Этнологический и антропологический контекст современной этнопедагогики

Вернемся к категории «этнос». В предыдущем разделе мы уже приводили общепринятое в отечественной науке определение (Широкогорова—Бромлея), основанное на описании признаков этноса, и отмечали его описательность и излишнюю универсаль­ность. Трудно не согласиться с Л.Н.Гумилевым, автором альтер­нативной теории этноса, с его критическим отношением к опи­сательной методологии этого определения: «Нет ни одного реаль­ного признака для определения этноса, применимого ко всем из­вестным нам случаям: язык, происхождение, обычаи, материаль­ная культура, идеология иногда являются определяющими мо­ментами, а иногда нет. Вынести за скобки мы можем только одно — признание каждой особи: "Мы такие-то, а все прочие — другие"»¹ (выделено нами. — И. Н.). Действительно, даже язык не всегда служит обязательным атрибутом и отличительной особен­ностью этноса — этнографии известны случаи, когда этносы не имеют собственного языка, а говорят на языке соседнего племе­ни. Обязательным остается только то, что относится к этническо­му самосознанию — признанию единства своего происхождения с другими членами этнической общности и отличия от других. А это фиксируется в имени этноса — этнониме. Теоретическая разра­ботка этого понятия может быть отнесена к достижениям отече­ственной этнологической науки, и, что особо важно для этнопе­дагогики, она раскрывает существенные стороны не только фор­мирования этнической общности, но и межэтнической коммуни­кации.

Концепции этноса Л. Н. Гумилева. Рассмотрим ее эвристический смысл и применимость ее положений для этнопедагогики. Глав­ное отличие гумилевской концепции этноса от пока еще функ­ционирующей в отечественном обществознании теории этноса заключается в том, что Л. Н. Гумилев дает не описательную, а объяс­няющую характеристику этноса, его происхождения и особенностей развития. Неприятие теории этногенеза Л.Н.Гумилева многими этнологами и этнографами (как ориентирующимися на традици­онную отечественную теорию, так и сторонниками новейших за­падных концепций), на наш взгляд, вызвано скорее недопонима­нием ее или защитой собственных взглядов. Концепция этноса Л. Н. Гумилева затрагивает настолько фундаментальные и при этом междисциплинарные вопросы, что современная наука пока не готова оценить ее объективно. Чрезвычайно важен и перспективен и ее междисциплинарный характер: концепция строится на стыке

¹ Гумилев Л. Н. Этносфера: история людей и история природы. — М., 1993. -С. 41.

этнографии, истории, психологии, социологии, теории культу­ры с общим естествознанием, географией, биологией. И это един­ственно верный путь к будущему непротиворечивому и самодос­таточному определению сущности той фундаментальной стороны действительности (природной и социальной), которая сегодня отражена в понятиях «этнос», «этничность», «этнические процес­сы», «этническая идентичность» и т.п.

Прежде всего отметим главное: в концепции Л. Н. Гумилева эт­нос, понимаемый как «специфическая форма существования че­ловека», как «оригинальная форма адаптации человека в биоце­нозе ландшафта», в своем развитии подчиняется не особым (не­социальным и небиологическим) закономерностям, а законам раз­вития этносферы — законам, по сути, энергетическим. Этносфера представляет собой земную оболочку, — «мозаичную в этниче­ском отношении антропосферу, слагающуюся из всей совокупно­сти этноценозов Земли»¹. Ученый разработал собственный поня­тийно-терминологический аппарат (поэтому во многих его кни­гах есть специальный терминологический словарь). Так, понятие «этноценоз» отражает очень важную сторону концепции Л.Н.Гу­милева — этнос неотделим от природного ландшафта, в котором он возникает и к которому адаптируется. Этноценоз — это биогео­ценоз, в пределах которого происходит развитие данного этноса. Наконец, биогеоценоз (или биоценоз), по Л.Н.Гумилеву, это «за­конченный комплекс форм, исторически, экологически и физио­логически связанный в одно целое общностью условий существо­вания»².

Два основных теоретических основания концепции Л. Н. Гуми­лева — открытая на рубеже XIX —XX вв. В. И. Вернадским «энер­гия живого вещества биосферы» и появившаяся в середине XX в. общенаучная теория систем. Биогеохимическая энергия живого вещества, по Вернадскому, представляет собой преобразованную энергию Солнца, космоса и радиоактивного распада в недрах Земли. Связь биосферы с энергетическими всплесками в космосе дока­зал А.Л.Чижевский. Этими всплесками объясняются и многие, на первый взгляд необъяснимые, явления в живой природе — массо­вые и совершенно неожиданные миграции животных, насекомых и многое другое. Гипотеза Л. Н. Гумилева, на которой строится его концепция, состоит в том, что при воздействии определенного типа космического излучения на Землю (оно происходит несколько раз за тысячелетие) возникает пассионарный толчок — мутация гена человека, отвечающего за восприятие организмом энергии из внешнего мира. И тогда человек способен воспринять энергии больше, чем ему обычно необходимо. Такой человек становится

 

¹ Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. — Л., 1980. — С. 500.

² Там же. — С. 296.

пассионарием, т.е. человеком с повышенной тягой к действию. Его энергия направляется на активные действия — от завоева­тельных походов до научных экспедиций и открытий. Начало этно­генеза, по Гумилеву, связано с тем, что такие пассионарии оказы­ваются объединены общей целью и собираются в благоприятных климатических (природно-ландшафтных) условиях. Это и есть за­родыш нового этноса, реализующий себя в начальной стадии эт­ногенеза.

У Л.Н.Гумилева нет единственного определения этноса — их несколько, и все они направлены на раскрытие каких-то сущест­венных сторон этого сложного феномена и дополняют друг друга. Этнос — «естественно сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения коллектив людей, существующий как энер­гетическая система (выделено нами. — И.Н.) (структура), проти­вопоставляющая себя другим таким же коллективам, исходя из ощущения комплиментарности»¹.

В то же время ученый дает широкое определение этноса, не сводя его к человеческой общности. Здесь этнос или этническая общность — «система социальных и природных единиц с присущими им элементами. Этнос — не просто скопище людей, теми или иными чертами похожих друг на друга, а система различных по вкусам и способностям личностей, продуктов их деятельности, тра­диций, вмещающей географической среды, этнического окружения, а также определенных тенденций, господствующих в развитии систе­мы»² (выделено нами. — И.Н.). Таким образом, этнос имеет слож­ное внутреннее строение, отражающее взаимодействие человека, культуры (им создаваемой) и природы.

С точки зрения применяемого Л.Н.Гумилевым системного под­хода этнос — это «замкнутая система дискретного типа», т.е. сис­тема, которая, с одной стороны, функционирует, не постоянно обмениваясь энергией со средой, а получив однажды заряд энер­гии и растрачивая его (замкнутый тип). Но она дискретна, т.е. это система, в которой нет жесткой, раз и навсегда заданной связи элементов. Вот здесь и заключены те гипотетические идеи Л. Н. Гу­милева, которые вызывают наибольшие критические возражения. Во-первых, заряд биохимической энергии этнос получает из кос­моса; во-вторых, движущая сила этноса — пассионарность, т.е. избыток у отдельных людей (пассионариев) этой энергии, приво­дящий путем «пассионарного взрыва» к возникновению этноса, а затем определяющий его этногенез (по Л.Н.Гумилеву — весь пе­риод жизни этноса). Затем этнос переходит в инерционный пери­од и постепенно теряет энергию, вплоть до распадения (на послед­ней стадии своего существования) на составные части. Цикл жиз-

¹ Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. — Л., 1980. — С. 500.

² Там же. -С. 103.

ни этноса, опираясь на свои энциклопедические, географические и исторические, знания, Л.Н.Гумилев определил по продолжи­тельности примерно в 1200— 1500 лет.

Это, разумеется, иной, непривычный, резко отличающийся от общепринятого взгляд на историю человечества, иное понима­ние причинной обусловленности исторических событий, взаимо­связи этногенеза и биосферы Земли. «Гумилевская» социология исходит из других по сравнению с традиционной принципов по­нимания стратификации общества, разделения его на те или иные социальные группы. Состояние этноса в каждый историче­ский момент (или, по выражению Л. Н. Гумилева, «колебания на­пряженности этнического поля») зависит от соотношения в нем особей с различной степенью «пассионарности»: пассионарных (способных на самопожертвование); субпассионарных (пассивных, послушных); гармоничных (спокойных, благополучных). Соглас­но схеме Л.Н.Гумилева каждая этническая система проходит в процессе этногенеза следующие стадии:

инкубационную фазу (150—160 лет), на которой определенное количество пассионариев объединяются в рамках старого этноса или нескольких этносов;

фазу подъема (примерно 200—300 лет), на которой число пас­сионариев растет, они ставят задачу формирования нового силь­ного государства, не считаются с неизбежными жертвами, основ­ной императив их поведения — «Будь тем, кем ты должен быть»; акмеатическую фазу (примерно 300 лет), характеризующуюся максимальным числом пассионариев, пассионарное напряжение достигает высшей точки, но теперь пассионариев волнуют уже не достигнутые на предыдущей стадии цели, а новые. Распростране­ны индивидуализм, внутренние конфликты, господствует пове­денческий императив «Будь тем, кем я хочу». В результате пассио­нарии истребляют друг друга, а уровень пассионарного напряже­ния падает (характерный пример — европейские страны периода феодальной раздробленности);

фазу надлома (примерно 150 — 200 лет) — кризисную фазу, на которой пассионариев постепенно сменяют субпассионарии, не способные воспринимать даже норму энергии, — бродяги, люм­пены и т.д. (Западная Европа переживала эту фазу в периоды Ре­формации и Контрреформации);

инерционную фазу, на которой продолжается медленное сниже­ние числа пассионариев, происходит некоторая стабилизация, пассионарное напряжение на время даже несколько нарастает, укрепляется государственность, накапливаются духовные и мате­риальные ценности, воспринимающиеся как непреходящие, рас­тет законопослушание, господствует императив «Будь таким, как я» (примером могут служить современные западноевропейские го­сударства);

фазу обскурации — фазу старости этноса, подготовленную на­растающим кризисом в предыдущей фазе. Господствуют субпас­сионарии, губящие этнос, ширятся коррупция, преступность, преобладают люди нетворческие, нетрудолюбивые, умственно неразвитые, основной поведенческий императив которых — «Будь таким, как мы» (в этот момент этносу примерно 1100 лет, клас­сический пример — Рим эпохи поздней империи);

фазу гомеостаза (иногда переходящую в реликтовую фазу) — завершение этногенеза, что связано с окончательной утратой пас­сионарности, хотя на этой стадии возможно временное восста­новление этноса — его регенерация. Этнос может очень долго су­ществовать на стадии гомеостаза, если не станет жертвой агрес­сии соседей, стихийного бедствия или ассимиляции.

Принципиально важно то, что Л.Н.Гумилев, выводя на основе огромного исторического материала эту цикличность жизни эт­носа, имеет в виду не столько отдельных людей, сколько этни­ческую систему, динамику ее изменений, характер ее жизни. Эта цикличность призвана объяснить причины и характер прежде все­го макроизменений в жизни человеческого общества, но сама эта жизнь чрезвычайно сложна, насыщена микроизменениями. «Уми­рание» этноса, утрата им пассионарной энергии отнюдь не озна­чают всеобщей умственной и культурной деградации. Даже наобо­рот: этнос на стадии этнического гомеостаза может состоять из вполне гармоничных и трудолюбивых людей, но людей, утратив­ших потребность в каких-либо жизненных переменах.

Разумеется, эта схема этногенеза (несколько пугающая своей фатальностью) может быть принята только в случае применимо­сти ко всем известным ситуациям в истории народов, и она зави­сит от уровня современных научных знаний истории. Во всяком случае, чтобы принять или опровергнуть ее, необходимо обладать тем же уровнем знания истории, что и Л.Н.Гумилев. Именно эта сложность, очевидно, обусловила ситуацию, когда многочисленные критики его концепции, отвергая его теоретические построения, не приводят достаточного числа убедительных исторических фактов. Тем более что здесь речь идет не о привычной формационной со­циально-классовой истории, а о малоизученной истории этносов.

Л.Н.Гумилева обвинили прежде всего в биологизме, в биоло-гизации этноса, хотя его можно было бы заподозрить скорее в «географизации» или «энерготизации», так как и этнологию он называл географической или естественной наукой, изучающей этносферу, наукой «о происхождении и смене этнических целост-ностей, комбинациях элементов в разнообразном пространстве и необратимом времени»¹. На самом деле речь идет об открытии (хотя

¹ Гумилев Л. Н. Этносфера: история людей и история природы. — М., 1993. —

С. 22.

и не признанном всеми) иного (не биологического и не социаль­ного) уровня закономерностей, иной, особой (пользуясь матери­алистической терминологией) формы движения материи. И это закономерный вывод, вытекающий из понимания бесплодности чисто биологического или чисто социологического объяснения этноса и этничности.

Наконец, интересна позиция ученого в одном из самых дис­куссионных и сложных для этнологии вопросов — вопросе об «уко­рененности» этноса, этничности в человеке (или этнофоре — но­сителе этничности, своеобразной минимальной «единице» этно­са). Здесь Л. Н. Гумилев связывает вопрос о единстве и преемствен­ности в развитии этнической общности с удивительным и пока трудно объяснимым явлением — периодически фиксируемым на­личием у отдельных людей «смутных воспоминаний о непережи­том», «смутных эмоций», традиционно объясняемых, например, в Китае, Индии, теорией переселения душ, или реинкарнации. Опираясь на идеи российского биолога и генетика Н. В.Тимофее­ва-Ресовского, касающиеся «аварийного гена», Л.Н.Гумилев пи­шет: «Пусть этот ген выскакивает наружу крайне редко и не по заказу, но он переносит фрагменты информации, объединяющие человечество, которое в каждую отдельную эпоху, и даже за 50 ты­сяч лет известной нам истории, представляется как мозаика этно­сов. Именно наличие генетической памяти объединяет антропо-сферу»¹. Поэтому и этническая принадлежность, по Л.Н.Гумиле­ву, не является продуктом самостоятельного сознания — «она отражает какую-то сторону природы человека (выделено нами. — И.Н.), гораздо более глубокую, биологическую, лежащую на гра­ни физиологии, внешнюю по отношению к сознанию и психоло­гии...»².

Для этнопедагогики чрезвычайно существенна еще одна идея выдающегося ученого, связанная с одной из центральных катего­рий его концепции, — стереотипом поведения. Каждому этносу свойственен свой, оригинальный стереотип поведения. Но как он формируется? Здесь Л.Н.Гумилев опирается на идеи некоторых отечественных генетиков, в частности М.Е.Лобашева. Речь идет об условно-рефлекторной сигнальной преемственности между поколениями, которая осуществляется через контакт новорож­денного с родителями и членами сообщества. Это и означает, по Л. Н. Гумилеву, традицию, т.е. стереотип поведения, передающийся путем сигнальной наследственности. Идея сигнальной наследствен­ности полностью опровергает расовые различия духовных свойств человека, поскольку в семье происходит бессознательное «впи-

¹ Гумилев Л. Н. Этносфера: история людей и история природы. — М., 1993. — С. 20.

² Там же. — С. 41.

тывание» определенных моделей поведения. Здесь особая роль при­надлежит речи. «Речь — "сигнал сигналов", — цитирует Гумилев М.Е.Лобашева, — создает условия для возрастания роли сигналь­ной, или условной, наследственности, обеспечивающей преем­ственность опыта между поколениями на основе физиологичес­кого механизма временной связи»¹. Переводя выводы генетика на «язык этнолога», Л.Н.Гумилев отмечает: «Условные связи с дей­ствительностью, приобретаемые в онтогенезе [т.е. индивидуаль­ном, не родовом, формировании, развитии человеческой особи), — это воспитание ребенка и обучение его тому, чем он будет всю жизнь кормиться и защищаться от врагов»². И наконец, вывод Л.Н.Гумилева, который имеет самое непосредственное отноше­ние к широко обсуждаемой проблеме этнической и гражданской идентичности и может рассматриваться как один из центральных выводов всей концепции этноса и этногенеза выдающегося уче­ного: «...Нет людей вне этноса. Человек может не знать своего происхождения, забыть родной язык, не иметь никаких религиоз­ных или атеистических представлений, но без поведения в кол­лективе он жить не может. А поскольку именно характером поведе­ния определяется этническая принадлежность (выделено нами. — И.Н.), то все люди сопричастны этносфере...»³. Этот вывод, на наш взгляд, может быть одним из фундаментальных оснований этнопедагогической науки, занимающейся изучением процессов этносоциализации личности, определением условий и факторов этого процесса.

В то же время было бы неверным полагать, что концепция Л.Н.Гумилева дала исчерпывающие ответы на все вопросы тео­рии этноса. Это касается, в частности, и вопроса о соотношении биологического и социального (врожденного и приобретенного) в формировании «этнической ипостаси» личности, который ос­тается одним из самых дискуссионных. Особую роль эта концеп­ция играет в понимании сущности этноса и этничности. Сторон­ники нового социобиологического направления в науке, идеи которого были впервые сформулированы в книге американского биолога Э.О.Уилсона «Социобиология: новый синтез» (1975), пытаются согласовать данные генетики, экологии, этологии (на­уки о поведении), эволюционной теории и осуществить их интег­рацию с социально-гуманитарными науками.

Концепция геннокультурной коэволюции. Социобиологи счита­ют, что биологическая (органическая) и культурная эволюции протекают совместно и синхронно, т.е. природное и социальное

¹ Гумилев Л. Н. Этносфера: история людей и история природы. — М., 1993. — С. 61.

² Там же. -С. 62. ³Там же.

выступает в единстве. При этом «протосоциальные» модели пове­дения человека запрограммированы биологически, что позволяет на основе знания генома человека предсказать его поведение в будущем. Это, безусловно, противоречит и свойственному эпохе Просвещения представлению о способности социальной среды преобразить человека, и марксистской концепции «снятия» био­логического социальным в процессе исторической эволюции об­щества. В то же время эти идеи, требующие, по замечанию оте­чественного философа П.С. Гуревича, «критической проверки», возможно, помогут разобраться, в частности, в причинах низкой эффективности современного педагогического воздействия шко­лы и наполнить принципиально новым содержанием один из ос­новных принципов этнопедагогической деятельности — «природо-сообразность».

Л.Н.Гумилев четко обозначил в своей теории ключевую про­блему этнологической науки — проблему этногенеза в его фило­генетическом (родовом) и онтогенетическом (индивидуальном) измерениях. Здесь на первый план выходит проблема соотноше­ния этногенеза и антропогенеза — формирования человечества как вида.

Антропогенез — изучение происхождения человека как вида — раздел антропологии. Причем отмеченные нами ранее различия в подходе западноевропейской и американской и отечественной на­уки, занимающейся изучением человека и человеческих сообществ, особенно очевидны. Если в западной традиции антропологией называют практически все науки о человеке (физическая антро­пология, этнология, культурология, психология и многое дру­гое), то в отечественной традиции антропологией принято считать именно физическую антропологию, которая включает следующие разделы: антропогенез, расоведение (этническую антропологию) и морфологию человека. Первый раздел изучает эволюцию био­логической природы высших антропоморфных приматов, бли­жайших предшественников человека; второй — сходство и раз­личия рас современного человека, причины, время и места их возникновения; третий — факторы и закономерности биологи­ческой природы человека: возрастную динамику, типы конститу­ции и пр.

Изучая эволюцию человека как качественно своеобразный био­логический процесс, антропология решает чрезвычайно важную, имеющую общечеловеческий смысл, гуманитарную и политиче­скую проблему — доказывает принадлежность всех современных человеческих рас к одному виду, т.е. дает научное опровержение расизма, утверждающего идею расового превосходства по якобы особому происхождению той или иной человеческой расы.

Сложная природа человека не позволяет изучать его биологи­ческую эволюцию отдельно от других ее линий — социальной,

этнической, культурной. Поэтому проблема антропогенеза не яв­ляется прерогативой только физической антропологии как био­логической науки, а предполагает взаимодействие разных наук. Антропогенез, т.е. процесс происхождения человека и становле­ния его как биологического вида, может быть понят только в рам­ках становления общественных отношений (социогенез), этни­ческих общностей (этногенез), культуры (культурогенез).

В XVIII — XIX вв. было множество попыток объяснить про­исхождение человека. Эту проблему рассматривали и философы, и естествоиспытатели: И.Кант, Дж. Монбодло, А.Каверзнев, А. Н. Радищев, Ж. Б. Ламарк и многие другие. Особняком стоит ори­гинальная концепция Ж. Б. Робине, который утверждал, что жи­вотные представляют собой всего лишь неудачную попытку при­роды породить наиболее совершенную форму — человека.

Теория Ч.Дарвина. Данная теория стала главной опорой для современной антропологии, строящейся на эволюционных прин­ципах. Формирование человека Ч.Дарвин связывал с борьбой за существование, естественным отбором и адаптацией к условиям окружающей среды. Основные отличительные особенности чело­века — двуногость, специфическое строение руки, развитый мозг и членораздельная речь, по Ч.Дарвину, есть результаты адапта­ции, и созданы они в процессе естественного отбора. Интерес­но, что ученый не рассматривал особую роль труда в антропоге­незе. Эта идея, затрагивающая фактор, отсутствующий в других линиях эволюции и связываемый именно с эволюцией челове­ка, стал центральным несколько позже и лег в основу антропо­логической концепции марксизма и марксистской социологии (исторического материализма) с ее приматом производствен­ных отношений.

Современные научные данные, в частности новые археологи­ческие находки, отодвигают момент появления человека совре­менного типа все далее в глубь истории, но не опровергают, а лишь подтверждают главный вывод Ч.Дарвина — человек про­изошел от одной общей исходной формы. Сегодня выделяют че­тыре условные стадии антропогенеза, которые харак­теризуются не только определенными биологическими особенно­стями, но и уровнем развития материальной культуры, уровнем развития социальных отношений:

австралопитеки (предшественники человека) — древность на­ходок представителей данного вида — в пределах 4— 1 млн лет;

питекантропы (древнейшие люди, архантропы) — время су­ществования в интервале 1,8 млн лет — менее 200 тыс. лет;

неандертальцы (древние люди, палеантропы) обитали в Евро­пе, Азии и Африке в период от 300 тыс. до 30 тыс. лет назад;

человек современного типа, ископаемый и современный (нео­антропы).

Ранее считалось, что возраст Ното заргепз тр1епз (человек ра­зумный разумный — именно так правильно обозначается назва­ние этого вида в отличие от предшествующего — Ното зар'гепз пеапёепИа1епз15 — человек неандертальский разумный) примерно 30—40 тыс. лет назад, но находки последних лет, в частности на территории Китая, позволяют отодвинуть этот рубеж до 200 тыс. лет назад. Стремительное расселение неоантропов по планете на­чалось около 40 тыс. лет назад.

Здесь, очевидно, и находится точка отсчета для процесса, име­нуемого расообразованием: единый вид человека начинает распа­даться на более мелкие подразделения, расы\ Решающее значение в формировании расовых признаков и отличий принадлежит при­родной среде, географическому расселению неоантропов. Расо­вые признаки (телесные, физиологические особенности — цвет кожи и многое другое), передающиеся по наследству, непосред­ственно зависят от особенностей ареала — территории расселения. Связь расогенеза (формирования рас) и этногенеза (формирова­ния этносов), как мы увидим позже, сложна. В современной ант­ропологии нет единой точки зрения на временные границы пери­ода сложения современных рас человека. Чаще всего этот важней­ший этап в формировании человека современного типа (со всеми его расовыми различиями) связывается с периодом, который на­зывают верхним или поздним палеолитом (буквально: древнека­менный), — в Европе примерно 35—10 тыс. лет назад. Именно этим периодом датируются найденные в Европе в середине XIX в. памятники первобытной культуры и искусства — скульптура ма­лых форм и наскальная живопись. Кроме того, богатую информа­цию дают погребения этого периода, принадлежащие, в частно­сти, кроманьонцам и отражающие некоторые важные особенности культуры этих древних охотников-собирателей, — наличие обы­чаев и обрядов, свидетельствующих о формирующейся системе духовной культуры, мировоззрении, социальной организации, ху­дожественно-эстетического сознания.

Чрезвычайно важен еще один вывод современных антрополо­гов, отражающий'особенности изменения форм естественного отбора, характерного для гоминоидов (и заставляющий вспом­нить об определении стереотипа поведения как отличительной особенности этносов, данном Л. Н. Гумилевым): изменения в мор­фологическом плане постепенно отступают на второй план, а на первый — выходят изменения в поведении, обеспечивающие ус­пешную адаптацию человека к среде. В то же время некоторые отечественные антропологи сегодня выступают против сложив-

¹ Происхождение этого термина связывают с французским языком (хотя оно созвучно арабскому газ — начало, происхождение и итальянскому гатда — раса, племя).

шейся в марксистской антропологии традиции некоторого пре­увеличения роли труда как решающего, главного фактора антро­погенеза (это выразилось в известном упрощенном представле­нии о «роли труда в превращении обезьяны в человека»).

Безусловно, труд, непосредственно связанный с формирова­нием человеческой руки, — важнейший фактор этой адаптации, но сама она — процесс, несомненно, многофакторный. Понима­ние его, очевидно, дело будущего, так как это напрямую зависит от решения фундаментальной проблемы соотношения биологи­ческого и социального.

Исследования этногенеза. Исследования этногенеза в отличие от антропогенеза, изучение которого основывается на объектив­ных данных археологии и других наук, строятся в основном на косвенных, опосредованных источниках. Практически невозмож­но определить хронологические рамки формирования первых общ­ностей, которые могут быть названы этническими, тем более, как мы уже показали, в современной науке существуют расхожде­ния в понимании признаков этих общностей. Наиболее распро­странена точка зрения, согласно которой этногенез — формирова­ние этносов — начинается одновременно с формированием рас, т.е. в эпоху верхнего палеолита, и связан он с формированием совре­менного человека — Ното заргепз (примерно 40 тыс. лет назад).

Такое положение соответствует в определенной степени и «не­эволюционной» концепции Л. Н. Гумилева (вспомним рассмотрен­ное нами его понимание этноса как «оригинальной формы адапта­ции» человека к ландшафту и особую роль стереотипа поведения). В то же время идея пассионарного взрыва как источника этноге­неза уводит проблему хронологических рамок этого процесса в иную плоскость, не связанную непосредственно с историей формирования человека как вида. Согласно Л.Н.Гумилеву, эт­ногенез — процесс непрерывный, непрекращающийся, и опре­деление его исходной точки вне идеи пассионарного толчка не имеет смысла.

В последовательно эволюционистской формационной концеп­ции, сформулированной во второй половине XX в. в теории эт­носа Ю. В. Бромлея, этногенез завершается с формированием устойчивой общности, обладающей набором признаков, в числе которых (вспомним его определение этноса) особое место при­надлежит языку и самосознанию (сознанию общности и отличия от других общностей подобного рода). По завершении этногенеза начинается этническая история. Поскольку историческое разви­тие человеческого общества, по Марксу, определяется последо­вательной сменой социально-экономических формаций, то с этой сменой связывается и история этносов.

Так возникла знаменитая триада племя —народность—нация. Речь идет о последовательной смене трех форм существования

этноса. Племя соответствует доклассовому (первобытно-общин­ному) состоянию общественного развития, народность — его ран­неклассовому состоянию, нация — классовому обществу, в ре­зультате разделяясь на нации капиталистические и социалисти­ческие. Нация рассматривалась как высшая форма существования этноса, связанная с высоким уровнем экономического и культур­ного развития, а главное — с обладанием собственным государ­ством (национальным государством).

В работах Ю. В. Бромлея и его последователей было приведено большое число фактов, подтверждающих закономерность такой исторической схемы и такого «ранжирования» этносов по «уров­ню развития». Но последнее и стало камнем преткновения для указанной теории: этносы выстраивались «по рангу», делились на развитые и неразвитые, в результате игнорировалось самое глав­ное — своеобразие, самобытность этнических общностей, их куль­туры, их исторически сложившихся отношений с природной сре­дой, в которой они сформировались.

Между тем свидетельством ценности народов и культур, не попадавших в указанной квалификации на высшую степень «эт­нической эволюции», может служить усиливающийся сегодня к ним интерес у представителей «развитых» этносов, в частности западноевропейских. Речь идет о нарастании своеобразной нос­тальгии по тем качествам культуры, которыми обладают якобы отставшие в своем развитии народы и которых не хватает народам (нациям) «высокоразвитым». Это те качества, которые, очевид­но, наиболее полно соответствуют сущности человека, его нераз­рывной связи с природой, внутренней и внешней гармонии и которые были утрачены в процессе «цивилизационного» разви­тия, критериями которого служили в основном наука, техника и технологии.

Кстати, еще классики марксизма К.Маркс и Ф.Энгельс, отме­чая неравномерность развития разных сторон общества и культу­ры, сформулировали идею об относительной самостоятельности духовного производства. Она была призвана объяснить «выпадаю­щие» из концепции причинной обусловленности духовной над­стройки развитием социально-экономического базиса общества факты художественно-эстетического совершенства, например ан­тичной культуры. На самом деле здесь чисто эволюционистская концепция общего прогресса наталкивалась на необъяснимые факты. Сказанное касается и уже упомянутых шедевров первобыт­ного искусства.

Вопросы и задания для самоконтроля

1. Как соотносятся понятия «этногенез» и «антропогенез»?

2. Назовите основные факторы расогенеза — становления человече­ских рас.

3. В чем главное отличие в понимании этноса в концепции Л. Н. Гуми­лева от традиционных его трактовок?

4. Объясните связь пассионарности и этногенеза в концепции Л. Н. Гу­милева.

5. Каковы основные стадии жизни этноса, по Гумилеву?

6. На какой основе формируется этнический стереотип поведения в концепции Л.Н.Гумилева?

7. Объясните с точки зрения эволюционизма смысл этнологической триады «племя —народность —нация» для понимания характера и уров­ня развития этносов, а также их ранжирования — оценки их места в современной мировой культуре.

8. В чем основные различия в понимании этноса и этногенеза в кон­цепции Л.Н.Гумилева и теории Ю.В.Бромлея?

9. Сформулируйте, какую теоретическую базу для развития современ­ной этнопедагогики дают идеи Л.Н.Гумилева и Ю.В.Бромлея.

10. Чем можно объяснить повышение интереса к аборигенным наро­дам и их культурам в современной науке и общественном сознании?

11. Какое значение для этнопедагогики имеет один из главных вопросов теории этноса о соотношении социального и биологического в человеке?

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: