В хозяйственной деятельности

РУССКОГО КРЕСТЬЯНСТВА

 

Проблему влияния православия на хозяйство и хозяйственные тради­ции необходимо рассматривать в двух срезах (аспектах). Условно назовем их внешним и внутренним, помня о том, что всякая попытка систематизиро­вать народное бытие, заключив его в жесткие рамки теоретических схем, в той или иной мере разрывает живую ткань традиций, препятствуя понима­нию целостности крестьянского мировосприятия. Внешний аспект пробле­мы связан с церковно-обрядовой стороной хозяйственной жизни русского крестьянства, хотя само богослужение, совершаемое по строгим церковным канонам наполнено высшим сакральным смыслом. Внутренний аспект рас­крывает определяемые православием взгляды крестьян на природу, труд, хозяйство, а также такие присущие русскому крестьянству качества как тру­долюбие, упорство и взаимопомощь.

Православное отношение к миру отразилось в устойчивых представле­ниях: «Божия роса, Божию землю кропит»; «Божие тепло, Божие холодно». Родовые основы крестьянского быта, по замечанию Г. П. Федотова, «глубо­ко срослись с христианской культурой сердца в земле, которую всю исходил Христос»¹. Отсюда то терпеливое отношение к земле, которое характерно для русского крестьянина.

Для православной этики русского крестьянина характерно понимание труда как источника и способа стяжания Божией благодати («Бог труды лю­бит»; «Царство небесное трудно»). Вера и труд занимали центральное место в системе ценностей русского крестьянина — христианина по вере и христи­анина по образу жизни. Труженик, трудник в русском языке означал челове­ка, обрекшего себя на тяжкие труды, сподвижника, мученика, трудящегося неутомимо. Трудник, по Далю, вместе с тем означал и человека, работающе­го на монастырь и сподвижника по обету, схимника².

Для христианского сознания русского крестьянина было характерно представление о земле, как земле «Божией». Земля «Божия» — этико-рели-

Федотов Г. П. Судьба и грехи России. М., 1992. Т.2.

Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1989. Т. IV. С. 437.

285

 

гиозное понятие, выражение целостного взгляда православного крестьянст­ва на мир как творение. Христианство в целом определяет общее религиоз­ное отношение к хозяйственному труду на земле, освященного благодатью Св. Духа. Выработка же конкретных форм землепользования была делом хозяйственного опыта.

Религиозно-нравственные представления, лежавшие в основе отноше­ния русского крестьянина к земле и труду, оказали определяющее воздейст­вие на складывание норм обычного права, регулировавших в числе других и повседневную хозяйственную жизнь крестьянского мира. Так, на основе норм обычного права, осмысленного в духе христианского учения, осущест­влялось урегулирование земельных и хозяйственных споров. В материалах Этнографического бюро В. Н. Тенишева, находится ряд сообщений из раз­личных мест, описывающих редкие случаи посева хлебов на чужой полосе и традиционные способы разрешения этих конфликтов.

Упование русского крестьянина на волю Божью породило у части на­блюдателей ошибочное мнение о беспечности крестьян, их инертности в де­ле всевозможных улучшений в хозяйстве, Русский крестьянин, будучи че­ловеком практичным, выработавшим в поколениях многообразные и доста­точно рациональные способы обработки земли, сева, ухода за посевами, уборки и обработки зерновых и технических культур, в то же время в основе своей деятельности видел Промысел Божий. И если после предпринятых усилий он полагался на волю Божью, то это говорит не о его неумении и беспомощности, а о глубине веры его. Многочисленные наблюдения, зафик­сированные в фондах научных обществ (Вольного экономического общест­ва, Русского географического общества, Этнографического бюро В. Н. Тени­шева), отмечают трудолюбие русского крестьянина, питающееся не жаждой обогащения любой ценой, а нравственным долгом и потребностью души, своего рода эстетической, ибо в труде крестьянин видел не только страду, но красоту и радость.

Внешний аспект влияния православия на хозяйственные традиции рус­ских связан, как мы отмечали выше, с церковно-обрядовой стороной жизни. Исследователи прошлых лет проблему соотнесения основных этапов сель­скохозяйственных работ с православным церковным календарем решали ис­ходя из представления, что древние дохристианские аграрно-магические об­ряды были прикреплены Церковью к датам церковного календаря, при этом древние магические действия дополнялись христианскою молитвой. Поми­мо того, что такой взгляд до крайности упрощает проблему, он, по существу и неверен. Видеть в освящении скота, земли, воды, семян, плодов и пр. толь­ко внешнюю, обрядовую сторону — значит игнорировать тот очевидный факт, что само православное богослужение, совершаемое по строгим церков­ным канонам, наполнено глубоким религиозным смыслом. Каноны, направ­ляющие жизнь церкви «в ее земном аспекте», неотделимы от христианских

286

 

догматов. Они являются не столько юридическими статутами в собственном смысле слова, сколько приложением догматов Церкви, «ее богооткровенно-го предания ко всем областям практической жизни христианского общества»¹. Речь, таким образом, идет не о прикреплении, с принятием та Руси христианства, древних аграрно-магических обрядов к датам церковно­го календаря, а о переосмыслении самого содержания хозяйственного труда с христианских, религиозно-нравственных позиций.

Первый среди христианских праздников, связанный с началом подго­товки к земледельческим работам — день Вмч. Георгия Победоносца. В этот день впервые после зимы выгоняли скот в поле. Икона, пасхальная свеча, освященные хлеб и верба были непременными священными атрибутами об­ряда первого выгона скота в Егорьев день. Они для верующего, будучи освя­щенными в церкви, несли на себе благодать, которая распространялась на всю хозяйственную деятельность крестьянства и объекты этой деятельно­сти. В Смоленской и смежной с ней губерниях в каждом доме перед выго­ном скота хозяин с хозяйкой зажигали перед иконами свечу, с которой стоя­ли в Церкви в Великий Четверг, затем стол накрывали чистой скатертью, клали на нее непочатый каравай хлеба или булки, полную солонку соли и молились Богу. После этого хозяин брал икону и свечу, хозяйка хлеб с со­лью и шли в хлев, где обходили всю скотину, и приговаривая: «Святой Его-рий, батюшка, сдаем тебе на руки скотинку и сохрани ее от зверя лютого и человека лихого». Икону ставили над воротами... и выгоняли скотину на улицу, пастух вновь обходил стадо с иконой и повторял те же слова, что и при выгоне скота со двора². Выгоняли скотину в Егорьев день освященной вербой.

Религиозные мотивы обряда первого выгона скота в поле были столь сильны, что влияли на сроки его исполнения. Так, в случае ранней весны и поздней Пасхи, выгон скота происходил в Вербное Воскресенье, хотя по обычаю он приходился на Егория. В этот день крестьянские дети выгоняли скотину вербой из ворот каждого дома на церковную площадь, где местный священник кропил скот святой водой, после чего стадо следовало на выгон³.

Особо праздновали в русских деревнях Ильин день. О св. Илии кресть­яне говорили, что он «зажинает жито» и покровительствует домашним и ди­ким животным. В основе народных представлений о св. Илии лежит Св. Пи­сание: по его молитвам Бог творил засуху и проливал дожди, подавая земле плодородие. В Ильин день и в течение недели после Ильина дня соверша­лись (и совершаются поныне) крестные ходы с молебнами о дожде и ведре пророку Илии. На Ильин день крестьяне устраивали молебны. В этом про-

Лосский В. Н. Очерки мистического богословия Восточной церкви. М, 1991. С. 132. Дилакторский П. Егорьев день на Руси. // Живописное обозрение. 16. С. 404. ³ Там же. С. 128-129.

287

 

роке они видели покровителя урожаев, его называли наделяющим («батюшка наделяшший»), в связи с чем в некоторых местах крестьяне ста­вили на воротах чашку с зернами ржи и овса, прося священника «провели-чить Илию на плодородие хлеба»¹.

Во время засух в соответствии с церковными канонами возглашалась такая молитва: «Илия словом дождь держит на земли и паки словом с небесе низводит, тем молим Тя Боже, молитвами его, Щедре, после дожди водные земли с небесе»². Тот же мотив — моление Господа и его пророка о дожде — присутствует и во время засева. Засевалыцик, снявши шапку, молился на восток: «Батюшка Илия, благослови семена в землю бросать. Ты напой мать сыру-землю, чтобы принесла она зерно, всколыхала его, возвратила его мне большим колосом»³.

Проникновение православия во все поры хозяйственной жизни дерев­ни сказывалось в надежде русского крестьянина на покровительство сил не­бесных. Широко распространенная практика церковных богослужений — молебнов (благодарственных или просительных молений о благополучии личном и общественном) — выражала православный характер хозяйствен­ного бытия нашего крестьянина. Крестные ходы и просительные моления о хорошей погоде, богатом урожае и пр. в храме или вне его, освящение скота, земли, воды проводились: а) в дни церковных праздников и б) в особые дни, связанные с крайне неблагоприятными для селения или ряда селений собы­тиями в прошлом или настоящем.

Ежегодные крестные ходы и молебны на св. источниках и крестьянских полях во благополучие всего селения, проводились в дни Господских и Бо­городичных праздников, а также в дни, связанные с почитанием Богороди­цы и популярных в крестьянской среде святых. Так, в с. Перестряж Калуж­ской области, вплоть до тридцатых годов ежегодно в Вознесение устраивал­ся крестный ход. В этот день после обедни богомольцы шли крестным ходом на св. источник (здесь в начале двадцатых годов обновилась особо чтимая икона Божьей матери), где затем служился молебен о всеобщем благополу­чии села, а также о избавлении от различных несчастий личного характера. В дер. Андреевское (той же области) на Троицкой неделе в пятницу утром, после возвращения от обедни совершался крестный ход вокруг деревни с за­ходом на рожь, после чего служили молебен на всех св. источниках селения. К одному из источников пригоняли деревенский скот и крестный ход обхо­дил вокруг стада, а скот кропили святой водой, молясь о благополучии скота и хлебов, о дожде, если лето засушливое, или о щйдохранении от градобития⁴.

 

Там же. С. 423.

Калинский Н. Народно-церковный месецеслов на Руси. С. 424.

³ Максимов С. В. Избранное. М., 1991. С. 483.

⁴ Музей истории религии. Ф. 31. Оп. 1. Д. 120. Л. 1—3.

288

 

Сроки проведения крестного хода, думается, зависели и от степени по­пулярности и почитания святого в конкретной местности (волости, уезде, ряде уездов), и от того, в чью честь назван престол (или один из престолов) церкви того или иного прихода.

Крестные ходы, проводившиеся по особым дням в память о неурожае, градобитии и т. п. в прошлом и предотвращении такого несчастья в настоя­щем и будущем, были как правило обетными. Так, у крестьян д. Зарубино (Вологодская губ.) червь весною истребил всю озимь, поэтому крестьяне ус­тановили: ежегодно «о сохранении хлебных посевов от вредных насекомых и скота от падежа служить в последнюю пятницу перед днем св. пророка Илии молебен св. Параскеве Пятнице и не работать в этот день. Крестьяне свято чтили этот день: мало вкушали пишу и совсем не употребляли вод­ки»¹. В этот день трое крестьян добровольцев отправлялись в храм за святы­ми иконами, а один крестьянин на лошади отправлялся за священослужите-лями. Потом все собирались в часовню во имя св. Екатерины Великомуче­ницы и после молебна св. Параскеве Пятнице совершался во главе со свя­щенником крестный ход по полям, где «священник читал.доложенные мо­литвы и кропил святой водою. Крестный ход останавливался в прогоне или по дороге к выгону и здесь мимо икон прогоняли крестьяне скот и священ­ник кропил коров, лошадей св. водою»².

Молебны и крестные ходы проводились не только по случаю церков­ных праздников, но в связи с началом и окончанием сева. Решение о прове­дении молебна на поле и крестного хода принималось на мирской сходке с последующим приглашением причта. В поле устанавливали чашу с освя­щенной водой, свечи и ковриги хлеба. Расположившись у стола полукругом, несколько крестьян держали в руках иконы, напротив — священник с при­чтом, и за ними все остальные крестьяне. После окончания молебна священ­ник бросал на пашню горсть ржи, собранной с каждого двора. Затем он «двигался краем поля в сопровождении дьячка, несущего чашу с водой, по­перек всех загонов и кропил, а следом за ним шел крестьянин-«засевщик», выбранный на сходке и сеял. После этого иконы относились в церковь, а священника приглашали в избу и угощали»³.

В некоторых селения после окончания молебна столы и скамьи оставля­лись в поле до праздника Вознесения Господня; крестьяне верили, что Хри­стос приходит на поля, сидит и беседует на оставленных в поле скамьях⁴.

Деревенские крестные ходы сопровождала атмосфера особого благочес­тия, «несмотря на большое количество народа, было тихо как в могила Ни

 

Вологодский областной архив. Ф. 652. Оп. 1. Д. 69. Л. 1—2. Там же. ³ Громыко М. М. Мир русской деревни. М., 1991. С. 177—178. Архив Русского географического общества (далее — РГО). Разряд XV. Оп. 1. Д. 62. Л. 17.

289

 

шепота, ни брожения с одного места на другое, как обыкновенно бывает на градских крестных ходах, — читаем в одном из описаний крестного хода, — здесь все проникнуты верой и испрашивали благословение на предпринима­емое дело»¹.

Почитание крестьянами великих церковных праздников, сказывалось нередко и на выборе сроков пахоты. В Перемышльском уезде Калужской губернии существовал обычай начинать первую вспашку на 15-й или 17-й неделе от Рождества Христова (с 9 по 23 апреля по ст. ст., или с 22 апреля по 6 мая по новому стилю), но только не в те дни, на которые пришлись праздники Рождества Христова и Благовещения Пресвятой Богородицы. Перед наступлением пахоты домохозяева всего селения собирались на сходку и мирским приговором выбирали крестьянина, зачин которого, по общему мнению, был легок. В день запашки выносили св. икону и хлеб, запрягали лошадь и отправлялись в поле. Здесь выбранный крестьянин, по­ложив три земных поклона перед иконою, кланялся на четыре стороны и затем делал сохою борозду поперек загонов².

Широкое распространение получило «празднование на зеленях», в свя­зи с появлением озимых всходов. В один из праздничных дней «поднимали богов на зеленя, то есть несколько мужчин с разрешения священника брали после литургии иконы Спасителя и Богоматери и с пением «Христос вос­крес» несли их в поле, сопровождаемые жителями деревни. Через полчаса на общественной подводе привозили священника с причтом, служили моле­бен, оканчивавшийся водосвятием. Затем тут же на поле начиналось обще­ственное угощение³.

Литургический смысл в русской народной традиции имел обычай печь обетные пироги накануне сева пшеницы (в южных областях Центральной России) в день св. апостол Иоанна Богослова — 8 мая по ст. ст. В этот день крестьяне готовились к исполнению древнего обряда — выхода на перекре­сток дорог с обетным пшеничным хлебом для раздачи бедным и странникам. Соблюдался этот обычай в знак того, что Господь узрит эту милостыню и пошлет добрый урожай⁴.

Первого августа (по ст. ст.) православная церковь в соответствии с цер­ковным месяцесловом вспоминает происхождение древ Честного и Живо­творящего Креста Господня. В этот день, в полном соответствии с христиан­скими представлениями, у крестьян было принято освящать в церкви мед и первые летние овощи, поспевшие к этому сроку. Этим объясняется и другое, народное название праздника — «медовый Спас».

 

ЭМ.Ф.Т.ОпЛ.Д.Бб.Л.У.

² РГО. Разряд XV. Оп. 1. Д. 62. Л.9.

Цит. по: Громыко М. М. Мир русской деревни. С. 178. Никифоров-Волгин В. Дорожный посох. М., 1992. С. 249.

290

 

Однако, наиболее широко освящение семян и плодов было приурочено к празднику Преображения Господня. К этому времени, как правило, созревали овощи и фрукты, заканчивалась жатва. И, поскольку русский крестьянин на любое дело испрашивал благословения, то, само собой разумеется, что и по окончании этого дела он не мог не испросить благословения и не воздать Богу благодарность за милость Его. В этот день крестьяне приносили в церковь яб­локи (в народе этот праздник известен как второй или яблочный Спас), раз­личные огородные овощи, которые, за исключением огурцов, до Преображе­ния Господня не употребляли в пищу¹. Тогда же освящались семена нового урожая и организовывался крестный ход на поля, по случаю сева озимой ржи, о чем говорилось ниже. В ряде мест, где по климатическим условиям сев ози­мых приходился на середину августа, освящение семян и крестный ход по случаю сева озимых приходился на день перенесения Нерукотворного образа Иисуса Христа, именуемый в народе третьим Спасом.

В сознании хозяйственной деятельности русского крестьянина широко отразилась евангельская символика. Православный характер крестьянского хозяйства сказывался в широком использовании христианских символов в различных хозяйственных ситуациях, на различных этапах сельских работ, а из самих символов наиболее употребительным был крест. Крест в плане об­разовывал один из наиболее употребительных способов просушки хлебов — крестец. Сжатый и связанный в снопы хлеб укладывался таким образом, чтобы колосья ложились друг на друга, а комли образовывали концы крест­ца. Большое значение (наряду с Благовещенской просфорой) придавали крестьяне действию хлебца крестовика, которые пеклись на четвертой, сре-докрестной неделе Великого поста. Запеченные в них предметы указывали, кому доведется производить в этот год засев и каких именно хлебов.

В описанном С. В. Максимовым обычае клятвы при решении межевых споров органично соединились две высшие ценности православного русского крестьянина — крест и земля. Для полюбовного решения вопроса о меже не­обходимо было положить на голову вырезанный из дерна крест (во второй по­ловине XIX в. просто кусок дерна), и с ним, «доказывающий свое или чужое право на землю шел по той меже, которую признавал правильною, законною». В других случаях по общему приговору приглашали старика, который при­знавался наиболее знающим и памятливым и на голову ему укладывали выре­занный из дерна крест. При генеральном межевании 1744 г. этот обычай «при­менялся в смысле бесспорного и вполне законного доказательства»*_:.

Для современного православного человека в сфере хозяйственной дея­тельности крест также обладает чудотворной силой, как и для его предков. По  воспоминаниям информатора из деревни Федоровка Бондарского

 

Там же. С. 433.

Максимов С. В. Избранное. С. 472.

291

 

района Тамбовской области, в начале шестидесятых гг. у ее дочери четыре года подряд околевала скотина. Секретарь сельсовета для предотвращения падежа посоветовала дочери информатора нарубить липу, сколотить из нее сорок крестиков и набить их в разных местах скотного двора¹.

В силу особой благодати, которой обладает для верующего православ­ного святая вода, последняя широко использовалась в хозяйстве и быту. Святой водой кропили поля, скот, посевы, семена, овощи, фрукты, ее добав­ляли домашнему скоту в питье. Особое значение крестьяне придавали Вели­кому водоосвящению. В Тамбовской области и поныне деревенские жители крещенской водой омывают коровам вымя².

Колокол — символ христианского благочестия напоминал русскому крестьянину об его обязанностях христианина. По словам информатора из села Липовка Пичаевского района Тамбовской области, в субботу, едва ус­лышав звуки колокола, крестьяне заканчивали работу на току и отправля­лись на вечернюю службу в церковь³.

Разумеется, среди обычаев, связанных с земледелием, встречались и та­кие, в которых незначительно сохранились языческие черты. Они осужда­лись церковью как суеверия, и, будучи таковыми, тем не менее не меняли общего характера народных обычаев и обрядов, по преимуществу право­славного. Поиск в них языческого субстрата не входит в число поставлен­ных задач и, о чем было сказано выше, составляет особую тему исследова­ния. Однако, это ни в коем случае не означает, что поиск элементов язычест­ва в русской народной культуре непременно должен быть направлен на от­рицание ее православной основы.

Древние дохристианские обряды испытали столь сильное влияние со стороны православия, что объективно исследователь сталкивается со слож­ной проблемой их классификации. Так, скажем, в древнем обряде опахивания (опахивание производилось для предотвращения (или во время, мора, падежа и повальной смерти)⁴ использовались такие священные христианские предметы как иконы Спасителя, Богородицы, святых, распятие и свеча. В ряде населенных мест во время ночного шествия дегтем намечали «крест на воротах каждого двора и такой же крест честная вдова вырезает сохою на бугре за деревней»⁵. Нередко обряд опахивания сопровождался Господней и Богородичной молитвой. Мнение части исследователей о внешней, поверх­ностной православной окраске обряда недостаточно убедительно. Христиан­ская атрибутика использовалась не столько по инерции, сколько наоборот, в

 

Материалы полевой экспедиции по Тамбовской области (далее — МПЭТО) 1993. Л. 6. (архив автора).

Там же. Л. 8.

Там же. Л. 45.

Даль В. Толковый словарь. Т. II. С. 677.

Максимов С. В. Избранное. С. 479.

292

 

силу вытеснения первоначального дохристианского смысла совершаемых в ходе обряда действий. Обряд, не связанный ни с церковными канонами, ни с церковной практикой, стал тем не менее христианским по своему сакрально­му значению, ибо использование священных предметов преследовало цель на­полнить его христианским содержанием и придать ему действенную силу.

Внешняя, формальная сторона обрядов в ряде случаев имела для кресть­ян значительно меньшее значение, чем их внутренняя религиозная мотива­ция. Нередки были случаи, когда, вопреки обычаю, перенос даты выполнения того или иного обряда на другой срок объяснялся исключительно религиоз­ными мотивами. Так, в случае ранней весны и поздней Пасхи, первый выгон скота в поле переносился с обычного для этого обряда срока — 23 апреля на Вербное Воскресенье, поскольку для крестьян важнее было не столько соблю­сти обычные для этого обряда сроки, сколько освятить скот, перенести на него благодать через св. вербу, принесенную в Великий Четверг от заутрени, кото­рой крестьянские дети выгоняли скот на церковную площадь.

В религиозном сознании крестьян нашла отражение также и иерархия цер­ковных праздников. Утвердившееся в литературе мнение, будто для крестьян второстепенные церковные праздники (Георгия Победоносца, Петра и Павла, Козьмы и Дамиана и др. св.), совпадавшие с основными этапами сельскохозяй­ственных работ, были значительно важнее Великих, двунадесятых, основано на тенденциозном толковании источников. Справедливое признание популярно­сти в крестьянской среде названных святых дает искаженную картину благочес­тия русского крестьянства при умолчании о том, какое значение придавали кре­стьяне Господским и Богородичным праздникам.

Православие — не просто составная часть культуры русского народа. Влияние его на жизнь народа было воистину всеобъемлющим. Семейно-брачные отношения, этические нормы, формы проведения досуга, различ­ные виды взаимопомощи формировались и приобрели присущие им черты под воздействием православия. Не составляет исключения и сфера хозяйст­венной деятельности крестьянства. Изучение крестьянского хозяйства и хо­зяйственных традиций является не только исследованием процесса и ре­зультатов материального производства, но и постижением духовной жизни народа. Труд русского земледельца в морально-психологическом отноше­нии был не мыслим вне сознания ответственности перед Богом, исполнения его заповедей по отношению к земле, твари и своему ближнему в процессе хозяйственной деятельности.

Религиозность русского крестьянина с достаточной силой проявилась в традиционной для русских обрядности в сфере сельскохозяйственного про­изводства. Церковные обряды, совершаемые в соответствии с церковными канонами были дополнены определенными нормами и правилами, закреп­ленными в форме народного обычая, что и составило одну из важнейших черт культурно-хозяйственного развития русских.

293

Л. А. Тульцева

(Институт этнологии и антропологии РАН)

 

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: