Список литературы......................................................................................................................................... 165
4
Введение
Литература середины XX – начала XXI вв. развивается в определённой взаимосвязи с мифом. Это взаимодействие носит разноплановый характер. Обращение к мифу вызвано не только ситуацией рубежа веков и тысячелетий и связанного с ними апокалиптического настроения, но и развитием культуры, при котором некоторые образы и имена мифологизируются и становятся узнаваемыми знаками-символами. Причём эта узнаваемость развивается как за счёт глубокого и подробного знакомства с ними, так и благодаря массовости, популярности культуры. Понятый как способ мировосприятия, миф формирует структуру современных художественных произведений и их содержание. Миф превращает всё увиденное им в архетип, мифологему, новый миф. Современная литература является свидетельницей подобного превращения целых текстов, сюжетных схем, имён авторов, героев.
Основой современной мифологии является следующая ситуация: «божеством» становится продукт культуры, в частности – литературы. Функции древних божеств перекладываются на литературных героев или писателей. Первое обращение к русской литературе как источнику сакрального знания состоялось на рубеже XIX и XX веков в эпоху символистов. Истоки того, что мы называем современной мифологией, таятся именно здесь. Символисты подали пример восприятия литературы не как словесного творчества, а как источника знаний о мире, жизнетворчества; создали свои миры; реализуя возможности написанного текста в жизни, они стирали границы между реальностью и вымыслом, что дало начало процессам авторской неомифологизации. Специфику мифологического сознания рассматривает В.Н. Топоров [158], употребляя понятие «архаические схемы мифомышления», по аналогии с которым нами рассматриваются
5
постмодернистские схемы мифомышления. В теоретико-литературном понятийном аппарате схема мифомышления может пониматься как модель, обобщающая опору на миф и его преобразование в художественном пространстве; данная схема преимущественно представлена демифологизацией и ремифологизацией.
Актуальность нашего исследования обусловлена ограниченным кругомработ по теории неомифологизма, по изучению механизмов мифотворчества текстов русской классической литературы в ходе критической рефлексии, современного читательского восприятия или прочтения, а также комментирования её как мифа. В данной работе миф рассматривается нами как способ мышления, прием литературной саморефлексии.
Письменная литература и мифология – разные области культуры, их взаимоотношения выстраиваются через проникновение мифа в литературу и наоборот. Литературные герои и авторы «золотого века» русской литературы в процессе мифологизации теряют личностную окраску, становятся всеобщим достоянием, обретают идеологическое звучание. Ремифологизируясь, персонажи как бы дважды подвергаются смерти: первый раз – в результате смерти прототипа
и порождения литературного героя, во второй – в результате смерти литературного героя и порождения мифологического героя или мифа. Некоторые мифы создаются самим автором при жизни. Существование других мифов возможно только благодаря рефлексии читателя, чаще всего для возниновения этих мифов нужна временная дистанция. Такой мифологизации подверглась жизнь русских писателей-эмигрантов в XX веке. Достаточно обширно процессы и результаты литературной мифологизации освещены в сборнике статей «Культура русской диаспоры: эмиграция и мифы» [137], где рассматриваются как отдельные мифы о конкретном писателе и его творческой и политической позиции («биографический миф», «персональный миф» Г. Газданова, В. Набокова), так и мифы о русской эмиграции в целом («культурные мифы», «реальность их литературного существования»). Условно выделяются «мифы-идеализация» и «мифы-
6
развенчание»: «Культура русской диаспоры была воистину мифологичной: ибо она и сама создавала мифы, и воспринималась в метрополии под знаком мифа. У неё не было единого творца – каждый творил миф сам, по своему разумению. В итоге взору исследователя этой культуры предстаёт пёстрая картина как индивидуальных, так и коллективных мифов: о себе, о русской истории, о русской культуре» [137, с. 8]. Для нас важен структурно-семиотический подход к описанию масштабов явления эмиграции, градации составляющих его элементов, их номинации.
Степень изученности вопроса. Мифопоэтическое мышление и мифопоэтикакак вид мифа являются актуальной областью современного литературоведения. Популярны также междисциплинарные исследования явления мифологизма с точки зрения философии, психологии, фольклористики. Присутствию мифа в современных литературных текстах посвящено немало научно-исследовательских работ: труды О.Э. Никитиной [113], Н.Г. Медведевой [99], А.С. Меркуловой [104],
Н.К. Кашиной
[47],
А.С. Полушкина
[125],
Я.В. Солдаткиной
[149],
И.А. Балашовой
[5],
С.П. Черкашиной
[179],
И.Н. Зайнуллиной
[41],
В.В. Полонского [124] и др. В большей части исследований проводится мифопоэтический анализ литературного текста, основанный на традиционном понимания мифа и мифопоэтики, выявлении образных структурных элементов архаического мифа (ср: С.П. Черкашина «Художественная репрезентация архетипов женского начала в творчестве Л.С. Петрушевской» [179]). В нашей работе мы, отталкиваясь от положений, высказанных в вышеуказанных исследованиях, рассматриваем современную прозу не как вместилище мифологических образов и структур, а как пример семиотизации мифа в художественном мышлении авторов.
Постмодернистские тексты в силу своей интертекстуальности подходят для выполнения мифологических функций. Черты постмодернизма, которые
сближают его с мифом, – знаковость (Е.М. Тюленева [163]), цитатность (Т.А. Смирнова [147]), наличие выраженной фигуры автора (В.В. Карпова [47]),
7
соотнесённость с традициями русской классической литературы (А.Г. Плотникова [119]) – становятся актуальной темой современных диссертационных исследований.
Роман А.Г. Битова «Пушкинский дом» по сложившейся традиции рассматривается как классический образец постмодернистского текста в литературоведческом дискурсе. Исследователи романа отмечают феномен «музейного мышления», цитацию, метаописательность, интертекстуальность, анализируют нарративную структуру и образ автора в романе (работы
Е.Е. Бариновой [5], О.С. Мирошниченко [106], Э.Ф. Тугушевой [161] и др.).
В работе Э.Ф. Тугушевой «Метапоэтика А.Г. Битова» [161] определяется метапоэтический код в текстах Битова об А.С. Пушкине («литература о литературе»), говорится об авторских концепциях «единого текста», особенностях структуры образа автора и хронотопа. По мнению Э.Ф. Тугушевой, метапоэтический код Битова объясняется спецификой личности и творчества писателя, осмыслением не только границ внутри своего текста, но и внешних границ времени и пространства в литературе. Подобная подвижность «границ» между текстом и реальностью подталкивает читателя прочесть роман Битова
«Пушкинский дом» не только в диахронии, но и в синхронии.
В работе «Метатекст в постмодернистском литературном нарративе:
А. Битов, С. Довлатов, Е. Попов, Н. Байтов» Е.Е. Баринова говорит о роли литературной рефлексии в становлении метатекста. По ее наблюдениям, постмодернизм способствовал тому, что творческий процесс как предмет изображения стал привлекать всё больше внимания, а литературная рефлексия как способ повествования так изменяет художественные тексты, что граница между текстом и метатекстом почти стирается [5]. Мысль о взаимодействии текста и метатекста в романе представляется нам продуктивной в аспекте нашей проблематики. Здесь, как и в рассмотренных выше работах, принцип размывания границ между вымыслом и реальностью считается одним из ключевых в определении метатекста. Метатекст, рассмотренный самостоятельно, без
8
внимания к предыдущим текстам, потеряет свой смысл и целостность, также вторичность метатекста предполагает его неотъемлемую связь с описываемым текстом. Е.Е. Баринова формулирует положения о том, как формируется теоретическая модель метатекста в составе постмодернистского литературного нарратива.
Роман А. Битова «Пушкинский дом» подвергается разного рода методологическим анализам, в том числе метатекстовому и интертекстуальному. В работе М.И. Марчук «Художественный текст как универсум культуры: ''Пушкинский дом'' А. Битова, ''Волхв'' Дж. Фаулза» [98] особое значение для нашего исследования имеет представленная в ней система персонажей: Митишатьев объявляется представителем демонического начала, предлагающим герою набор испытаний для проверки статуса наследника традиций, женские образы рассматриваются через призму оппозиций «дух / плоть».
Говоря об интертекстуальных связях в прозе А. Битова, большая часть исследователей обращается к творчеству А.С. Пушкина (И.А. Толмашов [157] и др.). Действительно, в художественном мире Битова Пушкин – постоянный объект деконструкций. Вторым по значимости предшественником, оказавшим влияние на поэтику А. Битова, Т.Г. Шеметова («Поэтика прозы А.Г. Битова» [184]) называет В. Набокова.
Основным источником формирования метатекста является изучение литературы самой литературой. Е.П. Воробьёва («Литературная рефлексия в русской постмодернистской прозе: А. Битов, Саша Соколов, В. Пелевин») отмечает стремление к самоидентификации литературы в границах новой культурной парадигмы, изучает и описывает вариантные способы реализации литературной рефлексии. По мнению Е.П. Воробьёвой, «музейное мышление» – один из способов литературной рефлексии в романе А. Битова «Пушкинский дом», которое проявляется на персонажном, авторском, композиционном уровнях текста [31].
9
В аналитическом изучении «Пушкинского дома» неоднократно звучит мысль
о том, что автор является сюжетообразующим компонентом романа, придающим единство разрозненным сюжетам. Исследование природы такой фигуры, как «автор», является основой диссертации В.В. Карповой «Автор в современной русской постмодернистской литературе: На материале романа А. Битова ''Пушкинский дом''» [47]. Истоки происхождения автора-персонажа возводятся к возможностям автобиографической прозы, анализ текста романа представлен через осмысление «авторских масок».
Таким образом, в диссертационных исследованиях, посвящённых роману А. Битова «Пушкинский дом», затрагиваются проблемы соотношения понятий автор / герой, текст / метатекст / интертекст. О мифопоэтике романаговорится в связи с мифами о Пушкине и Петербурге.
Процессам мифологизации и семиотизации русской классической литературы как единого текста (или его фрагментов) в «Пушкинском доме» и близких ему по типу мифопорождающих текстах в пространстве прозы XX века не уделялось, на наш взгляд, достаточного внимания.
Практически нет диссертационных исследований, рассматривающих процесс формирования и функционирования мифов о русской классической литературе как единого текста с особой знаковой природой.
Цель нашего исследования – раскрыть процессы мифологическойсемиотизации текста через преобразование сюжетных схем, имён авторов и героев в знаки и культурные коды, функционирующие в пространстве прозы XX – начала XXI вв.
Избранной целью продиктованы следующие конкретные задачи исследования:
1) охарактеризовать неомифологизм как теоретическую проблему и как одно из ключевых художественных свойств современной русской литературы;
10
2) показать развитие и соотношение понятий «неомифологизм», «миф», «литература», «литературный миф», «мифологема» в современном художественном мышлении и научной теоретико-литературной рецепции;
3) проанализировать процесс превращения русской классической литературы
в миф по схеме: знак – символ – мифологическое сознание – миф;
4) обозначить возможные способы присутствия и типологизации мифологического содержания в литературе;
5) проанализировать специфические черты неомифологизма в романах В. Набокова, А.Г. Битова, М. Шишкина, П. Крусанова, В. Маканина, В. Шарова, в частности, приёмы и механизмы в создании преемственной связи с текстами русской классической литературы, во взаимоотношениях автора и героя в условиях мифа.
Понятийно-терминологический аппарат работы включает ряд устоявшихся в научной методологии понятий: «постмодернизм», «метатекст», «интертекст», «миф», «мифопоэтика» – и некоторые гипотетические термины: «антимиф», «неомиф», «ре- и демифологизация», «поэтический / художественный миф», «литературный миф», «мифомышление». Принимая положение о неразделимости мифа (творения) и реальности, под неомифологизмом мы понимаем постмодернистскую модель-диаду жизнь / текст («реальность литературного существования», по выражению А. Битова); знаковую систему вторичной модели. Исходя из природы мифа, мы определяем и описываем процесс создания и разрушения «литературных мифов» в современной прозе, рассматриваем схемы перевода литературного сюжета в мифологический. О возможности существования «универсальных мифопоэтических схем», в частности, говорит В.Н. Топоров: «Универсальные мифопоэтические схемы реализуются полнее всего в архаических текстах космологического содержания, описывающих решение некоей основной задачи (сверхзадачи), от которой зависит все остальное. <...> Схемы такого рода отражаются и в архаичных космологических текстах, и в
11
карнавале, и в ряде произведений художественной литературы, включая и романы Достоевского...» [158, с. 194]. Его концепция легла в основу нашего исследования.
Объектом нашего исследования являются мифологизм современнойлитературы и мифологические модели его художественного воплощения. Предмет исследования – виды существования и приёмы реализации явления неомифологизма в современной русской прозе, в частности, процесс воспроизведения и формирования литературных мифов, средства их структурного повествования.
Основная гипотеза исследования. Русская классическая литература какединый текст, культурный концепт превращается в миф, становясь особым способом мировидения в мышлении современного читателя. Разделение содержательной части и структурной оболочки делает образы классической литературы знаками, «кладовой архетипов», источником тем, идей, проблем. В результате разрушения мифа о классической литературе и её героях рождаются новые мифы. Процессы ре- и демифологизации сосуществуют и развиваются параллельно. Антимиф становится мифом, пародируемая парадигма мифологизируется, обновляется. Через отрицание идёт своеобразное утверждение (антимифы о Гоголе, Пушкине). Развенчанный миф обретает со временем статус мифа, порождая или провоцируя рождение его новой ипостаси.
Таким образом, русская классическая литература становится национальной мифологией, «привычкой сознания» (по выражению В. Набокова), чему в равной степени способствуют процессы ремифологизации и демифологизации, их функционирование в текстах русской литературы конца XX – начала XXI вв.
В центре нашего внимания сосредоточены три процесса, действие которых направлено на русскую классическую литературу: 1) вторичная семиотизация её текстов, сюжетов, героев, образов, имён писателей; 2) мифологизация знаков, образовавшихся в результате первого процесса, что приводит к появлению шаблонов, схем, готовых сюжетов; 3) демифологизация как разрушительная и обновляющая энергия, высвобождающая оживляющие, созидательные
12
возможности мифа. Миф как способ мышления, обладающий синкретичным характером, сочетает в себе и некую шаблонность (модели поведения), и изменяемость (оживляющая, созидающая функция слова).
Процессы ре- и демифологизации имеют одинаковую природу и потому обусловливают друг друга. У ремифологизации два направления, причём основанием для обоих служат две функции архаического мифа: 1) создание моделей для поведения (гармонизация действительности) и 2) оживление (объяснение мира). Преобладание первой или второй идеи оказывает влияние на образную систему художественного произведения. Усиление первого момента ведёт к созданию образов с семантикой «музея», «хранилища», «дома» – некого готового и замкнутого пространства. В этом случае, как правило, развитие сюжета заканчивается такими событиями, как «бунт» и «разгром». Если же на первый план выходит вторая функция мифа, то непременным условием будет присутствие в произведении фигуры творящего текст автора.
Вторичная семиотизация (как необходимость для существования культурного мифа) и функция мифа, направленная на создание модели для поведения, очень похожи в плане выражения, представляя собой «готовый сюжет», «готовое имя», не подвергающиеся анализу и критике. Разница лишь в том, что первый процесс подразумевает наполнение мифа актуальным для данного исторического времени содержанием. Об этом размышляет А. Битов: «Однако дух Золотого века никто не усвоил – его только присвоили. У Пушкина присвоили язык, употребляя как попало, старательно самого Пушкина не понимая» [15, с. 178]. Вторичная семиотизация проявляется именно в процессе присвоения мифа историей («миф»
и «история» принципиально противоположны друг другу). Формирование пантеона великих писателей, мессианская идея русской классической литературы, вера в силу печатного слова, преемственность традиций, ученичество – всё это мифологизировало русскую классическую литературу, сделало её удобной формой для проведения идей любого рода, которые, будучи изречёнными одним из великих писателей, могут восприниматься как абсолютная истина (что полностью
13
соответствует законам мифологического сознания). Этот процесс отразился в анализируемых нами произведениях.
Одним из исходных теоретико-литературных положений нашей работы является признание русской классической литературы как сложившейся, оформившейся мифологической системы, восприятие которой отражается в научных и художественных текстах XX – XXI вв.
В нашей работе мы не освещаем богатство и глубину элементов русской классической литературы как единого мифа. Соглашаясь с этим её качеством, мы получаем опорную точку для последующих выводов, рассуждений, заключений. Мы размышляем над тем, что делает русскую классическую литературу мифом в восприятии читателя:
1) временная дистанция;
2) факт завершённости: Россия и её культура сравниваются с музеем (А. Битов «Пушкинский дом»), заповедной страной (В. Набоков «Подвиг»);
3) наличие первогероев: персонажи и ситуации, созданные русской литературой, становятся для русского человека ориентиром, а для следующих поколений писателей – материалом символизации.
Косвенными подтверждениями мифологичности русской классической литературы является сосуществование процессов ре- и демифологизации. Эти три процесса возможны только при наличии принятого мифа. Признание русской классической литературы единым мифом и признание процессов вторичной семиотизации, ремифологизации и демифологизации замыкаются в кольцо. Эти явления и понятия несостоятельны друг без друга, являются частями единой системы, в которой только и возможно прочтение литературного мифа. Питательной средой этой системы, полем её действия, воздухом является мифологическое сознание читателя. Без этого элемента система бездейственна, недоказательна.
Мифологизм в культуре XX – XXI вв. понимается неоднозначно: трактуется как черта эстетики постмодернизма (разновидность интертекстуальности) и как
14
самостоятельный тип создания художественной действительности, обладающий специфическими способами и средствами реализации. Постструктурализм играет чужими текстами, миф, выступая в функции знака литературного текста, включается в этот процесс, трансформируя свой смысл и структуру. Мифологическая семиотизация литературного текста получает следующие характеристики: обеднение содержания; замена смысловой многозначности однозначностью; установка на узнаваемость шаблона, схематизацию сюжета; главенствующая роль мифотворящего сознания автора (демиурга, как В. Набоков,
А. Битов), который управляет мифами. Мифологизация романа, творческого процесса, литературы – это не подражание реальности, а её осознание, стремление к созданию иной действительности. Процессы ре- и демифологизации развиваются параллельно, будучи включёнными в семиотическую парадигму «жизнь / текст». Не случайно герой романа А. Битова «Пушкинский дом» воспринимает окружающий мир как книгу или цитату.
Научная новизна диссертации обусловлена поставленной целью и задачамии заключается в следующем:
1) обозначены возможные способы присутствия и типологизации мифологического содержания в литературе и проанализирован процесс мифологизации элементов текста по схеме: знак – символ – мифологическое сознание – миф;
2) показано развитие и соотношение понятий «неомифологизм», «миф», «литература», «литературный миф», «архетип», «мифологема» в современном художественном мышлении и научной теоретико-литературной рецепции;
3) выделены приёмы и механизмы мифологической семиотизации текстов русской классической литературы и преобразования имени в знак;
4) проанализированы отношения автор / герой в условиях литературного
мифа;
15
5) в работе рассматриваются в сопоставлении художественные тексты, ставшие достоянием научной мысли, и произведения, совсем недавно введённые в
научный оборот.
Современный мифологизм не просто игра культурными кодами: помимо прочего, это возвращение литературы к своему прародителю – Мифу – как форме познания и моделирования картины мира.
Материалом для данного исследования послужили художественные текстырусской современной прозы: «Дар», «Подвиг» В.В. Набокова, «Пушкинский дом», «Фотография Пушкина» А.Г. Битова, «Прогулки с Пушкиным» А. Терца,
«Андеграунд, или Герой нашего времени» В. Маканина, «Венерин волос»
М. Шишкина, «Укус ангела» П. Крусанова, « Заповедник» С. Довлатова, «Возвращение в Египет» В. Шарова. Большая часть работы посвящена «Пушкинскому дому», тексту о мифах и тексту-мифу одновременно, в метаописательной структуре которого реализуются идеи мифологизации литературы и обнаруживают себя механизмы мифопорождения. Выбор текстов продиктован вышеуказанной целью исследования. Прежде всего, нас интересуют те произведения, в которых действует герой-носитель мифологического сознания, герой-читатель. Так как область действия мифа – сознание, то и изучать мифологические формы бытования русской классической литературы в современной литературе мы можем только в рамках сознания носителя этой литературы.
Временной разрыв между датами написания произведений, избранных нами для анализа, обусловлен стремлением представить преемственность и развитие мифа о русской классической литературе. Тексты, написанные в эмиграции («Дар», «Подвиг»), в ситуации «подполья» («Пушкинский дом», «Фотография Пушкина», «Андеграунд, или Герой нашего времени», «Прогулки с Пушкиным»), современные («Венерин волос», «Город Пушкин», «Укус ангела», «Возвращение в Египет»), объединяются похожими (подчас идентичными) процессами взаимодействия с русской классической литературой.
16
Теоретико-методологическую базу исследования составили трудыобщетеоретического характера по вопросам теории трансформации мифа. В философском и культурологическом аспектах исследования мы опирались на труды А.Ф. Лосева [85, 86, 87, 88], Ю.М. Лотмана [89, 90, 91, 92], А.М. Пятигорского [134], Дж. Фрезера [171], Э. Тайлора [152], К. Леви-Стросса [71], Р. Барта [6, 7, 8, 9, 10], М. Элиаде [192, 193, 194] и др. В диссертации использованы принципы исследования мифопоэтического текста в литературе, сформированные Е.М. Мелетинским [100, 101, 102], З.Г. Минц [105], В.Н. Топоровым [158, 159] и др. Работа основывается на теоретических разысканиях в области мифа и мифологического А.Н. Афанасьева [3], В.Я. Проппа [133], А.А. Потебни [127], А.Н. Веселовского [27], О.М. Фрейденберг [169, 170], а также ученых ХХ века: Я.В. Погребной [121, 122, 123], В.Ю. Белоноговой [13], В.А. Маркова [96] и др.
В работе использованы такие актуальные в современных научных условиях методы исследования, как мифопоэтический, интертекстуальный,онтологический, структурно-семиотический, системно-типологический.
Положения, выносимые на защиту:
1. Русская классическая литература в мифологизированном художественном сознании распалась на отдельные, самостоятельные знаки, стала питательной средой, «строительным материалом» для романа XXI века, целостным «культурным текстом», воплощая такие функции мифа, как гармонизация действительности, оживление, объяснение мира, соотносясь с мифом по функциям и способу её восприятия.
2. Для создания литературного мифа необходимо мифологическое сознание, воспринимающее знак как миф, героем должен быть читатель русской классической литературы. Автор свободен от мифов: он творит их, а не живёт ими.
3. Процессы ре- и демифологизации в современной литературе развиваются параллельно, провоцируя и предопределяя друг друга. Развенчание мифа, обретая
17
статус утверждения (социального и эстетического), порождает традицию и занимает место предшественника. Важный механизм демифологизации – абсурдизация содержания, утверждающая иной ракурс прочтения мифа.
4. О демифологизации образа или сюжета свидетельствуют нарративная структура текста, авторская индивидуальная мифология, саморефлексия (миф, анализирующий себя изнутри, разрушается), метаописание (миф о мифе).
5. Процесс ремифологизации содержит в себе разрушительный заряд, так как восприятие становится трафаретным и шаблонизированным, а демифологизация, напротив, положительна, ведёт к созиданию истинных, глубинных смыслов классических текстов. Приёмы демифологизации (пародия, абсурд, карикатура, бытовизация, детализация и «очеловечивание») содержат новые потенции мифологизации.
Апробация исследования. Основные результаты исследования обсуждалисьна ежегодной научной конференции аспирантов и докторантов (КубГУ, 2012, 2013), на региональной научно-практической конференции молодых учёных «Развитие социально-культурной сферы юга России» (2013), на Международной научно-практической конференции молодых ученых «Актуальные вопросы современной филологии: теория, практика, перспективы развития» (Краснодар, 2107), на заседаниях кафедры истории литературы, теории литературы и критики КубГУ, проходили апробацию в ходе аспирантской практики, опубликованы в 11 статьях, в том числе 4 – в изданиях перечня ВАК.
Практическая значимость работы заключается в возможности примененияеё результатов при разработке курсов истории русской литературы XXI века в высшей школе. Результаты исследования применимы в элективных курсах по истории отечественной литературы XXI века и в курсах по выбору, посвящённых творчеству А.Г. Битова, В.В. Набокова, а также по проблемам постмодернизма и неомифологизма.
18
Структура исследования. Работа представляет собой научный текст,состоящий из трех глав, введения, заключения и списка литературы, который состоит из 203 источников. Общее число страниц текста – 181.
19
Глава 1. Миф как «внетекстовая знаковая реальность» в современной науке о литературе XX века
Первая глава посвящена изучению теории мифа. Рассмотрены основные термины и понятия, использующиеся при определении мифа в литературе, обозначен терминологический аппарат для практической части исследования. Основное внимание уделяется процессам вторичной семиотизации как результату взаимодействия мифа и литературы в XX – XXI вв.
