 |
Социальные факторы заимствования
|
|
|
|
Существует целый ряд внутриязыковых причин, способствующих проникновению в язык иноязычных элементов. Универсальной причиной процесса заимствования считается необходимость в обозначении новых понятий, предметов, лиц и местностей.
Л.П. Крысин отмечает, что существенным фактором, стимулирующим и облегчающим заимствование, является также «действие в заимствующем языке тенденции к образованию структурно аналогичных слов или наличие класса слов, структурно однотипных с воспринимаемой лексической единицей» [Крысин 1965: 26]. Степень влияния одного языка на другой при их взаимодействии зависит не только от уровня развития материальной и духовной культуры, наличия или отсутствия письменно-литературных традиций и пр.
Наиболее тесные языковые контакты возникают в ситуации этнического двуязычия, которое является одним из главных условий процесса заимствования. Л.П. Крысин поясняет: «Для того чтобы слово было заимствовано из иностранного языка и акклиматизировалось в новом языке, необходимо, чтобы члены перенимающего языкового общества были более или менее хорошо знакомы с передающим языком. Они должны стоять, по крайней мере, на ступени частичного билингвизма, иначе не поймут значения слова, и заимствования не произойдет» [Крысин 1965: 104]. Этого мнения придерживаются многие зарубежные и отечественные лингвисты.
В начале 50-х ХХ в. годов в зарубежной лингвистике появляются исследования программного характера, посвященные проблематике языковых контактов и наметившие качественно новый переход в научной разработке вопросов, связанных с иноязычными влияниями (В.Ю. Розенцвейг, 1972). Эти работы поднимают и наиболее актуальные вопросы заимствования, в том числе формальный аспект ассимиляции иноязычных слов в заимствующем языке.
|
|
|
Изучение вопросов заимствования приобретает все более целенаправленный характер и систематизированную интерпретацию. Вопросы освоения иноязычных слов получают освещение с позиции стратификационной модели языка. На первый план выдвигаются процессы лексико-семантической ассимиляции, в то время как рассмотрение формальной структуры иноязычных слов и динамики ее освоения остается на периферии лингвистических исследований (Л.М. Рыбакова, 1967). Известное перераспределение лингвистических интересов при изучении существования слов иноязычного происхождения в заимствующем языке является вполне закономерным следствием внимания к системному плану изучения иноязычных слов. Однако в ряде случаев оно привело к недооценке формы в общем процессе ассимиляции иноязычного пласта в заимствующем языке или, наоборот, к абсолютизации формального аспекта иноязычных слов. Именно поэтому наиболее перспективными представляются исследования, которые признают комплексный характер процессов изменений в формальном и лексико-семантическом планах слов иноязычного происхождения в заимствующем языке (В.П. Секирин, 1964; Л.П. Крысин, 1968).
Проведение исследований формы иноязычных слов связано также с активными пуристическими тенденциями, действенными в определенные периоды развития языка.
Пуризм подвергает критике прежде всего фонетическую и грамматическую стороны иноязычных слов, их графико-орфографический облик, игнорируя при этом звуковое и содержательное единство лексической единицы. Характерно рассмотрение последней вне связи со всей системой языка в целом и не с лингвистических позиций, а с точки зрения моральных, этических, эстетических и прочих оценок. Пуристическая трактовка формальных признаков иноязычного слова в их отрыве от функционального плана послужила не только основой различных противоречащих реальному языковому узусу практических рекомендаций, но и в определенной степени сказалась на теоретической интерпретации формальных характеристик с точки зрения заимствующего языка. Неадекватная оценка формального аспекта на более ранних этапах разработки проблем языкового заимствования является следствием субъективного подхода, который вызван нигилистическим отношением к любым иноязычным влияниям. Вместе с тем конкретно лингвистическая квалификация пуристической деятельности с учетом исторической перспективы позволяет с возможной объективностью раскрыть ее положительные стороны. В этой связи следует отметить роль пуристических эквивалентов в обогащении содержательной и стилистической стороны лексико-семантической системы языка. Так, их закрепление и функционирование наряду с иноязычными конкурентами имеет системное обоснование и связано с динамикой взаимодействия внеязыковых и лингвистических факторов в развитии языка. Значение языкового пуризма важно подчеркнуть в качестве педагогического и методического приема в практике преподавания родного языка (А.В. Бондаренко, 1956; Л.Н. Скворцов, 1984).
|
|
|
Как выше сказано, вопросы заимствования были предметом внимательного изучения как в связи с развитием контактирования языков, так и при активизации пуристических тенденций.
Оба подхода оформились в прошлом веке, однако системная разработка проблематики заимствования особенно значительно продвинулась за последние десятилетия, которые характеризуются появлением в отечественном и зарубежном языкознании фундаментальных исследований в этой области (F.G. Lounbury, 1966; Э. Хауген 1972; М.Ю. Розенцвейг, 1975; M. Higa, 1979; Л.П. Крысин, 1980).
Э. Хауген [1972: 344] видит сущность заимствования в воспроизведении моделей одного языка в другом и считает, что на различных уровнях языка характер этого воспроизведения может быть разным. Он объединяет заимствования по их структурным признакам: заимствованные слова - полностью воспроизведенные морфемы с нулевой, частичной или полной фонемной субституцией; заимствованные морфемы - частичное воспроизведение иноязычной модели; заимствованные значения - нулевое морфемное воспроизведение иноязычной модели.
|
|
|
Не могли не сказаться на постановке основных задач теории лексического заимствования лингвистические исследования по общим вопросам, в частности работы О.С. Ахмановой (1957), Ю.К. Волохова (1974), А.А. Будагова (1977), А.И. Домашнева (1978), В.М. Аристовой (1980).
В.М. Аристова (1978), говоря о причинах заимствований, выделяет языковой снобизм, моду, экономию языковых средств. Она относит их к экстралингвистическим причинам и группирует по содержанию на психологические, социальные и прагматические.
Ю.К. Волохов (1974), отмечая связь процесса заимствования с необходимостью номинации новых реалий и понятий, приводит следующие данные: более 77% всех заимствований вызывается этой необходимостью, возникшей у носителей английского языка в результате знакомства с жизнью других народов. Он также подчеркивает, что до шестидесятых годов прошлого века наибольшее количество заимствованной лексики английским языком принадлежало сферам общественно-политической жизни (54,6%), военного дела (10,9%), моды (10%), искусства (9%), спорта (3,6%).
В теории языкового заимствования, как отмечает Л.П. Крысин (1965), ассимиляция иноязычных слов не ограничивается рассмотрением формальных характеристик, а анализируется с учётом ведущей роли функционального плана. Проблеме ассимиляции заимствований посвящен немалый ряд исследований (В.А. Пурто, 1954; Е.А. Гутман, 1963; И.М. Крейн, 1963; Е.И. Дмитровская, 1966; М.К. Брагина, 1968; Г.Ю. Князева, 1970; В.Ю. Мартинек, 1972). Ассимиляция заимствований подразумевает приспособление иноязычных слов к фонетической и орфографической системам заимствующего языка, подчинение его грамматическому строю. Вопросы изучения эволюции, которую проделывают слова в заимствующем языке, а также изменения, которым они подвергаются в процессе приспособления к новой системе, рассматривают многие лингвисты.
Е.А. Гутман (1963), рассматривая проблему освоения и эволюции англицизмов в системе французского языка, уделяет основное внимание семантической ассимиляции английских слов и их соотношению с французскими эквивалентами.
|
|
|
М.А. Виллер (1967), анализируя формальную сторону освоения английских заимствований, их фонетическую и морфологическую ассимиляцию, особо выделяет проблему становления рода и числа у заимствованных слов, а также ассимиляцию отдельных структурных элементов.
М.К. Брагина (1968) пытается рассматривать английские заимствования, проникшие во французский язык за последние сто лет, комплексно - на фонетическом, орфографическом, грамматическом и семантическом уровнях. Она предлагает теоретическое обоснование некоторым вопросам лексического заимствования, а именно: лингвистическим и экстралингвистическим причинам, проблеме ассимиляции, семантической валентности заимствований.
О роли семантических факторов в процессе ассимиляции заимствованных слов писала В.Н. Ярцева (1977). В центре ее внимания находится установление синонимичных отношений между заимствованными и исконными словами, а также перегруппировка и переоформление синонимических рядов в заимствующем языке в результате появления заимствований.
Э. Хауген [1972: 344], стремясь более объёмно представить процесс заимствования, выделяет два основных момента в нем: importation, когда иноязычная модель остаётся неизменной, и substitution, когда иноязычная модель изменяется (полностью или частично) в заимствующем языке.
Т.С. Колесникова [1986: 245] предпринимает попытку по возможности более полного и системного исследования фонетической структуры иноязычных слов и ее ассимиляции в современном немецком литературном языке в рамках общей теории лексического заимствования. Она обосновывает целесообразность комплексного подхода к изучению формальных характеристик иноязычных лексических единиц немецкого языка, который может быть использован при рассмотрении других пластов и групп лексики (терминологии, имен собственных и т.п.) на материале различных языков.
Л.Ю. Тарасова [1991: 20], рассматривая романские заимствования в английском языке североамериканского ареала, говорит об актуальности этой проблемы, обусловленной современным высоким статусом английского языка как средства межнационального общения, в связи с различными экстралингвистическими факторами, включая широкие иммиграционные процессы.
А.А. Брагина (1973) посвящает свою работу тому, как русское слово проникает в различные языки мира. Она приводит сведения о первых заимствованиях из русского языка, говорит о тех условиях, которые способствуют проникновению русских слов в языки мира в наши дни.
В лингвистике всю лексику иноязычного происхождения принято делить на иноязычную, сохранившую признаки иноязычности в своей форме, и заимствованную, иноязычную по происхождению, но не содержащую признаков иноязычности в формальном плане на рассматриваемом синхронном срезе. Некоторые исследователи пересматривают содержание этих понятий. За основу определения принимаются неоднородные признаки: формальные и функциональные. Так, Р.Б. Шахрай [1961: 53] считает обязательным условием при определении иноязычного слова разграничение обоих признаков. И.И. Крейн [1963: 175] и Ю.С. Коробова [1966: 12] признают проявлением иноязычности прежде всего формальные признаки. Л.П. Крысин [1965: 104], Ю.С. Сорокин [1965: 340], М.К. Брагина (1968) привлекают комплексный критерий при ведущей роли функционального признака. Д.Н. Шмелев [1977: 334] указывает на то, что заимствования относятся к области исторической, а не описательной лексикологии, причем для последней он касается так называемых иностранных слов в составе национальной общелитературной лексики.
|
|
|
Столь различные подходы к определению иностранного слова обусловлены сложностью разграничения диахронного и синхронного планов его анализа [Косериу 1962: 145].
Н.Н. Амосова [1956: 220] предлагает выделить следующие типы заимствований: 1) полные заимствования (слова, которые остаются равными самим себе в новой для них языковой среде или же которые в процессе ассимиляции претерпели известные фонетические и грамматические изменения); 2) относительные заимствования (иноязычные слова, которые в процессе развития заимствовавшего их языка потеряли смысловую связь со своими прототипами в исходном для них языке); 3) слова, созданные в пределах принимающего языка из заимствованных иноязычных морфем; 4) слова местного колорита (употребляются исключительно в соответствующем этнографическом или историческом контексте).
Большинство лингвистов полагает, что по степени ассимиляции их можно классифицировать следующим образом: исконно образные заимствования, то есть слова, совершенно неощутимые как иноязычные элементы, и специализированные выражения, представляющие собой иноязычные слабо ассимилированные лексические слова, ограниченные в своем употреблении, в основном этнографическим или историческим контактом.
Л.П. Крысин [1956: 15] считает, что иноязычную лексику по степени ассимиляции можно разделить на несколько групп, существенно отличающихся в стилистическом отношении:
1) иноязычная лексика, имеющая неограниченную сферу употребления в современном русском языке: а) слова, утратившие какие бы то ни было признаки своего нерусского происхождения (вокзал, комбайн, трактор, веранда); б) слова, сохраняющие некоторые внешние признаки иноязычного происхождения, не свойственные русскому языку созвучия (джаз, вуаль); нерусские суффиксы (студент, техникум, директор); нерусские приставки (трансляция, антибиотики); такие заимствованные слова стилистически слились с исконно русской лексикой; в) общеупотребительные слова из области науки, политики, культуры, искусства, известные не только в русском, но и в других европейских языках, так называемые европеизмы, или интернационализмы (партия, прогресс);
2) термины иноязычного происхождения, которые в большинстве своем не имеют русских синонимов (жаргон, рифма, фонема). Но имеются и такие иноязычные термины, у которых имеются русские и старославянские синонимы (импорт – ввоз, эволюция – развитие, коммюнике - сообщение).
Классификация заимствований по степени адаптации правомерна при синхронном подходе к лексике; для каждого последующего периода такая классификация будет анахронична. Освоение языком заимствованных слов - сложный диахронический процесс, так как лексическая система любого языка постоянно меняется.
Для различных этапов развития общества характерна актуализация определенных тематических групп лексики. Так, например, в отдельные периоды наблюдается экспансия политической лексики, военной, атомной, космической.
Новые явления и понятия приходят часто «извне», из других языков. Поэтому специальные слова естественно оказываются преимущественной сферой лексических заимствований.
М.К. Брагина [1968: 16] в своей работе пишет, что 70% англо-американизмов, заимствованных с середины XIX века, относятся к какой-либо сфере специальной терминологии.
Изучением специальных терминологий отдельных областей занимались Г.О. Винокур (1939), С.М. Барак (1955), В.С. Бондаренко (1956), А.А. Фридман (1968), Т.А. Канделаки (1982), Т.А. Кассина (1983), Б.В. Тарев (1993), Е.П. Шандорова (1992).
Е.П. Шандорова (1992) исследует варианты фонетических структур заимствований общественно-политической лексики на материале британской и американской прессы. Проанализировав работы отечественных и зарубежных авторов, она делает вывод о том, что самым проницательным уровнем языковой структуры является лексический уровень.
О. Прозоров (1968) приводит интересные статистические данные, показывающие роль научно-технической терминологии на современном этапе. Он отмечает, что две трети научно-технической информации добыты за последние 65 лет прошлого века, что свидетельствует о том, что целый ряд специальных терминологий созданы совсем недавно.
Следует остановиться на проблеме так называемых интернационализмов и экзотизмов. Этой проблеме посвятили свои работы Ю.А. Бельчиков (1959), В.П. Григорьев (1959), И.Ф. Протченко (1962), Н.С. Авилов (1967), В.В. Акуленко (1977), Л.А. Филатова (1977), Ю.А. Жлуктенко (1980), К.М. Молдабеков (1989). Некоторые авторы относят интернационализмы к отдельной группе заимствований.
Ю.Ф. Ким [1971: 25] считает, что интернационализмы можно разделить на интернационализмы первого порядка (они отражают форму этимона, могут заимствоваться в любой язык, образуются только в одном языке-источнике) и интернационализмы второго порядка (заимствуемые термины, которые воссоздаются из набора вариантов). Они существуют только в языке определенного ареала; проникая за его пределы, становятся обычными заимствованными словами.
Экзотизмы занимают особое место среди заимствований. Они употребляются при описании, например, обычаев, обрядов, религий, быта и т.п. какого-либо народа. К ним относятся и этнонизмы, названия денежных знаков, виды одежды, пищи и т.д. Некоторые ученые в число заимствований их не включают, так как они не принадлежат системе использующего языка, не функционируют в нем в качестве прочно связанных с лексическим и грамматическим строем этого языка единиц. Экзотизмы имеют низкую употребительность, но без них не может существовать ни один современный язык, так как языковое общение предлагает передачу информации о различных сферах жизни разнообразных в языковом отношении коллективов.
Четко разграничить просто заимствования, интернационализмы и экзотизмы трудно, так как любая классификация столь подвижной системы словарного состава на какие-то определенные слои носит приблизительный характер. Она может быть верна только для определенного времени, поскольку многие слова располагаются на грани перехода от одной группы к другой.
Близко к заимствованиям примыкают кальки (структурные заимствования), в которых заимствованная структура облекается исконным материалом. Некоторые авторы считают кальки особым видом заимствований и рассматривают их как слова, формирующиеся по образцу структуры соответствующих иностранных слов, но не заимствующие их материальной основы. Кальки относят к заимствованиям по содержанию, то есть к словам и конструкциям, образованным от исконного материала, но в соответствии со структурой, привнесенной извне. В.Г. Адмони (1964) и И.Ф. Наркевич (1973) полагают, что калькирование и заимствование следует изучать параллельно, так как противопоставление этих двух лингвистических явлений способствует выявлению специфики каждого и помогает более четко их разграничивать.
С иноязычными словами, вошедшими в словарный состав абазинского через русский язык и в той или иной степени освоенными, не следует смешивать иностранные слова, которые совсем не входят в словарный состав абазинского языка и используются писателями в определенных стилистических целях. Эти иностранные слова и выражения обычно сохраняют письменную форму родного языка, реже они передаются средствами абазинской графики. Их называют иноязычными «вкраплениями». Они не являются заимствованиями в истинном значении этого слова, так как они пассивны по отношению к системе чуждого языка и почти не испытывают его влияния.
Пополнению словарного состава за счёт заимствований способствуют международные связи последних десятилетий, которые приводят к интернационализации людей и к универсализации большого количества терминов. Иностранный неологизм принял размеры общего универсального явления.
Выводы
Проанализировав существующую литературу по проблеме заимствований, можно сделать следующие выводы:
1. Заимствование является универсальным, многоаспектным и сложным процессом, при котором заимствованное слово должно приспособиться к фонетической и орфографической системе заимствующего языка, а также подчиниться его грамматическому строю, при этом учитывая все условия, предъявляемые заимствованному слову.
2. Заимствования бывают прямые и косвенные, ранние и поздние, но в абазинский язык основная часть лексики заимствуется через русский язык.
3. Тюркские заимствования бывают двух источников: заимствования, пришедшие в абазинский язык через Османскую империю, и местные заимствования, переданные через карачаево-балкарские и ногайские языковые контакты.
4. При переходе из одного языка в другой язык заимствованная лексика получила абазинскую адаптацию.
ГЛАВА II. ДРЕВНЕЙШИЕ ПЛАСТЫ ЗАИМСТВОВАНИЯ
В АБАЗИНСКОМ ЯЗЫКЕ (ТЮРКСКИЕ, АРАБСКИЕ,
ОСЕТИНСКИЕ, ПЕРСИДСКИЕ, ГРЕЧЕСКИЕ)
|
|
|
