Л.С.Выготский и А.Н.Леонтьев. Л.С.Выготский и П.Я.Гальперин

Л. С. Выготский и А. Н. Леонтьев

Даже только после этих весьма беглых отдельных положений, содержащихся в работах самого Л. С. Выготского, нельзя согласиться с мнением некоторых психологов (А. В. Брушлинский, М. Г. Ярошевский и др. ) о том, что не было внутренней связи его концепции с общепсихологической теорией деятельности А. Н. Леонтьева, мнением, доходившим до противопоставления этих двух концепций. В культурно-исторической теории содержатся деятельностные аспекты: в ней есть понятие деятельности, действия, положение о связи сознания и деятельности. А. Н. Леонтьев, А. Р. Лурия, Б. В. Зейгарник, П. Я. Гальперин и другие соратники Выготского подчеркивают преемственность своих воззрений с теорией Л. С. Выготского. В. В. Давыдов в статье с характерным названием “Понятие деятельности как основание исследований научной школы Л. С. Выготского” убедительно раскрыл внутренние связи культурно-исторической теории и теории деятельности. На основе глубокого сравнительного анализа этих двух теории он сделал вывод о том, что они имеют единые корни и составляют одну научную школу. “…развернутая теория деятельности, разработанная А. Н. Леонтьевым и его последователями, является новым и закономерным этапом развития культурно-исторической теории”[18, с. 27] В то же время следует признать как исторический факт, что Л. С. Выготский оставил в тени проблему порождения сознания в практической деятельности и изучение деятельности как самостоятельный вопрос психологии.

В одном из своих докладов А. Н. Леонтьев остановился на анализе идей Л. С. Выготского, содержащихся в его статье 1929 г. “Генетические корни мышления и речи”, об опосредствованной структуре высших психических функций, психологических орудиях и о слове как таком орудии, о связи знака-слова с деятельностью, в которой оно функционирует. “Эта статья, - подчеркивает А. Н. Леонтьев, - имела фундаментальное, я подчеркиваю, значение для развития понятия деятельности” [19, с. 264]. В своем изложении А. Н. Леонтьев возвращается к работам Л. С. Выготского о знаковой структуре сознания, подчеркивая при этом, что “как бы отодвинулось на второй план, оставило в тени исходную капитальную проблему человеческого сознания, специфически человеческой формы психики и практики, специфически человеческой, орудийной, трудовой. Выготского ни на минуту не оставляло сознание этого. Возникали вопросы, а не выступает ли значение, понятие как продукт общения с другими людьми; нет ли здесь как бы воспроизведения старых уже тогда идей так называемой французской социологической школы…Не происходит ли таким образом усвоение понятий, не становится ли оно фактором развития, ведущей силой этого развития? Нет! Выготский неустанно повторял: “За сознанием лежит жизнь”[19, с. 270]. Однако проблема заключалась не в осознании этой истины, а в том, чтобы повести исследование в этом направлении: от процессов практической внешней деятельности к порождению сознания. Именно в ходе исследования надо было решить альтернативу: идти ли от сознания к практическим процессам, или от процессов практических, внешних к порождению в них сознания. Что является движущей силой развития сознания? Выготский отвечал так: это эмоции, аффект. А. Н. Леонтьев в своем выступлении почти дословно воспроизводит заключительные пассажи из его последней работы “Мышление и речь” о том, что, по Выготскому, именно аффективно-волевая сфера управляет возникновением мысли. Этому пониманию он противопоставляет другую альтернативу – необходимо вернуться к практическим действиям, к идее порождения и развития сознания в практических действиях. Начавшиеся с 1931 г. в Харькове исследования А. Н. Леонтьева в направлении этой альтернативы стали началом разработки психологической теории деятельности. Поэтому в высшей степени обоснованным является вывод В. В. Давыдова о единстве теорий Выготского и Леонтьева.

Л. С. Выготский и П. Я. Гальперин

П. Я. Гальперин неоднократно обращался к творчеству Л. С. Выготского как в своих опубликованных работах, так и в выступлениях, специально посвященных этому вопросу. Он отмечал влияние, которое оказали идеи и личность Л. С. Выготского на его собственные исследования, рассматривая их как решение задач, поставленных Выготским. По оценке П. Я. Гальперина, – положение о том, что внутренние психические процессы не являются внутренними изначально в отличие от такой их трактовки в традиционной классической психологии, составляет главную идею Л. С. Выготского. Высшие психические функции “врастают извне внутрь”, из отношений между людьми они преобразуются в собственно психическую внутреннюю функцию. Такое понимание процесса развития сознания как пути извне внутрь, от социального к индивидуальному оценивалось П. Я. Гальпериным как имеющее принципиальное значение для психологии. С ним связан и новый метод их объективного изучения в процессе онтогенетического развития ребенка. П. Я. Гальперин указывал, что истоки такого понимания можно найти в статье Выготского. “Проблема культурного развития ребенка” (1928 г). В ней Выготский описал 4 стадии – фазы – генеза – развития – высших психических функций как переход внешнего средства, используемого для осуществления той или иной психологической операции – памяти, внимания и т. п. - во внутренний план, обозначив этот процесс психогенеза термином “вращивание”, являющимся синонимом понятия “интериоризация”. Детальная разработка этого процесса стала главным делом научного творчества П. Я. Гальперина и воплотилась в его теории поэтапного формирования умственных действий и понятий.