Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Из книги «Кризис современного мира» 2 глава




Рено Геном

ции. И это вполне логично, так как оба феномена являют­ся продуктами одних и тех же современных тенденций, открыто враждебных всякой интеллектуальности. И осо­бенно печально, что традиционное католическое обучение, которое должно было бы этому активно противостоять, пытаясь изменить это современное состояние сознания, на самом деле с готовностью ему уступает. Все постепен­но сводится к вопросам морали, а о доктрине говорится все меньше и меньше, под тем предлогом, что это слиш­ком сложно для понимания. Таким образом, религия пре­вращается в морализм, или, по меньшей мере, никто бо­лее не стремится понять, чем же она является на самом деле. Если же подчас предметом обсуждений и дискуссий становится собственно католическая доктрина, это чаще всего лишь наносит ей ущерб, так как диалог с «против­никами» ведется, как правило, на их собственной сугубо «профанической» территории, что изначально предпола­гает ничем не оправданные уступки сторонникам «профа-низма». Поразительна та легкость, с которой защитники религиозной доктрины соглашаются принимать во вни­мание результаты современного «критицизма», в то вре­мя, как, встав на другую, не зависящую от современных предрассудков, точку зрения, нет ничего проще, чем по­казать полную бессмысленность, несостоятельность и не­гативность всех этих результатов. Стоит ли удивляться в такой ситуации тому, что мы не видим ни малейших при­знаков традиционного духа. Да и как в подобных услови­ях он мог бы сохраниться?

Предпринятое нами отступление, касающееся прояв­лений индивидуализма в религиозной области, является вполне оправданным, так как оно демонстрирует, что зло гораздо глубже и опаснее, чем это может показаться на первый взгляд. Кроме того это отступление, по сути, име-

15О

1/13 книги "Кризис современного мира" ет отношение к тому же индивидуализму — ведь именно дух индивидуализма повсюду вызывает к жизни разно­образные дискуссии и дебаты. Для наших современников невероятно сложно понять, что существуют вещи, кото­рые по самой своей природе не подлежат обсуждению. Вместо того чтобы попытаться возвысить себя до истины, современный человек претендует на низведение истины до своего собственного уровня. Именно поэтому многие, нисколько не смущаясь, уверены, что, когда им говорят о «традиционных науках» или даже о «чистой метафизи­ке», речь идет всего лишь о «профанической науке» или о «философии». В границах индивидуального мнения дис­куссия возможна по любому поводу, так как все остает­ся в рамках рационального, и если не обращаться к выс­шему принципу, превосходящему уровень рационально­го, каждая из спорящих сторон всегда может найти более или менее солидные аргументы для защиты своей точ­ки зрения. Часто такая дискуссия может длиться неопре­деленно долго без того, чтобы прийти к какому-нибудь определенному выводу. Поэтому почти вся современная философия построена на софизмах и безобразно сформу­лированных высказываниях. Дискуссии отнюдь не прояс­няют вопрос, как это почему-то принято считать, но, как правило, лишь затемняют и запутывают его еще больше, и чаще всего, в результате дискуссии каждый из участни­ков, стремясь переубедить оппонента, лишь еще более ук­репляется в своей собственной точке зрения и как никогда раньше убеждается в своей собственной правоте. Дейст­вительным мотивом такой дискуссии служит не желание постичь или выяснить истину, но убедить других в своей собственной правоте, несмотря на возможные нападки, а если это не удается, по меньшей мере, самому почувство­вать себя правым вопреки всему Неспособность убедить

Рено Геном

других вызывает, как правило, лишь чувство сожаления, так как стремление к «прозелитизму» — одна из харак­терных черт современного западного сознания. Иногда индивидуализм в самом низшем и вульгарнейшем смыс­ле этого слова проявляется еще более наглядным образом: например, в стремлении оценить творчество человека, ис­ходя из того, что известно о его личной жизни, хотя ме­жду творчеством и личной жизнью могут существовать самые разнообразные и подчас предельно сложные соот­ношения. Эта же тенденция, усиленная маниакальным же­ланием знать мельчайшие детали, проявляется в интересе к самым незначительным подробностям жизни «великих людей», а также в совершенно иллюзорной уверенности, что всякое действие этих людей может быть объяснено на основе «психофизиологического» анализа их индиви­дуальности. Все это должно быть весьма выразительны­ми знаками для тех, кто действительно стремится постиг­нуть истинную природу современного мышления.

Возвращаясь к привычке привносить дискуссию даже в те области, где она не имеет никаких прав на сущест­вование, следует однозначно констатировать, что «аполо­гетическая» установка является чрезвычайно уязвимой позицией, так как это фактор «защиты» в юридическом смысле этого слова. Характерно, что термин «апологети­ка» этимологически восходит к слову «апология», что оз­начает в юриспруденции адвокатскую жалобу и, в сущно­сти, тождественно слову «извинение». Та исключительная важность, которая придается сегодня апологетике, явля­ется неоспоримым доказательством слабости религиозно­го духа. Эта слабость особенно усугубляется тогда, когда «апологетика» вырождается до уровня совершенно «про-фанической» (как по методу, так и по качеству) дискуссии, в которой религия низводится до уровня конвенциональ-

Из книги "Кризис современного мира"

ных и предельно гипотетических философских, научных или псевдонаучных теорий, и в которой подчас апологе­ты религии в «примирительных» целях доходят до того, что до определенных пределов допускают правомочность концепций, выдуманных с единственной целью — унич­тожить религию как таковую. Такие апологеты, со своей стороны, представляют неоспоримые доказательства сво­его полнейшего невежества в отношении истинного со­держания той доктрины, более или менее полномочными представителями которой они себя мнят. Тот, кто дейст­вительно может с полным основанием говорить от имени традиционной доктрины, не нуждается ни в дискуссиях с «профанами», ни в разнообразных полемиках. Таким лю­дям следует лишь изложить доктрину как она есть тем, кто еще способен ее понять, и одновременно разоблачить ошибку и заблуждение, осветив соответствующие места светом подлинного знания. Их функция заключается не в дискредитации доктрины через вовлечение ее в различ­ные профанические споры, а в высказывании суждения, на которое они имеют полное право, коль скоро они дей­ствительно сознают неизменные принципы и именно в них черпают свое вдохновение.

Сфера полемики — это сфера действия, то есть инди­видуальная и временная область. «Недвижимый движи­тель» порождает и направляет действие, не будучи, од­нако, вовлеченным в него. Знание освящает действие, не разделяя его необходимые издержки. Духовное управля­ет временным, не смешиваясь с ним. Таким образом, все остается на своем месте, на своем собственном уровне в пределах универсальной иерархии.

Но где в современном мире мы сегодня можем еще встретить идею иерархии? Никто и ничто сегодня не нахо­дится на своем надлежащем месте. Люди не признают бо-

Рено Генон

лее никакого подлинно духовного авторитета на собствен­но духовном уровне и никакой законной власти на уров­не временном и «светском». Профаническое считает себя вправе оценивать Сакральное, вплоть до того, что позво­ляет оспаривать его качество или даже отрицать его вовсе. Низшее судит о высшем, невежество оценивает мудрость, заблуждение господствует над истиной, человеческое вы­тесняет божественное, земля ставит себя выше неба, ин­дивидуальное устанавливает меру вещей и претендует на диктовку Вселенной ее законов, целиком и полностью выведенных из относительного и преходящего рассудка. «Горе вам, слепые поводыри!» — гласит Евангелие. И в самом деле, сегодня повсюду мы видим лишь слепых по­водырей, ведущих за собой слепое стадо. И совершенно очевидно, что, если эта процессия не будет вовремя оста­новлена, и те и другие с неизбежностью свалятся в про­пасть, где они все вместе безвозвратно погибнут.

Социальный хаос

В настоящей работе мы не намерены специально останавливаться на рассмотрении социальной действи­тельности, так как она интересует нас лишь косвенно, представляя собой второстепенную область приложения фундаментальных принципов. Именно за счет этой вто­ростепенное™ социальный уровень ни в коем случае не может стать той областью, с которой должно начаться исправление актуального положения дел в современном мире. Если бы все же это исправление началось именно с социальной сферы, с исправления следствий, а не при­чин, оно не имело бы никакого серьезного основания и, в конце концов, оказалось бы очередной иллюзией. Чисто социальные трансформации никогда не могут привести к установлению истинной стабильности, и если упустить из

Из книги "Кризис современного мира"

виду необходимость изначального согласия в отношении основополагающих и абсолютных принципов (запредель­ных сугубо социальной действительности), в этой облас­ти придется всякий раз все начинать заново. Поэтому мы глубоко убеждены, что политический уровень цивилиза­ции есть не что иное, как внешнее, коллективное выра­жение общепринятого в данный период типа мышления. Тем не менее нам не удастся полностью обойти молчани­ем те аспекты современного хаоса, которые пропитывают эту социальную сферу.

Как мы уже показали, при существующем положении вещей на Западе никто более не занимает места, свойст­венного ему в соответствии с его внутренней природой. Именно это имеется в виду, когда говорится об отсутст­вии в современном мире кастовой системы. Каста в тради­ционном понимании этого термина есть не что иное, как выражение глубинной индивидуальной природы человека со всем набором особых предрасположенностей, слитых с этой природой и предопределяющих каждого к выполне­нию тех или иных обязанностей. Но как только выполне­ние этих обязанностей перестает подчиняться строго ус­тановленным правилам (основанным на кастовой приро­де человека), неизбежным следствием этого оказывается такое положение, когда каждый вынужден делать лишь ту работу, которую ему удалось получить, даже в том случае, если человек не испытывает к ней ни малейшего интере -са и не имеет никакой внутренней квалификации для ее исполнения. Роль человека в обществе в таких условиях определяется не случайностью, которой вообще не суще­ствует', но тем, что имеет видимость случайности — сис-

1 То, что люди называют случайностью, есть не что иное, как их лич­ное неведение относительно причин случившегося. Если понимать выра­жение «это произошло случайно» в смысле «это не имело никакой причи­ны», мы придем к явному противоречию. — Примеч. авт.

Рено Геном

темой самых разнообразных условных и незначительных факторов. При этом единственный имеющий основопола­гающее и глубинное значение фактор — мы имеем в виду принципиальное различие внутренней природы людей — учитывается менее всех остальных. Именно отрицание этого существеннейшего различия, неминуемо ведущее к отрицанию социальной иерархии в целом, является истин­ной причиной всего того социального хаоса, который ца­рит сегодня в общественной жизни Запада. Это отрицание изначально не было вполне осознанным и реализовалось скорее на практике, нежели в теории, так как полной отме­не каст предшествовало их смешение, или, иными слова­ми, все началось с неверного понимания врожденной ин­дивидуальной природы человека, а закончилось полным забвением самого факта существования такой природы (а также связанного с ней естественного неравенства). Как бы то ни было, это отрицание различия внутренней при­роды людей было возведено в принцип под именем «ра­венство». Не составляет никакого труда доказать, что ра­венство вообще невозможно, и что его нигде не существу­ет, хотя бы уже потому, что не может существовать двух совершенно одинаковых и, тем не менее, совершенно от­личных друг от друга существ. Гораздо труднее продемон­стрировать различные нелепые последствия этой абсурд­ной идеи «равенства», во имя которой людям пытаются навязать полное единообразие во всем, в частности, через всеобщее и одинаковое для всех образование, основыва­ясь на совершенно ложной предпосылке, будто все в оди­наковой степени способны понять определенные вещи, и будто одни и те же методы для объяснения этих вещей го­дятся для всех без исключения. Однако здесь следует за­метить, что в современном образовании речь, как прави­ло, идет отнюдь не о том, чтобы обучающиеся «поняли»

Из книги "Кризис современного мира" те или иные идеи, а о том, чтобы они «заучили» их. При этом память здесь подменяет собой разум, а само образо­вание, видимое как нечто сугубо вербальное и книжное, согласно современной концепции, имеет своей целью та­кое накопление рудиментарных и беспорядочных, гетеро­генных идей, при котором качество полностью приносит­ся в жертву количеству. Как и во всех остальных областях современного мира, здесь мы имеем дело с распылени­ем и множественностью. Можно было бы долго распро­страняться о порочности «всеобщего образования», одна­ко мы не можем сделать этого в рамках данной работы. Кроме того, помимо частного применения принципа «ра­венства» к социальной сфере, существует множество дру­гих не менее извращенных и порочных его применений в других сферах; при этом последние настолько многооб­разны, что даже их простое перечисление является почти невыполнимой задачей.

Сталкиваясь с идеями «равенства» и «прогресса» или с какими-то другими подобными современными догма­ми, большинство из которых окончательно оформились в XVIII веке, мы, естественно, не можем допустить, что они появились спонтанно и самопроизвольно. На самом деле это результаты «гипнотического внушения» в самом пря­мом смысле этого слова, хотя, конечно, эти идеи никогда не смогли бы серьезно повлиять на общество, не будь оно само в какой-то степени готово к их восприятию. Нельзя сказать, что именно подобные идеи породили современ­ное мировоззрение, но они, без сомнения, весьма способ­ствовали утверждению этого мировоззрения, равно как и его развитию, вплоть до достижения им критической ста­дии, до которой оно никогда не смогло бы дойти без их помощи. Если бы это «внушение» внезапно потеряло свою силу, коллективное человеческое мышление почти сразу

Рено Ген он

изменило бы свое качество и свою ориентацию. Имен­но поэтому подобное «внушение» бдительно поддержи­вается теми, кто прямо заинтересован в сохранении со­временного извращенного состояния цивилизации и осо­бенно теми, кто стремятся еще больше извратить его. Не потому ли, несмотря на стремление современных людей превращать все в предмет дискуссии, эти догмы тщатель­но уберегаются от того, чтобы стать объектами полеми­ки, и считаются бесспорными и абсолютными при полном отсутствии каких бы то ни было логических оснований для этого? Кроме того, не так просто выяснить, до какой степени честны пропагандисты подобных идей и в какой мере эти люди попадаются в свою собственную ловушку и, обманывая других, становятся, в конце концов, жерт­вами собственной лжи. В подобных случаях именно об­манутые и реально поверившие в ложь чаще всего слу­жат наилучшим инструментом для обмана других, так как истинным инициаторам лжи довольно трудно симулиро­вать личную убежденность в правоте заведомо фальши­вых идей. И тем не менее у истоков подобного внушения должны стоять вполне сознательные личности, прекрас­но отдающие себе отчет в прагматических целях подоб­ных «гипнотических сеансов», а также отлично знающие истинную цену этим идеям. В данном случае мы исполь­зуем термин «идея» весьма условно, так как совершенно очевидно, что здесь мы сталкиваемся с тем, что не имеет ни малейшего отношения к интеллектуальной области, а значит, строго говоря, не может быть названо «чистой иде­ей». Это — «ложные идеи» или, другими словами, «псев-до-идеи», предназначенные, в первую очередь, для пробу­ждения у людей «сентиментальных реакций» — именно с их помощью легче всего влиять на толпу. В подобных случаях гораздо важнее сами слова, нежели заключенные

Из книги "Кризис современного мира"

в них идеи, и большинство идолов современности — это не что иное, как слова. Часто мы даже сталкиваемся с та­ким удивительным явлением, как «вербализм», сущность которого состоит в том, что само звучание произносимых слов порождает у невежественных слушателей или чита­телей иллюзию мысли. В этом отношении особенно по­казательно влияние, оказываемое на толпу ораторами, и, даже не подвергая феномен «вербализма» специальному анализу, легко понять, что речь здесь идет о самом про­стом и классическом гипнозе.

Но оставим разбор этих сторон нашей темы и вер­немся к следствиям, проистекающим из отрицания всякой подлинной иерархии. Заметим, что в настоящее время слу­чаи, когда человек выполняет свойственные его внутрен­ней природе функции, являются исключительными, тогда как в нормальной ситуации исключительным должно яв­ляться прямо противоположное. Более того, сегодня часто один и тот же человек выполняет последовательно различ­ные функции, как если бы он мог менять свои способно­сти по своему желанию. В эпоху предельной «специализа­ции» это должно было бы выглядеть парадоксальным, но, однако, это факт, особенно часто встречающийся в сфере политики. Несмотря на то, что компетентность так назы­ваемых специалистов зачастую является чистой иллюзи­ей или, по меньшей мере, ограничена чрезвычайно узки ми рамками, все же большинство людей искренне верит в эту компетентность. В этом случае следует задать вопрос, почему подобная вера в компетентность специалистов не распространяется на политиков, и почему полное ее от­сутствие у них практически никогда не служит препятст­вием для их карьеры? При здравом размышлении в этом, в сущности, не окажется ничего удивительного, так как здесь мы имеем дело с естественным результатом демо-

Рено Геном

кратической концепции, согласно которой власть должна приходить снизу и корениться в большинстве, что с не­обходимостью предполагает отказ от всякой подлинной компетентности, всегда несущей в себе элемент хотя бы незначительного превосходства, естественно превращаю­щего ее в достояние меньшинства.

Здесь следует, с одной стороны, вскрыть ряд софиз­мов, лежащих в основании демократической идеи, а с дру­гой — показать связь этой идеи с современным мировоз­зрением в целом. Едва ли надо специально подчеркивать, что наша собственная точка зрения, лежащая в основе на­ших суждений и оценок, выше какой бы то ни было пар­тийности и не имеет прямого отношения к актуальным политическим дискуссиям. Мы рассматриваем данные во­просы совершенно объективно, точно так же, как мы рас­сматривали бы любой другой предмет, стремясь лишь с предельной ясностью обнаружить основания, на которых покоятся те или иные явления. На самом деле для того, чтобы все демократические иллюзии, столь характерные для современных людей, были раз и навсегда рассеяны, необходим именно такой объективный и беспристраст­ный подход. В случае идеи демократии мы снова имеем дело именно с «внушением», таким же очевидным, как и та его форма, о которой мы говорили несколько выше. Когда то или иное убеждение распознается как результат простого внушения и когда механизм воздействия этого внушения становится очевидным, само оно тут же теряет свою силу: в подобных вопросах беспристрастное и чисто «объективное» (как это модно говорить сегодня вслед за специфической терминологией некоторых немецких фи­лософов) исследование намного более эффективно, не­жели сентиментальные декламации и партийные дебаты, которые, будучи лишь выражением тех или иных сугубо

Из книги "Кризис современного мира"

индивидуальных и частных мнений, ничего никогда ни­кому не доказывают.

Самые решительные доводы против демократии мож­но сформулировать следующим образом: высшее не мо­жет происходить из низшего, поскольку из меньшего не­возможно получить большее, а из минуса плюс. Это абсо­лютная математическая истина, отрицать которую просто бессмысленно. Следует заметить, что точно такой же ар­гумент применительно к иной области можно выдвинуть против материализма. И в подобном сближении демокра­тии с материализмом нет никакой натяжки, так как они гораздо теснее связаны между собой, чем это кажется на первый взгляд. Кристально ясным и в высшей степени очевидным является утверждение, гласящее, что народ не может доверить кому бы то ни было свою власть, если он сам ею не обладает. Истинная власть приходит всегда сверху, и именно поэтому она может быть легализована только с санкции того, что стоит выше социальной сфе­ры, то есть только с санкции власти духовной. В против­ном случае мы сталкиваемся лишь с пародией на власть, не имеющей оправдания из-за отсутствия высшего прин­ципа и сеющей повсюду лишь хаос и разрушение. Нару­шение истинного иерархического порядка начинается уже тогда, когда чисто временная власть стремится освобо­диться от власти духовной или даже подчинить ее в це­лях достижения тех или иных сугубо политических целей. Это является первоначальной формой узурпации, которая пролагает путь всем остальным ее формам. Истинность данного положения легко продемонстрировать на приме­ре французской монархии, которая, начиная с XIV века, сама того не ведая, подготовляла Революцию, уничтожив­шую, в свою очередь, и ее саму.

Если под словом «демократия» понимать полное са­моуправление народа, правление народа над самим собой,

6 - 6054

Рено Геном

в таком случае оно заключает в себе абсолютную невоз­можность и не может иметь никакого реального смысла ни в наше время, ни когда бы то ни было еще. Не сле­дует поддаваться гипнозу слов: представление о том, что одни и те же люди одновременно и в равной степени мо­гут быть и управляющими и управляемыми, является чис­тейшим противоречием, поскольку, если использовать ари­стотелевские термины, одно и то же существо в одной и той же ситуации не может пребывать одновременно в со­стоянии «акта» и «потенции». Соотношение между управ­ляющим и управляемым с необходимостью предполага­ет наличие именно двух полюсов: управляемые не могут существовать без управляющих, даже если эти последние незаконны и не имеют на власть никаких других основа­ний, кроме своих собственных претензий. Но вся искус­ная хитрость тех, кто в действительности контролируют современный мир, состоит в способности убедить наро­ды, что они сами собой правят. И народы верят тем охот­нее, что это для них весьма лестно, тем более, что они просто не обладают достаточными интеллектуальными способностями, чтобы убедиться в совершенной невоз­можности такого положения дел как на практике, так и в теории. Для поддержания этой иллюзии было изобре­тено «всеобщее голосование»: предполагается, что закон устанавливается мнением большинства, но при этом по­чему-то всегда упускается из виду, что это мнение край­не легко направить в определенное русло или вообще из­менить. Этому мнению с помощью соответствующей сис­темы внушений можно придать желаемую ориентацию. Мы не помним, кто впервые употребил выражение «фаб­рикация мнений», но оно удивительно точно характери­зует данное положение вещей, хотя к этому следует доба­вить, что не всегда те, кто внешне контролируют ситуа-

цз книги "Кризис современного мира" цию в обществе, располагают всеми необходимыми для этого средствами. Последнее замечание помогает понять, почему полная некомпетентность даже самых высоких по­литических деятелей не имеет все же решающего значе­ния для состояния дел в обществе. Но поскольку мы не намереваемся здесь разоблачать систему действия того, что называют «механизмом власти», заметим лишь, что сама эта некомпетентность политиков лишь служит ук­реплению демократической иллюзии, о которой мы гово­рили выше. Более того, некомпетентность необходима та­ким политикам, чтобы подкрепить видимость своей изна­чальной причастности к большинству, чтобы доказать свое сходство с большинством, которое, будучи поставленным перед необходимостью высказать свое мнение по тому или иному вопросу, обязательно обнаружит свою полнейшую некомпетентность, так как большинство в своей массе с необходимостью состоит из людей некомпетентных, в то время как люди, основывающие свое мнение на действи­тельно глубоком знании предмета, всегда неизбежно ока­жутся в меньшинстве.

Итак, мы показали, что даже допущение возможности большинства самому устанавливать законы, является глу­бочайшим заблуждением. Даже если это допущение оста­ется только теоретическим и не соответствует никакой ре­альности, все равно интересно исследовать, каким образом такое мнение смогло укорениться в современном мировоз­зрении, каким тенденциям оно соответствует и какие по­требности (хотя бы по видимости) оно удовлетворяет.

Принципиальная несостоятельность данного положе­ния заключается в уже отмеченном нами аспекте: мнение большинства не может быть ничем иным, кроме как вы­ражением некомпетентности, независимо от того, являет­ся ли оно результатом недостатка умственных способно-

Рено Геном

стей или следствием простого невежества. Здесь можно привести в пример некоторые наблюдения относительно «массовой психологии» и особенно тот широко извест­ный факт, что ментальные реакции, возникающие среди объединенных в толпу индивидуумов, проявляются в фор­ме коллективного психоза, и их интеллектуальное качест­во соответствует не просто среднему интеллектуальному уровню индивидуумов, собравшихся в толпе, но уровню самых низменных и недалеких среди них.

В несколько ином контексте следует заметить также, что некоторые современные философы пытаются ввести демократическую теорию в гносеологию и утверждают, что мнение большинства должно быть решающим и в са­мой интеллектуальной сфере. При этом «критерий истин­ности» они усматривают в так называемом «обществен­ном договоре» или «универсальном консенсусе». Даже если предположить, что по какому-то вопросу все люди придут к определенному согласию, это еще отнюдь не оз­начает, что такое согласие доказывает истинность чего бы то ни было. Более того, если подобное единство взглядов действительно наличествует (хотя это почти невероятно, поскольку, каким бы ни был конкретный вопрос, всегда найдутся люди, у которых вообще нет никакого мнения по этому поводу или которые просто никогда о нем не размышляли), истинность его невозможно проверить на практике, так что подтверждением и признаком его аде­кватности останется лишь само это согласие большинст­ва, но большинства конкретного, то есть принадлежаще­го к той или иной группе, с необходимостью ограничен­ной в пространстве и времени. В этой области отсутствие подлинного интеллектуального обоснования у подобных теорий представляется тем нагляднее, чем активнее за­действованы здесь сентименты — ведь именно они игра-

Из книги "Кризис современного мира"

ют столь важную роль во всем, что касается политической сферы. Влияние сентиментов, чувств, являются наиболь­шим препятствием для понимания определенных вещей, которые при иных обстоятельствах без труда могли бы быть адекватно поняты теми, кто обладает для этого дос­таточными интеллектуальными качествами. Эмоциональ­ные импульсы мешают мысли, и использование этого об­стоятельства является обычной хитростью всех политиче­ских манипуляций.

Но давайте посмотрим еще глубже: что составляет сущность закона о большинстве, который проповедует­ся современными правительствами, и в котором эти пра­вительства видят оправдание своей власти? Это — закон материи и грубой силы, закон тождественный физическо­му закону, согласно которому масса, увлекаемая своим ве­сом, давит на все то, что находится у нее на пути. Здесь мы и обнаруживаем точку соприкосновения между демо­кратической концепцией и материализмом, и именно в этом следует искать причины тому, что данная концепция так укоренилась в современном мышлении. Благодаря ей, полностью переворачивается нормальный порядок вещей, и устанавливается приоритет множественности, который на самом деле существует только в материальном мире1. В духовном же мире, и более обобщенно, в универсаль­ном порядке во главе иерархии стоит Единство, посколь­ку именно Единство, Единица есть изначальный прин­цип, из которого происходит в дальнейшем всякая множе­ственность2. Как только этот принцип Единства теряется

1 Следует хотя бы вспомнить выражение святого Фомы Аквинского «numerus stat ex parte materiae», то есть «количество стоит на стороне ма­терии». — Примеч. авт.

2 В данном случае, как и во многих других, аналогия между одним и другим уровнем реальности является строго обратной. — Примеч. авт.

Рено Геном

из виду или отрицается, остается лишь чистая множест­венность, которая строго тождественна материи.

Следует заметить, что благодаря своей способности к одновременному разделению и ограничению материя была названа схоластической философией «принципом индивидуации». Это помогает связать воедино предмет нашего настоящего анализа, и все, сказанное выше от­носительно индивидуализма: демократическая эгалитар­ная тенденция тождественна тенденции «индивидуализа­ции», которая в иудео-христианской традиции именуется «грехопадением», нарушившим изначальное единство1. Множественность, рассматриваемая отдельно от своего принципа, истока и поэтому не могущая более быть при­веденной к единству, в социальной области проявляется в представлении об общности, понимаемой лишь как ариф­метическая совокупность составляющих ее индивидуумов. И на самом деле подобная общность не может являться ничем иным, так как она не связана в этом случае ни с каким принципом, превосходящим индивидуальный уро­вень. Законом подобной общности может служить лишь закон большинства, закон большого количества, и на этом, собственно, и основана демократическая идея.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...