Глава 12. Ядро психики

Глава 12

Ядро психики

Сказки, о которых шла речь в предыдущей главе, служат иллю­страцией состязания в волшебстве или волшебного противобор­ства как одной из форм, которую принимает борьба со злом. Первая - русская сказка, в которой царь-чернокнижник обеща­ет отдать свою дочь замуж за того, кто сможет от него спрятать­ся. Трое юношей пробовали это сделать, но первые двое лиши­лись головы, тогда как третий добился успеха благодаря своему преимуществу в волшебной силе. Но даже он не смог бы избег­нуть печальной участи, если бы благодаря птице Маговей снова не оказался в царском дворце, где превратился в кусок кремня. В ирландской волшебной сказке «Прекрасная певчая птица» главному герою приходится спускаться в подземный мир, чтобы найти там птицу для своего отца. В данном случае происходит двойное состязание. Отец птицы, - на самом деле вовсе не пти­цы, а прекрасной женщины, - подземный король прячется три раза: в яблоко, в форель и в перстень своей дочери. Затем в от­вет герой прячется три раза в своего белого коня, которого ему дает щедрая женщина из подземного мира. У короля есть совет­ник - слепой провидец, а у героя таким советником является маленький белый конь.

Архетип состязания в магии и волшебстве можно найти по­чти в любом сообществе и на разных уровнях цивилизации. В примитивных цивилизациях он воплощается в магическом про­тивоборстве шаманов, большего и меньшего, между собой. Каждый из них устанавливает сферу своего магического воздействия над какой-то частью племени или над соседним племенем, вместе с тем пытаясь устранить своих конкурентов. То же самое происхо­дит в состязании шаманов племен, живущих за полярным кругом: большой и малый шаманы соревнуются в том, кто из них являет­ся более совершенным в искусстве владения магией, и каждый старается своим колдовством превзойти другого или противодей­ствовать ему.

Следы этого феномена существуют даже в христианских ле­гендах. Гностик Симон Маг¹⁸¹ заявил, что он является земным воплощением образа Бога. По его словам, он может соперничать не только с Христом, но и со святым апостолом Петром; Симон Маг и святой Петр встретились в Риме, чтобы помериться силами. Симон хотел показать, что он может летать, и когда, всплеснув ру­ками, он попытался вознестись с холма на небо, Петр использовал против него свою магическую силу, так что Симон упал вниз и раз­бился насмерть.

 

¹⁸¹ Симон Маг, или Симон Волхв - современник апостолов, волхв из мес­течка Гиттон в Самарии, принявший крещение от апостола Филиппа. Заметная фигура в истории ранней церкви, в народе он действительно получил широкую известность как знаменитый чудотворец. У него была слава и последователи. Он был основателем гностической секты симониан, существовавшей вплоть до III века. Есть исторические свидетельства тому, что он действительно часто вступал в споры с апостолом Петром, которые можно назвать «соревнованием чудес». О Симоне Волхве впервые упоминается в Деяниях (8: 9-24), а затем уже в преданиях святых отцов он объявляется родоначальником гностицизма и всех ересей в церкви. - Примеч. ред.

 

Есть и более поздние истории о святых, которые подобным образом боролись с колдунами или ведьмами. Так что тема ма­гического противоборства встречается практически везде. Мож­но сказать, что это архетип борьбы со злом с помощью хитрости и ума, а также с применением знаний вместо грубой силы. Сегод­ня мы это называем психологической войной. Знание, будучи связано с состоянием высшего сознания, вероятно, является са­мым эффективным средством борьбы со злом; будучи отделено от сознания, оно способно только на магическую уловку в отно­шении другого.

Соперник, познания которого более обширны, глубоки и осознанны, скорее всего возьмет верх над соперником, который просто пользуется традиционными знаниями, не понимая их ис­тинного смысла и по существу не имея с ними связи. В этом смыс­ле все что угодно можно использовать и как черную, и как белую магию. Именно поэтому я старалась не упоминать о черной и бе­лой магии, ибо любой соперник будет утверждать, что он исполь­зует белую магию, а противоположная сторона - черную.

Это напоминает мне детский сон одной пациентки, которая была жертвой «плохой» матери. Ее мать работала сиделкой, и у нее, как и у некоторых других сиделок, присутствовал явный суицидальный комплекс. Она была ожесточенной, набожной, властной женщиной со скрытой склонностью к самоубийству. Она вышла замуж, только чтобы получить статус замужней жен­щины, ничуть не любя, с утра до вечера она жаловалась своим де­тям, что лучше бы ей остаться одинокой и не иметь детей. Мож­но себе представить, в какой «благоприятной» атмосфере они росли! Детский сон одной из ее дочерей был следующим. Когда девочке было года четыре, ей приснилось, что она встала с посте­ли с таким чувством, что ее мать в соседней комнате занимается чем-то весьма таинственным. Она заглянула в полутемную ком­нату, где мать сидела и читала Библию. Вдруг в комнату вошел огромный «черный человек»¹⁸², и тогда мать взяла Библию, у ко­торой на обложке был тисненый золотой крест, и обратила ее к «черному человеку», - тот сразу исчез. Девочка проснулась, пла­ча от ужаса, но не потому, что увидела «черного человека», а по­тому, что поймала мать на том, что она использовала Библию в магических целях.

 

¹⁸² В данном случае эпитет «черный» ни в коем случае не относится к цве­ту кожи. См. также примеч. 130 на с. 226.

 

В данном случае речь идет явно о черной магии. Мать пода­вила проблему зла, которая в ее случае воплотилась в фигуре со­вершенно деструктивного, смертоносного Анимуса. Она отмеже­валась от своего пагубного Анимуса, используя Библию как маги­ческое средство. Она использовала Библию не для того, чтобы чи­тать, или медитировать над ней, или как-то иначе использовать ее по прямому назначению. Вместо этого она пользовалась ею чисто технически, как магическую уловку, чтобы избежать конфронта­ции с «черным человеком». Таким образом, вся проблема зла, ко­торое содержалось в ее Анимусе, легла на плечи ее детей.

Именно поэтому я не употребляю понятия «черная» или «бе­лая» магия, ибо в черной магии можно использовать даже Библию в борьбе против темных сил. Является магия черной или белой, - все зависит от того, как и с какой установкой вы используете свое оружие.

Меня часто поражало то, что даже в Дзен-буддизме, в бесе­дах между просветленными мастерами или в беседе, в которой мастер испытывает другого, неизвестного монаха, чтобы узнать, может ли он принять Дзен, иногда слышится неприятная тональность властной, или магической состязательности. Я указала на это Юнгу. Усмехнувшись, он сказал, что «в состязательность Дзен перетекло много древней шаманской энергии состязательности». Естественно, это не было общим утверждением; оно относилось к конкретным формам и не имело обобщающего смысла, но если оно мелькает где-то на втором плане, это может быть опасно. И не менее важно, что эта состязательность встречается и в психологии, в той форме, в которой аналитики общаются со своими коллега­ми, а на уровне субъекта - в отношении между Эго и бессозна­тельным.

Часто люди подходят к бессознательному с внутренне утили­тарной или властной установкой; они хотят использовать бессо­знательное, чтобы расширить и укрепить свою власть, чтобы доми­нировать над своим окружением или научиться самим управлять ходом событий. Или же они подходят к бессознательному со скрытым амбициозным намерением стать мана-личностью. В осо­бенности эта болезнь присуща ученикам. Если кто-то, работая над собой в одиночку, достиг чего-то большего, другой тоже хочет овладеть тем же умением. Если он умен, он подумает: «Хорошо, воспользуюсь тем же способом и буду делать в точности то же са­мое, что делает мастер, и получу такой же результат». Такой чело­век не замечает, как обманывает сам себя. Его подход к бессозна­тельному неискренен, в нем кроется уловка или утилитарная уста­новка. Бессознательное в чем-то похоже на чудесный лес, в кото­ром он гонится за волшебным зверем, чтобы посадить его в клет­ку, или поле, которым он хочет завладеть.

Если бессознательное предполагает такую установку, оно тоже становится хитроумным и похожим на трикстера. Сновиде­ния становятся противоречивыми, они говорят то да то нет, пет­ляя то налево, то направо, и тогда чувствуется, что в феномене бессознательного доминирует трикстер, бог Меркурий, уводя Эго тысячью разными способами от пути в райский сад. Иногда такие люди, после многолетних самых честных и отчаянных попыток вступить в контакт со своим бессознательным, в конце концов опускают руки и говорят: «Да, бессознательное - это безнадежная пропасть, дорога, ведущая в никуда, которая никогда не кончает­ся, ибо сновидения говорят все что угодно».

Такие люди не осознают, что этот архетип трикстера констеллируется у них в бессознательном вследствие их эго-установки трикстера, то есть благодаря их собственной установке по отношению к бессознательному. Они хотят обмануть и использовать бес­сознательное в своих целях, хотят положить его к себе в карман, с легким, незаметным стремлением к власти, и бессознательное от­вечает им зеркальной реакцией. Есть даже такие люди, которые, читая Юнга, пытаются таким образом развивать процесс индивидуации. Они думают приблизительно так: «Если я буду посту­пать так, как поступал Юнг, записывать каждый сон, работать с активным воображением и т. д., то я добьюсь ЭТОГО». Они вклю­чают побудительную, настойчивую эго-установку в проект, кото­рый обманывает их с самого начала и доставляет им бесконечные неприятности. Это современная вариация древнего архетипического мотива состязания в магии или магического соперничества.

И в русской, и в ирландской сказке герой-победитель может получить дочь мага-волшебника-колдуна. Именно фемининный элемент решает проблему или же вмешивается в процесс и прини­мает ту или другую сторону. В русской сказке герою удается, пре­вратившись в сокола, влететь через окно в покои дочери царя-кол­дуна и предаться с ней там любовным утехам. В ирландской сказ­ке герой получает помощь подземной материнской фигуры и ее конька и с помощью фемининного начала побеждает подземного короля. Эту помощь следует рассматривать как компенсаторный фактор, ибо, когда сознание теряется в состязании в волшебстве, это значит, что оно незаметно для себя оказалось захваченным властной установкой. Принцесса воплощает противоположное на­чало по отношению к власти: любовь и Эрос - против стремления к доминированию. Следовательно, соперник, который привлек на свою сторону Эрос, а не властную установку, побеждает своего противника.

В русской сказке это ясно показано. На пиру царь-черно­книжник обещает победителю в наследство свое царство. Вполне понятно, что он находится в плену властной установки. Первые двое юношей, которые вызываются с ним соперничать и говорят: «Я готов это сделать», тоже попадают в ловушку властной уста­новки, так как принимают ее; и она действует безотказно - они оба лишаются головы. Если бы они просто нерешительно пожали плечами, то увидели бы, что царь-чернокнижник несет чепуху.

Третий юноша, главный герой сказки, наоборот, знает подход к фемининному началу, которое находится в плену у царя-черно­книжника. Он побеждает царя-чернокнижника благодаря связи с царевной и птицей Маговей, птицей-самкой, которая сидит в гнезде на яйцах. Трижды он получал помощь от фемининности: от цар­ской дочери, от птицы Маговей и от служанки, которая взяла кре­мень из камина и случайно бросила его через левое плечо, тем са­мым дав герою возможность снова принять человеческий облик. Благодаря своей связи с фемининным началом герой трижды спа­сается от смерти: так же, как в ирландской сказке, в которой бла­годаря связи с фемининностью герой также спасается от опасно­сти. Почему-то царю-чернокнижнику не удается следовать за скрытой женской ментальностью. Тот, кто имеет властную уста­новку, не может понять установку любви и Эроса. Он всегда будет ошибочно ее понимать, попадаясь на какую-то тайную уловку, и идти по ложному пути.

В ирландской сказке это оказывается еще более интересным. Там соперник обладает тайным знанием черной магии, древними магическими традициями, существующими еще с каменного века. Вероятно, магия - один из древнейших видов человеческой дея­тельности. При появлении новой сознательной установки пре­жняя установка опускается на уровень магии. Таким образом, ма­гическая форма духовных и религиозных знаний является самой древней, которую вытеснили новые религиозные установки, а по­тому магическое мышление погрузилось на более бессознательные уровни.

В ирландской сказке магия коня оказывается сильнее магии слепого прорицателя. Это кельтская сказка, и подземный мир -это, очевидно, кельтское Запредельное, в котором живут феи и эльфы, куда уходят умершие, откуда приходят прекрасные русал­ки и другие существа и где пропадают средневековые рыцари. Там заколдовали самого великого волшебника Мерлина. Страна За­предельного в кельтской мифологии является романтической по своему характеру, - и этот романтизм полностью исчезает в верх­нем мире.

Первая жена короля, мать главного героя, была доброй жен­щиной. Но когда она умерла и король женился второй раз, появи­лась мачеха, которая вместе со своими двумя сыновьями пытает­ся оттеснить героя. В поведении мачехи присутствует ядовитая властная установка; она хочет устранить первого сына и возвести кого-то из своих сыновей на трон Ирландии. Поэтому целый мир чувств, любви, а вместе с ними - искусства, песен и красоты ис­чезает в бессознательном. Главный герой все это возвращает об­ратно. Хотя в верхнем мире правит злая мачеха, главный герой отправляется в подземный мир и находит там позитивную мате­ринскую фигуру, которая все время ему помогает. Таким образом, все, что ему недоставало во внешнем мире, герой находит в бессо­знательном, в мире Эроса; герой не боится спуститься в подземный мир и получить оттуда поддержку.

Остальное состязание происходит внутри самого бессозна­тельного, ибо, по существу, это состязание между белым конем и подземным королем-колдуном. Герою только нужно было слу­шаться белого коня.

Я попыталась интерпретировать образ коня, исходя из про­блемы спонтанности, ибо конь (или лошадь) воплощает абсолют­но бессознательную жизненную силу, подлинную реакцию, на ко­торую может полагаться герой. Мы можем развить эту интерпре­тацию дальше, ибо герой прячется в полости от вырванного воло­са, потом от вынутого зуба, потом от гвоздя, вынутого из подко­вы. Затем он должен вставить на место волос, зуб и гвоздь, так что практически не остается свободного места. С психологической точки зрения это значит, что Эго и его сознательное планирование и деятельность, по существу, исключаются; вся разумная деятель­ность Эго должна закончиться. Только благодаря полному отказу от собственной воли можно следовать указаниям коня и его боже­ственной спонтанности.

Конь является белым, что говорит о том, что этот инстинк­тивный импульс действует в естественном направлении - то есть в направлении сознания. В колесницу бога солнца в Древней Гре­ции и Древнем Риме запрягали белых лошадей, тогда как в колес­ницу ночи или луны - темных лошадей. Белых животных всегда приносили в жертву олимпийским богам, темных животных -подземным богам. В ирландской сказке формируется такая кон­стелляция, благодаря которой определенные инстинктивные, по­зитивные импульсы действуют в естественном направлении - в направлении сознания. Следовательно, Эго может им доверять настолько, чтобы ничего не делать, а разрешить себе слепо им под­чиняться. В случае другой констелляции, с черными конями, про­блема была бы совершенно иной.

В мифологии черное и белое часто не соответствуют их эти­ческому значению. Они стали иметь это значение только в по­здней христианской аллегории - в качестве вторичного, искусст­венного толкования. В сравнительной мифологии черное всегда обозначало ночное, потустороннее, земное, относящееся к непостижимому для сознания, к плодородию и т. д. Белое, напротив, обозначало дневной свет, ясность, упорядоченность, но в зависи­мости от ситуации могло иметь и негативный, и позитивный смысл. Белый конь здесь обозначает присутствие природной дви­жущей силы, которая стремится сделать доступным сознанию содержание психики, возможно, образ Прекрасной певчей птицы. В данном случае сознанию остается только не мешать; оно не долж­но препятствовать позитивным процессам в бессознательном, строя свои собственные планы.

В последний раз главный герой прячется в копыте своего коня, в подкове, которая наряду с волосом и зубом является старинным средством защиты от козней Дьявола. В «Карманном словаре немецких суеверий» (Handwö rterbuch des deutschen Aberglaubens) лошадиная подкова описывается как относительно поздний символ, приносящий удачу, который унаследовал свое значение от более старого символа - железного гвоздя. Во всех странах Европы, где преобладает сельское хозяйство, железо вооб­ще обладает магическим свойством отгонять духов и ведьм и ма­гической исцеляющей силой. Герой ирландской сказки залезает в отверстие в конском копыте, и защитой ему служит подкова. Ко­роль-маг подземного мира не может его достать, ибо копыто лоша­ди - это почти магический железный круг. Само железо обладает свойством оберега, и вместе с тем в некоторых магических прак­тиках подкова тоже обладает этим же свойством. Поэтому конская подкова - это троекратный символ удачи и символ победы над Дьяволом. Это особенно занятно, если вспомнить о том, что сам Дьявол имеет лошадиное копыто. Это еще один странный факт, когда simila similibus curantur¹⁸³.

¹⁸³ Simila similibus curantur (лат. ) - подобное излечивается подобным. -Примеч. пер.

 

Однако меня разочаровывает то, что в конце сказки белый конь остается в подземном мире. Когда Сирт поднимается наверх из дыры, белый конь исчезает; он возвращается к той материнской фигуре, от которой он пришел. Наверх поднимается только Пре­красная певчая птица. Это значит, что исцеляющий процесс про­исходит без полного осознания того, что произошло. Здесь мож­но провести сравнение с человеком, который благодаря кратко­временному анализу избавился от определенных симптомов и пре­кратил анализ без осознания произошедшего, довольствуясь полученным исцелением. Такое бывает очень часто с молодыми людь­ми, и это вполне закономерно, ибо они приходят с жалобой на не­значительный симптом, который относительно легко излечивает­ся и больше не доставляет им беспокойства. Они выражают вам свою искреннюю признательность и исчезают, а потом через не­сколько лет появляются и говорят: «Мне бы хотелось лучше по­нять, что тогда со мной случилось». Решая обычные жизненные задачи, вступая в брак, осваиваясь на поприще своей профессии и т. д., они уходят от решения этой проблемы во внешний мир. У них нет времени на осознание того, что с ними произошло.

Как-то Барбара Ханна прекратила анализ одной молодой особы, которая была счастлива и собиралась замуж. Барбара Хан­на попрощалась с ней, послала ей в день свадьбы красивый букет и написала теплое письмо с поздравлениями. Молодая женщина ей написала в ответ, поблагодарила, но при этом выразила надеж­ду, что анализ, который она проходила, был только первой главой и что она в будущем хотела бы его продолжить. На какое-то вре­мя она вернулась в жизнь (ее возраст, несомненно, соответствовал первой половине жизни), чтобы вступить в брак и иметь детей. При этом она знала, что очень многое, что происходило в процес­се анализа, как-то ее затронуло. Но она почувствовала, что не мо­жет обратиться к этому материалу сейчас и оставила его на потом, на вторую половину жизни.

Исцеляющий процесс может протекать более или менее осоз­нанно, но в данном случае какое-то глубинное содержание оста­лось неосознанным. Есть иранская сказка, из которой мы можем несколько больше узнать о лошади; ее можно найти в сборнике «Сказки из Туркестана» (Mä rchen aus Turkestan).

Волшебный конь ¹⁸⁴

Жил-был падишах, у которого была прекрасная дочь. Когда она вы­росла, ее отец решил, что ее мужем станет тот, кто решит хитроум­ную загадку. Он откармливал блоху, пока она не выросла размером с верблюда. Затем он ее убил, снял с нее шкуру и объявил: мужчи­на, который догадается, кому или чему принадлежала эта шкура, возьмет в жены его дочь. [В данном случае мы снова имеем дело с властным правителем, таким как царь, колдун или подземный король в ирландской сказке. ] Естественно, никто не догадался, что это шкура блохи. Но однажды явился безобразный нищий и сказал, что он хочет отгадать загадку. Его не пустили во дворец падишаха, но тот настаивал, что знает отгадку. Как только падишах показал ему шкуру блохи, нищий заявил: «Разумеется, это шкура блохи». Пади­шах был вне себя от ярости, но ему пришлось сдержать свое обеща­ние и отдать свою дочь этому жалкому попрошайке.

Оказалось, что под видом нищего скрывался дэв, великан, смертоносный демон, пожиравший людей. Он пришел забрать не­счастную принцессу, которая была в глубоком отчаянии. Она побе­жала в конюшню, бросилась на шею своей любимой маленькой ло­шадке и заплакала. Маленькая лошадка сказала, что она ей помо­жет, если принцесса возьмет ее с собой, захватив к тому же цветок гвоздики, гребень, зеркальце и немного соли. Когда они подъехали к пещере дэва, принцесса пришла в ужас: внутри она увидела мно­жество человеческих скелетов, всех этих людей съел дэв. Лошадка сказала девушке, что пора бежать. Узнав, что они сбежали, дэв разъя­рился и вызвал такую сильную снежную бурю, что беглянки не смог­ли сдвинуться с места. Тогда лошадка сказала принцессе, чтобы та бросила позади себя гвоздику, затем соль, гребень и, наконец, зер­кальце. Всякий раз брошенные предметы превращались в какое-то препятствие на пути дэва: колючий кустарник и т. п. Они на какое-то время задерживали преследователя, но потом он снова их дого­нял. Напоследок девушка бросила позади себя зеркальце, и сразу между ней и дэвом развернулась широкая бурная река. Дэв снова закричал ей: «Дорогая невеста, скажи мне, как ты переправилась через реку? » Та ответила: «Я повесила себе на шею большой камень и нырнула в воду». Дэв так и поступил, но даже это не помогло. Ло­шадка сказала, что на этот раз опасность слишком велика, поэтому ей самой придется сразиться с дэвом. Сказав это, она прыгнула в воду, и они схватились в смертельном поединке, за которым с со­дроганием наблюдала девушка. Вдруг появилась красная пена, и она подумала, что ее любимая лошадка погибла. Но, очнувшись, она увидела живую лошадку, которая сказала принцессе, что она убила дэва, но теперь девушке придется убить лошадку. Она велела бро­сить ее голову, ноги расположить по четырем сторонам света, вы­нуть и выбросить внутренности, а затем вместе с ребенком сесть под ее ребрами.

Девушка воскликнула: «Как же я могу тебя убить, если ты спасла мне жизнь! » Но лошадка настаивала на своем. И когда девушка выполнила все, как ей было сказано, ноги превратились в золотые тополя с изумрудными листьями, внутренности - в вели­колепные особняки, ребра - в золотой дворец. Из головы вытекала прекрасная серебряная река, а все окружение превратилось в рай­ский сад. Там же принцесса нашла и своего мужа.

 

¹⁸⁴ Mä rchen aus Turkestan, MdW (Jena- 1925), no. 9: Das Zauberross.

 

Я сократила часть сказки, связанную со свадьбой главной ге­роини и ее детьми, так как это очень длинная восточная сказка, и сосредоточила свое внимание только на превращении коня. Здесь снова лошадка берет верх в борьбе с черным магом. На этот раз маг является дэвом, который может служить воплощением всех видов магии и колдовства. Сначала лошадка, которая также использует магические средства, говорит дочери падишаха, чтобы та бросила позади себя гвоздику, соль, гребень и зеркальце, но с помощью одной только магии одолеть дэва не удается. Тогда они сходятся в реальном поединке. Таким образом в данном случае мы имеем дело с сочетанием обоих типов поведения: состязания в магии и борьбе corps a corps¹⁸⁵.

¹⁸⁵ Corps ä corps (фр. ) - врукопашную. - Примеч. пер.

 

Иногда мы встречались с состязанием в волшебстве, иног­да - с реальной схваткой, как в литовской сказке о дровосеке, превратившемся в льва, который сожрал Дьявола. В данном слу­чае мы сталкиваемся с обоими мотивами в одной сказке: снача­ла - с состязанием в магии, а затем - с борьбой героя, побежда­ющего зло. Как вы понимаете, это совершенно нормально, ибо всегда должен быть парадокс и присутствуют оба вида борьбы. Сначала вы не вступаете в борьбу, а затем вам приходится драть­ся; вы должны схитрить; нет, не должны; вам нужно применить силу; нет, не нужно. Все это имеет прямое отношение к тому, о чем я говорила в самом начале: любое правило поведения, кото­рое вы можете вывести из бессознательного, обычно является парадоксальным.

Но в данном случае нам позволяет продвинуться дальше осознание того, что действительно воплощает конь (лошадка). После того, как ее убили, она превращается в мандалу. И в дан­ном случае при анализе персидской сказки нам следует учиты­вать влияние индийской культуры. Свежевание лошадки напо­минает древнеиндийский ритуал жертвоприношения лошади, который был основным при сотворении вселенной. Таким образом, можно сказать, что дочь падишаха воспроизводит древнеин­дийский ритуал жертвоприношения лошади, в результате кото­рого создается новый мир. Но что это значит с точки зрения пси­хологии?

Лошадь представляет собой одну из самых чистых форм ос­новной инстинктивной природы, той энергии, которая способ­ствует укреплению Эго, которое этого не замечает. Именно она создает поток жизненной энергии, направляет куда-то наше вни­мание и через бессознательную мотивацию влияет на нашу дея­тельность. Это общее чувство жизнеспособности, поток жизни, который создаем не мы, но, образно выражаясь, он движет нами по жизни и вовлекает нас в жизнь. Большинство людей безуслов­но принимают эту движущую силу. Они не сопротивляясь позво­ляют ей нести их по течению жизни посредством импульсов, же­ланий и мотиваций, не учитывая их сознательных намерений. Од­нако эта сила создает некое бессознательное здоровье, состоящее в том, чтобы бессознательно следовать своему собственному жи­вотному паттерну, никоим образом в нем не сомневаясь. Таким образом, жертва лошади означает полный отказ от потока либидо, связывающего человека с каким бы то ни было импульсом жизни; иначе говоря, речь идет о состоянии полной интроверсии. Гораз­до подробнее о символике лошади можно прочитать в книге Юнга «Символы трансформации»¹⁸⁶. Все, о чем я здесь говорю столь сжато, в работе Юнга написано in extenso¹⁸⁷, особенно что касает­ся индийского обряда жертвоприношения лошади.

Дочь падишаха глубоко опечалена, услышав просьбу лошад­ки, и восклицает: «Как же я могу тебя убить, если ты спасла мне жизнь! » Это свидетельствует о том, как трудно совершить такое жертвоприношение, ибо это означает порвать связь со всем, что является самым естественным. Импульс спонтанной, невинной жизни разрушается в самой своей основе. Но при этом на первый план выступает Самость, которая до сих пор оставалась скрытой. В качестве современного аналога я могу вам рассказать сон одно­го пациента.

 

¹⁸⁶ The Collected Works of CG. Jung 5, para. 658. (Рус. перевод: Юнг К. Г. Символы трансформации. М.: PentaGraphic, 2000. )

¹⁸⁷ In extenso (лат. ) - без сокращений. - Примеч. пер.

 

Сновидцем был мужчина, который очень много пил, что нео­бычно для людей такого типа; в нем чувствовалась некая живая простота и цельность, о которой я говорила выше. Но постепенно он стал алкоголиком, и кто-то из его друзей посоветовал ему схо­дить на анализ. Он достаточно скоро пришел и сказал, что болен алкоголизмом и хочет вылечиться.

Вы знаете, настолько искренне это обычно звучит! На эту тему даже есть пословица: «Вымой на мне шубу, но так, чтобы я не промок! » Именно это имеют в виду люди, говоря нечто подоб­ное. Но этот мужчина действительно хотел, чтобы его шубу вы­мыли, но при этом совершенно не думал, как бы не промокнуть. Его сновидения совершенно ясно показывали, в чем заключалось его несчастье. Он жил с настоящей старой ведьмой, которая пор­тила все удовольствие, которое он получал от жизни. Злоупот­ребление спиртным отчасти заменяло ту жизнь, от которой она его удерживала. Когда сновидение показало, что в этом все дело, - мне даже не пришлось ничего ему говорить, - вернув­шись домой, он съехал из своей комнаты, предварительно устро­ив страшный скандал сожительнице-ведьме, а потом снял комна­ту где-то в другом месте. Таким образом, наивно и вместе с тем реально, безо всяких рассуждений и в соответствии с тем, что го­ворили его сны, он достиг исцеления, которое можно считать чу­десным. В течение нескольких месяцев он не прикасался к алко­голю и стал чувствовать себя намного лучше. При этом он занял­ся работой. Его жизнь с каждым днем становилась все лучше, и казалось, что ему больше ничего не надо. Я думала, что он пре­кратит анализ, поскольку, честно говоря, он больше в нем не нуждался. Это был энергичный, добродушный экстраверт, и мне представлялось, что он войдет в жизнь и у него не возникнет ни одной мысли относительно того, что с ним произошло. Но в этот момент ему приснился следующий сон.

Он плыл по реке на катере. Было воскресенье, и слышалась музыка. Была хорошая погода, светило солнце, и он плыл вместе с другими людьми, глядя на реку и наслаждаясь жизнью. Время от времени катер приставал к берегу, а затем продолжал свой курс. Хотя мужчина хотел плыть дальше, на одной из пристаней ему подумалось, что можно сойти на берег, чтобы понять, какая сила движет корабль. Поэтому на следующем причале он сошел с кате­ра на причал и обернулся. К своему полному изумлению, он уви­дел, что катер толкает огромный дракон, плывущий под водой. Это было очень благожелательное создание, с очень маленькой голо­вой, и пока сновидец стоял на берегу, дракон вытянул шею и ткнулся носом в его плечо со словами: «Эй, привет! » Это было очень по-дружески, и мужчина проснулся с удивлением.

Из-за этого сновидения он решил продолжать анализ, чтобы узнать, что означало это чудесное исцеление и в чем могла заклю­чаться тайна жизни. Затем, к моему удивлению, он очень быстро погрузился в недра психики и далеко продвинулся в процессе индивидуации. Благодаря этому он стал совершенно замечательной личностью.

Как можно заметить, здесь была поворотная точка. Возникал вопрос: «Плыть ли мне дальше одному под воздействием бессо­знательной жизненной силы или мне нужно задать себе более глу­бокий вопрос? » И тогда дракон потянул его за рукав и спросил: «Неужели ты не видишь, кто я? Неужели ты не хочешь вступить со мной в более тесный контакт? » - что, в данном случае, и сде­лал этот мужчина.

Тогда оказывается, что за жизненной силой лошади стоит глубинное ядро психики, то есть Самость; именно Самость оказы­вается искаженной, карикатурной, или скрытой, или проявляю­щейся только как бессознательное побуждение. С нашей точки зрения побуждение к индивидуации является, возможно, подлин­ным и самым сильным из всех существующих инстинктов. Следо­вательно, он сначала воплощается в образе животного, ибо пред­ставляет собой спонтанную инстинктивную силу, существующую в бессознательном. Однако коня нужно принести в жертву, то есть проанализировать эту силу, чтобы исследовать ее глубинные фор­мы и выйти за границы, ощущая ее как божественный импульс, движущего нашей жизнью.

Немецкая волшебная сказка из собрания после братьев Гримм служит более глубокой иллюстрацией этой проблемы.

Королевский сын и дочь Дьявола¹⁸⁸

Жил-был король, который в большой войне, одно за другим, про­играл все сражения. Войско его было разбито, и он был в таком страшном отчаянии, что готов был наложить на себя руки. И тут к нему обратился какой-то человек и сказал: «Я знаю, что с тобой про­изошло! Наберись мужества, и я тебе помогу, если только ты отдашь мне en поа SU¹⁸⁹ из своего дома. Через трижды семь лет я при­ду и это возьму». [Король подумал, что речь идет о новом канате или веревке, хотя на литературном немецком это означает «новая душа»¹⁹⁰. ] Король решил, что дешево отделался, и, не задумываясь, пообещал отдать это незнакомцу. Тогда тот щелкнул кнутом о че­тырех хвостах, и тут же появилась волшебная армия. С помощью нее король выиграл все битвы, враг был наголову разбит и запро­сил мира.

Одержав победу, король вернулся домой, и его радость стала еще больше, когда он узнал, что у него родился сын. Спустя триж­ды семь лет его сыну исполнился двадцать один год, он вырос силь­ным и красивым юношей. Но король совершенно забыл о своем обещании, которое дал незнакомцу. Тот вскоре и объявился; ока­залось, это был сам Дьявол, который требовал поа SU. Король вы­нес из кладовой ему новую веревку, но Дьявол расхохотался и ска­зал, что ему не нужна какая-то веревка - ein Seil, а нужна именно новая душа - eine neue Seele, - именно ее он имел в виду. Король стал рвать на себе одежду и волосы и чуть не умер от свалившейся на него беды, но это не помогло. Ничего не знавший юноша старал­ся успокоить отца, уверяя его, что этот страшный человек не смо­жет причинить ему вреда. Но Дьявол рассвирепел, сказав, что принц за это дорого заплатит. Он схватил юношу и по воздуху унес его прямо в ад.

В аду Дьявол показал принцу адское пламя и сказал, что завт­ра он его зажарит; но вместе с тем он хочет дать ему шанс спастись. Он указал юноше на огромное озеро и сказал, что если за ночь тот вычерпает его до дна, превратит его в луг, скосит траву, высушит сено и сложит его в копны, которые должны быть готовы уже к утру, то он его отпустит. Затем он запер принца. Принц опечалился и го­тов был распрощаться с жизнью, но вдруг открылась дверь и вошла дочь Дьявола, которая принесла ему пищу. Увидев прекрасного юношу, его покрасневшие от слез глаза, она сказала: «Ешь, пей и не огорчайся. Посмотрим, что я могу для тебя сделать».

Ночью, когда все уснули, дочь Дьявола тихо встала и подо­шла к спящему отцу. Она заткнула ему уши кусками шерсти, взяла его волшебный кнут, вышла из дому и щелкнула кнутом во всех направлениях. Тут же появились все черти ада и выполнили работу. Наутро принц выглянул из окна и, к своей радости и изумлению, вместо озера увидел стоящие копны сена. Как только работа была сделана, дочь Дьявола вынула из ушей отца куски шерсти и поло­жила на место кнут. Проснувшись, Дьявол возжаждал исполнить свой злобный замысел и уже представлял себе принца в адском пламени, но, увидав, что вся работа сделана, пришел в изумление. Тогда он рассвирепел еще больше и дал ему другое задание. На сей раз нужно было одним топором повалить полностью огромный лес и сложить бревна в кучи, чтобы вывезти их к утру. Затем на месте этого леса нужно было насадить виноградник, да так, чтобы виног­рад уже поспел и был готов к сбору. И снова дочь Дьявола сделала за юношу всю работу, выкрав у отца волшебный кнут.

На третий раз Дьявол почувствовал что-то неладное и стал очень подозрительным. Однако он сказал, что отпустит принца, если тот выстроит из песка большую церковь, причем полностью - вме­сте с куполом и крестом. Дочь Дьявола хотела еще раз повторить свою уловку, но слуги Дьявола не смогли выполнить задание, при­чем они были бы не в состоянии построить церковь даже из камня или из железа, не говоря уже о песке. Однако она заставляла их стараться изо всех сил; один раз они построили уже половину цер­кви, но потом она развалилась. Второй раз они почти ее дострои­ли, но когда попытались поставить на купол крест, все развали­лось опять, поэтому к утру работа осталась несделанной. Тогда дочь Дьявола превратилась в белую лошадь [опять мы встречаемся с бе­лой лошадью]. Она сказала принцу, что не остается ничего другого, как бежать отсюда, и пообещала доставить его до дома.

Когда Дьявол проснулся, ему показалось, что вокруг слишком тихо. Он стал искать свой кнут, но н

⇐ Предыдущая12131415161718192021

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: