 |
Хроники аксёнов-фестов. 1. Макаревич. 2. Ахмедова
|
|
|
|
1. Макаревич
В отличие от прочих прекрасных мероприятий сентября, " Аксёнов-фест" мне ухватить удалось. Вчера был на одном мероприятии, сегодня аж на четырёх. Рискнул оставить папу одного на четыре часа, вот и смог. С папой всё нормально, хотя, наверное, можно было просто взять его с собой, подумаем над этим!
Ну это значит одно - что буду немножко писать! Как всегда разобью отчёт на несколько постов.
Для меня, конечно, самое важное событие нынешнего " Аксёнов-феста" - возвращение Макаревича! Одного из придумщиков, организаторов фестиваля. Этот фестиваль-то и начинался в 2007 году в большой степени как Аксёнов+Макаревич.
Потом умер Василий Палыч. А потом начались эти дурацкие годы, одной из примет которых сделались оголтелые наезды на Макаревича, его обзывали национал-предателем, предлагали даже отобрать у него прежде заслуженные им ордена и прочее.
Макаревича стало мало везде. И даже в Казани его стало мало. Одно его казанское детище - фестиваль " Сотворение мира" - самый лучший фест в Казани на моей памяти - приказало долго жить. И на другое - " Аксёнов-фест" - Макаревич больше не приезжал.
И вот, после перерыва - приехал! И даже привёз выставку рисунков. Рисунки - лёгкая графика, похожая на джаз, на нарисованные в кафешке за чаем наброски на незамысловатые сюжеты... силуэты, зонты, коты, усищи, стихи... часто иллюстрации к стихам, ностальгирующие, напоминающие нам о прежних великих гостях аксёнов-феста - Мише Генделеве, Юрие Арабове...
Вообще - это такой кивок туда, в " верните нам наш 2007", когда все действующие лица аксёнов-феста были ещё живы, включая самого Василия Аксёнова и Беллу Ахатовну Ахмадуллину, когда впереди маячило короткое президентство Медведева, которое многим мечталось тогда в виде некоторой обновлённой попытки " оттепели" (недавно об этом даже чуть ли не книгу выпустили)...
|
|
|
Сколько воды утекло! Столько всего переменилось! Со страной, обществом, людьми! Но вот Макаревич вернулся, и осенил собой " Аксёнов-фест-2018". И для нас, не пропускавших ни один фестиваль, это возвращение - радостно!
Но есть ещё два имени, которые организаторы выставили на фронтон нынешнего фестиваля. Два беспроигрышных имени - Владимира Высоцкого (приятеля Аксёнова и участника альманаха " Метрополь" ) и Виктора Цоя. Мероприятия, им посвященные, вошли в программу фестиваля.
И эти имена, и приглашённые гости-европейцы - придали фестивалю столь нужную нам сейчас тональность, в которой соединяются чувство свободы и уважения к личности. Любовь к человеку и личная свобода - вот что стало для меня темой этого фестиваля, которую я ловил и в выступлениях других его гостей.
На улице Баумана - Макаревич пел песни Галича, а мой друг, по крайней мере по фейсбуку, Элиас Файнгерш читал монолог " Гамлета" на шведском из своего легендарного моноспектакля.
2. Ахмедова
п. 1.
Про Марину Ахмедову у нас уже пишут курсовые, вот у меня один студент тоже писал. Потому что она - военный журналист. Точнее, это для курсовых она " военный журналист", а для себя она - журналист, работавший и на войне тоже.
" Я не отношусь и не понимаю таких " военных журналистов", которые скачут с войны на войну, вот сейчас они были на Украине, а теперь уже в Сирии... "
У меня в голове тема для курсовой (которую дети у меня не брали, да и может, и не возьмут, вообще, я скорее развлекаюсь так иногда, придумывая темы, которые не знаю будут ли когда-то кем-то выбраны для исследований) - женщины-журналисты на войне (на примере вооружённых конфликтов конца ХХ - первой трети XXI века).
|
|
|
Фигур уже много: Светлана Алексиевич, Фатима Салказанова, Полина Жеребцова, Елена Масюк, Анна Политковская, и вот - Марина Ахмедова. Ну, Жеребцова особый случай (всё начиналось с дневника маленькой девочки, жительницы Грозного), но я её включаю в этот ряд.
Анна Политковская отказывалась считать себя военной журналисткой. Она не сливалась с войной, она там занималась судьбами, взгляд её был слишком" гуманистический" для военного журналиста. В книге одного из этой братии - прочитал недавно много раздражённых слов, в адрес Анны, мол, мешала военным делать своё дело, нарывалась, отвлекала, а её же приходилось и защищать!
С Анной мне это было даже понятно, но вот получается, Марина Ахмедова - тоже не хочет считать себя военным журналистом. Чётко ставит границу! А это же совсем не Анна Политковская, совсем другой темперамент, дагестанская, кавказская кровь в её жилах (я романтически верю в зов крови! ), жёсткое бесстрашие. И вот тоже это не срастание войной, не упоение, не гипноз...
Я видел это срастание, это " с войны на войну" у мужчин-писателей, иногда глубоко трагическое, как у Сергея Говорухина (памяти которого делал фильм, общался с его боевыми друзьями, к сожалению, фильм, кажется, был случайно размагничен и не сохранился), Сергей Станиславович не мог перестать ездить на войну, однажды показав её самую бесчеловечную, уничтожающую сторону (фильм " прокляты и забыты" ), потом больше десяти лет ездил, то туда, то сюда, к солдатикам, помогал; видел и самонадеянное срастание, почти шапкозакидательское (слушал Прилепина на творческой встрече в Петербурге)...
Наконец, я имею представление о нашей военной журналистике. И здесь чётко можно разделить на две части. Первое - люди, почти что встроенные в армейскую систему, сами - почти военные, или не почти. Таков например, военный журналист, но и полковник Г. Т. Алёхин, автор книги " По ту сторону чеченской войны", которого называли неофициальным пресс-секретарём генерала Трошева. Даже книгу свою (об информационных войнах, ведшихся в года первой чеченской) он подписал не просто фамилией, а " полковник Г. Т. Алёхин". Таков и А. А. Константинов, военный журналист из Перми, которого я слушал на тамошней конференции.
|
|
|
В своём опубликованном докладе, он прямо констатирует: " Особенностью советской военной журналистики было то, что освещением военных конфликтов с непосредственным пребыванием на местах событий, как правило, занимались журналисты, являющиеся военнослужащими". Появление позже гражданских журналистов в качестве военкоров - эти люди считают приметой деградации профессии (тот же А. Константинов: " Произошёл приток провинциалов, дилетантов. Отсюда растущие потери среди них, заметное снижение качества подачи материалов". - Константинов Арк. А. Отечественная военная журналистика: уроки истории и современность//Журналистика и МК в XXI в. - Пермь, 2017. - С. 64).
Но я бы расставил акценты по-другому, в этой тенденции нам важен не столько дилетантизм, сколько " несрастание". То есть на войне начинают работать и освещать тему войны журналисты как бы не сращенные с войной, с военной машиной, вообще - логикой армии. И присутствие таких журналистов делается важным для общества. На самом деле, нужны и те, и другие журналисты. Об этом говорят нам уроки той же первой чеченской. Когда отсутствие журналистов, хорошо понимающих устройство армии и их внутренней жизни, преобладание гражданских, и ещё на фоне отвратительной работы со СМИ министерства обороны - привело, с одной стороны, к деморализации военных, с другой к открытым угрозам и насилию со стороны военных к журналистам, которые воспринимались теперь армией как враждебные элементы.
Но если журналистами делаются только военные - то на второй план у них подчас уходят темы ценности человеческой жизни, примата её над всем, над любыми войнами. Это противопоставление " армия" и " люди", или как недавно одно существо в полицейской форме выдало по поводу задержанных на митинге: " А что? Разве они люди? " Конечно, невозможно утверждать, что обязательно это так. Но вот Марина Ахмедова тоже как-то видимо замечает эти две когорты журналистов. К одной - относится она сама, а другие - те, " кто скачет с войны на войну", и их она не понимает.
|
|
|
Можно, пожалуй, весьма условно разделить эти две когорты на " военные журналисты" и " журналисты на войне". И главным разграничителем здесь будет не столько наличие специальной военной подготовки, сколько самоощущение журналиста. В конце концов, " скакать" можно как с военной подготовкой, так и нет, а можно, наверно, быть военным и не скакать? Не знаю даже. А можно " скакать" по сергейговорухински, только это уже не " скакать", тут другой глагол нужен.
Чаще всего женщины, что естественно, оказывались во второй когорте, " несращенных", то есть: " журналистов на войне", а не " военных журналистов". Я бы, пожалуй, начал этот ряд со знаменитого очерка " Долг" Инны Руденко, про молодого парня-инвалида, ветерана Афгана, очерк, прорвавший информационную блокаду вокруг темы наших жертв в Афганской операции (гробы привозили тайно, и хоронили тайно). Инна Павловна не была военным журналистом, но без её очерка теперь невозможно говорить о журналистике периода Афганской войны. А тогда " Комсомолку" за публикацию этого материала объявили фашиствующей газетой, всего лишь за то, что впервые было озвучено: после Афгана в стране остались парни-инвалиды, и мы, общество, теперь не хотим заботиться о тех, кто выполнил свой интернациональный долг.
Статью эту недавно залили в сеть, почитайте, как наивно всё это смотрится по нынешним временам, но тогда - прорыв! Вот в этой группе " женщины-журналисты на войне", конечно, тоже очень много оттенков. Есть и Светлана Алексиевич, к которой Марина Ахмедова, например, плохо относится... Но давайте я расскажу об этом и прочем в следующем посту. Ибо этот уже разросся неприлично. И зачем это мне надо всё быстро записать? Что за зуд такой? А ведь кроме вечера Ахмедовой - ещё две встречи (а то и три), о которых желательно бы было написать. Ладно, до следующего поста, те, кто дочитал нынешний)
|
|
|
