Причины лицемерного выражения 7 глава

366 Поскольку рвение внешне выглядит одинаково и в добрых, и в плохих людях, а в Писании представлены вещи, которые явля­ются внешними и имеют внутренние соответствия, в нем часто го­ворится, что Господь гневается, пышет яростью, мстит, бросает людей в ад и делает многое другое, что является внешним выра­жением ревности. Оттого же Он назван «ревнивым», несмотря на то, что в нем нет ни следа ярости или мстительности. На самом деле. Он есть само милосердие, благородство и снисхождение, то есть воплощенное благо, в котором нет ничего подобного. По­дробнее об этом сказано в книге «О небесах и об аде» (№ 545—550) и в «Апокалипсисе откровенном» (№ 494,498, 525,714,806).

367 (6) Рвение супружеской любви зовется ревностью. Рвение су­пружеской любви наивысшее из всех, поскольку супружеская любовь наивысшая из всех видов любви и ее наслаждения, из-за которых вскипает рвение, суть наивысшие из всех наслаждений. Причина этого в том, что супружеская любовь придает жене фор­му любви, а мужу — форму мудрости, и из этих форм, слившихся воедино, может возникнуть лишь то, что скрепляет мудрость и любовь. Поскольку рвение супружеской любви есть наивысшее из всех, ему можно дать имя зелотипия, то есть образец рвения.

368 (7) Ревность подобна огню, который обращен против все­го, что нарушает любовь к супругу, и она выражает страх ут­раты этой любви. Мы говорим здесь о ревности тех, кто духов­но любит своих супругов. В следующем параграфе речь пойдет о ревности природной любви, а еще ниже —о ревности, сопутст­вующей истинной супружеской любви.

Ревность людей, обладающих духовной любовью, различна, потому что различны образы самой этой любви. Не бывает люб­ви, духовной или природной, совершенно одинаковой для двух людей, не говоря уже о большем числе.

На духовном уровне ревность подобна огню, который обра­щен против всего, что нарушает любовь к супругу, поскольку на­чала любви в обоих супругах пребывают во внутренних началах их жизни, и их любовь последовательна, от своего внутреннего ис­тока до самых внешних проявлений. Благодаря такой преемст­венности все умственное и телесное чудесным образом перепле­тено между собой. Будучи духовными, такие люди считают союз — и душевный мир с его наслаждениями — целью своего брака. Поскольку же их целью является союз, духовная ревность подобна огню, который вырываются наружу в качестве защиты от посягательств извне. Она есть также выражение страха, по­скольку духовная любовь побуждает их сознавать себя единым су­ществом, и когда возникает угроза их союзу, она порождает страх, как если бы две части одного целого оказались разъятыми.

369 (8) Духовная ревность встречается в моногамных браках, а природная — среди многоженцев. Духовную ревность испытыва­ют супруги, живущие в моногамном браке, ибо только такой брак является основой духовной супружеской любви. Мы говорим «испы­тывают», ибо она встречается и в христианском мире, хотя и у весь­ма немногих супругов. В главе о многоженстве (№ 345—347) было показано, что для многоженцев супружеская любовь относится к их природным началам. Такова же у них и ревность, ибо послед­няя соответствует качеству любви. Некоторые достоверные опи­сания показывают, что такое ревность среди многоженцев на Вос­токе. Там жены и наложницы охраняются как пленники в работных домах и не имеют никакого общения с посторонними мужчинами. Ни одному из мужчин не разрешается входить в жен­ские покои без сопровождения евнуха. За теми женщинами рев­ниво наблюдают, не посмотрят ли они на какого-нибудь прохоже­го завлекающим взором, и если такое случается, их наказывают плетьми. А если женщина проявляет похоть по отношению к по­стороннему мужчине, ее ожидает смерть.

370 Эти обычаи, несомненно, демонстрируют тот огонь ревности, в который обращается супружеская любовь среди многоженцев — огонь яростный и мстительный: яростный среди мягких людей и мстительный среди жестоких. Так происходит потому, что их любовь — природная и не содержит в себе ничего духовного. Это следует из того, что сказано о многоженстве выше, — что много­женство есть разврат (№ 345) и что многоженец остается природ­ным, пока он многоженец, и не может стать духовным (№ 347).

Огонь ревности имеет совсем другую природу среди партне­ров в моногамном браке. Ее огонь обращен не против женщин, а против разрушителей брака. Иначе происходит среди много­женцев, у которых огонь ревности несет в себе также неистовст­во мести. Оттого же наложницы и жены многоженцев после их смерти обычно получают свободу и живут в неохраняемых поко­ях, где занимаются разной женской работой.

371 (9) Между супругами, которые нежно любят друг друга, рев­ность—это оправданный гнев, имеющий разумную причину, ибо в противном случае супружеская любовь гибнет. В каждой любви есть страх и боль — арах, что она может быть утрачена, и боль, если она утрачена. Такова же и супружеская любовь, но страх и боль в ней зовется рвением, или ревностью. У супружес­ких пар, где партнеры хранят нежную любовь друг к другу, рев­ность оправдана и имеет разумную причину, ибо она есть страх потери вечного счастья — не просто собственного, но и супруга — и в то же время потому, что она есть защита от прелюбодеяния.

Что касается первого положения, а именно: что это правед­ный страх потери собственного счастья и счастья супруга, то оно вытекает из всего, что было сказано об истинной любви в супру­жестве и из того, что блаженство душ супругов, их счастье, сердечные радости и телесные удовольствия проистекают из этой любви. И поскольку все это уготовано им навек, каждый из них

страшится за вечное счастье своего супруга. Очевидно, что такое рвение является законной защитой от прелюбодеяния. Поэтому _; оно подобно огню, который защищает супружество от разруше­ния. Отсюда следует, что каждый, нежно любящий кого-либо, также и ревнив к нему, но эта ревность законная и здоровая, со­ответствующая мужской мудрости.

372 Мы сказали, что в супружеской любви изначально присутству­ет страх разделения и ужас того, что она прервется, а также что ее рвение подобно огню, который защищает любовь от посяга­тельств на нее. Размышляя однажды об этом, я спросил некото­рых ангелов о том, где пребывает ревность. Они ответили: в разу­ме мужчины, который принимает любовь супруги и дарит любовь в ответ, и эта ревность зависит от его мудрости. Еще они сказали, что такая ревность имеет нечто общее с честью, каковой также является супружеская любовь, ибо каждый, кто любит свою суп­ругу, также и чтит ее.

«Рвение мужчины пребывает в его уме потому,—сказали они, — что супружеская любовь защищает себя посредством разума и ис­тины. Таким же образом жена посредством мужа защищает то, чем они владеют совместно. Вот почему рвение заложено в мужчинах, а через мужчин и благодаря мужчинам также в женщинах».

Я спросил: «В какой области мужского ума находится рвение?» Они ответили: «В их душах, поскольку это также защита от прелюбодеяния, чаще всего убивающего супружескую любовь, так что ум мужчины отвердевает в опасности этого посягательст­ва и превращается в рог, поражающий прелюбодея».

373 (10) Супруги, которые не любят друг друга, ревнуют по многими причинам. У некоторых это связано с различными умственными предрассудками. Причинами, по которым супру­ги, не любящие друг друга, все же питают друг к другу ревность, являются в основном их репутация любовников, страх того, что их имена будут опорочены, а также боязнь того, что домашний ук­лад жизни будет разрушен. Хорошо известно, что мужчины при­обретают репутацию благодаря своей потенции — то есть они хо­тят, чтобы ими восхищались по этой причине. Такая репутация связана с мужеством, поэтому она в наибольшей мере свойствен­на офицерам.

Страх того, что имена супругов будут опорочены, вполне со­ответствует предыдущей причине. Кроме того, сожительство с проституткой и пребывание проститутки в доме является позором.

Некоторые супруги ревнивы оггого, что не хотят, чтобы их домашняя жизнь была порушена, поскольку это навлекает боль­шой позор на мужа и лишает помощи домочадцев. Но у некото­рых эта ревность со временем ослабевает и исчезает совсем. У не­которых она превращается в простую претензию любви.

374 В мире не составляет секрета то, что у некоторых людей рев-ность проистекает из различных умственных предрассудков, ибо есть ревнивые мужчины, которые постоянно думают, что их жены изменяют им, и которые полагают, что их жены проститутки толь­ко из-за того, что видят или слышат дружескую беседу жен с дру­гими мужчинами. Есть несколько умственных недостатков, кото­рые порождают подобные предрассудки. Первое место среди них занимает подозрительная фантазия. Если очень долго предаваться ей, она вовлекает ум в сообщества сходных духов, откуда его почти невозможно вырвать. Она также укореняется в теле, отчего кровь в нем становится густой, вязкой, медленной и едкой. Недостаток мужской силы усугубляет ее действие, так что ум становится неспо­собным освободиться от своих подозрений. Обладание мужской силой дает ей дополнительный импульс, а отсутствие этой силы оказывает подавляющее воздействие, отчего ум слабеет и увядает, а потом все более погружается в нее и в конце концов приходит к безумию, которое выражается в удовольствии, получаемом от ос­корблений ближнего и всяческого насилия над ним.

375. Встречаются семьи, в которых супруги больше других страдают от болезней ревности. Там запирают жен на замок, ти­ранически запрещают им разговаривать с другими мужчинами, не позволяют мужчинам смотреть на них, закрывая окна ставня­ми, и запугивают женщин угрозами расправы, когда подозрения мужей кажутся оправданными; также существует еще много про­чих тягот, которые женщины в таких семьях вынуждены сносить от своих мужей.

Для такой ревности есть две причины. Одна из них состоит в омертвении мыслей, относящихся к духовному содержанию ре­лигии. Другая состоит во внутреннем наслаждении местью. Что касается первой причины, то о ее природе можно заключить на основании сказанного выше, а именно: что каждый обладает су­пружеской любовью сообразно состоянию Церкви в нем, а по­скольку Церковь от Господа, супружеская любовь исходит един­ственно от Господа (№ 130—131). А потому, когда взывают к живым или умершим людям, а не к Господу, следствием этого является отсутствие в человеке состояния Церкви, в согласии с которым существует супружеская любовь. Еще менее церков­ности в том, кто верует из страха перед загробной карой. В таком случае его мысли и речь оказываются несвободными и мертвеют. Тогда в человека легко входят идеи, противные Церкви или только мнимо угодные ей. Все проистекающее из этого обжига­ет продажных женщин и мертвенно-холодных партнеров в су­пружестве. Из соединения этих двух вещей проистекает неукро­тимый огонь ревности.

Что касается второй причины, а именно: внутреннего наслаж­дения местью, то она полностью подавляет влияние супружеской любви и превращает ее радость, которая является небесной, в ра­дость мести, каковая принадлежит аду, а ее ближайшей мишенью становится жена. По-видимому, тяжелая атмосфера, пропитанная отравленными испарениями окружающих ад областей духовного мира, составляет здесь побочную причину.

(11) Некоторые люди лишены ревности и тоже по разным причинам. Существует несколько причин отсутствия ревности. Те, кто не испытывает ревности, в большинстве своем смотрят на брак как на блуд, а кроме того, не дорожат своей репутацией. Они похожи на женатых уродцев. Не испытывают ревности и те, кто презирает ее, полагая, что она причиняет напрасное беспо­койство и что бесполезно сторожить жену, ибо она возбуждает­ся, когда ее сторожат, так что лучше закрыть дверь и тем более не глядеть в замочную скважину, чтобы не увидеть нечто непри­ятное. Иные презирают самый разговор о ревности, полагая, что настоящему мужчине нечего опасаться. Некоторые вынуждены отринуть ее, чтобы не разрушить свой домашний очаг и не заслу­жить упреков, если распутство жены станет достоянием гласнос­ти. Кроме того, ревность пропадает у мужчин, которые, утратив потенцию, предоставили жене свободу ради воспитания детей или извлечения дохода и т. д. Существуют и прелюбодейные бра­ки, где супруги предоставляют друг другу полную свободу поло­вых связей и при этом дружески друг к другу относятся.

377 (12) Существует и ревность в отношении любовниц, но она отличается от ревности к жене. Ревность к жене поднимает­ся из внутреннейших начал человека, а ревность к любовнице проистекает из внешних начал. Ревность к жене поднимается из внутреннейших начал потому, что именно там пребывает супру­жеская любовь. Она пребывает там, поскольку супружество очень глубоко соединяет души и разум через брачный договор, а также из справедливости, проявляющейся в том, что супруги в равной мере принадлежат друг другу. Однажды установлен­ные, эти единство и союз остаются нерушимы, какую бы любовь, жаркую или холодную, они ни породили позднее. Вот почему любовное возбуждение, внушаемое женой, вселяет в мужчину холодность, но любовное возбуждение, внушаемое любовницей, не охлаждает любовника. К ревности в отношении жены приме­шивается желание сохранить добрую репутацию, тогда как в рев­ности к любовнице такого желания нет. И тем не менее два эти вида ревности имеют различные свойства в зависимости от того, где пребывает любовь, принимаемая женой и принимаемая лю­бовницей, а также в зависимости от утонченности мужчины.

378 (13) Животные и птицы тоже обладают ревностью. Хо­рошо известно, что животные, такие, как львы, тигры, медведи и другие звери, обладают ревностью, когда растят детенышей. Таковы же и быки, даже не имеющие детенышей. И особенно пе­тухи, которые насмерть дерутся с соперниками ради своих кур. В них так много ревности потому, что они — тщеславные любов­ники, и гордость их любви не позволяет им признать кого-либо равным себе. Выше уже отмечалось, что репутация человека чес­ти среди мужчин — любовников и не любовников — порождает ревность и усиливает ее.

379 (14) Ревность мужчин и мужей отличается от ревности женщин и жен. Однако эти различия нельзя указать со всей точно­стью, поскольку ревность имеет неодинаковую природу в супругах, которые любят друг друга духовно, в супругах, которые испытыва­ют лишь природную любовь, в супругах, чьи души находятся в раз­ладе, и в муже, который держит свою жену в кабале. Сама по себе ревность в мужчинах и женщинах неодинакова, ибо она имеет раз­ные истоки. Источник ревности в мужчине — его разум, источник ревности в женщине—ее воля, привязанная к разуму мужа. Поэто­му ревность мужчины подобна необузданному пламени гнева, тог­да как ревность женщины подобна огню, регулируемому страхом, взглядом на мужа, разной мерой радения о любви и разной степе­нью умения не раскрывать свою любовь посредством ревности. Эти виды ревности отличны, поскольку жены суть любовь, мужчи­ны же принимают эту любовь, и жены страдают, если им прихо­дится делить свою любовь со многими мужчинами, но такое не свойственно тем, кто принимает любовь от таких женщин.

Не так обстоит дело с духовными людьми. У таких ревность мужа передается жене, как любовь жены передается мужу, так что для них обоих она становится одним и тем же — ревностью против посягательств на супружество. Ревность жены к посягнув­шей на супружество проститутке внушает мужчине горькое со­жаление и пробуждает в нем совесть.

380 Прибавлю к сему две достопамятные истории. Вот первая.

Я был поражен однажды при виде огромной толпы людей, которые приписывали природе сотворение всего, что есть под солнцем — и выше солнца. Когда они видели что-нибудь, они го­ворили, руководствуясь искренней верой: «Разве это не творенье природы?» Их спросили, почему они думают, что это творенье природы, а не Бога, если они порой говорят, как большинство людей, что Бог сотворил природу и, следовательно, они с равным правом могут сказать, что видят перед собой творение Божие. Но они ответили почти неслышным внутренним голосом: «Что есть Бог как не природа?»

Казалось, они были так убеждены в том, что природа создала Вселенную и что это безумное мнение есть мудрость, что смотре­ли на каждого, кто считает Бога Творцом Вселенной как на мура­вья, ползающего по земле, или бабочку, порхающую в воздухе.

Они утверждали, что догматы таких людей — не более чем сны, потому что они видят то, чего нельзя видеть, и приговаривали.-«Кто видит Бога? И кто не видит природы?»

Пока я изумлялся этой толпе людей, около меня появился ан­гел и сказал мне: «О чем ты размышляешь?»

«О толпе людей, полагающих, что все в мире сотворено при­родой», — ответил я.

«Такие люди наполняют весь ад, и там их зовут сатанами и дья­волами, — сказал ангел. — Сатаны — это те, кто признает только природу и потому отрицает Бога. Дьяволы же жили порочно и вырвали из своих сердец всякую мысль о Боге. Но я отведу тебя в школу в юго-западном краю, где находятся люди подобного ро­да, еще не попавшие в ад».

Он взял меня за руку и повел куда-то. Я увидел домики, кото­рые окружены школами, и среди них один побольше, который ка­зался на вид главной резиденцией. Он был сложен из черного камня, покрытого чем-то похожим на плиты из стекла, сверкаю­щего золотом и серебром, наподобие пластин слюды с вкраплен­ными в нее раковинами, и плиты эти ярко блестели на солнце.

Мы поднялись и постучали, кто-то открыл нам дверь и сказал: «Добро пожаловать», — потом подбежал к столу, взял в руки че­тыре книги и сказал: «В этих книгах содержится мудрость, кото­рой нынче многие восхищаются. Вот книга, которой восхищают­ся во Франции, вот книга, которой восхищаются в Германии, вот особо ценимая в Нидерландах, а этой восхищаются в Англии. Ес­ли вы желаете посмотреть, я готов сделать так, что эти книги вос­сияют перед вами!». Засим он разразился потоком похвал самому себе, и вскоре книги стали испускать сияние. Но это сияние тут же гасло перед нашим взором.

Мы спросили его: «Что ты пишешь теперь?»

Он ответил, что занят разъяснением глубочайшей мудрости из сокровищницы своего ума, а смысл ее вкратце сводится к сле­дующему: первое, к разъяснению вопроса, природа ли обязана жизни своим существованием или жизнь — природе; второе, об­разуется ли центр благодаря окружающим его предметам или ок­ружение исходит от центра и, третье, что такое центр и его окру­жение в природе и жизни.

Сказав это, он сел за стол, а мы прошлись по его школе, где было много комнат. У него на столе стояла свеча, ибо в школе не было солнечного света, а был только свет ночного светила — лу­ны. И меня удивило, что свеча, казалось, плыла за нами из комна­ты в комнату, освещая их. Когда он писал, взору его являлись все­возможные образы, которые при этом ночном свете казались райскими птицами. Но при свете дня, когда мы открыли дверь, они представали летучими мышами, ибо то были подобия истин, которые в подлинном свете оказывались ложными. Он искусно соединял их как бы в цепочки. Увидев все это, мы подошли к сто­лу и спросили его: «Что ты пишешь теперь?»

Он ответил: «Первый пункт: природа ли обязана жизни своим существованием или жизнь — природе». В отношении этого во­проса он заметил, что может доказать истинность любого ответа, но в вопросе этом сокрыто нечто его пугающее, и потому он ос­меливается утверждать лишь, что природа проистекает из жиз­ни, а не наоборот.

Мы вежливо спросили его: «Что же такое сокрыто в этом во­просе, что внушает тебе страх?»

Он ответил, что опасается того, что духовные лица могут на­звать его натуралистом и через то — атеистом, а светские могут на­звать его неразумным, «поскольку священники и миряне либо сле­по верят, либо смотрят на все взором того, кто что-то утверждает».

Тут, вследствие некоторого неудовольствия, вызванного жаждой истины, мы сказали ему: «Друг, ты глубоко заблуждаешь­ся. Твоя мудрость, которая есть искусность в письме, указывает тебе неверный путь, а стремление поддержать свою репутацию заставляет тебя утверждать то, во что ты не веришь. Разве ты не знаешь, что человеческий ум может подняться над предметами, которые доступны органам чувств, и что когда он так поднимает­ся, он может видеть, что предметы, относящиеся к жизни, нахо­дятся вверху, а предметы, относящиеся к природе, — внизу? Что есть жизнь, как не любовь и мудрость? И что есть природа, как не вместилище для них, откуда они воздействуют на все, что есть в мире? Разве могут жизнь и природа быть одним кроме как в от­ношениях причины и следствия? Может ли свет быть тождествен глазу? А звук — уху? Разве не от жизни исходят все ощущения, а их формы — не от природы ли? Разве тело человека не есть орган жизни? Разве все в нем не связано органически между собой, что­бы породить то, чего желает любовь и о чем помышляет разум? Разве органы тела происходят не от природы, а любовь и разум —не от жизни? Разве они не отличаются друг от друга со всей чет­костью? Подними немного выше свой умственный взор, и ты уви­дишь, что чувства и мысли приходят от жизни и что чувства — от любви, а мысли — от мудрости, а те и другие вместе — от жизни, ибо, повторим еще раз, любовь и мудрость суть одна жизнь. И ес­ли ты еще немного возвысишь свой умственный взор, то уви­дишь, что любовь и мудрость могут проистекать только из одно­го и того же источника и что этот источник есть сама Любовь и сама Мудрость и, следовательно, сама Жизнь. Они же суть Бог, из которого исходит природа».

Потом мы заговорили с ним о втором вопросе: окружающие ли предметы определяют центр или центр — свое окружение. Мы спросили его, почему его занимает этот вопрос. Он ответил — для того, чтобы он мог показать нечто о центре и его окружении в при­роде и жизни. И когда мы спросили его, каково его собственное мнение, он ответил так же, как и прежде, — что он может обосно­вать любой ответ, но из страха потерять свою репутацию доказыва­ет, что окружающие предметы проистекают из центра. «Я знаю, что прежде солнца было еще что-то, и оно было повсюду во Все­ленной, и все это изливалось само по себе, то есть в центр».

Тут мы вновь заговорили с ним, будучи неприятно удивлены его рвением, и сказали ему: «Друг, ты безумен». Услышав это, он отодвинул стул от стола, посмотрел на нас вопросительно и со­гнул уши, как бы желая услышать лучше. Но все это время он сме­ялся. Тем не менее мы продолжали: «Что может быть безумнее утверждения о том, что центр определяется его окружением (под центром мы подразумевали солнце, а под окружением — солнечную систему) и что, следовательно, солнце определяется солнечной системой? Разве не солнце создает природу и все, что относится к ней, — то есть все, что зависит от света и тепла, рас-просраняемых от солнца через атмосферу? Чем же были все эти вещи прежде? Чем же станет все, что есть на земле, без солнца? Разве сможет оно существовать без него хотя бы мгновение? Раз­ве постоянное существование не есть, по сути, возрождение? По­этому постоянное существование всех предметов, относящихся к природе, имеет своим истоком солнце, и это означает, что су­ществование постоянно возобновляется. Каждый может это ви­деть и принимать на основе непосредственного наблюдения. Раз­ве не является такой результат следствием? Если бы поверхность появилась прежде центра, не означало ли бы это, что возникшее прежде зависело бы от того, что возникло позже, что противоре­чит законам порядка? Как может вещь, возникшая позже, поро­дить то, что возникло прежде, а внешнее породить внутреннее шжгрубое породить тонкое? Разве не видно, что сие противоре­чит законам самой природы? Ты сказал, что окружение само по себе устремилось в центр. Так волею ли случая определен сей чу­десный порядок, согласно которому всякая вещь зависит от дру­гой и все сущее зависит от людей и их вечной жизни? Может ли природа сама заботиться о людях с такой любовью и мудростью и может ли она превращать людей в ангелов, а ангелов — в небе­са? Поразмысли над этим, и твои представления о том, что приро­да происходит от природы, обратятся в прах».

Потом мы спросили его, что он думает по поводу третьего ут­верждения касательно центра и окружения природы и жизни, — верит ли он, что центр и окружение жизни таковы же, как центр и окружение природы.

Он сказал, что не знает точно и что раньше он считал внут­ренней деятельностью природы жизнь, а также что любовь и муд­рость, которые составляют существо человеческой жизни, про­исходят от жизни и что огонь солнца посредством тепла и света производит жизнь, а теперь, услышав о вечной жизни человека, он заколебался, и ум его то взмывает вверх, то опускается вниз. Когда его ум воспаряет, он признает центр, о котором ничего не знал прежде, а когда ум низвергается вниз, он вновь видит тот центр, который раньше считал единственным. И он сказал, что жизнь происходит из центра, о котором он раньше ничего не знал, а природа — из центра, известного ему прежде. И оба цент­ра имеют свое окружение.

На это мы сказали: «Хорошо. Только тебе следует рассматри­вать центр природы и его окружение из центра жизни, а не на­оборот». И мы сообщили ему, что выше ангельских небес есть солнце, которое есть чистая любовь — по виду совсем как солнце природного мира, — и ангелы и люди обладают свободной волей и любовью благодаря теплу, которое исходит от солнца, а также разумом и мудростью — благодаря исходящему от него свету. И все, что имеет отношение к жизни, называется духовным, и все исходящее от солнца мира, есть сосуд жизни и зовется природ­ным. Окружение же центра жизни зовется «духовным миром», который существует благодаря солнцу, а окружение в природе на­зывается «природным миром» и существует благодаря своему солнцу. «Время и пространство неприменимы к любви и мудрос­ти, а окружение ангельских небес не распространяется вовне, но тем не менее оно пребывает в природном солнце и в живых предметах сообразно их способности воспринимать его, а это вос­приятие определяется формой вещей».

Тут он спросил: «Из чего происходит огонь природного солнца?»

Мы сказали, что он происходит от солнца ангельских небес, которое есть не огонь, а Божественная любовь, исходящая из ис­точника рядом с Богом, который есть сама Любовь.

Наш ответ немало его удивил, поэтому мы пояснили это так: «По сути своей любовь есть духовный огонь. По этой причине огонь в духовном смысле этого слова означает в Писании любовь. Вот почему священники в церквах молят о том, чтобы небесный огонь наполнил сердца людей — имея в виду любовь. Огонь в свя­тилище Израиля и пламя свечи являют собой не что иное, как Бо­жественную любовь. Тепло крови, или жизненное тепло людей и вообще животных происходит именно от этой любви, которая составляет их жизнь. Вот почему человек становится горяч, когда любовь в нем преображается в рвение или ярость. А посему огонь природного солнца существует только благодаря огню духовного солнца, каковое есть Божественная любовь.

Окружение проистекает из центра, а не наоборот, а центр жизни, который есть ангельское небо, являет собой Божествен­ную любовь, исходящую из места совсем рядом с Богом, который пребывает в солнце. И из этого солнца происходит природное солнце и его окружение, которое зовется природным миром. А потому ясно, что Вселенная была сотворена единым Богом».

Потом мы пошли прочь, и он вышел с нами за ворота школы и с новой для него проникновенностью говорил с нами о Небе и аде и Божественном Промысле.

381 Вторая история. Однажды, глядя по сторонам в духовном ми­ре, я заметил вдали дворец, окруженный толпой людей, которые словно осаждали его. И я заметил, что еще многие бежали к ним. Увидев это, я также поспешил туда и спросил одного из бежав­ших, что там происходит.

Он ответил: «Трое из вновь прибывших сюда были вознесены на Небо и видели там много чудесного — включая молодых женщин и жен необычайной красоты. И когда они спустились с небес, они вошли в этот дворец и рассказали о том, что видели, — главным об­разом о том, что они видели таких красавиц, на которых нельзя смотреть, не будучи просветленным светом небесной атмосферы. О себе же они сказали, что были ораторами во французском коро-_: левстве и упражнялись в красноречии, теперь же ими окончатель­но завладело желание прославлять источник красоты. Эта новость облетела всю округу, и все спешат послушать их рассказ».

Услышав сие, я тоже поспешил туда. Войдя во дворец, я уви­дел трех мужчин в одеждах цвета сапфиров, расшитых золотыми нитями и оттого сверкавших золотом. Они стояли позади некоей кафедры, готовые начать свой рассказ. Вскоре один из них под­нялся на кафедру и воздал хвалу источнику женской красоты в следующих словах:

382 «Какая может быть красота помимо любви? Когда любовь вли­вается в сердца молодых людей и зажигает их, она становится кра­сотой. Поэтому любовь и красота суть одно и то же. Ибо любовь освещает изнутри лицо молодой женщины ясностью и свежестью утренней зари. Кто не знает, что это пламя посылает лучи в ее гла­за, а оттуда разливается по всему лицу и опускается в грудь, зажи­гает ее сердце и таким образом оказывает воздействие, подобное воздействию огненного тепла и света на того, кто стоит подле не­го? Это тепло есть любовь, и этот свет есть красота любви.

Все в мире согласны с тем, что человек красив сообразно его любви. Но любовь мужчины отличается от любви женщины. Мужская любовь — это любовь к мудрости, а женская — это лю­бовь к мужской любви быть мудрым. Поэтому молодой мужчина мил и красив для молодой женщины в той мере, в какой он обла­дает любовью к тому, чтобы стать мудрым, а молодая женщина мила и красива для молодого мужчины в той мере, в какой она об­ладает любовью к мудрости молодого мужчины. Отсюда я заклю­чаю, что любовь создает красоту по своему подобию».

383 Засим второй выступающий поднялся на кафедру, чтобы воз­вышенной речью раскрыть источник красоты. Он сказал: «Мне доводилось слышать, что любовь — это источник красоты, но я не разделяю это мнение. Кто знает, что такое любовь? Кто мог со­зерцать какой-либо абстрактный образ ее в уме? Кто видел ее сво­ими глазами? Скажите, что она такое.

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: