Стиль гор 3 страница

- А если нападёт враг? - спросил Цзян.

- Хороший вопрос. Защита единства это тоже отрица­ние. Ты, фактически, спросил: «Где мера единству? ».

- Да. Единство это молодые процессы. В единстве идёт развитие. Один способствует другому. Враг останавливает развитие и наступает отрицание. Теперь резко пришла «старость», так как развитие остановилось. Эта старость может быть на уровне смерти. Так гибли государства от нашествий, - завершил Цзян.

- Ты прав. Единству тоже есть мера. Начинается единство с одного человека. Правда, таких людей называют эгоистами. Однако, когда мы определим размер единства? В Греции был парадокс. Назывался он «Куча». Его смысл в том, что одно зерно мы не называем кучей. Два зерна тоже не называют кучей. Три, четыре, сто, сто два.... Когда можно сказать, что перед нами лежит куча? То же самое с единством. Один человек может претендовать на единство с самим собой. Но семья может существовать только как единство. Дружба это выражение единства. Единство ведёт себя как одно тело. Но вот обра­зовалось другое тело. Если оба тела имеют мораль единства к внешнему, то они не будут врагами. Однако в одном из формальных «единств» появляется объединённая сила. Единство, как вы помните, не существует через силу. Если в государстве растут силы по праву и порядку, то это пропорционально тому, что от единства там остаётся некоторый огрызок. Итак, на единство набрасывается не единство, а объединение сил. Это хорошее испытание для единства. Были древний Рим и Чингиз Хан, были Германия и Советский Союз. Все они начинали с единства. Когда наступает момент незримого переворота из единства в силу? Когда заболевает семья?

- Когда появляется кто-то, чувствительный к своему " я», - ответил Цзян. - Этот человек притязателен к другим.

- Итак, делаем вывод. Когда заканчивается единство, то является сила. Сила и единство несовместимы. Виды силы разные. Они начинаются с «кулака» и кончаются отрицающим словом. Бывает, что кто-то доказывает свою правоту, напирая словами.

- Спор приравнивается к силе. А капризы?

- К битве. К отрицанию. В любом личном уме слагается единство. Оно называется пониманием. Построения ума не противоречивы. Эту непротиворечивость гарантируют одни и те же законы связей между объектами мышления. Другой ум тоже един в себе. В споре происходит битва двух единств. Каприз делает заявку на непогрешимость безо всяких споров.

- Как сохранить единство? - поинтересовался Ли.

- Существует два варианта. По одному, обе стороны распространяют свойства внутреннего единства вовне. Теперь они уважают чужое мнение и существование, вне зависимос­ти от того, подходит оно другому или нет. По второму варианту, только одна сторона распространяет единство вовне. Это выгодный вариант для развития того, кто сохранил принципы единства. Он не выгоден для того, кто «напирает».

- Почему? Мне казалось, что тот, кто подчиняет себе других, тот укрепляется, - сказал Чу.

- Предположим, что ты можешь войти в конфликт с Айгуль. Теперь выбирай. Если ты начнёшь защищаться или напа­дать, то получишь качество отрицания. Отрицание «выклю­чит» у тебя свойства адаптации, то есть развития. Если ты со­хранишь характер единства, то вынужден видоизменяться. Свойства единства «включат» у тебя адаптационные процес­сы. Ты будешь развиваться.

- Почему люди стремятся к победам?

- Победа закрепляет предыдущее. За победой должно последовать резкое преобразование характера на единство. Это происходит неосмысленно. Если такого не произойдёт, то победа разрушит победителя.

- Всё равно, единство?

- Да. Представь себе, что ты в споре «победил» Цзяна. Например, у вас были разные понятия о назначении трав. Как вам быть? Цзян не сможет преобразовать своё понимание под твоё. Понимание складывается годами. За пол часа спора не реально изменить то, что увязано и согласовано на большом опыте. Твоя «победа» мнимая. Она касается лишь увереннос­ти в своей правоте. Но, самое главное в том, что вы не нашли

единства. Вас будет двое правых. Если изменить мировоззрение Цзяна не реально, то остаётся только подчинить его силой. Сила наращивает отрицание. Цзян перейдёт в подчинение. Там, где единство, там нет подчинённых. Там, где есть подчиненные, там царствует отрицание. Вот почему победители натыкались на сопротивление. Не важно через сколько времени, но бунт произойдёт. Отрицание всегда сохраняется.

- Что может снять отрицание?

- Единство. Единство это добровольное и желаемое подчинение.

- Получается, что слово «подчинение» теперь не уместно, - сказал Ли.

 - Ты прав. В единстве резко аннулируются слова: «терпеть», «подчиняться», «враг», «победа», «договорённость». Когда говорят; что нужно терпеть, то фактически советуют затаиться в злобе. Терпение не снимает отрицание. С терпением единство не является. Терпение - это практика в затаённости.

- Я понял, что единство дарует человеку свойства развиваться, - продолжал уточнять Чу, - но как быть в критической ситуации. Даже в монастырях тренируют боевые искусства. - В монастырях предварительно меняют мировоззрение. Иначе, бой будет во вред себе же самому.

- Как это понять? - заинтересовался Цзян.

- Понимание о друзьях и врагах сводится к тому что, есть единство или его нет. Изначальным врагом стоит всегда ум. Он может заблокировать развитие. Поэтому наставники сначала искореняют двойственное разделение ума на «я» и «не я», на «моё» и «чужое», на «внутреннее» и «внешнее». Ве­личайшей заслугой учителей было овладение знаниями, кото­рые не останавливали молодые процессы. Если есть «моё» и есть «чужое, то обязано быть отрицание. Там, где «чужое», там нет единства.

- Как это относится к практике боя?

- Напрямую. Теперь всё будет зависеть от твоего качества.

- Если я буду в раскрытии, то есть с качествами единст­ва, то у меня будут повышенные свойства адаптации, то есть манёвра.

- Для этого у тебя не должно быть врага..

- Но, ведь, речь о бое! - воскликнул Чу.

- А кто тебя заставляет на бой смотреть как на отрица­ние? - усмехнулся Дон Мен. - В единстве нет разделения на «моё» и «чужое».

- Если я войду в отрицание, - продолжал Цзян, - то по­теряю манёвренность. Однако приобрету силу. С приобрете­нием силы у меня начнутся процессы закрепления. Организм войдёт в режим старения. Как быть?

- Сила адекватна отрицанию. В состоянии единства то­же есть сила. О какой силе ты говоришь?

- Чтобы выиграть бой...

- То ты должен проиграть, - засмеялся Ли.

- Почему «проиграть»? - удивился Цзян.

- Твоё преимущество было в свойствах. Эти свойства не знают побед. Мы только что об этом говорили, - ответил Ли. -Ты должен вести бой так, как общаются с другом. Только тог­да бой и тебе, и другу на пользу.

- А если это враг? - сопротивлялся Чу.

- Тогда ты уже своим умом принял сторону отрицания, -продолжал Ли, - а это значит, что твоя победа будет твоим по­ражением.

- Получилось, что в боевом искусстве нет «врагов»?! - восхитился Чу.

- Это так, - подтвердил Дон Мен, - поэтому я сказал, что главным врагом является ум. Он может настроить бой на от­рицание. Всегда помните о том, что друзья тоже, случается, что испытывают силы друг на друге в виде игры. При этом они развиваются оба.

- Выходит, что я создам условия для развития врага?! - вновь воскликнул Чу.

- Тебе придётся серьёзно подумать на тему, что такое " враг" и что такое «друг», - посоветовал Ли, - иначе ты у нас друг до той поры, пока мы тебе угождаем. Это не является дружбой. Просто ты хорошо устроился за счёт нашей к тебе лояльности.

 

 

Глава 3.

Стиль гор

 

Дон Мен сидел у костра. Был день, но ранняя весна ещё обдувала прохладой. По правилам гор сидеть у костра ученикам не рекомендуют. Чтобы быть здоровым нужно уметь согреваться собственным теплом. Собственным теплом тела Дон Мен владел искусно. Даже в зимний холод он ходил в шерстяном свитере. Этого было достаточно, чтобы испыты­вать сладостный жар в теле. Когда идёшь по горам, то тело быстро согревается. Дышится сочно и легко. Когда сидишь, то можно выдыхать жарким горлом внутрь своего тела. Если уда­ётся зажечь «дань тянь», то огонь «энергетического тумо» уничтожает холод. Тогда и нагишом жарко. Жарко даже, если обливать себя водой из проруби, сидя на льду.

Посыпались камушки со склона горы. Чувствовалось приближение человека. Звери ходят иначе.

- Это ты, Фан? - спросил Дон Мен, не поворачивая голо­вы.

Фан сел рядом. Он не хотел говорить языком, но Дон Мен знал несовершенство биоэнергетического языка Фана. Впрочем, упрекнуть его было не в чем. Монастырь, в котором воспитывался Фан был не достаточен для его таланта. В дру­гих монастырях он не бывал. Стиль монастырей опирается на сбор находок в сложных условиях гор. Кто-то попал в начало зимы, а до селения далеко и сквозь завал снегов не пройти.

Грозит смерть от холода и голода. Выжить можно только, найдя небывалые для человека свойства. Кто-то попал в горный завал. Выйти из пещеры, имея обычные человеческие способности, не реально. Конечно, не всякий совершал находку свepхсвойств человека. Они погибали, поэтому о них мы не знаем. Но те, кто совершали скачок в своих свойствах, отодвигали грань смертности Человека. Вот так, в запредельных состояниях, и набирался опыт чудес. Учителями были горы. Поэтому методики не было. Нечто подобное Дон Мен встречал в пустынях. Там учителем были свирепые условия безводья и жары. Граничные условия были свои. Редко кто выживал, попадая один на один в огромный простор уничтожающей и бездушной пустыни. Но и там находились феномены. Так в пустынях развился суфизм.

 Воспитание горами, снегами, пустынями незаметно сменилось учителями. Это не одно и то же. В смертельной ситуации изыскивался личный опыт напрямую. Впоследствии между изыскателем и учеником стоит опосредованность. Эту трансформацию взял на себя ум. Чем объяснить неимоверный психический стресс, который своей силой одних убивал, а других поднимал на ранг выше в звании «Человек»? А что может быть в распоряжении у наставника, даже если попадётся талантливый ученик?! Ученик - это всего лишь потенция «Че­ловека». Всех восхищает статуя Давида, сотворённая Микеланджело из куска камня. Но, камень так и остался камнем, Древние греки в легенде выразили мечту, когда Пигмалеон изваял статую Галатеи и влюбился в неё. Он обратился к богам, и они её оживили. Чтобы «оживить» в человеке совершенно другое существо, наставник может обращаться лишь сам к себе. Потенция неизвестна ни ученику, ни наставнику. Кого он будет лепить? Себя? Как тренировать одарённого ученика, не зная его потенцию?

Впрочем, что такое «потенция». Существует изначаль­ная предрасположенность каждого человека. Как зерно, поса­женное в почву, разовьет корни, ствол, листья, так же и человек проходит первый этап жизни. Но исчерпываются ли все возможности этого зерна? Представьте, что, став деревом, растение способно летать. Или иначе, став деревом, растение начинает обратный ход в состояние зерна. Что ещё дано человеку после того, как он уже развил зрение, слух, тело? Любой скажет, что на очереди стоит развитие ума.

Итак, очередным становится ум. Однако именно ум выражает массу ожиданий, желаний. Это ум побуждает восхищаться чудесами и стремиться к ним. Следовательно, под «по­тенцией» приходится понимать то, что не присуще каждому от рождения. Но как лепить из ученика совершенно иное, чем он есть теперь?

В этой трудной для изваяния из потенции «Человека» момент появляется ум. Может ли ум заменить созидательный стресс? Нет. Зато ум обладает другим преимуществом: он со­бирает опыт чудес, полученный разными людьми. И вновь трудность: сам ум имеет ограничения.

- Ты, как и положено ученику, полон самонадеянности, - посмотрел на Фана Дон Мен. - Не зная, что у тебя впереди, ты уверен, что всё свершится. Я не упрекаю тебя, ты не наставник. Однако, кое-что ты должен осмыслить. И ещё: не предлагай мне себя. Это слишком примитивно.

- Вы человек, который владеет свойствами дополни­тельных восприятий.

- Но я не отказался от шести врождённых: зрения, слу­ха, обоняния, осязания, вкуса, тела. Кроме того, я начал осва­ивать седьмой орган сознания, то есть ум.

- Этим владеет каждый. Вы владеете так же другими восприятиями.

- Ты что, ими тоже владеешь?

- Нет.

- О чём тогда речь? Ты напыжился в некоторых свойст­вах, и я должен теперь стать тебе в услужение?

- Когда человек говорит слово, то другому человеку это понятно.

- Ты владеешь всеми словами биоэнергетического языка?

^{- Нет.}

- Ты «блеешь» как овца и решил, что говоришь мне особую «речь» на особом языке?

- Извините, учитель.

- Я ещё не взял тебя в ученики. Ты уже освоил несколько ступеней и видов ума. Там, где я беру «учеников», нет учителей и нет учеников. Но тебе надлежит ещё полная практика Ума. По всем его видам и глубоко.

- Согласен.

- Известны ли тебе состояния стресса?

- Нет. Слышал много, но сам не испытывал.

- В том и будет твоя главная трудность.

- Почему?

- Поставь себя на место наставника. Чем он может передать тебе свойства чудес?

 - Своими свойствами.

- Думать надо, прежде чем скажешь. Вот лежит камень.

передать ему свойства человека.

- Говорят; что дана оживляют и камни.

- А ты тутпричём? Речь о тебе лично.

- Я камню передать свои свойства не могу.

- И впредь будь честен. Не путай знания с владением. Ты знаешь что можно оживлять неживые предметы, но это не одно и то же с владением. Знание - это всего лишь оповещение. Это тебе первый урок. Надеюсь, что ты это запомнишь навсегда. Не уподобляйся людям Запада. Они много знают, но не могут управлять, даже своей физиологией. Они знают о мельчайших частицах, но не воспринимают, хотя бы свой сердечный пульс. Знаний должно быть ровно столько, сколько ты способен их применить в непосредственных свойствах. Избыток знаний я назвал МУМГ Практика МУМГ опасна. Она тренирует только ум. Это делает характер механическим и гасит эмоции. Люди Запада часто говорят: «Если бы мне не помешали..., если бы я поступил иначе..., если бы я женился на другой... ». Всё выглядит так, словно факт действительного ошибается. МУМГ - это путь к деградации, так как поражает характер человека свойствами ума. Такой человек способен создавать лишь механизмы. Даже детей женщины Запада рожают с болями, вместо положенного природой наслаждения при родах. Вот что такое дух знаний. Он даёт конкретные результаты и не в пользу живого.

- В чём практика людей Запада?

- Они много практикуют ум. В результате развивают МУМГ. Умом они много знают; В результате ничем, кроме механизмов, не владеют. Ты тоже должен постичь эти свойства.

- Создавать механизмы?

- Разрушать.

- Вы же говорили, что это ведёт к деградации.

- Дураку и учение во вред. Разрушение это свойство ума. Ум не может существовать без отрицания. Это так, но в руках мастера это дополнительный инструмент созидания. Я был на Западе. Действительно они практикуют разрушение. Поэтому много страдают; болеют, мало испытывают радости, и нет у них праздника души. В их руках ум убивает их же самих. Но ум прекращает разрушать, как только разовьёт в себе другие варианты. Я это проверил на себе.

- Расскажите, как это сделать.

- Сейчас мы попьём чай. Вон за той горой идёт У Сян с группой монахов. Им тоже будет интересно.

- Не пройдут ли они мимо?

- Это моя забота. А теперь смотри. Вот деревце привалено камнями.

С этими словами Дон Мен подошел к могучей скале и стал руками ломать от неё огромные куски гранита. Он сдвигал в обрыв куски скалы. Грохот камней заполнил всё ущелье. Наконец деревце оказалось на свободе.

- Я разрушал неживое в пользу живого, - сказал он. - Часто поступают наоборот; ради неживого, например материальных благ, убивают людей. Поэтому вопрос не в разрушении. Что совершается при разрушении? Убивают ли при этом живое? Вот смотри ещё.

С этими словами Дон Мен взял в руки сухой кусок дерева. Он ударил им о землю и из места удара стал бить родник с искрящейся водой. Дон Мен расчистил его руками и сказал: - Вода тоже живая, но это разрушение я совершил для того, чтобы она орошала растения. Опять торжествует жизнь. Дон Мен разлил в пиалы чай.

- Вы носите с собой утварь?

Вместо ответа Дон Мен лишь усмехнулся. Откуда ему, Фану, понять, что пиалы можно сделать из куска камня или сухой ветки. Но говорить об этом не стоит, иначе тут же начнется упражнение МУМГ: «Зачем ходить по земле, если можно летать? Зачем летать, если Дон Мен может появиться в любой части пространства? Зачем Дон Мен ищет пропитание трудом, если из камней умеет сотворить пищу? ». Ох, уж этот ум.

 - Вам тоже будет полезно послушать чему нас учит Фан, - сказал Дон Мен подошедшим монахам.

 - С каких пор Фан стал учителем у Дон Мена? - удивился У Сян

 - Ты монах так до сих пор и не понял, что учителем является любое явление, - усмехнулся Дон Мен. - Моими учителями были вот эти горы, птицы, цветы, небо, люди умные и глупые. Они проявляли меня своим явлением. Ты, У Сян, для меня тоже учитель.

 - Под учителем понимают такого человека, который обучает явлениям необычным. Вас, светлейший, называют учителем потому, что вы умеете творить чудеса.

- Какая несправедливость! - искренне воскликнул Дон Мен. - Разве я научил тебя, У Сян, делать то же самое, что способен делать сам? Если ты умеешь творить чудеса, то нужен ли тебе учитель?

-Нет.

- А если ещё не умеешь, то на каком основании ты вы­даёшь кому-то аванс, называя его учителем?

- Я верю, что он меня обучит.

- Значит, учителем может быть и аферист, лишь бы ему верили.

- Оригинальничает Дон Мен, - сказал высокий монах.

- Ничуть. Давайте разберёмся вместе. Как вы узнаете, что это аферист?

- Если он ничему не научит.

- Тогда прекрасный мастер тоже может быть аферистом, потому что научить чуду такого как У Сян не реально.

- Мастер владеет чудесами сам, а аферист владеет лишь словами.

- Но тогда какой учитель тот, кто владеет чудесами толь­ко сам? Под словом «учитель» подразумевается тот, кто спо­собен вылепить из потенции человека другого человека. Не будем путать владеющего чудесами и обучающего владеть ими. Вы свидетели тому, что я сам владею чудесами, но обу­чить У Сяна не берусь.

- Так на чём строится обучение?

- На ученике.

- Кто-то же его обучает?

- Никто.

- Трудно с этим согласиться, - опять вмешался высокий монах.

- И согласен ты, монах, будешь сам с собой и возража­ешь против самого себя. Разве ты меня знаешь?

- Но есть общие понятия, - возразил он.

- Ты похож на людей Запада. Один человек или много людей с одним умом, это всё равно только один человек. От количества одинаково мыслящих людей качество ума не меня­ется. Поэтому «общие понятия» это мнение нескольких тебе равных умом людей. Будь скромнее и говори: «я так считаю». Это будет честно. В итоге, так как считаю я, не совпало с тем, как считаешь ты. Что будем делать?

- Искать одинаково мыслящих, - хихикнул У Сян,

- Для чего? Ум от этого не изменится.

- Для силы.

- А ты, У Сян, не так глуп. Именно для силы ссылаются на всеобщее мнение. Тогда прав я, так как по силе не найдется среди вас равного мне.

- Давайте вернемся к обучению, - не выдержал Фан.

- Я был на Западе, - начал повествование Дон Мен, - там я прошел все науки. Имею теперь учёные степени и различ­ные звания. Я обучился работать с техникой и компьютером. Имею несколько рабочих профессий. Теперь я резко изменил мнение об уме. Люди Запада развили феномен ума.

- Они делают чудеса умом?

- Да.

- Как это выражается?

- Они развили огромный ком разнообразия одного и того же ума. Называется это наукой. Качество ума от этого не из­менилось, но есть некоторые положительные стороны. Во-первых, этот типовой ум они прикладывают к разным областямдеятельности человека: к технике, природе, социальному обществу. Я назвал это дурной многоликостью. Во-вторых, они практикуют новую форму сознания, хотя сами это не осмысляют. Это особое сознание, так как оно живёт только двойственностью. Кроме того, это сознание и есть ум.

- Быть того не может! - воскликнул высокий монах.

- Не сразу, конечно. Ум со временем подчиняет себе органы восприятия. Такой практики вы не знаете.

- Как это понять? - спросил Фан.

- Разъясню на сопоставлении. Представь себе, что ты решил подчинить слух зрению. Со временем всё, что ты бу­дешь слышать, станет окрашиваться свойствами зрения. Сло­ва будут иметь образы. Фразы будут двигаться как тела. По­нятно?

- Это феномен.

- То же самое делают люди Запада с умом. Всё, что они слышат, окрашивается смыслом и целью. Всё, что они видят, окрашивается содержанием и смыслом. Всё, что они едят, имеет калории и энергетическую ценность. Они едят по уму и смотрят с умом.

- Что даёт им этот феномен?

- Страдания и болезни.

- Какой же это феномен?!

- Я не говорю о носителях. Я говорю о феномене. Запад­ным людям это несёт страдания..., но в руках мастера это мо­жет дать новые чудеса. Запад решил одну из главных проблем. Обучение там имеет метод. Оно для каждого.

- Как это?

- В монастырях обучают лишь талантливых. В школах Запада уму обучают и бездарей.

- У них что, нет талантов?

- Есть. Есть более склонные к уму и менее склонные. Но есть минимум, которому не обучают лишь больных умом.

- Минимум есть и в монастырях.

- Минимум монастырей означает развитие ума. Макси­мум в монастырях составляет сотворение чудес и, наконец, выход из причин и следствий. Вот, например, У Сян развил минимум. Он мыслит. Это выражается тем, что он всё пытает­ся понять. Это тоже особое свойство. У Сяна можно отнести к разряду людей Запада. Любое явление они пытаются понять.

- Что такое «понять»? - спросил Фан.

- Это означает отражение явления на область ума. На­пример, художник не творит живое, но он отражает на холст форму и цвет.

- Лучше бы умел созидать живое...

- Через живопись тренируется отображение, то есть со­зидание из живого неживое. Через ум тоже тренируется отоб­ражение. Сперва оно совершается в уме, а затем реализуется в виде созидания из живого неживое. Ум западных людей нахо­дится ещё в диком состоянии. Поэтому капризный дикарь вре­дит больше, чем созидает.

- Я не понял, в чём заслуги ума? - удивился У Сян.

- В развитии новой области сознания.

- Страданий? Болезней?

- Да.

- Какая же это заслуга?!

- Ты, монах, даже мыслишь линейно. Я не случайно почувствовал в тебе человека Запада. Для таких людей как ты, ум действительно наказание. Но давайте представим, что в этой стихии ума людей Запада родится созидательный ум. Сознание приобретёт инструмент точности. Это же здорово!

- Реально ли такое?

- Я не случайно ушел на Запад. Были страдания, и был поиск.

- Дон Мен заговорил о страданиях! - воскликнул У Сян. Это действительно новость. Но зачем?!

- Неоднократно я проходил Малую Смерть. Я практиковал ее в страданиях и без них. В итоге появился стиль Дана, Этот стиль не признаёт страдания. Вот посмотрите вокруг. Там сходит с гор лавина и что-то разрушается. А вот там всё стоит мирно и вне страданий. Дана не признаёт неизбежность страданий, а значит и Четыре Благородных истины Будды, Все, кто прошли обучение Дана не умеют страдать, но они и не умеют разрушать. Они способны из неживой природы творить живую природу. Но они не способны уничтожать живое. Когда, речь идёт о болезнях и страданиях, то это значит, что там уничтожается живое. Так я решил проблему страданий на базе непосредственного существования и непосредственного знания. Но... в моменты глубоких медитаций, когда останавливалось время и я погружался в беспредельную тишину небытия, бывало, что меня охватывало чувство несвершенного, Это глубокая тоска по несбывшемуся. Она потрясала моё со­знание. Наконец я ощутил, что сознание имеет ещё потенцию, Этой потенцией оказалась новая область. Как у дерева может вырасти новая ветвь, так и у сознания есть ветви полного свершения. У обыденного человека этими «ветвями» являются: зрение, слух, обоняние, осязание, вкус, тело и ум. В глуби­не гор я созерцал жизнь. Я пытался ощутить возможности со­знания.

Дон Мен замолчал. Его стилем было считывание знаний с себя. Хотя он крепко постиг стиль людей Запада, но по-прежнему не думал умом. Не выгодно, не точно и долго. Что находил он в себе? Миры. Они двигались, переливались, вос­принимались так же, как обыденный человек видит зрением. Знание этих миров не совпадало со знанием людей Запада о физиологии, молекулярных свойствах, биохимических про­цессах. Им мешали свойства ума. Не скоро они придут к тому, что для восприятий и управления своими мирами и функция­ми схемы ума о микромире несостоятельны.

Монахи ждали терпеливо. Дон Мен предложил им чай. Он осмотрел долину и горы. Всё расцветало жизненным аро­матом. Как всегда он смотрел не только глазами и слушал не только ушами. Без восприятия сущности в эмоциональных ок­расках зрение даёт скудные сведения.

- Воспринимая жизнь гор, - продолжал он, - я ощутил, что там, где оканчивается одна область жизни, там начинает­ся другая. Потенция других миров всегда вытекает из преды­дущих, но так, что отменяет все законы их. В этом - чудо не повторения миров. Следовательно, сознание, даже у трениру­ющих Дхъяну, никогда не придёт к завершению.

- А что же тогда такое Нирвана? - спросил Фан.

- Каждая фаза имеет свой максимум, свой Абсолют. Ос­тановка в этом Абсолюте и представляет выход из простран­ства и времени. Сознание при этом переживает неописуемое блаженство. На этом переживании и сорвались последователи Будды.

- Что было причиной такому срыву? - спросил У Сян.

- Концепция.

- То есть Четыре Благородные истины?

- Да.

- Не зримо в этой концепции под утверждением, что мир полон страданий, было поставлено однонаправленное движение поиска. Поиск выхода из страданий влился во множество практик. Они объединены теперь в Девяти Колесницах. Это я особенно чётко понял, когда был на Западе. Теперь я смог понять эту направленность в одну сторону умом. Ум бежит от «зла» к «добру», от «лжи» к «истине», от «худшего» к «лучшему». Так я понял, что ум имеет направление убеганием от «отрицательного» к «положительному». Поэтому там отрицают безобразное и приветствуют гармонию. Там всё время полагают впереди лучшее. Этим и живут.

- Они знают будущее?

- Нет. Умные люди будущее знать не способны. Это свойство ума морочит им голову о будущем.

 - Что же является «отрицательным», от которого они убегают?

- Всё, чем не удовлетворён ум. А неудовлетворён он может быть только конкретным результатом.

- Следовательно, они отрицают действительное и факт?

- Да.

- Но как они живут?

- Миром ума.

- Может ли ум заменить зрение, слух, вкус, осязание, обоняние, тело?

- Нет.

- Тогда мне не понятно, чем они живут?

- Умом. Но ум тренирует подчинение под себя перечис­ленные органы.

- Дон Мен сам когда-то говорил, что ум стоит напротив непосредственному восприятию.

- Я и теперь это утверждаю.

- Как ум может подчинить, к примеру, зрение?

 - Зримое глазами он фильтрует через себя, то есть ищет смысл. Сознание получает результатом не видимое глазами, а осмысленное умом. Люди Запада очень гордятся осмыслением.

- То есть отображением действительного на ум? - уточ­нил У Сян.

- Феноменально! Но что это им даёт? - воскликнул Фан.

- Страдания и болезни, - спокойно ответил Дон Мен.

- Я совсем запутался. Чем же живут люди Запада, если ум не заменит зрение и всё остальное?

- Остатком от того, что пощадил ум, а точнее, остатком того, куда он ещё не внедрился.

- А у кого уже почти ничего не осталось?

- Есть и такие. Их называют гениями. По мере вытесне­ния умом свойств органов восприятия меняется облик челове­ка. Глаза становятся стеклянными и пустыми, как у карпа. Слышит он только выборочно по смыслу темы. Даже музыку такие не могут долго слышать; тут же будут говорить на тему этой или другой музыки. Физиология ослабляется. В характе­ре и духе появляется повышенная критичность и защитные реакции. Человек костенеет духом и телом.

- Что же в том хорошего?!

- Если жить жизнью этих бедняг, то нет в том ничего, кроме наращивания с возрастом страданий и болезней. Но прошлогодние листья, сгнивая сами, становятся удобрением для молодых побегов. В том и есть полезность феномена «За­пад».

Монастырь наполнился слухами. Занятия согласился проводить Дон Мен. Кого он выберет? В монастырях нет того принципа обучения, когда проходят, как в школах Запада, эта­пы. Наставники выбирают себе учеников. Параллельно могут обучаться несколько групп. В каждой группе свой стиль. Этот стиль определяется владением наставника и предрасположен­ностью ученика. Не на каждом базисе человека можно получить дополнительные свойства. Дон Мен сначала удивлялся обучению на Западе. Общая методика для каждого?! Но вскоре понял, что ум имеет одинаковость. Это до тех пор, пока он линейный и двухполярный. Обучают не только в школах. Иерархия, реагирование отрицанием на события, которые «не по моему», деление прав - всё это обучение в быту. Затем предстоит такая же подборка предрасположенных учеников. Система аксиом, то есть свойств двухполярного ума крайне простая. Но именно она является доступной для всех. Из этих свойств выросла наука Запада. К сожалению, теперь это эталон и мерило их ума. По наивности люди Запада измеряют всё двухполярным умом. Это равнозначно тому, что хирург придет в операционную с ложкой, так как любит поесть и считает это панацеей от всех бед. Но, для Дон Мена обучение на Западе принесло много пользы. Причиной тому были знания им других свойств ума. Эти знания черпались из древних писаний. На каждом плацдарме можно построить лишь своё. Нельзя на базисе двухполярного ума созидать живое. Зато, внутри этого базиса каждая конструкция ума непротиворечива. Вот почему каждый уверен в своей правоте. Это нужно по­ведать ученикам монастырей.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: