Эпохальный год 1917-й - Импульс трехчленности -1841-1879-1917

Второй мощный и действенный мотив рождественского съез­да 1923 г., импульс трехчленности, был впервые непосредственно выражен Рудольфом Штайнером в эпохальном 1917 г. как осново­полагающее познание мудрости Михаила. Рудольф Штайнер — как уже цитировалось выше — 11 октября 1917 г. представил закон отражения, согласно которому — с 1841 г. — происходящая прежде всего в сверхчувственном борьба Михаила против ариманической духовности в 1917 г. становится физической действительностью. При этом следует отметить, что в указанном году не только ари­маническим импульс отчетливо проявляется на исторической арене, но что прежде всего Рудольф Штайнер как непосредствен­ный выразитель деятельности Михаила сделал трехчленность до­ступной познанию людей и включил ее в живой поток земной ис­тории.

При этом импульс трехчленности нужно понимать трояко. В книге «О загадках души» Рудольф Штайнер — как он сам говорит в другом месте, после более чем тридцатилетней исследовательс­кой работы — впервые представил чувственно-нервную систему, ритмическую систему и систему конечностей и обмена веществ как основу мышления, чувства и воли.¹⁶⁷ Наряду с этой трехчлен-ностью человеческой природы как чем-то данным, существует трех­членность социального организма, которая может быть создана только намеренно, на основе соответствующего сознания людей. Позднее (в 1919 г.) в цикле «Послание Михаила» трехчленность человека была представлена Рудольфом Штайнером на фоне ду­ховно-космического воздействия Люцифера, Аримана и Христа. Здесь впервые становится ощутимой идущая от Михаила сила по­знания этой трехчленности, охватывающей все человеческое. Эта сила может вести к тому, что Рудольф Штайнер, используя слова Ницше, называет «переоценкой всех ценностей».

Для всей этой троичности общим является то, что в триедин­стве действует вместе существенно различающееся. Для того что­бы понять или создать это триединство, требуется всегда новое пробуждение к дифференциации. Это не заданная схема, а созна­тельно создаваемый элемент, который возникает, когда надлежа­щим образом происходит различение, ограничение, поляризация, соединение. По отношению к действительности для мышления человека всегда существует опасность заснуть. Импульс трехчлен­ности является острием сознания, средством пробуждения к чело­веческому, которое происходит, когда создано равновесие между крайностями.

С 1917 г. формировались движения, прямо противоположные введенной Рудольфом Штайнером тройной трехчленности. Вмес­те с трехчленностью Рудольфом Штайнером в Средней Европе был открыто выражен и возвышен к действию происходящий из розенкрейцерского течения основной импульс эпохи Михаила. То, что Шиллер и Гете в их дружбе могли в этой трехчленности лишь предчувствовать в имагинациях и мыслях, делает здесь решаю­щий шаг вперед. Страстно желаемое ими строительство моста для будущего было доведено Рудольфом Штайнером до мышления, которое видит физически-социальную жизнь в ее трехчленно­сти и может формировать ее. После этого начавшегося в Средней Европе пронизывания духовностью социального организма дей­ствуют совместно три поистине враждебных человеческому раз­витию движения; два прежних, которые с эпохального 1917 г. объе­динились с новым, образовав в высшей степени опасную триаду. Рудольф Штайнер говорит об этих движениях, которые не выра­жены внешне, но основаны на особом посвящении, в докладе от 13 июня 1920 г.: «Науку инициации, и притом в самой неблагоприят­ной для человечества форме, имеют те, которых я неоднократно называл истинными заправилами в англо-американском мировом влиянии. Науку инициации имеет все то, что зависит от иезуит­ства. И своего рода науку инициации имеет также ленинизм. В том, что ленинизм умеет столь хитроумным образом выражаться в понятных формах, есть свое совершенно определенное основа­ние. В ленинизме на поверхности человеческого развития действует ум человеческого зверя, ум человеческой животности. Все то, что проистекает из человеческих инстинктов, из человеческого се­бялюбия, приобретает интерпретацию и формы в том, что вне­шним и столь хитроумным образом проявляется в ленинизме и троцкизме. Умный зверь хочет действовать на поверхности и хо­чет иметь для своей цели все ариманические силы. Исключить че­ловеческое, специфически человеческое, и все то, что входит в сферу животного — я неоднократно об этом говорил — сделать силами, формирующими человечество... И если вы обобщите все то, что принадлежит к животности и распространяется так хитро­умно, если вы подумаете, что ариманические силы воспринимают это, чтобы вложить в головы тех, которые следуют только эгоис­тическим инстинктам, тогда вы поймете, что истина может быть в том, когда говорят: Ленин, Троцкий и подобные им люди являют­ся орудиями этих ариманических сил. Это ариманическая иници­ация, которая просто принадлежит к другой мировой сфере, не­жели наша мировая сфера. Но это инициация, которая имеет силу устранить человеческую цивилизацию с Земли, все, что было создано как человеческая цивилизация, устранить с Земли.

Мы имеем дело с тремя направлениями инициации: с двумя в плане развития человечества и с одним существующим ниже пла­на человеческого развития, но развивающим огромную силу воли направлением инициации. И то, что может вносить во все это на­правление порядок как достойную человека цель, заключается единственно в истинной духовной науке».¹⁶⁸

То, что здесь высказывает Рудольф Штайнер, можно предста­вить в виде образа. С развивающимся в Средней Европе христиан­ским направлением инициации борются три враждебных течения с Запада, Юга и Востока. О западном и южном противодействии в этой работе уже говорилось. Третье должно рассматриваться в связи с борьбой Михаила, начиная с 1841 г.

Зверь, изгнанный силами Михаила из духовного мира, теперь только из земной сферы и из людей неистово борется против сво­его победителя. Три враждебных течения можно понимать так, что с Запада атакуется мышление человека, с Юга — чувство, с Востока — воля, как на это указывает Рудольф Штайнер.

Западная инициация приводит к тому, что мышление полнос­тью попадает в плен физически-материального. Мышление при этом выступает как мозговой процесс, которому свойственно по­нимать и упорядочивать отношения в материальном мире. Дости­жение господства над физическим миром является главной зада­чей в этом направлении инициации. В социальной жизни это на­правление инициации вызывает мощный импульс к тому, чтобы экономическая жизнь формировалась через стремление к выгоде, что в основном осуществляется через денежную и кредитную сис­тему.

Южное, иезуитское направление особенно враждебно свобод­ной индивидуальности, которая вступает в самостоятельные отно­шения с духовным миром. Образ Фауста как выразителя совре­менного стремления к познанию вызывает глубокую ненависть у представителей этого направления. Чувства человека благодаря духовному познанию пробуждаются и очищаются, осознанный путь от головы к сердцу ведет к индивидуальности. Поскольку здесь этого не хотят, то к чувствам и воле обращаются в обход созна­ния, как уже было подробно показано выше. Чувства и воля могут приобрести огромную силу, но они остаются в полумраке, что препятствует свободной, основанной на самостоятельном суждении связи с духовным миром. В общественной сфере это создает лож­ные авторитеты; стоящая на заднем плане иерархия управляет человеком так, что он не может это осознать. Люди становятся духовными подопечными, они перестают быть людьми в полном смысле этого слова, они, в конечном счете, не могут стать полноп­равными индивидуальностями, так как это предполагает чувство того, что человек является гражданином обоих миров. Источники правовой жизни, которые можно искать только в индивидууме, здесь иссякают.

В восточном направлении инициации освобождается воля, но люди попадают под полную, беспощадную тиранию. На место духа вступает зверь. Человек больше не чувствует долга по отношению к истине, он повинуется эгоистическим инстинктам.

Эти три описанных духовных течения, которые, естественно, работают вместе, душат, словно в огромных клещах, духовную жизнь Средней Европы. Возникает впечатление пасти дракона, которая — разверзшись — готова поглотить свою жертву. При всей разнице эти три направления инициации едины в своей воле к унич­тожению антропософии.

Отражение духовных событий 1841 г. в 1917 г. приводит так­же к тому факту, что человечество в целом переступает порог духовного мира. Сущность Михаила хочет, чтобы человечество могло постигать духовный мир. Для этого необходимо, чтобы пе­рестали действовать исторические силы, являвшиеся до сих пор ведущими и определяющими. Это и происходит в 1917 г. Подобно тому, как на пороге духовного мира у человека отнимается задан­ная через физическое тело взаимосвязь мышления, чувств и воли, так при переходе человечества через этот порог распадается пре­жнее единство государства. В познании трехчленности социально­го организма Рудольф Штайнер в Средней Европе осуществляет этот переход порога, и этим фактом в духовном развитии челове­чества создает для него возможность подготовиться к переходу порога.

Единое государство является с этих пор оплотом темной, вле­кущей вниз силы. Факт перехода человечеством порога обнару­живается в историческом измерении в гипертрофированной одно­сторонности, которую три направления инициации в зависимости от обстоятельств придают какой- \ибо части. То, что должно быть осознанно организовано в более высокое единство, превращается — распавшись и лишившись связей — в карикатуру. Представите­лями этих односторонних движений являются Вильсон на Западе и Ленин на Востоке. На вершине южного движения стоит папство. В середине уже готовится роковое, всеобъемлющее противодей­ствие. Все это нужно четко осознавать, если хотят почувствовать значение, которое имеет введенный Штайнером импульс трехчлен-ности социального организма.

Этот импульс трехчленности стоит в исторической и судьбо­носной связи с Каспаром Хаузером. Историческая связь выража­ется в том факте, что в миссию Каспара Хаузера входило переве­сти в южнонемецком государстве человеческие и духовные силы времени Гете в общественное формирование. Было бы, естествен­но, неисторичным полагать, что Каспар Хаузер смог бы принести трехчленность социального организма. Это стало возможным и необходимым в такой форме только с 1917 г. Но вполне мысли­мой является форма общества, которое стоит ближе к трехчлен­ности, чем немецкое государство в 1917 г. Но прежде всего нужно учесть, что через Каспара Хаузера могла и должна была быть со­здана связь с импульсами духа немецкого народа, которая вместо катастрофической духовной пустоты послужила бы отправным пунктом для дальнейшего развития духовного импульса в соци­альной жизни.

 

Поворотный пункт в 1918 г.

Эта нереализованная, сорванная историческая возможность с течением времени преобразуется в судьбу, имеющую решающее значение. Силы истории красноречиво говорят сами за себя каж­дому, кто хочет их услышать.

С трехчленностью Рудольф Штайнер обращается в меморан­думе от 1917 г. прежде всего к правительствам в Вене и Берлине. Для Германии решающую роль в 1918 г., несомненно, сыграл принц баденский Макс, который позднее стал последним рейхсканцле­ром монархии. Но принц баденский Макс происходил из хохберг-ской династии церингского дома, которая могла прийти к трону только через устранение Каспара Хаузера.

Дед принца баденского Макса, Леопольд, сын рейхсграфини фон Хохберг, вступил в правление в 1830 г., еще при жизни Каспара Хаузера. Не подлежит сомнению, что принц баденский Макс знал о судьбе Каспара Хаузера и считал его полноправным пре­тендентом на престол.¹¹ В его руках было не только искупление преступления, совершенного против Каспара Хаузера, но перед ним лежало решающее дело, означавшее поворот в судьбе немецкого народа. В этом поступке могли бы найти искупление все связи судь­бы, с семьей и с народом. Он его не совершил.

Рудольф Штайнер 20 или 21 января 1918 r.^l69 в Карлсруэ гово­рил с принцем баденским Максом. Разговор касался не только необходимого нового устройства общества в духе трехчленности, но наследник дитя Европы просил Рудольфа Штайнера показать ему путь к пониманию европейских народов. Рудольф Штайнер в ответ на это собственноручно подготовил цикл «Миссия душ от­дельных народов» с примечаниями и дополнениями для принца баденского Макса и направил ему.

Серьезными свидетелями сообщается о втором разговоре прин­ца баденского Макса и Рудольфа Штайнера в его берлинской квар­тире в 1918 г.¹⁷⁰ В этом втором разговоре Рудольф Штайнер имел цель подготовить принца баденского Макса, который тогда счи­тался единственно возможным канцлером монархии, к необходи­мым духовным делам при совершающемся развале Германии.

Это заключение о содержании разговора делается на основа­нии устных свидетельств и, прежде всего, на основании того фак­та, что Рудольф Штайнер связывал большие надежды с канцлер­ством принца. «По словам Ганса Кюна, Рудольф Штайнер ожи­дал, "что новый рейхсканцлер, перед началом надвигающейся ре­волюции, уже во вступительной речи найдет верные слова, то есть будет иметь мужество сразу провозгласить идею трехчленности как доказательство глубокого переворота и воли к миру немецко­го народа." Рудольф Штайнер с нетерпением желал узнать содер­жание вступительной речи, когда он получил газету, я никогда не видел Рудольфа Штайнера так глубоко потрясенным, как при этом обмане, который означал падение и путь страданий для немецко­го народа».^169,171 Посланное ему судьбой дело принц не мог осуще­ствить. Он, скорее, придерживался «мыслей, направленных на будущее счастье народов, которые высказывал господин Вильсон». В скрытом происходит до сих пор почти незамеченный и не полу­чивший оценки решающий поворот в немецкой истории. «К нич­тожеству политики с начала войны добавилось с октября 1918 г. другое; произошла ужасная духовная капитуляция, вызванная че­ловеком, на которого многие в немецком государстве возлагали нечто подобное последней надежде».¹⁷² С этой духовной капитуля­цией принц баденский Макс, не зная этого, оказывается в ряду врагов Каспара Хаузера и противником исходящего из Средней Европы духовного развития.

Действительно, через несколько дней после этого события определенным образом начинается развитие человека, который в этой работе уже представлен как истинная противоположность Каспара Хаузера, а именно, Гитлера. С известной неизбежностью это происходит из несовершенного принцем баденским Максом дела, которое могло бы создать в немецком народе согласие и по­ложить начало новому развитию. В ночь с 13 на 14 октября 1918 г. Гитлер получил на Западном фронте (на Ипре) химическое отрав­ление; он оказался на грани смерти и на несколько недель ослеп. Через это отравление в Гитлере произошла та роковая перемена, которая превратила его человеческую организацию в послушное орудие злых духовных существ.

Необходимо более подробно обосновать это утверждение. Прежде всего, следует обратить внимание на то, что и в этом ужас­ном случае мы не имеем никакого права выносить моральное суж­дение об индивидуальности этого человека. Это не нужно также и потому, что возникает вопрос, насколько эту индивидуальность следует вообще принимать к рассмотрению в совершенных делах. Скорее, нужно указать на важные духовнонаучные знания, соглас­но которым телесное и душевно-духовное развитие никоим обра­зом не обязаны протекать параллельно. Это знание Рудольф Штай­нер характерным образом формулирует в 1917 г. в цикле «Задний план внешнего мира. — Свержение духов тьмы»: «Вам может встре­титься тот или другой человек и в смысле учения Августина мож­но было бы сказать: этот предопределен к добру, тот предопре­делен к злу. Но это только его внешняя телесность, а не индивиду­альность! — Об истинной индивидуальности в эпоху Августина не говорили вообще. Если теперь кто-то имеет перед собой некоторое число людей, то можно сказать — но это имеет смысл только для нового времени, для древних греков это не имело бы смысла: вот человеческие души, которые, естественно, являются кузнецами своей собственной судьбы. Здесь нет никакого импульса предопре­деления. Но они живут в телах, которые предопределены к добру и к злу. — И люди в земном развитии все меньше оказываются в состоянии вести свое душевное развитие совершенно параллельно телесному развитию. Почему не должно быть так, что какая-либо индивидуальность воплощается в тело, которое, согласно всей его конституции, предопределено ко злу? Человек же, вопреки этому, вполне может быть добрым внутри, так как индивидуальность больше не находится в тесной связи с телесностью. Это опять-таки весьма неприятная истина, но это истина, с которой нужно счи­таться».¹⁷³

Далее, будет вполне оправданным применить эти неприятные знания к Гитлеру, тело которого действительно выглядит так, слов­но оно в исторически уникальной форме предопределено к злу. Но это предопределение впервые приобретает реальность лишь тогда, когда это становится возможным вследствие решающего события где-нибудь в другом месте. Судьба народа должна пони­маться как высокоорганизованное целое. Поэтому связи имеют духовно-судьбоносную природу.

Следует также принять во внимание идущее еще дальше выс­казывание Рудольфа Штайнера, что духовно-душевное полностью отделяется от тела, то есть реально проходит через смерть, но что телесность живет дальше, потому что физическое и эфирное тело не разделяются. Такое тело становится тогда обиталищем демони­ческого ариманического существа.*

К задачам будущего духовного исследования относится, есте­ственно, задача найти заложенные в ходе развития индивидуаль­ности предпосылки для такого разделения. Глубокие изменения, которые становятся исходным пунктом исторической деятельнос­ти Гитлера, отражены им самим в его книге «Майн Кампф». В конце седьмой главы Гитлер пишет о своих переживаниях после 9 ноября 1918 г.: «Чем больше я в этот час старался осознать это чудовищное событие, тем больше в моей душе разгоралось чув­ство возмущения и стыда. Что была вся моя боль в глазах по срав­нению с этим горем? — Наступили ужасные дни и еще более тяж­кие ночи — я понимал, что все потеряно. Надеяться на милость врага могли лишь величайшие глупцы, либо лжецы и преступни­ки. В эти ночи во мне росла ненависть, ненависть к зачинщикам этого дела».¹⁷⁴

Нужно вспомнить историческую ситуацию, чтобы увидеть все искажения в этом повествовании. Факт военного поражения Германии был подтвержден самим Людендорфом. После 8 августа 1918 г., «черного дня немецкой истории» (Людендорф), он потре­бовал, чтобы правительство начало мирные переговоры, которые, в сущности, были переговорами о капитуляции. 29 сентября 1918 г. ему пришлось окончательно разъяснить правительству, что дол­жно было быть достигнуто безотлагательное перемирие, так как военная катастрофа была неотвратимой. В связи с этим 3 октября 1918 г. рейхсканцлером стал принц баденский Макс, который осу­ществил военную капитуляцию, за которой роковым образом дол­жна была последовать духовная. Монархия и ее последний по воле судьбы канцлер оказались неспособными сделать важные прогрес­сивные шаги в смысле дальнейшего развития немецкого народа. Поэтому с исторической неизбежностью революцией было смете­но то, что полностью доказало свою жизненную непригодность. Эту последовательность фактов Гитлер почувствовать не смог, причины и следствия менялись местами, революция была сделана причиной давно наступившего поражения. Здесь в Гитлере начи­нается та, естественно, уже подготовленная, потеря реальности, которая в конце его жизни принимает патологически-гротескные черты. Можно говорить о том, что вместо верного восприятия мира фактов наступает ложное восприятие. Это ложное восприятие, которое основано на том, что Я в мышлении не может связать внешнюю действительность с внутренней истиной, ведет к иска­женному утверждению и отражению действительности, основой чего является ложь.

Сам Людендорф, который должен был признать военное по­ражение, позднее возлагает на революцию в его стране вину в этом поражении и создает злополучную легенду кинжального удара. Эта личность, ложь которой имела всемирно-исторические послед­ствия, становится решающей опорой для Гитлера. Гитлер и Лю­дендорф вместе 9 ноября 1923 г. в Мюнхене совершают тот путч, подвижникам которого посвящена книга «Майн Кампф». Эти под­вижники играли позднее для распространения национал-социали­стического движения решающую ритуально-пропагандистскую роль.

Написанное Гитлером включает в себя утверждение, что воен­ного поражения не было, и Людендорф при этом назван лжецом. Из этого противоречащего здравому смыслу искажения вырас­тает и получает пищу ненависть, направленная против зачинщиков событий 9 ноября, причем вследствие уже существующей лживости личности этих зачинщиков остаются неясными. Посколь­ку нарушена внутренняя взаимосвязь мыслей, ненависть может жить в «фюрере» как первоначальный принцип всего этого дви­жения.

Достаточно редко в мировой истории ненависть как отрицаю­щая и разрушающая человека сила столь ярко проявлялась в ис­ходном пункте исторического движения. В данном контексте эта ненависть конкретизируется в воле к уничтожению евреев. «Кай­зер Вильгельм II как первый немецкий кайзер протянул в знак примирения руку вождям марксизма, не подозревая, что у негодя­ев нет чести. Когда они еще держали руку кайзера в своей руке, другая уже тянулась к кинжалу. С евреями нет никаких догово­ренностей, а есть только жесткое или-или. Но я решил стать поли­тиком».¹'¹ В этом тексте помимо недобросовестности его содержа­ния можно почувствовать неуравновешенность мыслей, даже раз­рыв мысленных связей. Но именно Я есть то, что, согласно внут­реннему закону мышления, соединяет мысли друг с другом. Ра­зорванное мышление здесь проходит через следующие пункты: вожди марксизма — негодяи — удар кинжалом в момент примире­ния (риторическая сентиментальная фраза) — никакого договора с евреями (использована нивелирующая отдельных людей форму­лировка «с евреями») — твердость действий — решение стать поли­тиком. Только философия нечеловека может найти кажущуюся логику в этих словах. То, что с поразительной откровенностью проводится в действительность — это всеохватывающий разруши­тельный импульс, направленный против человечества, который скрывается в упомянутых словах: «Но я решил стать политиком». То, что здесь было заложено в зародыше, показательным образом проявилось в исторической действительности.

Значение этого решающего места в тексте может быть рас­крыто более глубоко, если соотнести его со словами из Евангелия от Иоанна «Я есмь путь, истина и жизнь». То, что пишет Гитлер, означает другими словами: анти-Я есть ненависть, ложь и разру­шение. Согласно этому закону он начал и согласно ему он действо­вал до своего печального, саморазрушительного конца.

Следующие слова Евангелия: «Никто не приходит к Отцу ина­че, как только через Меня,» — здесь нужно для большего понима­ния объяснить свободно: никакой человек не может привести себя в достойную человека связь с духовным миром иначе, чем через Я. В противоположность этому процитированная фраза Гитлера может быть объяснена так: это тело становится слугой анти-Я, ко­торое лучше всего действует посредством политики, так как из нее изгоняется истина.

Необходимо наблюдение за ходом человеческой истории, что­бы обосновать приведенные здесь утверждения о том, что в дей­ствительности происходило с Гитлером. Рудольф Штайнер 11, 12, и 13 октября в Дортмунде говорил прежде всего о Зорате, звере или солнечном демоне как силе, действующей в истории в связи с импульсом Гондишапура и значением 666 года (ср. гл. 3 стр. 178). Непосредственно перед тем, как в одном среднеевропейском чело­веке начал в исторической области действовать Зорат, Рудольфом Штайнером были даны человечеству знания об этом существе и его прежней деятельности в человечестве. Это опять может пони­маться как доказательство служения Рудольфа Штайнера челове­честву, осуществляемого из духовной реальности. И именно вече­ром этого судьбоносного дня 13 октября 1918 г. Рудольф Штайнер еще раз говорит о противоположности между Мистерией Голго­фы и импульсом Зората, идущим от Гондишапура, и затем обра­щается к величайшему событию 20 столетия, связанному с 1933 г., для которого силы противников через начавшиеся в эту ночь внут­ренние перемены в Гитлере подготовили решающее наступление. Рудольф Штайнер говорит: «Так сегодня, в первой трети 20 столе­тия мы стоим перед важными для человечества грядущими собы­тиями. И все потрясения, все катастрофы есть не что иное, как подобные землетрясениям процессы, которые предшествуют ве­ликому духовному событию 20 столетия. Это уже не событие в физическом мире, а событие, которое люди будут иметь как свое­го рода просветление и которое наступит до окончания первой трети 20 столетия. Можно назвать его, если этому слову не придадут превратного значения, новым явлением Иисуса Христа. Но Иисус Христос явится не во внешнем теле, как во времена Мистерии Гол­гофы, а как действующий в человеке, и Его будут воспринимать сверхчувственно, в эфирном теле. Тот, кто будет готов к этому, сможет постоянно воспринимать Его в видениях, постоянно полу­чать от Него советы, сможет сознательно и непосредственно созда­вать к Нему личное отношение. Все, что нам предстоит, можно сравнить с тем, что испытывали римляне до эпохи Августа как ту физически реальную Мистерию Голгофы, которая приближалась».¹⁷⁵

Не только в том поразительном факте, что Рудольф Штайнер непосредственно перед решающими событиями делает понятным духовный процесс, можно прочитать, какую природу имела про­исходившая в Гитлере перемена. Она прежде всего становится явной через последствия, которые после этого наступают. В изло­жении самого Гитлера можно четко различить три ступени. Сна­чала он, находясь на военной службе, делает неожиданное для себя открытие: «Я мог "говорить"».¹⁷⁶Что было совершено через это "говорить", можно прочитать в успехе, который он описывает так: «В ходе моих выступлений я снова привел сотни и тысячи моих товарищей к их народу и к их родине. Я "национализиро­вал" войска и смог таким путем помочь усилить общую дисципли­ну".»¹⁷⁰

В тройном сочетании: солдаты (товарищи) — народ — родина (национализировать) — дисциплина выглядит как противополож­ность того, что в действительности показала эпоха: человеческого единства — развития индивидуальности — служения человечной духовной жизни.

Следующая ступень становится явной «в первом открытом выступлении перед собранием», насчитывавшем 111 человек.¹⁷⁰ Сам Гитлер снова говорит то решающее, что может быть правильно понято только во взаимосвязи: «Я говорил 30 минут, и то, что я раньше просто чувствовал внутри, не осознавая этого, теперь было доказано действительностью: я мог говорить! Через тридцать ми­нут люди в этом маленьком помещении были наэлектризованы, и воодушевление выражалось прежде всего в том, что мой призыв к пожертвованиям привел к тому, что присутствующие пожертвова­ли триста марок». С поразительной открытостью здесь говорится об «электризации».

Это «электрическое воздействие» уже было описано выше (с. 173) как выражение связи Аримана и Зората с физическим пла­ном. Речь здесь идет о воздействии на человеческую волю без того, чтобы это воздействие доходило до человеческого сознания, будь этот человек оратором или слушателем.

Третья ступень внедрения того, что Герман Кюхельхаус в 1938 г. назвал «космической раковой опухолью» имеет место «при пер­вом большом собрании еще неизвестного движения»¹⁷⁶ 24 февраля 1920 г. В тексте снова названы решающие моменты такого воз­действия. Как обнаруживается в дальнейшем, исходным пунктом и целью является масса, которая воздействует на общественное мнение и в свою очередь испытывает его влияние. Гитлер пишет: «Если я в заключение этого тома беру это первое большое массо­вое собрание движения, то это потому, что с ним партия преодоле­ла тесные рамки маленького объединения и вместо этого впервые стала оказывать определяющее воздействие на мощный фактор нашего времени, на общественное мнение».¹⁷⁶ В своей следующей речи Гитлер обращается к «массе» с «программой». В его изложе­нии следует прежде всего отметить, что от него исходит воздей­ствие, которое даже противников и нарушителей спокойствия в конечном счете приводит к согласию. Даже если допустить, что некоторые противники с самого начала были перебиты, то поворот волевой направленности в этом решающем собрании яв­ляется показательным для дальнейшего воздействия. В действи­тельности, речь при этом идет не об основании убеждения, кото­рое может касаться лишь каждого человека в отдельности, а о соединении людей в одной притуплённой воле, которая получает могучую силу за счет исключения воздействия Я, то есть, другими словами, через массу. Если читать текст при достаточной подготовке, то можно лишь с содроганием следить за тем, что про­исходит.

«В 7.30 должно было состояться открытие. В 7.15 я вошел в зал Хофбраухаус на площади в Мюнхене, и сердце мое готово было вырваться из груди от радости. Огромное помещение, а тог­да для меня оно еще было огромным, было переполнено людьми. Туда набилась, голова к голове, насчитывающая почти две тысячи человек масса. И прежде всего пришли те, к кому мы хотели обра­титься. Больше половины зала было занято коммунистами и неза­висимыми. Нашему первому большому митингу ими был угото­ван скорый конец.

Но все пошло по-другому. После того как закончил первый оратор, я взял слово. Через несколько минут посыпались реплики, в зале дошло до резких столкновений; группа верных товарищей по оружию и других сторонников вступила в схватку с нарушите­лями спокойствия и лишь постепенно смогла установить некото­рое спокойствие. Я мог продолжать Через полчаса аплодисменты стали заглушать крики и рев.

И тогда я взял программу и впервые стал оглашать ее. В сле­дующие полчаса возражения все больше и больше подавлялись возгласами одобрения. И когда, наконец, я пункт за пунктом изло­жил массе двадцать пять тезисов и попросил самостоятельно выс­казать о них свое суждение, то их один за другим принимали со все большим ликованием, все более и более единодушно, и когда последний тезис нашел путь к сердцу массы, передо мной был зал, полный людей, объединенных новым убеждением, новой верой, новой волей».¹⁷⁶

Если это описание помрачения, из которого с известной неиз­бежностью вытекает все последующее, перевести на язык действи­тельности и тем самым разоблачить, то можно сказать примерно следующее: здесь проявляется античеловеческая сила, которая по­этому обращается не к отдельному человеку, а к массе. Сознание людей не связывается с отдельными фактами жизни мышлением и суждением, а затуманивается пустой и абстрактной программой. В это притуплённое сознание вступает дух тьмы и га-сит совесть и убеждения. Этот темный дух связывает людей с массой, которая не хочет знать, что происходит на самом деле и превратным обра­зом направляет мышление, чувства и волю. Масса, как здесь гово­рится, «объединяется новым убеждением, новой верой, новой во­лей». Слово «новый» должно пониматься здесь как явление, кото­рое в этой форме в человечестве действительно еще не существу­ет. Прорыв, который здесь был достигнут, как таковой ясно пере­живается и описывается самим Гитлером: «Когда примерно через четыре часа зал начал пустеть, и масса, голова к голове, как мед­ленный поток, тесня и напирая, двинулась к выходу, я знал, что основы движения нашли свой путь в немецкий народ, и что они больше не будут преданы забвению. — Огонь был зажжен, и в нем со временем должен быть выкован меч, который вновь завоюет свободу германскому Зигфриду, вернет жизнь немецкой нации».¹⁷⁶

Обман, кроющийся в этих фразах, был бы преодолен, если бы люди поняли, что этот огонь неизбежно перерастет в мировой пожар, что он вызовет не возвращение Зигфрида, а подобный за­кату Нибелунгов закат немецкого народа. Почти все слова здесь характерным образом имеют превратное значение, и жизнь здесь на самом деле означает смерть. Кто читает заключительные стро­ки первой части книги «Майн Кампф», того может поразить, что люди могли поверить, будто это движение способно принести что-то хорошее. Ведь в этих словах неприкрыто дает о себе знать «брак» мести и лжи, который связан с 9 ноября 1918 г. Из этого "брака", согласно существующему закону, происходят все беды упадка. «И кроме грядущего возвышения я чувствовал, что идет богиня бес­пощадной мести, отомстить за вероломство, совершенное 9 нояб­ря 1918 г. Зал медленно пустел. Движение набирало свой ход».¹⁷⁶ То, что приходит здесь в мир, следует, безусловно, мерить тем, что увидело свет в узловые исторические моменты, в 1933 и 1945 гг. В выступлениях Гитлера на каждом шагу можно чувствовать люциферические и ариманические компоненты. Все это приводит к созданию того, что Рудольф Штайнер — как уже было упомяну­то — называл «Компания Люцифер и Ариман»¹⁷', которая гасит, ведет к погибели все, «что приносит пользу человеческой индиви­дуальности». Тем, что полярность Люцифер—Ариман действует совместно, она достигает силы, которая намного превышает силу поляризованного действия и открывается магическому влиянию Зората, становясь его слугой. С самого начала от Гитлера идет сила, готовая поддаваться влиянию, которое может пониматься лишь как оккультно-магическое, в духе солнечного демона. Из этого становится понятным, что никакое человеческое средство, уже применявшееся или еще не применявшееся в истории, справиться с этим не может. Это также основано на том, что в действительно­сти только от посвященной индивидуальности, такой как Рудольф Штайнер, и людей, которые свободно и индивидуально собрались вокруг него, могла исходить уравновешивающая сила.

Конечно, могут на это сказать, что в Гитлере, собственно, про­являлась сила противодействия христианскому движению. С ок­тября/ноября 1918 г. эта сила становится действенной, согласно тому закону, что если гений, если решающий час судьбы свободно не постигнут, то властвует демон. Рудольф Штайнер — как будет показано в дальнейшем — сделал все, чтобы сохранить равнове­сие, и неизмеримо много сделал при этом для будущего, что имеет непреходящее значение. Но его служение сопровождается силь­нейшим противодействием. На заднем плане истории, уходящем в невидимое и скрытое, происходит с этих пор напряженнейшая духовная борьба. То, что становится видимым внешне, является симптоматическим выражением этой борьбы.

То, что действовало в Гитлере с октября 1918 г., изживает себя в семилетнем ритме. Примерно через 14 лет, в 1933 г., происходит захват власти, через 21 год, в сентябре 1939 г., начинается вторая мировая война. И через шесть с половиной лет после этого собы­тия 1918 года Рудольф Штайнер должен оставить физический план. На Рождество 1924 г. Гитлер был досрочно освобожден из ландсбергского заключения и как раз 27 февраля 1925 г., в последний день рождения Рудольфа Штайнера, вновь основана НСДАП, в Мюнхене, где Рудольф Штайнер первоначально замышлял возве­сти Иоганнесбау, то, что позднее стало Гетеанумом. Тот, кто ви­дит эту связь, не может считать это случайностью, как и тот факт, что пожар рейхстага в 1933 г., который привел к закону о предос­тавлении чрезвычайных полномочий и тем самым к окончатель­ной единоличной власти Гитлера, вспыхнул в тот же день.

Примечательно также то, что инкорпорация этой опасной ду­ховности в Гитлера происходит после того, как ему исполнилось тридцать лет и затем продолжается двадцать шесть с половиной лет. Оба эти срока имеют свое значение. Действие Христа в Иису­се в тридцатилетнем возрасте создает решающую перемену, и по­нятно, что антихристианский принцип т<

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: