 |
Стороны абазинского языка
|
|
|
|
В глубокой древности абазинский народ имел свою государственность, высокую культуру, науку, прочие атрибуты развитой нации.
Первые письменные упоминания об абхазо-адыгских этнонимах, бытовавших в древности, относятся к I тысячелетию до н.э. – I тысячелетию н.э. (Л.З. Кунижева, 1989). Это названия трёх основных союзов племен абазо-адыгов:
1) апсилы (позже апсуа), предки современных абазин-апсуа (абхазов), и абазги (позже абазы), предки современных абазин-тапанта, живших в прошлом северо-западнее апсилов, а также в бассейне реки Кубань;
2) зихи, древние предки адыгских племен;
3) синды и меоты, из которых синды являлись частью меотов, также предки адыгских племен.
М.С.Тхайцухов, ссылаясь на существующую литературу, упоминает о том, что «наиболее ранние сведения о синдо-меотском союзе племён сохранялись в отрывках «Землепользования» Гекатея Милетского (VI век до н.э.). Наиболее древними из абазинских этнонимов являются апсилы и абаски (абазги), в произношении адыгов – басхаги (басхяги). Апсилы (позже апсуа) - предки современных абазин-апсуа (абхазов), и абазги (позже абазы) - предки современных абазин-тапанта, живших в прошлом северо-западнее апсилов, а также в бассейне реки Кубань» [Тхайцухов 2006:35].
Абазги и апсилы образовали с того времени один многоплеменной абазгский народ и абазгское государство. Грузины произносили этноним «абазг» как «апхази», а «Абазгия» как Ахазия. В период подъема Грузинского царства термины «абхазы» и «Абхазия» они навязали искусственно «абазгам» [Джендубаев 1993: 23].
И лишь в 90-е годы возрождается этноним «абаза», общий для абхазов и абазин. Исторически этноним «апсилы», самоназвание части абазин, трансформировался в «апсуа», а название их родины - в «Апсны». Остальная часть родины абазин, населенная преимущественно потомками древних абазгов, со временем получила название «Абаза» (Большая и Малая) [Тхайцухов 2006: 38].
|
|
|
Все абазинские племена стали во взаимоотношениях со славянами и другими народами именовать себя «абазинами», «абаза». Это касается и западных абазин (абхазов) и восточных (тапантинцев и ашкарцев), которые в древнейшем прошлом имели единую этническую протооснову. Консолидация когда-то представлявших собой единый этнос апсилов (упоминаемых в I в. н.э. Плинием Старшим) и абасков (упоминаемых Флавием Аррианом) вновь в процессе совместной хозяйственной и общественно-политической жизнедеятельности в рамках Абазгского царства просуществовала сотни лет как независимое государство [Тхайцухов 2006: 46].
Турецкий автор XVII в. Эвлия Челеби все население от Туапсе до Мингрелии (т.е. абхазов и абазин) называл «абазе» (Эвлия Челеби, 1983).
К XVIII в. все группы абазин-тапанта и шкарауа обосновались на землях Северного Кавказа. В 60-х гг. XIX в было завершено переселение абазин из горных районов в предгорные и равнинные. При переселении жителей из горных районов на равнину искусственно создавались укрупненные аулы. Так, в результате переселений в 1860-70-е гг. были основаны абазинские аулы Дударуковский (1830), Бибердовский (1869), Лоовско-Зеленчукский (1859), Егибоковский (1862), Клычевский (1869), Кумско-Абазинский (1865), Лоовско-Кубанский (1863), Шахгиреевский (1863), Кувинский (1866) [Кунижева 1989: 91]. В середине 1920-х гг. в связи с тем, что названия абазинских аулов в основном были связаны с фамилиями князей, было решено их переименовать: бывшее селение Дударуковское стало Псыж, Бибердовское - Эльбурган, Лоовско-Зеленчукское – Инжигчикун, Егибоховский - Абазакт, Клычевский - Псауче-Дахе, Кумско-Абазинский - Красный Восток, Лоовско-Кубанский - Кубина, Шахгиреевский - Апсуа, Кувинский - Старокувинск. Возникли новые населенные пункты, отпочковавшиеся от крупных аулов: из аула Старокувинск выделился Новокувинск, из Эльбургана - Тапанта и Абазахабль, из Инжигчикуна - Малоабазинск, из Кубины - Карапаго, из Красного Востока - Кайдан. В XIX веке часть абазин переселилась на равнину, а часть была изгнана царской властью на Ближний Восток [Тхайцухов 2006: 256].
|
|
|
В наше время абазинами считают две этнические ветви (тапанта и ашкарауа), имеющие одно общее самоназвание «абазины». Представители этнической ветви «тапанта» впитали в свой язык больше адыгских элементов, чем представители диалекта «шкарауа». Этнонимы «абаза», «абазины» прочно укоренились в самосознании всех абазин Западного Кавказа как их самоназвание.
На протяжении своей многовековой истории абазины, места обитания которых всегда располагались на одном из оживленных мировых путей, постоянно вступали в контакты с другими народами, что не проходило бесследно для абазинского языка и, прежде всего, для его словарного запаса.
Среди кавказоведов можно назвать работы П.К. Услара (1887), А. Дирра (1906), Г.Ф. Турчанинова (1940), Г.П. Сердюченко (1940), В.И. Абаева (1949), А.Н. Генко (1955), Г.В. Рогавы (1956), З.И. Керашевой (1957), Х.С. Бгажба (1961), М.А. Кумахова (1964), Г.А. Климова (1965), А.А. Магометова (1966), К.С. Шакрыл (1968), З.Ю. Кумаховой (1972), М.В. Шамсиевой (1973), А.И. Абдокова (1981), А.М. Эльдарова (1984), Н.Т. Табуловой (1985), А.К. Шагирова (1989), Л.Ю. Тарасовой (1991), Б.Х. Балкарова (1991), Н.Б. Экба (1992), А.-М.Х. Батчаева (1993), А.В. Шишкановой (1993), С.Х. Ионовой (1993), Л.П. Чкадуа (1995), В. Чирикбы (1996), А.К. Кибрика (1996), М.Е. Алексеева (2002), З.М. Габуниа (2002), М.И. Магомедова (2002), Б.Г. Джонуа (2002), И.И. Эфендиева (2003), Х.М. Магомаевой (2004), М.А. Магомедовой (2005), М.Р. Ибрагимова (2009), О.П. Дзидзария (2009), А.Б. Михалева (2010), посвящённые проблемам изучения абазинского языка.
Особое значение для теоретической разработки вопросов культуры речи и нормализации современного абазинского языка как самостоятельного научного направления имели труды академиков А.С. Чикобава (1937), С.Н. Джанашиа (1894), К.В. Ломтатидзе (1976). Эти работы стали, по существу, основополагающими для дальнейшей разработки и изучения абазинского языка. В последующие годы в научное изучение абазинского языка большой вклад внесли Н.Т. Табулова (1992), Р.Н. Клычев (1975). В настоящее время исследованием актуальных проблем абазинского языка и литературы активно занимаются профессор С.У. Пазов (2004), профессор П.К. Чекалов (2010), которые стали наставниками группы молодых исследователей.
|
|
|
Наиболее ранние культурно-экономические и языковые контакты абазин не нашли своего освещения в специальной литературе. По имеющимся данным можно говорить об их отражении в заимствовании отдельных лексем «культурного» фонда, предполагающих семитский или древний индоевропейский, а также индоарийский, древнегреческий и несколько позже древнегерманский источники.
Реально ощутимыми из хронологически самых ранних пластов заимствований здесь являются индоаризмы и грецизмы, которые могли проникнуть в абазинский язык начиная с VII–IV вв. до н.э. К этому периоду греческие мореплаватели становятся главными посредниками в торговле Черноморского региона. В эту эпоху на базе местных приморских поселений возникает целый ряд греческих факторий, что способствовало большему контакту местного населения с экономикой, культурой и языком древней и затем – античной Греции.
Самый незначительный пласт лексических заимствований в абазинском языке составляют аланизмы (древние осетинизмы), проникающие сюда вплоть до XIII в., когда вследствие разгрома алан татаро-монголами алано-абхазские контакты оказались прерванными.
Турцизмы стали проникать в абазинский язык с середины XVI столетия, т.е. одновременно с началом экспансии Османской империи на Кавказ, и проникали сюда вплоть до конца XIX века.
Большую часть турецких заимствований абазинского языка составляют слова арабского и персидского происхождения. Таким образом, турецкий язык в его позднесредневековой разновидности, выступал как посредник, благодаря которому в абазинский язык проникли заимствования и из других восточных языков. Если исключить отдельные слова, которые могли быть заимствованы абазинами самостоятельно или через посредство каких-либо других языков, то принадлежность заимствований к обоим указанным языкам служит одним из этимологических признаков их проникновения непосредственно из турецкого. При этом важным и необходимым сопутствующим признаком ранних заимствований является их максимальная семантическая и фонетическая близость к соответствующим среднетурецким прототипам.
|
|
|
Отдельный пласт образуют в абазинском языке слова адыгского происхождения, основной состав которых был усвоен в период расцвета феодализма у адыгов, т.е. в VII-XVIII вв.
Русские слова составляют наиболее значительное место в словаре абазинского языка.
Специально вопросу лексических заимствований в абазинском языке посвящено немного работ. Можно, однако, считать, что начало изучения данного вопроса связано с именами первых исследователей этого языка. Впервые, еще в 1863 году, А. Шифнер (1866) отметил несколько заимствованных лексем. Правда, здесь к заимствованному фонду были причислены и исконные – всего около половины предложенных слов. Небольшая часть из предложенных заимствований требовала к тому же уточнения языка-источника. В дальнейшем, как и у А. Шифнера, заимствованная лексика абазинского языка в качестве сопутствующего материала выявляется в ряде работ Н.Я. Марра (1938), Н.С. Джанашия (1894), А.М. Дирра (1928) и П. Чарая (1912), посвятившего один раздел своей монографии заимствованной лексике абхазского и абазинского языков.
Во всех перечисленных выше работах авторы не касаются вопросов фонетического оформления и семантики заимствованной лексики в абазинском языке.
Первым исследователем, предложившим фонетическое обоснование заимствованного характера ряда абазинских слов, следует назвать А.Н. Генко. В работах «Абазинский язык. Грамматический очерк наречия Тапанта» (1955), «Абхазский вокализм» и «Фонетические взаимоотношения абазинского и абхазского языков» (1957) автор на основе изучения вокализма абазинского и абхазского языков, а также способов передачи в названных языках адыгских латеральных согласных, предложил целый ряд убедительных соположений абхазского и абазинского материалов с картвельскими, тюркскими и адыгскими. Автором были использованы материалы Н. Марра из его «Абхазско-русского словаря» (1938). В дальнейшем несколько заимствованных основ были выявлены в публикациях А. Дирра «Язык убыхов» (1927) и К. Боуда «Абазинский – неизвестный диалект абхазского языка» (1940). Нетрудно увидеть, что интенсивная разработка абазинского языка сослужила хорошую службу делу выявления заимствованных лексем в абхазском языке.
В работах Г.П. Сердюченко «Словарные рассуждения в диалектах абазинского языка (с параллелями из абхазского)» (1949) и «Язык абазин» (1955) на основе сопоставления лексики диалектов абазинского и абхазского языков автором был предложен ряд новых слов, предполагающих иноязычный источник.
|
|
|
Отдельные интересные моменты отмечаются в работах С.А. Амичба (1993) и В.Х. Конджария (1976), посвященных сопоставительному анализу лексики диалектов абазинского и абхазского. Много интересного в этом плане мы находим в работах К.В. Ломтатидзе (1954), где продолжена линия по обоснованию заимствованного характера на основе фонетики.
Выявление основной совокупности абазинских аланизмов (старых осетинизмов) является заслугой В.И. Абаева (1969). Наряду с аланизмами в «Историко-этимологическом словаре осетинского языка» автор отмечает большое количество других абазинских лексем заимствованного характера.
В статье В.М. Бгажба «Межабхазо-осетинские (аланские) лексические взаимозаимствования» (1960) автор приводит около тринадцати соположений, правда, большинство из них требует дополнительного обоснования.
Вопросам внутригрупповых заимствований в западнокавказских языках посвящены работы Г.А. Климова и А.К. Шагирова. Г.А. Климов на основе этимологического анализа установил ряд достоверных адыгизмов абазинского языка (1967). С именем А.К. Шагирова связано обнаружение основного числа адыгизмов абазинского языка и большого числа иных заимствований (1962). Особой заслугой ученого перед западнокавказским языкознанием является создание «Этимологического словаря адыгских (черкесских) языков» (1977), в котором нашли свое концентрированное выражение в большинстве своем достоверно определяемые заимствования как в адыгских, так и в убыхском, абазинском и абхазском языках. В этом труде, как и в «Историко-этимологическом словаре осетинского языка» В.И. Абаева (1969), отмечается первоисточник без указания на непосредственный язык, послуживший для абазинского языка источником заимствования. Но в монографии «Заимствованная лексика абхазо-адыгских языков» (А.К. Шагиров, 1989) автор отмечает и непосредственный язык-источник для того или иного языка.
В своем фундаментальном исследовании бзыбского диалекта абхазского языка Х.С. Бгажба (1961) отметил целый ряд диалектных заимствований, в том числе впервые в абхазской ономастике. Автор посвятил специальную статью русским лексическим заимствованиям досоветской эпохи.
Выявление ряда лексических заимствований абхазского и абазинского языков принадлежит А.И. Абдокову (1973).
Лексике турецкого происхождения Г.З. Шакирбай (1973) посвятил специальную статью с большим практическим материалом.
Вопросы заимствования находят свое отражение в главах ряда работ по абазинской и абхазской лексикологии. В монографии, посвященной животноводческой (пастушеской) лексике, В.Е. Кварчия (1981), наряду с этимологиями непрозрачных лексем исконного происхождения, констатирует и заимствованные слова из картвельских, адыгских и восточных языков. Сюда включены и отдельные лексемы, проникшие в абазинский и абхазский еще в древнейшую эпоху.
Аналогичного плана работа, посвященная морским терминам, проделана О.П. Дзидзария в его монографии «Термины мореходства у абхазов» (1983).
Э.К. Килба (1983), посвятившая свою монографию языку батумских абхазов, отметила характерные для него заимствования из грузинского и турецкого языков, среди которых имеются лексемы, отсутствующие в других диалектах абхазского языка.
Проблематика неисконного лексического материала рассматривается и в монографии В.Х. Конджария «Очерки по абхазско-абазинской лексике» (1976). Здесь наряду с другими вопросами автором разрабатываются и общетеоретические вопросы заимствования. В последней работе автором приводится экстралингвистическое и внутрилингвистическое обоснование соответствующих заимствований в абазинский язык в указанный период.
С.Х. Ионова разрабатывает вопросы заимствования в абазинском языке (1978) и отмечает ряд иноязычных основ.
Немало ценного материала по еще слабо разработанным в абазиноведении вопросам конкретных древних заимствований в абхазском языке можно найти и в других работах Г.А. Климова (1967), А.К. Шагирова (1970, 1985), а также в работах В.А. Чирикба (1996), который обосновал заимствованный характер лексем на основе фонетики с разработкой вопросов фонетики западнокавказских языков в целом.
Отдельные абазинские лексемы неисконного характера отмечаются и в работах других зарубежных авторов – Ж. Дюмезиля (1932, 1957, 1960), А. Койперса (1955, 1960, 1963, 1976) и т.д.
Работ, затрагивающих те или иные вопросы заимствованной лексики абазинского языка, имеется небольшое количество. Особо можно отметить словарь общественной лексики Н.Т. Табуловой (1983). Часть из них (В.Х. Конджария, 1976; Н.Б. Экба, 1975) касается употребления и орфографического оформления рассматриваемых лексем. В целом же они характеризуются совершенно очевидным практическим аспектом анализа материала.
Интересными работами по вопросу заимствованной лексики представляются небольшие статьи голландского кавказоведа В. Лукассена «Loans in Abkhaz» (В. Лукассен, 1996) и Г. Шмидта «Abchasische Lehnwortsudien» (Г. Шмидт, 1925). Автор первой на основе турцизмов, картвелизмов и русизмов прослеживает некоторые основные закономерности фонетической адаптации заимствований в абазинском языке и приходит к выводу о том, что эти закономерности проливают свет на особенности фонологической структуры абазинского слова вообще. Вместе с тем он справедливо отмечает, что более широкий охват лексического материала позволит сформулировать соответствующие правила более строгим образом. Как видно из послесловия издателя, работа Г. Шмидта является лишь частью задуманного автором труда, посвященного анализу неисконного лексического фонда абазинского языка. Она является своего рода критическим рассмотрением некоторых соображений, выдвинутых предшествующими авторами. На основе этимологического анализа небольшого круга лексем Г. Шмидт ограничивает действительно заимствованные слова от слов, ранее ошибочно признававшихся неисконными.
Тюркизмы являются составной частью анализа заимствованной лексики абазинского языка. Проблеме тюркских заимствований посвятили свои работы многие кавказоведы. В частности, в своей монографии «Лексические связи абазинского языка с кабардино-черкесским» С.Х. Ионова (1982) затрагивает вопросы, связанные с тюркскими заимствованиями в абазинском языке.
Диссертационная работа А.К. Халунова «Ориентализмы в аварском языке» (1998), ставшая одной из первых многоаспектных исследований общей восточной лексики в аварском языке, определила и подробно описала морфологические, фонетические и лексико-семантические процессы, характерные для ориентализмов аварского языка и его диалектов. Проанализировав происхождение заимствованной тюркской лексики, автор выявил, что главным источником заимствования в южных диалектах аварского языка являются азербайджанские слова, а в литературном аварском – кумыкские слова. Данная работа значительно расширила имевшиеся сведения по исследованию тюркских заимствований в диалектах аварского языка.
Существует несколько работ, посвященных анализу тюркских заимствований в нахских языках. Наиболее важное исследование в этой области было проведено И.Ю. Алироевым (1979, 2001). В монографиях «Нахские языки и культура» (1979) и «Чеченский язык» (2001) в разделах «Заимствованная лексика» он представил тюркские и другие восточные заимствования через источники происхождения в нахских языках. Исследованная тюркская лексика может быть полезна при разработке дальнейших более углубленных проблем по изучению ее фонетических, лексических и морфологических признаков.
Имеется несколько исследований по тюркским заимствованиям в абхазо-адыгских языках, среди которых можно выделить основные работы А.К. Шагирова «Очерки по сравнительной лексикологии адыгских языков» (1962) и «Заимствованная лексика абхазо-адыгских языков» (1989), в которых автор четко выявил, что наиболее многочисленными среди иноязычной лексики адыгских языков являются арабские и тюркские заимствования. Автор также представляет довольно существенный тематический список тюркизмов в абхазо-адыгских языках с их тюркскими источниками в своей книге. Словарные статьи с подробным этимологическим анализом некоторых заимствований, среди которых можно назвать и монографию Б.Г. Джонуа «Заимствованная лексика абхазского языка» (2002), имеют особую ценность. Данную работу можно рассматривать как первое в абхазской лексикологии исследование систематического анализа заимствованного фонда. Автор разработал некоторый комплекс фонетических критериев атрибуции неисконных лексем к определенному языку-источнику.
На данное время наиболее изученными являются контакты тюркских языков с восточнокавказскими, т.е. с нахско-дагестанской группой языков. Вопрос об отдельном рассмотрении заимствованного фонда и его фиксации был поставлен еще А. Дирром (1910). В его словарях отмечается заимствованная лексика без указания на непосредственный источник заимствования. Тюркизмы дагестанских языков зафиксированы в «Сравнительно-сопоставительном словаре дагестанских языков» С.М. Хайдакова (1973). В словаре сравнивается большой исконный и заимствованный фактический материал по 13 дагестанским языкам. Для тюркской заимствованной лексики автор в качестве предполагаемого источника заимствования приводит примеры из азербайджанского, кумыкского, арабского и персидского языков.
В другой работе С.М. Хайдакова «Тюркизмы в лакском языке» выделены «Очерки по лексике лакского языка» (1961); они же являются объектом анализа в диссертации Н.С. Джидалаева «К характеристике тюркско-дагестанских языковых контактов» (1972). Их всестороннему исследованию посвящена и его монография «Тюркизмы в дагестанских языках (Опыт историко-этимологического анализа)» (1990). В данной работе автор анализирует тюркизмы (булгаризмы, азербайджанизмы, кумыкизмы и др.), выявленные в дагестанских языках (аварском, даргинском, лакском, лезгинском). В книге приведены лексические единицы, заимствованные за весь период тюркско-дагестанских этноязыковых контактов, а именно начиная с раннего средневековья до последнего времени. Книга содержит историко-этнографические сведения и богатый фактический материал, распределённый по лексико-семантическим группам; представлена и заимствованная глагольная лексика.
Во многих исследованиях последних лет, посвященных языковым инновациям миноритарных языков, так или иначе затрагиваются вопросы лингвоэкологии: М.Л. Апажев (2000), Г.Г. Буржунов (2001), З.М. Габуниа, Р.Г. Тирадо (2002), А.С. Зинина (1997), Г.С. Сабирова (1998), А.Х. Таова (2001), А.Д. Саломов (2010), С.В. Свинцова (2006), М. Сводеш (2001), А.Л. Семенас (1997), С.Г. Сидоренко (2005), Н.С. Силкина (2002), И.Г. Абдулжалилов (2005), Ф.А. Абдулина (2003), Ш.Г. Абукаров (1997), Е.А. Бакланова (2009), В.В. Белоконь (2006), С.Н. Бурмумова (2006), Г.Ш. Гасанова (2004).
Важную роль в модификации абазинского литературного языка играет издание словарей и справочников. В начале 30-х годов ХХ в. народный просветитель Т.З. Табулов, принимавший активное участие в создании письменности, букварей и учебников, составил первый русско-абазинский орфографический словарь (1932). Научными коллективами подготовлены и изданы: «Русско-абазинский словарь» (Х.Д. Жиров, 1956), «Абазинско-русский словарь» (В.Б. Тугов, 1967), «Русско-абазинский словарь общественно-политической терминологии» (Н.Т. Табулова, 1983), «Орфографический словарь абазинского языка» (Н.Т. Табулова, 1992), «Словарь сочетаемости локальных превербов и корней в абазинском языке» (Р.Н. Клычев, 1995), «Фразеологический словарь абазинского языка» (С.У. Пазов, 1994), «Абазинско-русско-латинский биологический словарь» (П.И. Лафишев, 2000). В книге «Абазинская топонимия» (С.Х. Ионова, 1993) на основе обширного материала впервые исследуются проблемы абазинской ономастики, в частности абазинской топонимии.
Вопросы по культуре речи абазинского языка актуальны именно сейчас, что связано с продолжающимся интенсивным формированием системы литературных норм. Здесь отражаются процессы различных социальных преобразований.
|
|
|
