ мой будет кратким.Здесь не было таких отважных исследователей, которые один на один боролисьс австралийским Минотавром [в греческой мифологии чудовище с теломчеловека и головой быка]. Новая Зеландия - слишком маленькая страна, ее нетак уж трудно изучить. Поэтому мои герои были не путешественники, аобыкновенные туристы, ставшие жертвой обычных несчастных случаев. - Назовите их имена, - попросила Мери Грант. - Геометр Уиткомб и Чарльтон Говит, тот самый, который нашел останкиБерка, погибшего во время той памятной экспедиции, о которой я вам ужерассказывал на стоянке у Уиммери. Уиткомб и Говит стояли во главе двухсамостоятельных экспедиций на острове Те-Вахи-Пунаму. Обе экспедиции вначале тысяча восемьсот шестьдесят третьего года отправились изКрайстчерча с целью открыть проходы в горах на севере провинцииКентербери. Говит, перевалив через горную цепь у северной границыпровинции, разбил лагерь на берегу озера Браннера. Уиткомб же нашел вдолине Ракаиа проход, ведущий к восточному склону горы Тиндаль. У Уиткомбабыл спутник, Яков Лупер, который впоследствии опубликовал в газете"Литтльтон таймс" отчет об этом путешествии и о катастрофе, которой онозавершилось. Если память мне не изменяет, то эти два исследователядвадцать второго апреля тысяча восемьсот шестьдесят третьего годанаходились у ледника, где берут начало истоки реки Ракаиа. Они поднялисьна вершину горы и там стали искать новый горный перевал. На следующий деньУиткомб и Лупер, измученные тяжелым подъемом и холодом, при сильномснегопаде, остановились на привал на высоте в четыре тысячи футов надуровнем моря. В течение семи дней они бродили по горам, по дну долин, ивсюду путь им заграждали отвесные скалы, часто они не могли развестикостра, порой голодали, их сахар превратился в сироп, их сухари - в мокроетесто, их одежда и одеяла насквозь промокли от дождя, их терзалинасекомые. В хорошие дни они проходили не более трех миль, но бывали дни,когда они делали не более двухсот ярдов. Наконец двадцать девятого апреляони набрели на маорийскую хижину; в садике близ нее нашлось несколькокучек картофеля. Это была последняя трапеза двух друзей. Вечером онидобрели до морского берега близ устья реки Тарамакау. Надо былопереправиться на правый берег, чтобы идти на север, к реке Грея. Тарамакау- широкая и глубокая река. Лупер после долгих поисков нашел двапродырявленных челнока, которые он починил как сумел и связал их вместе.Под вечер оба путешественника сели в челноки и стали переправляться, ноедва успели они добраться до середины реки, как челноки наполнились водой.Уиткомб бросился в реку и вернулся вплавь к левому берегу. Яков Луперплавать не умел, а уцепился за свой челнок, и это спасло его, но емупришлось пережить немало потрясений. Несчастного понесло к бурунам. Перваяволна накрыла его, вторая вынесла на поверхность воды. Его ударило оскалы. Наступила непроглядная ночь. Дождь лил как из ведра.Окровавленного, промокшего Лупера носило несколько часов по волнам.Наконец челнок ударился о берег, и Лупера в бессознательном состояниивыбросило на землю. Очнувшись на рассвете, Лупер дополз до ручья и увидел,что течение отнесло его на целую милю от того места, где они пыталисьпереправиться через реку. Он встал, пошел вдоль берега и вскоре набрел назлосчастного Уиткомба - тот был мертв, он увяз в тине. Лупер выкопалруками яму и предал труп товарища земле. Два дня спустя Лупера, умирающегоот голода, приютили какие-то гостеприимные маорийцы. Среди них бывают итакие. Четвертого мая он добрался до озера Браннера, на берегу которогобыл раскинут лагерь Чарльтона Говита, который спустя шесть недель погибтаким же образом, как и несчастный Уиткомб. - Да, - сказал Джон Манглс, - кажется, будто сопутствующие друг другупутешественники связаны между собой какими-то узами, и стоит этим узампорваться, как путешественники гибнут один за другим. - Вы правы, друг Джон, - ответил Паганель, - я часто об этом думал.Скажите, в силу какого закона солидарности Говит погиб почти при тех жеобстоятельствах, при каких погиб Уиткомб? Что тут скажешь? Чарльтон Говитбыл приглашен мистером Уайдом, начальником правительственных работ. Емупоручено было составить проект проезжей дороги от равнины Хурунуи до устьяреки Тарамакау. Говит выехал первого января тысяча восемьсот шестьдесяттретьего года в сопровождении пяти человек. Он великолепно справился свозложенным на него поручением: была проложена дорога длиной в сорок миль,до самой реки Тарамакау. Говит вернулся в Крайстчерч, и, несмотря на то,что надвигалась зима, он испросил разрешения продолжать работы. МистерУайд согласился. Говит, запасшись всем необходимым, вернулся в лагерь,чтобы перезимовать там. Двадцать седьмого июня Говит и двое рабочих,Роберт Литль и Генри Мюлис, покинули лагерь. Они переправились через озероБраннера. С тех пор они исчезли бесследно. Их утлый челнок найден был наберегу опрокинутым. Говита и его спутников искали в течение девяти недель,но тщетно! Очевидно, несчастные не умели плавать и утонули в озере. - А быть может, они целы, невредимы и живут у какого-нибудьновозеландского племени, - промолвила Элен. - Ведь мертвыми их никто невидел. - Увы, нет, - ответил Паганель, - ибо спустя год после катастрофы ониеще не вернулись... - И географ шепотом докончил: - А когда из НовойЗеландии больше года не возвращаются, то, значит, люди безвозвратнопогибли.
ТРИДЦАТЬ МИЛЬ К СЕВЕРУ
7 февраля в шесть часов утра Гленарван дал сигнал к отправлению. Дождьпрекратился ночью. Сероватые тучки, заволакивавшие небо, не пропускалисолнечных лучей на высоте трех миль от земли. Умеренная жара обещала, чтопредстоящее путешествие не будет слишком утомительным. Паганель определил по карте расстояние от мыса Кахвиа до Окленда: оноравнялось восьмидесяти милям, которые можно было пройти в восемь дней,делая по десяти миль в день. Но вместо того чтобы идти вдоль извилистыхберегов моря, географ предпочел направиться к селению Нгаруавахиа,расположенному в тридцати милях, при слиянии двух рек - Уаикато и Вайпа.Там пролегал "почтовый тракт", точнее - тропа, доступная для повозок,пересекавшая почти весь остров - от Нейпира у залива Хокса и дальше доОкленда. По тракту можно было добраться до Дрюри, там следует отдохнуть вхорошей гостинице, которую особенно рекомендует естествоиспытательГохштеттер. Распределив между собой съестные припасы, путешественникидвинулись вдоль берега бухты Аотеа. Из предосторожности они шли, держанаготове заряженные карабины, пристально вглядываясь в холмистые равнины,расстилавшиеся к востоку. Паганель поминутно заглядывал в карту и как знаток восторгалсяточностью ее малейших деталей. Часть дня маленький отряд шел по песку, образовавшемуся из осколковдвустворчатых раковин, высохших костей, смешанных главным образом сперекисью и закисью железа. Стоит приблизить к такой почве магнит, как онтотчас же покрывается блестящими кристалликами. На берегу, о который бесшумно плескались волны прилива, безбоязненнорезвилось несколько тюленей. Эти морские животные, с круглой головой,широким покатым лбом, выразительными глазами, имели добродушный вид. Глядяна них, понятно, почему мифология, воспевая этих своеобразных обитателейморя, воплотила в них образ обольстительницы-сирены. Тюлени во множестве водятся у берегов Новой Зеландии, охота на нихпредставляет собой выгодное занятие, так как их жир и кожа пользуютсябольшим спросом. Среди тюленей выделялись три-четыре морских слока. Они былисеро-голубого цвета, длиной в двадцать пять - тридцать футов. Эти огромныеживотные лениво раскинулись на толстом слое гигантских водорослей -ламинарий, поднимали хобот, смешно поводили длинными, грубыми усами,завитыми колечками, как бороды щеголей. Роберт с интересом наблюдал за ними. - Каково! - вдруг воскликнул удивленный мальчуган. - Тюлени едятгальку! Действительно, некоторые животные с жадностью глотали валявшиеся наберегу камешки. - Тюлени глотают береговую гальку, - ответил Паганель. - Этонесомненно. - Какая странная пища, ведь ее трудно переварить, - удивился Роберт. - Эти животные глотают камни не для того, чтобы насытиться ими, а длятого, чтобы нагрузить себя балластом и таким образом легче опуститься надно. Вернувшись на берег, они без дальних церемоний выбросят из себя этотбалласт. Ты сейчас увидишь, как тюлени, наглотавшись камешков, нырнут вводу. Действительно, вскоре с полдюжины тюленей, видимо достаточно нагрузивсебя балластом, тяжело переваливаясь, поползли по берегу и исчезли вводной стихии. Но Гленарван не мог терять драгоценное время, ожидаявозвращения тюленей на берег, и затем наблюдать, как они начнутразгружаться. К большому огорчению Паганеля, маленький отряд опятьтронулся в путь. В десять часов остановились для завтрака на привал у подножия большойбазальтовой скалы, на берегу моря. Скалы эти были словно кельтскиекаменные памятники. Здесь на мели нашли множество устриц, но они былимелкие и малоприятные на вкус. По совету Паганеля, Олбинет испек их нараскаленных угольях, и в таком виде они имели большой успех - за завтракомих съели не одну дюжину. Отдохнув, путешественники снова двинулись вдоль берега бухты. Нагребнях скал ютилось множество морских птиц: фрегаты, глупыши, чайки и,наконец, огромные альбатросы, неподвижно сидевшие на остроконечныхверхушках утесов. К четырем часам пополудни пройдено было без всякого напряжения иусталости десять миль. Путешественники решили идти вперед до самой ночи,когда надо было изменить направление пути и продвигаться вдоль подножиягор, видневшихся на севере, а обогнув их, углубиться в долину реки Вайпа. Вдали простирались бесконечные луга, казалось, что по ним легко будетидти. Но, приблизившись к этому морю зелени, путешественники былиразочарованы: вместо травы перед ними была поросль кустарников с белымицветами, среди которой виднелось бесчисленное множество высокихпапоротников, очень распространенных в Новой Зеландии. Пришлосьпрокладывать дорогу между деревянистыми стеблями, что было трудно. Тем неменее к восьми часам вечера миновали первые отроги горной цепи Хакарихатоа- Ран и остановились на привал. После перехода в четырнадцать миль следовало подумать об отдыхе. Таккак не было ни фургона, ни палатки, то легли под сенью великолепныхнорфолкских сосен. К счастью, в одеялах недостатка не было, и, разостлавих, устроили постели. Гленарван принял необходимые меры предосторожности на ночь. Вооруженныемужчины должны были по двое дежурить до самого утра. Костров не разводили.Огненный барьер - отличная защита от хищных зверей, но в Новой Зеландиинет ни тигров, ни львов, ни медведей, ни других хищных зверей; правда, чтоих в полной мере заменяют сами новозеландцы, и огонь привлек бы тольковнимание этих двуногих ягуаров. Ночь прошла благополучно, беспокоили лишь укусы песчаных мух - нгаму натуземном наречии, и дерзкая семья крыс, исправно прогрызавших мешки сосъестными припасами. На следующее утро, 8 февраля, Паганель проснулся в более спокойномнастроении, почти примиренный с Новой Зеландией. Маорийцы, которых географособенно опасался, не появлялись, и эти кровожадные людоеды не тревожилиего даже во сне. Он с удовлетворением поведал об этом Гленарвану. - Я полагаю, что мы благополучно закончим нашу маленькую прогулку, -добавил он. - Сегодня вечером мы доберемся до слияния рек Вайпа и Уаикатои выйдем на дорогу в Окленд, а там нам уже нечего бояться встречи стуземцами. - Какое расстояние нам предстоит пройти до слияния рек Вайпа и Уаикато?- спросил Гленарван. - Пятнадцать миль - путь, равный тому, который мы сделали вчера. - Но этот несносный кустарник очень сильно затрудняет путь, - заметилГленарван. - Нет, - отозвался географ, - теперь мы пойдем вдоль берега Вайпы, этадорога легкая, и мы быстро пройдем ее. - Так вперед! - воскликнул Гленарван, увидя, что путешественницыготовы. В продолжение первых часов пути густой кустарник задерживал путников.Конечно, ни в фургоне, ни верхом не пройти было бы там, где пробиралисьпутешественники. Поэтому об австралийской повозке не жалели. До той поры,пока через эти заросли не проложат проезжих дорог, Новая Зеландия будетдоступна лишь одним пешеходам. Бесчисленные разновидности папоротников сне меньшим упорством, чем сами маорийцы, защищают здесь родную землю отчужестранцев. Поэтому, пересекая равнину, где горная цепь Хакарихатоа переходит вхолмы, маленькому отряду пришлось преодолеть множество препятствий. Тем неменее еще до полудня путешественники добрались до реки Вайпа и отсюда беззатруднений пошли вдоль ее крутого берега к северу. То была чудесная долина, пересеченная небольшими горными речками сосвежей, чистой водой, прихотливо извивавшимися среди кустарников. Пословам ботаника Гукера, в Новой Зеландии произрастают до двух тысячразличных видов растений, из них пятьсот свойственны исключительно этойстране. Цветов здесь мало, и они блеклой окраски. Мало и однолетнихрастений, но зато множество папоротников, злаков и зонтичных. Там и сям, внекотором отдалении от берега, над темной зеленью виднелись высокиедеревья: _метросидеры_ с ярко-красными цветами, норфолкские сосны, туи свертикально растущими ветвями и разновидность кипарисов - _риму_, не менеепечальные, чем их европейские родичи. Стволы всех этих деревьев утопали взеленом море папоротников. Между ветвями больших деревьев и над кустами порхали и болтали какаду,зеленые, с красной полоской на шее какарики, туапо с великолепными чернымибакенбардами и попугаи, названные естествоиспытателями "южные несторы",величиной с утку, рыжие, с яркой подпушкой крыльев. Майору и Роберту удалось, не удаляясь от товарищей, подстрелитьнесколько прятавшихся в кустах болотных куликов и куропаток. Олбинет тутже на ходу ощипал их. Что же касается Паганеля, то, равнодушно относящийся к питательнымсвойствам дичи, он жаждал раздобыть себе какую-нибудь птицу, свойственнуюодной лишь Новой Зеландии. Любознательность естествоиспытателя заглушала внем аппетит путешественника. Он вспомнил описания местной птицы туи.Европейцы зовут ее то "пересмешник" - за ее беспрестанное, словнонасмешливое воркованье, то "кюре" - за ее оперение, черное с белымворотом, напоминающее сутану. - Туи так сильно жиреет зимой, что заболевает и даже не может летать, -рассказывал Паганель майору. - Тогда, чтобы избавиться от лишнего жира истать более легкой, она ранит себя в грудь клювом. Не кажется ли это вамстранным, Мак-Наббс? - Это настолько странно, - ответил майор, - что я не верю ни единомуслову вашего рассказа. Но, к великому сожалению географа, ему не удалось достать ни одногоэкземпляра туи, чтобы показать недоверчивому майору ее истерзанную,окровавленную грудь. Но зато Паганелю посчастливилось натолкнуться на другое странноепернатое, которое, спасаясь от постоянных преследований человека, собаки икошки, бежало в необитаемые районы. По-видимому, оно скоро вообще исчезнетиз новозеландской фауны. Роберт, шаривший повсюду, как настоящая ищейка,наткнулся на гнездо из переплетенных корней деревьев, где сидела паракуриц без крыльев, без хвоста, с четырьмя пальцами на лапах, длинным, каку бекаса, клювом и густым белым оперением. Странные животные казалисьпереходной ступенью от яйценосных к млекопитающим. То были новозеландские _киви-киви_, австралийские бескрылые, которыеодинаково охотно питаются личинками, червяками, насекомыми и семенами. Этаптица водится исключительно в Новой Зеландии, и в зоологических садахЕвропы ее с большим трудом удалось акклиматизировать. Ее оригинальный вид,ее комичные движения всегда привлекали к ней внимание путешественников, икогда Академия наук поручила Дюмон-Дюрвилю, предпринявшему во главебольшой научной экспедиции путешествие на острова Океании, привезтиэкземпляр этой странной птицы, то ученому, несмотря на обещанную туземцамнаграду, так и не удалось раздобыть живую киви-киви. Паганель, в восторге от счастливой находки, связал вместе двух курочеки энергично зашагал вперед, радуясь тому, что принесет их в дар Парижскомузоологическому саду. Увлекающийся географ уже представлял себе заманчивуюнадпись: "Дар Жака Паганеля", красующуюся на самой лучшей клетке. Тем временем маленький отряд бодро продвигался вперед по берегу рекиВайпа. Местность была пустынная, нигде не видно было следов туземцев,никакой тропинки, указывающей на присутствие человека в этих равнинах.Река струилась между высоким кустарником или же среди длинных песчаныхотмелей, и тогда видна была вся равнина, которую на востоке замыкаланевысокая горная цепь. Своеобразной формой, контурами, словно тонувшими вомгле, эти горы напоминали гигантских допотопных животных. Казалось, что толежит внезапно окаменевшее стадо колоссальных китообразных. Такоехаотически-причудливое нагромождение скал свидетельствовало о ихвулканическом происхождении. Действительно, Новая Зеландия - не что иное,как сравнительно недавний продукт вулканических процессов. Эти острова ипо ею пору продолжают подниматься из воды. Есть места, которые за двадцатьлет поднялись над уровнем моря на целую сажень. Огонь продолжает сотрясатьнедра Новой Зеландии, вызывая в ней судороги, вырываясь во множестве местчерез кратеры вулканов. К четырем часам дня прошли бодрым шагом девять миль. Судя по карте, покоторой то и дело справлялся Паганель, место слияния рек Вайпа и Уаикатонаходится не более как в пяти милях. Там же проходит дорога на Окленд иможно будет остановиться на ночлег. Остающиеся пятьдесят миль до Оклендапройдут в два-три дня, а если случайно встретится почтовый дилижанс,который два раза в месяц ходит между заливом Хокса и Оклендом, то до этогогорода можно будет доехать за восемь часов. - Значит, нам придется еще раз заночевать под открытым небом? - спросилГленарван. - Да, - ответил Паганель, - но надеюсь, что это будет в последний раз. - Тем лучше, ибо эти ночевки тяжелое испытание для леди Элен и МериГрант. - Которое они переносят не жалуясь, - заметил Джон Манглс. - Если яверно понял вас, господин Паганель, то вы как будто упоминали о каком-топоселении, расположенном вблизи от места слияния этих двух рек. - Да, - ответил географ, - это Нгаруавахиа, милях в двух ниже слияниярек. - Нельзя ли будет устроиться там на ночь? Наши спутницы предпочтут,конечно, пройти лишние две мили, чтобы отдохнуть в приличной гостинице. - В гостинице! - воскликнул Паганель. - Гостиница в маорийском селении!Но там нет даже постоялого двора или кабака! Это не что иное, как кучатуземных хижин, и, по-моему, лучше нам не искать там приюта на ночь, аблагоразумнее держаться подальше от этой деревни. - Все ваши страхи, Паганель! - промолвил Гленарван. - Дорогой сэр, поверьте мне, лучше недоверие, чем доверие, когда имеешьдело с маорийцами. Неизвестно, в каких отношениях в данное время состоятони с англичанами: подавлено ли восстание или маорийцы одержали верх. Авдруг мы попадем туда, когда война в самом разгаре. Без ложной скромностинадо признать, что мы представляем для туземцев неплохую добычу, и мнесовсем не улыбается узнать помимо своей воли, что такое новозеландскоегостеприимство. Поэтому я нахожу благоразумным обойти стороной этопоселение и постараться избежать встречи с туземцами. Вот когда мыдоберемся до Дрюри, тогда другое дело: там наши мужественные спутницысмогут отлично отдохнуть от утомительного пути. Мнение географа восторжествовало. Элен предпочла провести еще одну ночьпод открытым небом, чем подвергать опасности своих товарищей. Ни она, ниМери Грант не просили сделать еще остановку, и все опять зашагали вдольберега реки. Два часа спустя с гор поползли вечерние тени. Солнце, склонявшееся кгоризонту, вдруг пробилось сквозь тучи, и его лучи озарили красным светомдалекие вершины восточных гор. То был словно краткий прощальный приветпутешественникам. Гленарван и его спутники прибавили шагу, ибо знали, сколь короткисумерки под этой широтой и с какой быстротой наступает ночь. Надо былонепременно добраться до слияния рек, прежде чем сгустится мрак. Новнезапно все кругом заволокло густым туманом, и держаться верногонаправления стало очень трудно. К счастью, слух заменил зрение, в данном случае бесполезное. Вскореусилившийся рокот потока оповестил о том, что две реки слились в единоерусло. В восемь часов вечера маленький отряд достиг наконец того места,где Вайпа с ревом вливается в русло Уаикато. - Это Уаикато, - воскликнул Паганель, - и дорога в Окленд идет вдоль ееправого берега! - Реку мы увидим завтра, а теперь давайте остановимся на ночлег, -заявил майор. - Мне кажется, что вон та густая тень - это тень рощицы,будто нарочно выросшей на том месте, чтобы мы могли разбить лагерь.Поужинаем и ляжем спать. - Хорошо, поужинаем, - ответил Паганель, - но только всухомятку:сухарями и сухим мясом, не следует разводить костра. Мы явились сюдаинкогнито и постараемся так же уйти отсюда, благо туман скрывает нас. Вблизи действительно оказалась рощица,
Воспользуйтесь поиском по сайту:
