Каспар Хаузер и дух немецкого народа

Величие жертвы, которую принес Каспар Хаузер, может из­меряться только важностью его задачи. По отношению к духу не­мецкого народа перед ним была поставлена задача привести этот дух в как можно более тесную связь с людьми, живущими в физи­ческом мире в Германии. В начале сороковых годов 19-го столетия Каспар Хаузер как наследник баденского престола должен был то, что во времена Гете могло быть выработано как дух Средней Европы, из Карлсруэ перенести в социальную действительность, в общественное устройство. Через человека дух как формообразу­ющая жизнь сверхчувственного мира должен был действовать во всех человеческих и материальных отношениях.

Исторический путь Средней Европы требовал действительно духовного развития, потому что дух, который не переносится в действительность, отступает назад, растворяется в духовном. По­скольку Каспару Хаузеру помешали быть посредником духа не­мецкого народа в его действии, начался роковой, болезненный процесс: немецкий народ утратил — в течение 19-го столетия — связь со своей духовной сущностью. То, что могло бы осуществиться через Каспара Хаузера, Рудольф Штайнер в ноябре 1916 г. в раз­говоре с графом Польцер-Ходитцем очертил следующими слова­ми: «Южная Германия должна была стать новым оплотом Грааля для новых борцов за духовное и колыбелью будущих событий. Духовное пространство было вполне подготовлено благодаря всем тем личностям, которых мы знаем как Гете, Шиллер, Гердер, Гельдерлин и т. д. Каспар Хаузер должен был как бы собрать вокруг себя все то, что существовало в этом уже подготовленном духов­ном пространстве. Но некоторые круги (западные ложи, иезуиты) этого не хотели. Они не могли допустить пробуждающей середи­ны, если они не хотели отказаться от своей власти и стремления к ней. Гетевский дух пугал их.» *

Из-за того, что Каспару Хаузеру помешали в его действиях, случилось нечто роковое не только для него самого, но и прежде всего для социального окружения в самом широком смысле. По­истине бесчисленные человеческие судьбы, даже судьбы народов, зависели от реализации духовной задачи в судьбе этого человека. Судьба, которую претерпел Каспар Хаузер, является величайшей катастрофой из происходивших до сих пор в развитии немецкого народа. В этой катастрофе в течение столетия все пришло к тому, что в исторической действительности осуществилась резкая про­тивоположность тому, что было задумано осуществить через Кас­пара Хаузера. Поскольку не удалось внедрить в тело немецкого народа воздействие его сущности, то неизбежным образом вступи­ли в действие силы, направленные против этой сущности.

Истинный дух немецкого народа может действовать в теле народа только через многие Я. Но Я, несомненно, является в чело­веческом существе самым уязвимым, неустойчивым членом. Если оно может находиться и удерживаться в духе как сверхчувствен­ная сущность, то оно через духовное воздействие определяет всего человека. Если это не удается, если Я не может оставаться в духов­ном становлении, то создается не затишье, а пустота, притяжение, которое привлекает самые злые силы — в противоположность са­мым добрым. Так как развитие немецкого народа строится на основе Я, все должно приходить к тому, чтобы это Я реально укоре­нялось в духовном, действительно достигало духовной полноты, иначе разверзнутся ужасные пропасти.

Противники Каспара Хаузера, о которых позднее будет гово­риться подробнее, знали, исходя из понимания народного характе­ра, каких далеко идущих результатов они могут добиться, если помешают возможному соединению через Каспара Хаузера духа народа и тела народа. Зная об этом, Рудольф Штайнер с высшим духовным напряжением пытался остановить начавшееся роковое развитие немецкого народа. В согласии с Гете он продолжает раз­витие среднеевропейского духа, чтобы пробудить этот дух и при­вести его к деятельности. Это поначалу не давало видимого ре­зультата в историческом измерении.

Во введении к своей заключительной работе «Каспар Хаузер» (1873) Даумер, выступая против Майера, высказался об отноше­нии немецкого народа к Каспару Хаузеру. У Даумера интуитивно присутствует мысль, что Каспар Хаузер имеет самую глубокую связь с судьбой немецкого народа. Он пишет: «Доктор Майер в за­ключение своей работы делает замечание: "Шлоссер в своей исто­рии 18-го и 19-го столетий осмысляет историю Каспара Хаузера как сказку, в которую верит немецкий народ." Майер выделяет слово "сказка", а не выделенное нами, но именно оно для нас са­мое важное. Вера в эту историю является неотъемлемой и есте­ственной для немецкого народа; нации не нужно стыдиться этого, эта вера основана на чувстве истины и справедливости, и нация едва ли позволит отнять у нее эту веру. Кто пытается это сделать, тот явно стоит не на немецкой почве*; но на ней стоим мы, защит­ники этого, и надеемся завоевать народные симпатии. Мы пред­ставляем здесь не только этого несчастного и нас самих, кто из-за него подвергается преследованиям, поношениям и оскорблениям, но и нашу нацию и наш национальный характер. Если бы книга, подобная майеровой, могла оказывать решающее воздействие, если бы народ могла наставлять бессердечная и бездуховная критика, которая из истории делает сказку и при этом действует с такой черствостью, ложью, фальсификацией и коварством, то это не было бы больше истинно немецким; и мы, со своей стороны, не могли бы больше действовать в духе добра, быть немцами.»⁵⁸

Чтобы оценить высказывание Даумера во всем его значении, нужно знать, какое первостепенное место он отводит вере: «Я понимаю здесь под верой, если в конечном счете выразить это пози­тивно, признание необычного, даже если оно противоречит обще­принятым представлениям; преданность предлагаемому и лишь грубым образом отрицаемому факту; раскрывающейся через него глубокой внутренней взаимосвязи вещей; тому, что не лежит на поверхности, не поддается пониманию и объяснению, и все же яв­ляется истинным и действительным, но к чему материалистичес­кий рассудок относится с такой антипатией, страстно пытается любой ценой и любыми возможными способами устранить. На этой вере держится не только всякая религия, но и всякая культура в полном человеческом смысле этого слова; это не требование разу­ма, честного и беспристрастного поиска истины, науки; и когда она рушится, то путь человечества — несмотря на все внешние преиму­щества техники, индустрии и материалистически-рационалистичес­кой направленности — ведет к варварству, к уничтожению челове­ческой ценности, к утрате высшего человеческого достоинства, к подавлению всех тонких и благородных чувств человеческого сер­дца, как и всех глубоких прозрений человеческого духа, к невыно­симому оскудению души и жизни, и ко всеобщему, если не внеш­нему, то внутреннему загниванию и разложению.»⁵⁷

В вере немецкого народа в Каспара Хаузера и его судьбу Дау­мер видел возможность сохранить те нити, которые связывают народ с духовным. Даумер ясно чувствовал опасность потери по­чвы и падения в пропасть без этой веры. Он хорошо осознавал духовные условия жизни немецкого народа; он чувствовал, что через Каспара Хаузера могла быть сохранена связь с духом немец­кого народа. Даумер понимал, что немецкий народ откажется от своей истинной сущности, если он действительно и окончательно потеряет Каспара Хаузера.

Путь немецкого народа в 19-ом и 20-ом веке отмечен знаками этой утраты. К тем, кто уже на рубеже 18-го и 19-го веков ясно видел задачу, как, впрочем, и опасность для немецкого народа, принадлежит Шиллер, который в черновом наброске стихотворе­ния «Немецкое величие» писал:

«Доблесть немца и величье —

Не в неправде ратных дел.

Битвы против заблуждений,

Чванных, злобных обольщений,

 

Мир духовных достижений —

Вот достойный наш удел!

 

Нет на свете выше славы:

Меч подняв, но не кровавый!

Правды молнией разить!

Разуму снискать свободу —

Значит каждому народу

И Грядущему служить!»

(Перевод Н. Славятинского)

В немецком характере, как заметил Шиллер, заложена необ­ходимость «сначала служить духу». Он, немец, избран мировым духом «трудиться над вечным строительством человеческого.»⁵⁸

Поскольку эти духовные задачи не могли быть соответствую­щим образом выполнены немецким народом, потеря духа дала о себе знать в трех явлениях: в надменном национализме, в пренеб­регающем человеком милитаризме, в бесцельном усилении эконо­мического могущества. В противоположность этому величие зада­чи народа требует глубочайшего смирения и действительно кос­мополитического чувства; расширение духа создает свободу и уст­раняет насилие, цель человечности ставит границы экономическо­му процессу. В этом смысле Каспар Хаузер мог бы дать духу наро­да возрождение, однако противоположные события отдалили на­род от его духа, и взгляд на образ Каспара Хаузера был омрачен. Но настало время преодолеть это величайшее несчастье. Для этого необходимо сознательно ощутить Каспара Хаузера как по­средника духа немецкого народа. Поскольку ничего из того, что могло бы стать действительностью, фактически не возникло, оста­ется только почувствовать в «дитя Европы» представителя этого духа. Он нуждается для своего действия в уже упомянутой детско­сти обновленного благодаря Христу человека. Он не навязывает свою сущность окружению, он, скорее, принимает ее от окруже­ния, подобно тому как сердце живет из сил периферии, организуя и ритмизируя их в себе и тем самым сообщая им новые импульсы. Немецкий дух в Каспаре Хаузере является отныне не нацио­нальным, а европейским, космополитическим.

Через судьбу, которую испытал Каспар Хаузер, путь к духу немецкого народа сильно изменился. Как действие духа других народов проявляется в важных зримых событиях, так и немецкий дух должен достигнуть проявления через формирование социаль­ной жизни из духовного. За ударами судьбы, которые перенес Кас­пар Хаузер, для людей осталось скрытым то, что Каспар Хаузер появился на Земле как носитель духа немецкого народа и был призван действовать именно в этом смысле. В противоположность этому ширятся обман и ложь вокруг Каспара Хаузера, и требуют­ся серьезные, честные усилия, самостоятельное духовное познание, чтобы понять его в его истинном образе. Так, благодаря жертве Каспара Хаузера, путь к духу немецкого народа стал тем, что можно сравнить только с хождением Фауста к Матерям.⁵⁹ «Высшая тай­на» здесь в том, что подразумеваемый путь — это в действительно­сти «не путь», что нужно вступить «в непроторенное, в непроторимое» (строки 6221-23), чтобы действительно достигнуть дух. Этот путь, который вовсе не является путем, чтобы по нему идти, зало­жен в свободе каждого человека, и на нем достигается свобода, подобно тому как Фауст своим хождением к Матерям вырывается от Мефистофеля. Это судьба немецкого народа, что ему был по­слан Каспар Хаузер, и глубоко связано с его судьбой то, что Кас­пар Хаузер должен был принести себя в жертву. Но никакого внеш­него доказательства для этого внутреннего факта не существует.

Своей жертвой Каспар Хаузер создал здесь также элемент свободы. Он ни к чему не принуждает, поскольку он действовал не как исторический авторитет. Каспар Хаузер в этом смысле мо­жет быть найден только духовно, как Христос. Так он вновь ока­зывается спутником Христа.

Можно спросить: благодаря чему могут быть преодолены в будущем враждебные силы, которые оказали роковое воздействие на немецкую историю. Это требует духовной работы, которая дей­ствительно так проникает в силы духовного мира, что благодаря этому злые воздействия оказываются парализованными. Это, в смысле слов Рудольфа Штайнера, подразумевает, что задача дви­жущих эволюцию прогрессивных умов в том, чтобы несчастье превратить в счастье. Без этой познавательной работы немецкий народ никогда не придет к истинному пониманию существующего и к самосознанию. На личности Каспара Хаузера будут расходить­ся умы, будет решаться немецкая судьба.

Свои глубочайшие заблуждения немцы пережили в достиже­нии бездуховного могущества в эпоху Вильгельма и в разрушительном применении силы во времена господства Гитлера. Путь к Каспару Хаузеру как слуге духа немецкого народа возможен тог­да, когда он пройдет через царство полного отказа от могущества и безусловного ненасилия. Сила духа проявляется только за пре­делами могущества и насилия.

В будущем наступит расцвет немецкого духа, когда Каспар Хаузер как духовный образ, который оказывает из сверхчувственно­го импульсивное и инспирирующее воздействие, будет переживать­ся и осознаваться теми, кто составляет народ. Это создаст духов­ную связь народа, которая не будет физическим объединением, государством, империей. В духовном образе Каспара Хаузера жи­вет как ожидание, как желание будущего сила, которая может принести необходимое исполнение судьбы для духа немецкого народа. Но дыхание духа истории растягивается на столетия.* Не сегодня и не завтра может такая огромная судьба найти согласие и исцеление. Познающий человек должен позволить вновь вырасти из основ духа тому, что рухнуло в пропасть бездуховного. Здесь можно вспомнить изречение, произнесенное Рудольфом Штайне­ром в Берлине 15 января 1915 года:⁶⁰

«Немецкий дух всего еще не сделал,

Что в мире должен был он сотворить.

Надеждой будущего он стремится жить,

Грядущие дела осуществить; —

И знать он хочет бытия глубины, —

Сокрытому придет пора созреть. —

Но как в противодействии врагов,

Он движется к своей конечной цели,

Покуда для него открыта жизнь,

В которой корни творчества его?»

 

12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: