 |
Хроники аксёнов-фестов 4 страница
|
|
|
|
***
Не залатал...
окончился Аксёнов-фест. Хотя с каждым годом всё утомительнее видеть один и тот же набор гостей, и вообще фест кажется затухающим, но несколько светлых пятен -
1. выступление Леонида Юзефовича, сегодня, как оказалось, отмечающего день рождения...
Вопрос: чему учиться у монголов (Юзефович, кроме всего, спец. по Монголии):
Ответ: у меня есть пример из жизни не монголов, а ненцев. Я недавно был в Салехарде, в музее, и там узнал, как люди выбирали вожака своих оленей... они присматривались к животным, и выбирая, по их мнению, сильнейшего - холостили его, верховный олень не должен быть связан узами, семейственностью и т. д. /к вопросу о борьбе с коррупцией/
вот это, можно перенять... шучу конечно!
реплика из зала: а жаль!
- Писатели - никакие не интеллектуалы, мы - эмоционалы.
- Белого генерала свои же саботажники повели на расстрел, быстро, среди ночи - скрутили... в одном сапоге повели, и вот уже вырыли могилу, вдруг один: " Погодите, погодите! " Побежал назад, метров 500 за вторым сапогом, надеть на генерала... Подгоняют! Некогда! Так и не надели, бросили сапог в яму. Вот этот факт - он ведь историку и не нужен совсем! А писателю - нужен.
- Историк столько же знает о будущем, сколько и сантехник. Есть две истории, сильно отличающиеся, одна - для массы, другая для узкого круга. И это - нормально! Вообще, вся история это упорядоченные мифы, но эти мифы необходимы обществу. Плохо, когда политики начинают лезть в университеты! Когда говорят, к примеру, чтобы специалисты в своих работах подавали и изучали историю также, как она даётся для обывателей.
- Я всегда писал стихи.
* * *
(единственный стих Л. Юзефовича, прозвучавший из уст автора на фестивале)
|
|
|
Баллада
Был ты, хан Зундуй, великий хан,
Табуны твои сотрясали степь,
А теперь у тебя четыре шатра,
На четыре шатра — одна кошма.
Где лежит кошма, там сидит жена.
Было сорок жён, а теперь одна.
Лишь она одна в очаге твоём
Бережёт огонь и сидит у ног.
Не ушла, как все, за чужим седлом
Ни травой под снег, ни водой в песок.
Был ты, хан Зундуй, великий хан,
Твой бунчук сиял, как в ночи огонь.
Где стоял бунчук, свищет тарбаган,
Табуны твои стали ветром с гор.
У тебя коней: один конь хромой,
Один конь больной, один конь — дурной,
А четвёртый конь мог служить добром,
Да живёт стрела под его ребром.
У тебя друзей: один друг немой,
Один друг слепой, один друг — скупой,
А четвёртый друг не поднимет рук,
Его кружит дух, как гончарный круг.
А врагов твоих дотемна считать,
До зари потом и до звёзд опять.
И ещё останется сто врагов,
Чтоб прогнать тебя по семи кругам,
А сто первой — та, что глядит в огонь
Твоего последнего очага.
Чья ладонь дрожит на твоей щеке,
Да душа лежит не в твоей руке.
2. второе светлое пятно:
Максим Амелин - вместе с актрисой Еленой Калагановой читал поэтическую драм-сценку ухода Лота с женой из Содома.
вот этот текст: http: //magazines. russ. ru/october/2013/11/1a. html
рассказывал о только что вышедшей антологии современной грузинской поэзии. Читал переводы, например, из Шалвы Бакурадзе и Ника Джорджанели
стихи обоих в переводе можно найти здесь:
http: //magazines. russ. ru/druzhba/2009/5/d8. html
ну и читал свои хиты, в т. ч. стихи про памятники - Маяковскому в Москве и Державину в Казани.
3.
сносен был Попов. Рассказывал, как они с Романом Солцевым (Ринат Суфеев) и Эдуардом Русаковым на троих писали друг на друга эпиграммы. У Попова в книгах часто попадались пьяницы, поэтому в эпиграмме на него известная Гертруда брала полстопарика. У Русакова высмеивали сентиментальщину, и в эпиграмме присутствовал " плачущий майор"... про солцева высмеивали конкретный случай, но как-то путанно Попов рассказал.
|
|
|
также рассказывал, как написал он один рассказ полностью состоящий из мата, слава Богу, что он (рассказ) потом сгинул где-то в недрах КГБ.
В прозе должна быть загадка, не надо всё и до конца разжевывать читателю, ударяться в " объяснилово". С другой стороны - всё должно быть понятно, в плане лексики, точности слов и т. п.
Ну, в общем, где-то банален, но сносен.
Несносен, как всегда, Кабаков. Ну и грубая дружина Барметовой, оттесняющая зрителей. И сама г-жа редактор, впрочем, можно уже не начинать об этом в который раз.
***
Денис Осокин читал неопубликованную новую книгу Аиста Сергеева, фактически, продолжение " Овсянок", путешествия в поисках смыслов утонувшего героя после смерти... Выяснил герой, что с языка меря, Коломна - означает " смерти нет"...
Пришлось мне пропустить выступление режиссёра Федорченко, и его показы, так и невыясненным оказалось, что он показывал, эксклюзивные нигде не показывавшиеся фильмики, или всё же по просьбе Попова " Небесных жён". Кто был - скажите...
Также пропустил некоторые мастер-классы и круглый стол, о котором, наверное, появится что-то.
***
Советы начинающим писателям от Леонида Юзефовича (записано сегодня на мастер-классе " Аксенов-фест" ):
1) не показывать никому неоконченных текстов
2) не слушать никого, кроме тех, кого вы любите (и тех, от кого зависит судьба вашего текста)
3) к вопросу о качестве текстов - американская поговорка: " Вещь должна быть достаточно плоха, чтобы продаваться в достаточном объеме".
4) Писатель начинается тогда, когда отворачивается от зеркала и смотрит на других людей (но возможен и обратный процесс - особо отметил ЛЮ)
5) Талант - не только качество, но и количество.
***
Ну и очень симпатичная постановка получилась по письмам родителей Аксёнова, с вкраплениями отрывков автобиографической прозы писателя, тут надо отдать должное и Барметовой с Поповым, сценарно сделали интересную композицию. Сами письма обнаружены были после смерти В. П. А., и впервые опубликованы в последнем " октябре". Отлично вписался джаз-банд под управлением Юры Щербакова, хорошо отыграли актёры, прекрасная наша Лена Калаганова и Владимир Моташнёв.
|
|
|
Прелюдия
Аксёнов-фест. Концептуально похеренная история, делегация одного и того же состава с маленькими вкраплениями новых лиц, ежегодно приезжающая в Казань, без единой новой идеи. Много мы писали и рассуждали, что нужно, чтобы фестиваль изменился и снова стал знаковым и интересным для местных литераторов именно концептуально, как фестиваль. Но этого не происходит, и потому уже, даже беглый опрос большинства коллег показывает - что в целом: " скучно, но на новичков пойдём". Новички есть каждый фестиваль, за это - спасибо. А в целом, история этого фестиваля, мне кажется, закончена, по крайней мере, история этого состава: " Барметова, Кабаков, Попов". Пусть всё же будет существовать фест., всегда эта повод к приезду в Казань каких-то персон, раньше не бывавших у нас, ну и - мало ли когда получится кому-нибудь вдохнуть в него новую жизнь?
1.
Сегодняшний, первый день " Аксёнов-феста", прошёл, я бы сказал, с геополитическим уклоном. Сразу уточню, был я только на послеобеденной части, а вернее - начал-то как раз с обеденной: Герман Садулаев пригласил присоединиться и составить ему компанию. Сетовал Герман на то, что в России в заведениях нигде не умеют заваривать чай, а он-то чаёвник, а тут - одна вода!
Последний чай, который пока что он запомнил, был на даче у Захара Прилепина. Захар, по заказу журнала " Русский репортёр" - собрал разных писателей и философов у себя на даче, подумать и поговорить о судьбе России. И вот там один из прилепинских гостей предложил Садулаеву маленькую кружку чаю, листья которого он захватил с собой. Герман засомневался - такая маленькая кружечка! Он-то - если уж пьёт чай, так пьёт! А тут - не чай, а чайная церемония какая-то! " Не беспокойся, тебе хватит" - сказал хозяин чая.
- И мне, действительно, хватило! Вот больше всего и запомнил этот чай со всей этой дачи Прилепина.
|
|
|
Из Чечни уехал и вывез папу. Не совпали с Рамзаном Ахмадовичем эстетически. Из Питера уже тоже хочет уехать, потому что сейчас - " Питер все больше превращается в Москву, суеты много". В деревне жить не мог бы, нужен город, - " но не такой чудовищно большой". А вот из России Садулаеву уезжать не хотелось бы, хотя исключать этого нельзя. Но Россия - большая, здесь всегда есть где спрятаться, даже при Сталине было где: люди отправлялись во все эти арктические экспедиции! " В Чечне мне негде было прятаться".
Разговор о судьбе России и Чечни в прихлёбку с плохим чаем продолжился в зале. Зал Садулаева не читал либо не сознался (поднятых рук не было ни одной! ), Герман впал в сплин. Но всё же выдал свои заветные максимы. Разговор крутился вокруг трёх тем: " русский народ и его судьба"; " чеченский народ и его судьба", " коммунизм" (ибо сам Садулаев - " коммунист и патриот" ). Он ничтоже сумняшеся поставил знак равенства между либеральным западничеством и " капиталистическим рвачеством", но Василия Аксёнова, чьего имени фестиваль, который вроде бы является идеологом именно западничества - оправдал: " настоящий великий писатель всегда больше, чем та идеология, которую он представляет". Равно оправдал и великих советских писателей (вопрос был про Ч. Айтматова), которые позже перешли к критике советского строя: " Многие писатели устали от советской идеологии, быта, ограниченности бытия, насильственного сужения их творческого, культурного пространства". Да, но если бы они дожили до нынешнего времени, побороли бы эту усталость, и многие, пожалуй, вернулись бы к социалистическим идеям.
Самому Садулаеву дó роги, я бы сказал, большие, пространственные, геополитические конструкты-идеи,
ради оправдания которых он подчас не замечает " мелких" подробностей. Но это же касалось, например, и его характеристики личностей: например, при оценке президента России В. Путина, служба того в ФСБ - для Садулаева это " мелкая подробность", гораздо важнее, что он состоял в команде А. Собчака и там формировался как личность: " Путин либерал чистой воды". Ещё более мелких подробностей опущено при характеристике бывшего лидера Чечни Ахмада хаджи Кадырова. Оставлена только его способность к компромиссу, благодаря которым президент Ахмад хаджи смог сплотить и примирить различные группировки в Чечне, и тем самым спасти республику. Садулаев посоветовал нынешнему лидеру Чечни Рамзану Ахмадовичу Кадырову, напротив, склонному, по мнению Германа, к полной монополизации общественно-политического пространства - поучиться у отца. Вместе с тем, он отдал должное и Рамзану, сказав, что это - не случайная для Чечни фигура.
|
|
|
Большая красивая идея о русском народе, увлекающая Садулаева, суть: неслучайность того, что именно русский народ (а не чеченцы, например) занял такое большое географическое пространство. Хотя численно когда-то русские и чечены почти совпадали. Значит, есть у русского народа, видимо, особая пассионарность, универсальность. " Мы должны не придумывать свой народ, а ориентироваться на его природу", - заявил Садулаев, и тут же выдал следующую максиму, оставив меня в недоумении - придумал он в этом случае " русский народ" или сориентировался? Тезис Садулаева: " Русский народ нацелен на создание универсального пространства для жизни не только для себя, но и для всех народов. Подлинный русский националист, опирающийся на природу, должен думать не о том, что " хватит кормить Кавказ", а " как нам присоединить Персию". В общем, выбирайте сами, что вам милее, что соприроднее. А я вообще татарин!
Чеченский народ должен, по видимости, считаться с этой особой пассионарностью и универсализмом русского народа. Чеченская культура и литература стала активно развиваться только после советской власти.
- Я сам - не чеченский писатель, потому что пишу на русском. Но и многие чеченские так называемые древние литературные памятники написаны на арабском или татарском, который именно и знала образованная элита. Это удел малых народов! Поэтому, когда говорят и вспоминают, что русские только обижали чеченцев, это неправда! Именно русские (Советский союз) многое сделали для развития чеченской культуры (" а все эти депортации и войны - как же к ним относиться? тоже как к мелким подробностям? " - хотел я спросить, но удержался - А. Б. ).
Вторую чеченскую войну, настоящую трагедию народа - он называет не войной русского и чеченского народов, а гражданской войной. Ей он посвятил свою резонансную книгу " Шалинский рейд", первую, по его словам, попытку осмысления этих страшных событий. Также он написал историко-публицистическую книгу о становлении чеченской государственности, начиная со времени хазарского каганата. И нынешняя республика под руководством Рамзана Кадырова - это, по Г. Садулаеву, воплощение чеченской государственности. Да, в составе России. Но в этом нет ничего плохого. Это именно - " чеченская государственность".
Разоблачительным для Садулаева сделался последний вопрос о том, не потерпела ли окончательный крах коммунистическая идеология? Не показала ли она уже себя окончательно неудачно в истории нашей страны? Видимо, устав, отвечать серьезно, Герман Умаралиевич решил перевести всё в шутку, и получилось не совсем удачно: " Ну нас же всё равно весь мир считает коммунистами, ну мы-то их убеждали, что нет, мы не такие, мы уже давно перестроились, мы как вы - либералы и демократы! Но всё равно они считают: " русские - это шапка-ушанка со звездой! русские-коммунисты". Ну и значит, не надо нам бежать от своей идентичности! Это всё равно как если бы австралийцы пытались бы отказаться от своих кенгуру! (последовал долгий красочный рассказ, про австралийцев, борющихся с засилием длинношеих сумчатых, но тщетно! - А. Б. )Но кенгуру - это их главный символ, его они могут использовать, зарабатывать". Итак, мы должны смириться с тем, что мы коммунисты, потому что все нас считают коммунистами, это наш символ и наша красивая идея, которую можно использовать, а остальное - мелкие подробности!..
- Тут ведь главное зависит от того, кто берется заваривать чай, главное прочувствовать! Бывает, один и тот же чай - но у одного получается заварить, а у другого нет! Я? Да, я могу заварить, если хорошо подготовлюсь к этому. Да я бы даже этот дрянной чай и то бы хорошо заварил!
2.
< Андрей Балдин идёт в Китай! Большими шагами! >
Диалог Андрея Балдина и Дениса Осокина о путешествиях - по странности, напомнил мне споры символистов начала ХХ века, к примеру Д. Мережковского, периода " Нового пути" и В. Брюсова, редактора журнала " Весы". Мережковский тогда говорил о миссии русской художественной интеллигенции (писатели, художники и т. д. ), о том, что они должны предложить обществу новый путь, некую " новую религиозность", чтобы победить " грядущего хама", венчающегося на царство вечной посредственности обывателя. Брюсов же возражал, что художник - свободен и никому ничего не должен!
Так и нынче, Андрей Балдин утверждал, что писатель должен путешествовать во вне. " Потому что без реального путешествия - не напишешь, по-настоящему, революционную книгу! " Которая ой как нужна! Вот у нас сейчас страна - после всех этих санкций, поворачивается к Китаю! Ведь это же совсем не осмысленная русской литературой территория! " Восточный край русской книги - оборван! Это невыполненное чеховское задание - после неудачи его " Острова Сахалин"! У нас все книги о Востоке, кончая тем же " Архипелаг Гулагом" завершились провалом! "
Денис же Осокин, отвечавший в основном своими текстами-рассказами, читаемыми тут же - вообще не признавал над собой никакого задания, ни по созданию революции, ни по " освоению Китая", более того, говорил о том, что даже путешествия вовне ему не нужны. Зачем, когда есть путешествия вовнутрь? Он написал свой первый рассказ о Ветлуге, еще до того, как побывал в этом городе. Он и сейчас продолжает населять полуреальные места на карте людьми из своей фантазии. " Мне нравятся не географии, а волшебства, когда писатели населяют места своими героями".
Далее - весь разговор и продолжался таким образом, что Балдин приводил примеры пространственно-временных отношений разных писателей (некоторые - довольно занимательные, но иногда казалось мне, что раз сев на этого своего конька, он уже с него не слазит, и начинает всех русских классиков нанизывать на одни и те же пространственные бусы), Осокин же в ответ - читал свои тексты.
Балдин - архитектор, ставший писателем (отсюда - интерес к пространствам! ) выступал задорно и эмоционально, Осокин - как всегда несколько отрешённо. Нужно отметить, конечно, горячую увлеченность Балдина своей теорией, его желание примерить на себе, проверить на своей шкуре - например, он уговорил своих друзей повторить поминутно последнее путешествие Толстого из Ясной Поляны, оказалось, до него никто этим не занимался! И это дало литературоведам некоторые дополнительные подробности - не бежал до последнего, суетился, ждал, что жена выйдет, ушёл - а потом вернулся, как бы за шапкой (а мы-то думали, что просто ушёл! ). Балдин даже мечтал накануне остаться ночевать в Ясной Поляне, чтобы ощутить особенный контакт с пространством, с этим местом, но охрана у музея Федеральная, сигнализацию включают чуть не в Москве. Однако же - то, что дело мы имеем с человеком увлеченным - сомнения не вызывает!
Чаще всего в конструктах Балдина всплывали три фигуры - Толстой, Чехов и Набоков. Каждый из них решал свою пространственную задачу, или вернее - задание. Толстой, например, рюрикович по-матери! У него - комплекс царя! Он хотел победить пространство! Завоевать его! И до 41 года - он путешествовал много, завоёвывал! Пока в 1869 году не случился знаменитый " арзамасский ужас", как записал Л. Толстой. Когда ему приснилось собственное бессилие перед смертью, и стало понятно, что пространство - не победить! И вторые 41 год он уже стал тем самым сидельцем в " Ясной Поляне". И только под конец - снова решается отправиться! Судьба даёт ему последний шанс победить пространство, стать царём! Написать книгу! " Когда я решил повторить последнее путешествие Толстого, я уговорил друзей поехать со мной, я смог убедить их, что он поехал не просто так - а написать книгу! "
Этот же мотив: победить пространство и написать книгу - мерещится Балдину и в случае Чехова. И в этом он старается убедить уже не только друзей, но и нас! Не просто так Чехов на Сахалин ехал, но имел задание перед собой: написать книгу! И провалил! Вот в " Степи" - смог победить всё пространство, вместить всю степь в свою повесть. А в Сахалине - не смог. Сахалин - это " ад пространства" Чехова. Сахалин не вместился в книгу! Добил писателя друг и редактор Суворин: после возвращения Антон Палыча - потащивший Чехова в Венецию, придавив ад Сахалина - " раем пространства Венеции". Всё же вопрос: имел ли, впрямь, Чехов перед собой именно такое задание? Победить пространство и написать книгу? Или это всего лишь еще один воображаемый конструкт, хотя и занимательный, в мозгу автора (только уже не Чехова, а Балдина)? На минутку мне примерещился Садулаев из первого очерка.
На одной из недавних конференций другой чеховед (к сожалению, не запомнил фамилию) выдвинул другую гипотезу - Чехов, напротив, бежал от русской литературы, хотел написать не книгу, а антикнигу, чтобы не было там толстовско-достоевского " моралите", учения жить, теорий, основанных на личных представлениях о том, какие люди и что в их души понапихано, а было бы всё строго научно, т. е. без вымысла и домысла, без субъективного писательского высокомерного " знания", но с реальной переписью (более 10000 карточек, в каждой анкете - более 20 вопросов).
Ну вот тем ни менее, с точки зрения Балдина парадигма бытования любого писателя укладывается в получаемое " техническое задание" - освоение Китая (т. е. любого пространства), и в этой связи, Чехов свою главную борьбу проиграл. Что же касается Набокова - Балдин упомянул, например, что Набоков сознательно избегал Москвы, и это исказило его пространственную картину. А роман " Лолита" - это роман-путешествие по Америке. Сказал он и о том, что язык это тоже пространство, и не случайно " Война и Мир" Толстого - начинается как " война" русского и французского языков в салоне Анны Шерар, герои постоянно переходят с одного языка на другой. Присутствовавший на диалоге писатель Попов срезонировал: " с чего вы решили, что это именно война"?
В общем и целом, концепция Балдина хотя и страдает, на наш взгляд, некоторой однобокостью, и " заданностью", всё же позволяет по-новому посмотреть на привычные произведения литературы. Но всегда найдётся какой-нибудь Денис Осокин, не желающий открывать Китай и путешествующий сидя на табуретке по дну какой-нибудь замысловатой реки, типа Малой Кокшаги, придуманной им самим не сходя с места, просто от детского увлечения смотреть на Атлас и выбирать оттуда волшебные названия.
3.
вместо 3 очерка
Самое прекрасное на Аксёнов-фесте в первый день - был Андрей Гришаев, отдых от всех этих умных разговоров и долженствований, хорошие стихи, как я для себя сформулировал: " житейско-бытийные". Хармсовско-обериутные " дяди и тёти", живущие в квартирах с чуть слышным волшебством. Детский предметный мир. Простота и прикосновения.
4.
< О вербатиме с любовью... убивать! >
Осенью 1881 года по просьбе членов библиотечной комиссии Оксфордского дискуссионного общества Оскар Уайльд, когда-то сам учившийся в университете в Оксфорде, послал им в дар свой сборник " Стихотворения"! А далее случилось вот что: книге устроили судилище, 188 голосами против 128 книга была признана аморальной, постановили вернуть её автору!
А в Казани, во второй день Аксёнов-феста устроили обсуждение вербатима. На авансцене поставили стулья для дискутантов, в центре посадили режиссёра нескольких док. спектаклей, сделанных в т. ч. с использованием техники вербатима, Талгата Баталова (молодой человек в кепке с надписью " разрушать" ). А по бокам от него - умудренные опытом, большею частью седовласые господа маститые писатели.
И вначале, казалось, что разговор будет всё-таки, вполне предметный. Глав. ред журнала " Октябрь" Ирина Барметова совершенно верно рассказала предысторию - о зарождении театральной технологии вербатим в Англии: драматурги шли и записывали речь простых людей, чаще всего из каких-нибудь социальных низов: проституток, бездомных и прочее. И потом - превращали это в спектакли. По-возможности, не меняя речи (оставляя все речевые характеристики персонажей, вплоть до слов паразитов, нецензурной лексики и проч. ) и даже вовсе не вмешиваясь в речевой рисунок постановки всяческими " словами от автора", но активно пользуясь приёмами монтажа, придумывая сценографию. То есть это живая жизнь, разворачивающаяся тут же, за стеной театра, драматургом (увидевшим тему, собравшим весь материал у живых героев через интервью с помощью средств записи и проч., смонтировавшим его в сценарий в определенном порядке) превращенная в настоящий спектакль. Особенное преимущество вербатима - это возможность откликаться на живую повестку дня, на современных героев медиа-новостей и проч. Возможность прямого и моментального театрального отклика на современность. Второй важный момент, что прототипы в таком театре превращаются в героев постановок с гораздо большей степенью буквализации, и часто сами эти люди присутствуют на спектакле, сидят в зале, и у зрителей возникает эффект почти живого соприкосновения с жизнью.
Впрочем, этого всего уже не прозвучало на дискуссии, тон которой задал Кабаков, сказавший, что, де, " он, конечно, не очень знает, что это такое, и пусть ему кто-то объяснит, но он считает... "; а второй была Васильева, поэт и критик мхатовской школы, которая сказала, что не очень любит " Театр. doc" (тем самым, сместив разговор из обсуждения вербатима, в плоскость " наездов" на " Театр. doc" ), но тем ни менее, вот она нам сейчас прочитает большую лекцию про театр, начиная с античных времён.
Дальше шёл поток разных словес, имевших чаще всего целью либо развенчать театр док. со всеми его спектаклями, будь они не ладны (причем не важно, использовался там вербатим или нет), либо предложить своё понимание вербатима, далёкое от реальности.
Кабаков, то спал, то вдруг встрепенывался, и просыпаясь, разражался очередной филиппикой:
- Это малохудожественно, даже НЕ художественно!
- В таком случае, Чехов - уже, вербатим!
Писатель Попов предложил считать вербатимом " Архипелаг Гулаг" и какую-то писательницу Никифорову, в 1920-е годы записывающую речь крестьян, на минуту, позабыв, видимо, что при вербатиме на всем протяжении спектакля, автор не может себя никак личностно проявить в речи, и в этой связи, Солженицын, скорее, такой антивербатим!
Напротив, помнил об этом еще один седовласый писатель - Андрей Балдин, заявивший, что в вербатиме вообще нет автора и это такое " реалити-шоу", на что Талгат Баталов, резонно возразил - что тот же " Театр. doc" - пожалуй, один из самых авторских! Это именно театр драматурга, который и должен организовать, придумать, как превратить жизнь, вот всё это, начиная с темы, которую он выбрал из актуальной повестки, кончая всем собранным материалом - как это превратить в спектакль?
Реплика из зала: " А у вас всегда чернуха? "
Талгат: - А Шекспир со всеми своими трупами не чернуха? У нас нет никакой чернухи, мы школьников водили на спектакли!
Кабаков (главный вывод, на который его хватило):
- Это всё от кризиса художественного театра, вот последнее поколение наших правильных, " невербатимных драматургов", формировалось в предперестроечную и перестроечную эпоху, пьесы писали люди, выращенные на драматургии осторожности - социализм с человеческим лицом и прочее (привёл в пример пьесу Александр Гельмана " Заседание парткома" ). А сейчас такое постепенство невозможно. " Плавное улучшение кровавого режима не канает". Ну вот молодёжь и ударилось в протест (молодой Талгат Баталов тут же пробовал протестовать против слова " протест" относительно театра-вербатима, не проканало! - А. Б. ). Ну то есть, если как-то подытожить, то по Кабакову: " Это вот, всё молодёжь, она жаждет протеста, оттого и выдумывает эти глупые штуки, а так-то ещё Чехов... "
Что-то похожее выдал и Попов: " Люди устали от вымысла, от нон-фикшн, вот и читают документальную прозу, что называется фикшн", и вот, де, " Архипелаг Гулаг".
Удручающее, в общем, впечатление, писатели выдали полную свою неспособность понять новое, возникший новый жанр, профессионально вести разговор об этом, дискуссию свели в ненужный и странный наезд на молодёжь и " Театр. doc" (который как раз сейчас в Москве подвергается гонениям и ведет борьбу за помещение, может, именно потому, что в отличие от многих, поднимает в театре самые острые, часто политические проблемы, можно вспомнить, например, его постановку, разбирающую обстоятельства громкого дела убийства адвоката Магницкого), наезд, предпринимаемый еще до того, как договорились об общих понятиях, ровно по лекалу " не читал, но осуждаю". Некоторые, впрочем, не наезжали, а просто силились понять, а большинство - просто высказало своё наболевшее, никак с вербатимом не связанное. Гораздо полезнее, в этой связи, был отдельный творческий вечер Талгата Баталова, воспоследовавший сразу после круглого стола. О нём и о работе дневных мастер-классов, надеюсь, еще запишу.
5.
В целом, Аксенов-фест вышел очень неплохим! И самое интересное впечатление - мастер-класс по прозе Германа Садулаева (именно мастер-класс, а не творческая встреча), где он был просто фееричен! Это одно из сильнейших обсуждений за все фестивали. Хороши Андрей Гришаев, Ольга Сульчинская, Александр Снегирев, Талгат Баталов. Именно молодое поколение сделало этот фестиваль.
|
|
|
