Глава 1. Территория, природные условия Башкирии и хозяйство башкир в XVI – XVIII вв.

Глава 1. Территория, природные условия Башкирии и хозяйство башкир в XVI – XVIII вв.

§ 1. Территория и климат

Один из основоположников современной этнологии С. М. Широкогоров особо подчеркивал роль территории и ландшафта для жизни этнических сообществ. Диагноз «здоровья» любого этноса определяется соотношением трех основных компонентов – территории, культуры и количества населения. [117] Под культурой автор в данном случае понимал исключительно материальную и духовную адаптацию этноса к среде обитания. С. М. Широкогоров доказал, что эти факторы находятся в подвижном равновесии относительно друг друга. При сокращении территории этноса (по причине завоевания, стихийных бедствий и природных катаклизмов) может произойти или рост культуры или же понижение плотности населения, либо то и другое вместе. Л. Н. Гумилев, в некотором роде ученик С. М. Широкогорова, также подчеркнул влияние территории на этногенез. Смена территориинеизбежно влечет за собой изменения стереотипа поведения. Адаптация в новых условиях – это географический аспект этногенеза, в результате которого возникли этнические системные целостности, где побежденные оказываются на положении субэтносов. [118]

Согласно исследованиям Р. Г. Кузеева и В. В. Трепавлова, башкиры уже к XV в. имели четко ограниченный ареал расселения. [119] В историко-этнографической литературе эта территория получила название исторического Башкортостана. Его границы на юге проходили по рекам Яик и Киил, на западе – по Ику, а также низовьям Белой и верховьям Камы. По археологическим изысканиям Н. А. Мажитова, на севере башкирские поселения в период ногайского господства достигли района Перми и Кунгура, а на востоке границы башкирских кочевий проходили по течению рек Тобол, Исеть и Ишим. [120] Документы Уфимской приказной избы свидетельствуют о наличии башкирских вотчинных угодий севернее Пермского уезда. Причем, если пермские башкиры племени Гайна признавали над собой фискальную и судебную власть уфимских властей, то башкиры Соликамского уезда категорически отказывались подчиняться Уфе. В 1635 г. во время вотчинного спора между башкирами Гайнинской волости Уфимского уезда и башкирами Соликамского уезда произошел вооруженный конфликт, в ходе которого один из гайнинцев был убит. По челобитной башкира Гайнинской волости Досая Ижболдина на башкир Соликамского уезда Байтеряка Каразаева «с товарищи» в Соликамский уезда для расследования инцидента был послан уфимский сын боярский Степан Гладышев. Однако, как сказано в доездной памяти уфимца, «соликамские башкирцы не дались и собрались со многими людьми с братией и черемисой гулящей и надели на себя доспехи и хотели из луков нас стрелять и ослопем бить и говорят, так-де мы де Соликамского уезду и на нас пиши к Соли Камской, а на Уфу-де мы не едем». [121]        

В ногайский период (последняя четверть XV – первая половина XVI в. ) северо-восточная граница башкирского наместничества проходила по рекам Уй, озерам Итуль, Синарское, Касли, Увильды, Кизилташ. Южная граница в начале XVI в. проходила по низовьям рек Большой и Малый Узень, далее по среднему течению Яика и по его притоку Илеку, верховьям Ори к верховьям Тобола. Западная граница Ногайской Башкирии располагалась по реке Ик. По полевым записям Р. Г. Кузеева, эта река не просто разделяла ногаев и башкир-юрми; те и другие с противоположных берегов стреляли друг в друга из луков, т. е. находились во враждебных отношениях. [122]  

Наиболее сложным в историографии вопросом является проблема определения южной границы земли башкир в XVI – начале XVII в. Р. Г. Кузеев установил, что зимние перекочевки башкирских племен в Прикаспийскую низменность прекратились еще в домонгольский период. Это произошло в результате образования политического объединения Дешт-и-кипчак. [123] Сначала на горных склонах Урала находились только летние пастбища башкир, куда скот пригоняли на несколько жарких месяцев. Однако со временем башкиры перестали уходить из предгорий и в зимнее время. Лишь в степных просторах южного Зауралья и в самарских степях башкиры продолжали кочевать круглый год. Ограничению кочевых маршрутов способствовал и массовый приход в Башкирию в XII–XV в. кыпчакских племен, вызвавший резкий рост плотности населения в данном регионе. Создание монгольской империи окончательно изолировало башкир от привычных путей кочевания в направлении Аральского и Каспийского морей.

Историки не учитывают фактор нестабильности политической обстановки на юго-восточной окраине. Дело в том, что степная граница не могла иметь устойчивых и определенных очертаний на протяжении нескольких столетий. Еще в середине XIX в., рассматривая границы России и Хивинского ханства, русский географ и путешественник Н. А. Северцов выделял два рода границ в Средней Азии: «... постоянные границы оседлого населения и подвижные, беспрестанно изменяющиеся — границы кочевых племен». [124] К примеру, еще в XIX в. башкиры говорили о постоянном перемещении южной границы своего обитания. Они помнили о маршрутах своих перекочевок в направлении Аральского моря. В описании Киргиз-кайсацкой Орды, составленном в 1734 г., указывается, что казахи Среднего Жуза кочуют по реке Тургай и по другим рекам, которые башкирцы называют своими. [125] Казахи Младшего Жуза кочевали вблизи Аральского моря, где «немало башкирской земли захватили». [126] Тем не менее, на сегодняшний день в литературе утвердилась точка зрения, в соответствии с которой вотчинные владения башкирского населения простирались по среднему и верхнему течениям реки Яик и его притокам Илеку, Ори, Сакмаре и Килу. [127] Н. Н. Томашевская иначе располагает южную границу территории, занимаемой башкирами накануне присоединения к Русскому государству. Опираясь на архивные материалы конца XVI – начала XVII вв, она пришла к выводу о том, что территория расселения башкир достигала на юге рек Эмбы, Большой и Малый Узень, Чижи и доходила до низовья Яика. [128]

Документы Посольского приказа подтверждают факт нестабильности южной границы обитания башкир. Как определялись государственные рубежи в XVI – XVII вв.? Южная граница Уфимского уезда в XVII в. ограничивала территорию, с которой башкиры платили ясак. В дипломатической документации эти области так и назывались «государевых ясашных людей вотчинные земли». Например, о том, что башкиры платили ясак и со своих вотчинных угодий на реке Эмба свидетельствует документ Посольского приказа от 1649 г., в котором отмечено: «…били челом великого государя всего Уфинского уезду тарханы и ясачные башкирцы, а сказали с которых-де они из дальних своих вотчин государеву казну ясаку платить, которые-де их вотчины по рекам по Яику и Илеку и по Ори и по Килу и по Сакмаре и по Еми кочуют калмацкие люди по вся годы и их башкирцев побивают, и вотчины их завладели и они башкирцы тех воинских людей побили и языки поимали и ныне велел великий государь для миру послов своих послать, а который башкирский и русский полон велено разменять и их взятой полон». [129] Таким образом, бассейн реки Эмбы отмечен в качестве ясачных угодий башкир. Однако уже к 1649 г. эти земли были захвачены калмыками, что подтверждается и другими источниками. В. В. Трепавлов отмечает, что река Эмба с 1549 г. фигурирует в источниках в качестве кочевых угодий Алтыульской Орды. В 1611 г. бий Иштерек извещал российские власти о том, что «как Смаиль князь убил Юсуфа князя, и Смаиль князь с мурзами и с улусными людьми учал кочевать на нагайской стороне [Волге], а Шихмомаево родство учали кочевати по Яику, и за Яиком по Еми реке и по Сыру реке, и учали с тех мест слыти алтаульския мурзы». [130] В. В. Трепавлов приводит интересные данные о том, что в 70-е гг. XVI в. на Эмбе находилась ставка Динбая б. Исмаила. В 1581 г. Динбай, вспоминая обстоятельства, предшествовавшие вступлению его в 1578 г. в должность нурадина (главы правого крыла Ногайской Орды), указывал: «... Яз кочевал за Ейком на реке на Еми, имал есми из башкирцы дани». [131] Таким образом, уже в конце 70-х гг. XVI в. центр управления Башкирским наместничеством Ногайской Орды был перенесен из центра Башкирии (Имэн-кала) на Эмбу. Это подтверждает и послание приемника Динбая на посту наместника Башкирии Сайд-Ахмеда б. Мухаммеда, который в 1579 г. писал в Москву: «А брат мой Тинбай, что владел иштяки – мне пожаловал». [132] Это обстоятельство косвенным образом подтверждает предположение о том, что ликвидация ставки ногайского наместника в центре Башкирии произошла в те же годы, когда впервые упоминается город Уфа в качестве русской крепости. Река Эмба отмечена и в историческом предании, записанном П. И. Рычковым: во время междоусобицы один из двух ногайских наместников Башкирии создает на Эмбе базу для борьбы с соперником – другим наместником. [133] Таким образом, верховное управление Ногайской Башкирией велось из эмбинских кочевий – центра левого крыла Орды.

Однако почему башкиры заявили свою права на эти земли и куда девались ногаи с Эмбы? Согласно данным В. В. Трепавлова, ногаи уже в 70-е гг. XVI в. откочевали на восток, опасаясь близкого соседства казаков, которым в 1581 г. удалось уничтожить Сарайчик. С этого времени река Эмба становится западным рубежом кочевий алтыулов. [134] К тому же их численность в начале XVII в. была ничтожной для того, чтобы удерживать за собой степные пространства за Яиком. В воеводской отписке 1628 г. говорится, что алтыульских ратных людей с пятьсот человек. [135] Алтыулы, таким образом, не могли быть серьезным препятствием на пути башкирской экспансии, идущей вслед за отступлением на юго-восток слабеющих ногаев.

Когда же башкиры смогли утвердить свои права на территорию по Эмбе в такой мере, чтобы платить с нее ясак в российскую казну? Очевидно, это произошло только в период максимального ослабления Ногайской державы. Это время наступило для ногаев в 90-е гг. XVI в., когда началась так называемая «третья смута». После убийства Малыми Ногаями бия Ногайской Орды Уруса в 1590 г., разгорелась очередная война за лидирующее положение в Орде. Победу, благодаря помощи русского оружия, одержал Иштерек бин Тинахмет. Ногайская Орда вышла из усобицы не только политически ослабленной и полностью зависимой от Москвы. Однако должность наместника Башкирии в номенклатуре Орды все же сохранилась. В 1600 г. на нее избирается Кара Кель-Мухаммед, известный по башкирским шежере как Каракилембет. Одновременно он занял пост тайбуги – главы кочевников бывшего Сибирского юрта. [136] Таким образом, центр управления Башкирией сместился с Эмбы в Зауральскую Башкирию. Несмотря на официальное назначение в тайбуги, Кара Кель-Мухаммеду пришлось выдержать борьбу с кейковатом Яштереком, не желавшего довольствоваться положенным ему по рангу левым крылом Орды, ставшим малопривлекательным из-за усилившейся экспансии калмыков. Ослабление ногаев в этот момент дошло до такой степени, что даже прежние данники Орды – башкиры внезапно превратились в опасных соседей ногаев. В 1611 г. кейковат Яштерек отказался участвовать в совместном походе российских войск, поскольку «…на государеву службу братье и людем его итти нельзе. А сам де он ко мне на съезд за тем не поехал, что стоит в заставе от калмык и от башкирцев». [137] Вероятно, именно в этот период башкиры получили возможность вытеснить ногаев с Эмбы и добиться обложения вновь обретенных земель ясаком. В 1607 г. в Уфимском уезде имело место проведение широкомасштабного размежевания вотчинных владений башкирских волостей, которое сопровождалось уточнением ясачных окладов. [138] Утверждение за башкирами кочевых угодий ногаев становится основным направлением политики российского правительства в Башкирии. Н. Ф. Демидова отмечает, что все посольства башкир, приезжавших в Казань для принятия русского подданства, просили русское правительство передать в их пользование земли, оставшиеся после ногайских феодалов. К примеру, владения башкир-минцев увеличились более чем в два раза. [139] В своей двухтомной монографии, посвященной истории уральского казачества, А. Рябинин приводит недатированную грамоту Ивана IV о даровании тарханства башкирским биям, в которой отмечено, что башкиры просили провести южную границу по Яику реке в урочище Сарайчук. [140] Таким образом, башкиры претендовали на территорию политического центра – столицы Ногайской державы. Несмотря на союзнические отношения с правителем Ногайской Орды Исмаилом, правительство Ивана IV не признало земельной собственности ногаев в Башкирии.

Какие башкирские роды могли утвердить свои вотчинные права на земли по Эмбе? Р. Г. Кузеев отметил, что в XVI–XVII вв. в благоприятные годы, когда степь была относительно спокойной, усерганы проникали на правый берег реки Урал и их кочевья достигали верховьев Илека, Ори, Эмбы и степного Иргиза, откуда они в составе других кочевников на зимние месяцы нередко уходили в Приаралье и на Сырдарью. [141] Однако наиболее вероятными обладателями вотчинных угодий на Эмбе являются семиродцы. Р. Г. Кузеев указал на то, что род джете-уру в состав кыпчаков включен условно. [142] Род джете-уру исторически и этнически был тесно связан с племенами Дешт-и-Кипчака, причем сами башкирские кипчаки эту группу долгое время считали не башкирской, а казахской. Далее Р. Г. Кузеев отметил, что башкирский род джете-уру этнически восходит к казахскому роду жетыру Малого Жуза. Предки башкир рода джете-уру могли переселиться в Башкирию и с более близких земель. Казахи рода жетыру, по описанию В. В. Радлова, еще в XIX в. кочевали «около Оренбурга и Уральска». [143] Согласно источникам XVII в., только они имели на юго-востоке Уфимского уезда особые вотчинные владения отдельно от других башкирских родов. [144] Все остальные башкирские общины эксплуатировали эти земли совместно, без размежевания между родами. Семиродцы сравнительно поздно (в ногайский период) входят в соприкосновение с башкирскими родами. Проникают они в Башкирию с юга, «из казахских степей» (Дешт-и-Кипчак). Основные угодья семиродцев находились в районе реки Яик. Семиродцы, по утверждению В. В. Трепавлова, являлись трофеем ногайских правителей Мусы, Ямгурчи и Аббаса во второй половине XV в., когда те вели борьбу за узбекское наследство. [145] К Мангытскому юрту присоединялись общины восточных кипчаков, обитавшие к востоку от основных мангытских (собственно ногайских) кочевий в междуречье Волги – Яика – Эмбы. Вожди последних, похоже, заключили шарт-наме с тогдашними ногайскими предводителями о полном подчинении, превратившись в подданных непосредственно этих предводителей, за рамками первоначальной двухкрыльной структуры Юрта. Таким образом, семиродцы Ногайской Орды, увлеченные ногаями на север, заняли земли по Яику, прежде рассматривавшиеся в качестве естественной границы между улусными владениями шибанидов и башкирскими землями. По всей видимости, уход ногаев из Башкирии в первой половине XVII в. не увлек за собой всех яицких семиродцев. Дело в том, что южнее их обитали алтыулы, которые закрыли для семиродцев возможность откочевки за Волгу.

Однако усерганы, семиродцы и другие южные башкирские роды недолго удерживали за собой бывшие ногайские земли на Эмбе. Уже в начале 20-х гг. XVII в. на алтыулов и башкир обрушились калмыки. Сопротивление алтыулов, в силу их малочисленности, не могло быть упорным и длительным. В 1628 г. их мурзы были вынуждены подчиниться калмыкам. С этого времени башкиры были вытеснены на север, а к 50-м гг. XVII в. для башкир возникла реальная угроза потери вотчинных угодий на Яике, Ори и Илеке. Шертными грамотами калмыцких тайшей 1655, 1657 и 1661 гг. российское правительство определило новые рубежи калмыцких кочевий по Яику, левому берегу Волги и в степи от Астрахани до Самары. [146] Таким образом, земли южнее города Самары и реки Самары, а также все степные кочевья, находившиеся за Яиком, были изъяты из владений башкир. Конечно, де-факто эта территория была занята калмыками задолго до присяги тайши Дайчина российским властям, однако санкционирование российским правительством этого положения вещей лишало башкир права добиваться возвращения прежних своих владений.

Впрочем, по утверждению В. В. Трепавлова, ограничение ареала кочевания благотворно отразилось на интегративных этнических процессах в регионе, став, по существу, отправной точкой формирования башкирской народности. [147] Территориальная экспансия Ногайской Орды, а затем и калмыков, ввергли полукочевое хозяйство башкир в экстремальные условия. По своим климатическим и ландшафтным особенностям большая часть территории северной и центральной Башкирии не соответствовала нормам кочевого хозяйства. В Предуралье в зимние месяцы глубина снежного покрова достигает 70–90 см, а средняя температура в три зимних месяца удерживается на уровне 10–15 градусов по Цельсию. Нередкими были и годы со значительным превышением этого среднего показателя. В XIV в. Ибн-Фадлах, причислив башкир к числу подданных Золотой Орды, отметил, что этот народ живет в нищете вследствие бедственного существования, ибо не оседлые люди, у которых есть посевы, а сильная стужа губит их скотину. [148] А. Курбский в своей «Истории о Князе Московском» сообщает, что в 40–50-е гг. XVI в. «…мор был пущен был от Бога на Ногайскую Орду, сиречь на заволжских татар и сице наведе на них, пустил на низ зиму зело люте студеную же и весь скот их помер, яко стада конские, и тако и других скотов, а на лето сами исчезоша, так бо оне живятся млеком точию от стад различных скотов своих а хлеб там и не именуется». [149] Как отмечает Э. С. Кульпин, именно в XV в. закончилось благодатное время – климатический оптимум тысячелетия. За оптимумом следовал так называемый Малый ледниковый период. Между теплом и холодом был переходный этап, который всегда характеризуется крайней неустойчивостью погоды, стихийными бедствиями. [150] Действительно, резкие перепады температуры и влажности наносили неизмеримо больший ущерб скотоводам, нежели низкие, но стабильные морозы. Наледи и наст, образующиеся на снегу после оттепелей, при тебеневке приводили к травмам и обескровливанию скота. Один зимний сезон с частыми оттепелями вполне мог сделать нищими всех кочевников края. Воздействие неблагоприятных природно-климатических условий на кочевое хозяйство башкир не прекратилось и в более поздний период, когда башкирское население приучилось заготавливать корм скоту. Например, за 30 лет, с 1819 по 1850 гг., башкиры потеряли 100 000 голов скота, несмотря на то, что все стадо находилось под строгим контролем ветеринаров башкирского казачьего войска. [151] От бескормицы, связанной с засухой в Самарской губернии, за 5 лет, с 1884 по 1889 гг., башкиры лишились 82% всего скота. [152] Только в конце XVIII в. башкиры начали заготавливать сено на зиму в необходимом количестве. [153]

Историческая область обитания башкир в XVII–XVIII вв. представляла собой чрезвычайно разнообразную в природном и климатическом отношении территорию, однако, в силу географических условий, для башкирских родов наиболее важное значение имели южные территории. Здесь не только находились наиболее привлекательные кочевые пастбища, месторождения соли и лучшие охотничьи угодья, южная граница была одним из главных факторов этнической консолидации башкирского народа. В течение XV–XVI вв. главная опасность для башкирских родов исходила именно от южных кочевых соседей, для борьбы с которыми была создана организация ополчения, объединяющая все без исключения башкирские родоплеменные структуры.