Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Античный герой как носитель ментальных доминант




 

 

Культурный человек – носитель ментальных доминант культуры. Для него они значимы, имеют личностный смысл, определяют процесс его жизнедеятельности. Проиллюстрируем специфику античной ментальности на примере жизнедеятельности конкретных исторических личностей. Алкивиад, Александр Македонский являются типичными представителями древнегреческой культуры потому, что их поступки – наиболее яркое воплощение античных ценностей.

Для нас особенно ценны сведения Плутарха об Алкивиаде и Александре Македонском. Даже, если в какой-либо части его «Избранные жизнеописания» не соответствуют объективной реальности, но его взгляд – это взгляд человека античной культуры, взгляд изнутри культуры, это воплощенное в биографиях мировосприятие жителя греческой области Беотии I в. н.э. Поэтому в реконструкции реальных исторических образов и фактов у Плутарха также отражены культурные ценности античного мира.

Неудивительно, что Плутарх начинает свое повествование об Алкивиаде с замечания об его красоте. Красота Алкивиада оставалась цветущей в детстве, и в юношестве, и в зрелом возрасте, «делая его любимым и приятным для всех». Телесная красота и интеллектуальные занятия были для Алкивиада значимыми. Он охотно занимался у разных учителей, но никогда не хотел обучаться игре на флейте как занятию презренному и недостойному свободного человека. Он говорил, что «лира не искажает черт лица, в то время как у того, кто дует во флейту, искажены и губы и все лицо. Кроме того, флейта не дает возможности говорить», вести беседу. Последнее было существенно для Алкивиада.

Плутарх пишет, что происхождение Алкивиада, его богатство, доблесть в боях открывали ему большие возможности в достижении государственных должностей, но он больше всего «стремился завоевать себе значение обстоятельностью речи». По признанию современников, он был великолепным оратором.

Алкивиад был «податлив к наслаждениям». Будучи ребенком, он убежал из дома к некому Демократу, одному из своих любовников. «Многие из благородных окружали Алкивиада, ухаживая за ним, но все они восторгались его замечательной красотой, в то время как любовь Сократа служит важным доказательством добродетели и таланта юноши», отмечает Плутарх. Сделавшись другом Сократа, Алкивиад охотно учился у него. Они вместе ужинали, занимались борьбой, жили в одной палатке. Именно одаренность Сократа позволила ему успешно бороться «с любовью многих могущественных соперников».

Многие, ведь это уже был V в. до н.э., в том числе, Фукидид, осуждали многочисленные связи Алкивиада, говоря о его «крайней распущенности». Уязвленная его изменами жена ушла жить к брату и добивалась развода. По законам того времени она лично должна была подать прошение о разводе. Когда она шла через рынок, Алкивиад схватил ее и унес домой, где она и прожила до самой смерти. «Насилие это решительно никому не показалось противозаконным или жестоким».

Так же силе Алкивиада подчиняется Анит. Он пригласил Алкивиада и нескольких иностранных друзей к себе на пир. Алкивиад вторгся к Аниту в сопровождении свиты, приказал своим рабам забрать половину серебряной и золотой посуды и удалился. Анит же сказал: «Он был снисходительным и гуманным, ему никто не мешал забрать все, а часть он нам оставил».

Наибольшую славу среди соотечественников Алкивиад заслужил своей предприимчивостью, храбростью, силой, мужеством, умением найти выход из любой трудной ситуации. Его воспевал Еврипид за то, что «не удавалось ни одному из эллинов: получить в состязании на колесницах и первую, и вторую, и третью награду дважды».

На политическом поприще благодаря своим качествам Алкивиад добился невероятных успехов. Он бы избран стратегом. После обвинения в поругании Деметры и Коры его приговорили к смерти, и он бежал в Спарту и немало способствовал спартанцам в их военных и дипломатических усилиях по унижению Афин. Впоследствии он был вынужден бежать к персидскому сатрапу Тиссаферну, самому заклятому врагу греков и вскоре стал первым лицом при его дворе. Последующие действия и интриги Алкивиада, выходившего из них с выгодой, что способствовало его славе, закончились приглашением в Афины и избранием стратегом. Вереницу побед и измен «самого мужественного и самого воинственного из стратегов» прервала смерть то ли от руки спартанцев, то ли от руки других врагов.

Плутарх замечает, что «никто не похвалит способов, которые он применял для достижения своих целей, но сделано им было очень много». Это «сделанное перевешивало все остальное и, в мнении Плутарха, и в мнении современников Алкивиада. «Но его пожертвования, хорегии, непревзойденные дары городу, слава предков, мощь красноречия, телесная красота и сила, военная опытность и храбрость – все это заставляло афинян прощать ему все прочее и относиться к нему снисходительно, постоянно давая его преступлениям самые невинные названия, называя их честолюбивыми выходками, шутками».

Александр Македонский тоже является ярким представителем своей культуры. Телесная красота, ум, сила, мужество были для него истинными ценностями. Особенно много свидетельств у Плутарха о преклонении Александра перед интеллектуальными занятиями, об уважении к знаниям, к наукам, к ученым и философам. Вот письмо учителю и воспитателю великого полководца Аристотелю.

«Александр Аристотелю желает благополучия. Ты поступил неправильно, обнародовав учения, предназначенные только для устного преподавания. Чем же мы будем отличаться от остальных людей, если те самые учения, на которых мы были воспитаны, сделаются общим достоянием? Я хотел бы превосходить других не столько могуществом, сколько знаниями о высших предметах. Будь здоров». И это письмо человека, завоевавшего огромные территории и богатства.

Философские знания, эрудиция в целом были настолько значимы для Александра что «по его собственным словам, любил учителя не меньше чем отца, что Филиппу он обязан тем, что живет, а Аристотелю тем, что живет достойно».

Другой случай. «Однажды Александру принесли шкатулку, которая казалась разбиравшим захваченное у Дария имущество самой ценной вещью из всего, что попало в руки победителей. Александр спросил своих друзей, какую ценность посоветуют они положить в эту шкатулку. Одни говорили одно, другие – другое, но царь сказал, что будет хранить в ней «Илиаду».

 

ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ АНТИЧНОЙ

КУЛЬТУРЫ

 

 

Первая эпоха в эволюции античной культуры – это эпоха ее рождения по терминологии Шпенглера, гомеровская эпоха в традиционной терминологии (XI–VIII вв. до н.э.). Господство культа силы – основная черта данного периода. Это неудивительно, поскольку на греческом полуострове полыхала война. Сначала сюда вторглись ахейцы. Местные жители (критяне, или эгейцы) не были воинственны, поэтому эллинское, греческое племя ахейцев разрушило крито–микенскую цивилизацию. После них на территорию Греции хлынули другие эллинские племена – эолийцы, ионийцы. Вторжение дорийцев относят к XI в. до н.э. Захват территорий, строительство городов – государств, вражда между греческими племенами укрепляли ценности войны: Силу, Мужество, Коварство.

Истинными носителями этих ценностей были герои. Это было их время, описанное Гомером в «Илиаде» и «Одиссее». Это была их эпоха, поэтому она еще называется героической. Согласно мифологии, герои – это полубоги. Поэтому самые распространенные эпитеты у Гомера – благородный, божественный, славный, подобный богу своим телом, мужественный, хитроумный. Сила героев Гомеровского эпоса подобна природной стихии. Она не знает жалости, она уничтожает все, что встречает на своем пути, все, что не может противостоять ей.

 

«Гектор, повсюду, сияя огнем, устремлялся на толпы

И налетал, как с разбега волна на корабль налетает.

Как устремляется с гор на равнину поток полноводный,

Вспухший от вод снеговых и от Зевсовых ливней жестоких;

Много собою несет и дубов он засохших, и сосен,

Много, бушуя, бросает он или в шумящее море;

Так же тогда и могучий Аякс бушевал на равнине,

Коней разя и мужей».

 

Несмотря на вражду, греческие племена остро ощущали свое эллинское единство, противопоставляли себя варварам, иностранцам, говорившим на другом языке, поклонявшимся другим богам. Это единство проявляется, прежде всего, в рождении собственно греческого искусства, греческой эстетики с ее культом прекрасного человеческого тела.

Глубокий эстетизм, культ прекрасной человеческой телесности пронизывает зарождающуюся культуру, воплощаясь в различных искусствах и вызывая к жизни множество прекрасных вещей, мыслей, идей, музыкальных образов, которые по своему существу телесны и появились в процессе художественной деятельности, ремесла, научной деятельности, которые неразличимы для древних греков и назывались ими одним словом – «тэхне».

Так у Гомера абсолютно все бытовые вещи одновременно и произведения искусства. Нет просто рабочего стула. Есть женское рабочее кресло, искусно обложенное серебром и слоновой костью. Нет просто кубка для вина. Каждый кубок высокохудожественное изделие. Как, например, кубок Нестора: на двух ножках, обитый золотыми гвоздями с четырьмя ручками, около каждой сидели по две золотые голубки и словно бы зерна клевали.

Мусические искусства – музыка, пение, танцы, приносимое ими веселье и наслаждение ценились эллинами превыше богатства. Аполлон отдал свое стадо Гермесу за кифару, настолько был пленен ее звуками. Поклонение прекрасному воплотилось и в соединении десяти муз, дочерей Зевса и Мнемозины в свиту бога Аполлона – покровителя искусств. Здесь и Каллиопа – муза эпической поэзии, Эвтерпа – муза лирики, Эрато – муза любовных песен, Мельпомена – муза трагедии, Талия – муза комедии, Терпсихора – муза танцев, Клио – муза истории, Урания – муза астрономии и Полигимния – муза священных гимнов. Следует отметить, что искусства, связанные с физической работой, а не только с чистыми интеллектуальными и душевными усилиями, древние греки называли техническими. К ним относились и скульптура, живопись, архитектура, прикладное искусство. Их ценили значительно меньше чем мусические искусства. Даже музы покровительствовали только мусическим искусствам.

Сами искусства были дарами богов, что делало содержание произведений искусства объективным, внушенным музами. Поэтому и сам Гомер, и его герой – певец Демодок в представлении античности слепы. Им не нужны глаза, чтобы слагать песни, их песни – дары муз.

Сама красота, антропоморфизированная в богине Афродите, представлялась тончайшей, светоносной сущностью, которой, как паутиной, обволакивала богиня своих избранников, делая их прекрасными внешне и способными создавать и отзываться на красоту, например, песен.

Рождение культуры – это и складывание общегреческого пантеона богов. Главный среди них Зевс, олицетворяющий небо, его братья и сестры: Посейдон – олицетворение воды и моря. Аид – подземного царства, где обитают души умерших, Деметра – богиня плодородия, Гестия – жертвенного огня и домашнего очага, Гера – покровительница брака, дети Зевса: Аполлон, Афина – богиня мудрости, Афродита – олицетворение любви и красоты, Артемида, Гефест, Гермес, Арес, Дионис и другие.

Рождение античной культуры – это период становления общества, характерное для античного мира появление института рабства. Уважение к физическому труду в эту эпоху приводит к размытости форм рабства. У Гомера Аполлон сам пасет свои стада, Афина прекрасно ткет и вышивает, царевна Навзикия отвечает за стирку в доме, ее отец царь Алкиной – лучший ремесленник среди феаков. В этой атмосфере рабы были просто хорошими помощниками своих хозяев. Это подтверждается тем фактом, что у всех: хозяев и рабов была общая трапеза, Лаэрт – отец Одиссея после работы в саду засыпал вместе с рабами на охапке сухих листьев.

Следует отметить также пробуждение греческого интеллектуализма, что воплотилось и в возвышении мусических искусств, и в появлении предфилософии, т.е. элементов философии в общей мифологической картине мира. Для предфилософии характерна частичная деантропоморфизация генетического первоначала мира. У Гомера родоначальником всего сущего являются супруги Океан и богиня Тефида, что характерно для мифологического сознания. У Гесиода в «Теогонии» уже началом всего сущего является Хаос как зияние между небом и землей. Именно после Хаоса, но не из него рождаются вполне антропоморфные боги: Широкогрудая Гея, сумрачный Тартар, прекраснейший Эрос, Нюкта – ночь, угрюмый Эреб – мрак. Гея – земля порождает Урана – небо, а от их брака рождаются титаны, киклопы и гекатонхейры, которые и разыгрывают космическую драму, в ходе чего появляются все новые и новые элементы мироздания в соответствии с мифологическим мышлением.

 

Вторая эпоха в эволюции античной культуры – это эпоха юности в терминологии Шпенглера или архаическая эпоха в традиционной терминологии (VII–V вв. до н.э.). Становление культа интеллектуальных занятий не связанных с практическим приложением, знаменовали начало этого этапа. Поэтому основными событиями стали рождение дедуктивной науки и рождение философии.

Два этих явления в античной культуре тесно взаимосвязаны. Действительно, появление дедуктивной науки – это, с одной стороны, совокупность доказанных теорем, поставленных и решенных задач, а с другой – становление научного мышления, требующего системности и доказательности изложения. Научное мышление пришло в противоречие с мифологической картиной мира, описывающей процесс мироздания как череду рождений и творений. Привычка объяснять, доказывать ставила под сомнение многое. Например, что Нюкта – ночь родила голод, злобу, нищету под влиянием космического злодейства: убийства Урана своим сыном Кроном. Как это доказать?

Поскольку объяснить, аргументировать в рамках мифологического мировосприятия это было невозможно, то мифологическая картина мироздания постепенно трансформировалась в философскую, обосновывающую, почему вода у Фалеса, огонь у Геракла, апейрон у Анаксимандра могли быть приняты в качестве генетического и, главное, субстанционального первоначала мироздания. Так только апейрон как нечто беспредельное, безграничное и бесконечное может быть генетическим первоначалом космоса в силу своей бесконечности, а потому неиссякаемости. Он и субстанциональное начало всего, т.е. является постоянной составляющей всех вещей, поскольку служит основой для взаимопревращения стихий в силу своей непринадлежности, безразличия ко всем стихиям. Таким образом возникла греческая философия, основной проблемой которой стал поиск объективных оснований всего сущего.

В пластических искусствах в эпоху архаики возникли те основные типы и формы, которые олицетворяли античную культуру в глазах всего мира. В архитектуре сложился тип храма–периптера, ионическая и дорическая ордерные системы.

В скульптуре преобладали статуи прекрасных обнаженных юношей и задрапированных юных девушек – куросы и коры. Архаические скульптуры были расцвечены. Волосы мраморных девушек были золотистыми, щеки розовыми, губы инкрустировались медными пластинами.

Широко распространился такой вид искусства как вазопись. В начале VI в. до н.э. господствовал чернофигурный стиль, когда красновато-желтую поверхность обоженной глиняной вазы украшали черные лаковые силуэты. В конце VI в. до н.э. стал преобладать краснофигурный стиль, когда фон был черный, а фигуры желто-красными. В такой технике фигуры перестали быть плоскими черными силуэтами, они стали реалистичнее, объемнее, пластичнее, что в большей степени соответствовало культу прекрасного человеческого тела.

 

Третья эпоха в эволюции античной культуры – это эпоха зрелости в терминологии циклической модели, или классическая эпоха в традиционной терминологии (V–IV вв. до н.э.). Этот этап характеризуется господством, преобладанием культа разума, культа интеллектуальных занятий. С позиций могущества рассудка было разрешено противоречие между физическим и умственным трудом. Тяжелый физический труд стал считаться настолько низменным занятием, что рабы, занимающиеся им, перестали быть людьми в глазах эллинов. Они стали «говорящими орудиями». Они не имели даже собственного имени. Хозяин рабу давал прозвище как собаке. Таким образом, античное рабство приобрело свои завершенные классические формы.

В этой духовной атмосфере, пронизанной культом разума, наивысшего расцвета достигло искусство красноречия. Риторика – искусство речи и эристика – искусство спора стали царить среди всех занятий. Появились и профессиональные преподаватели, учившие искусству убеждать, говорить, мыслить – софисты. Самым известным среди старших софистов был Протагор. Он один из первых стал брать деньги за обучение философии.

В атмосфере, где убедительность стала тождественна доказательности Протагор именно путем логического рассуждения, а не другим способом, обосновывает тезис о том, что критерием добродетели является выгода. Он начинает свое доказательство с тезиса, истинность которого очевидна: «Нет объективного холода и тепла». Обобщая по индукции, далее он заявляет: «Нет объективного добра и зла». Далее – «Добро – то, что полезно обществу. Общество – совокупность людей. Следовательно, добро то, что полезно и выгодно каждому».

Софисты первыми сделали мыслительную деятельность объектом исследования. Сознательно нарушая законы логики, они способствовали открытию этих законов и методов мышления. В этот период были открыты индукция Сократом (469 – 399 гг. до н.э.), дедукция Аристотелем (384 – 322 гг. до н.э.) как методы, наряду с аналогией, имманентно присущие человеческому мышлению, представляющие весь арсенал средств, с помощью которых мы получаем все выводы.

В эпоху классики в самых зрелых, совершенных и завершенных формах предстали перед современниками и философия, и искусство, и греческая трагедия. Учения Демокрита (460 – 360 гг. до н.э.), Платона (426 – 348 гг. до н.э.) и Аристотеля представляли собой наиболее полные в структурном аспекте философские системы, где решались все проблемы, характерные для античности. Основными философскими дисциплинами считались онтология, решавшая проблему субстанционального и генетического первоначала, космология, дававшая картину мироздания, космогония, дававшая представление о происхождении мира, гносеология, осмысливавшая процесс познания, этика, эстетика, политическое учение.

Пятый век до нашей эры был отмечен необычайным расцветом греческой трагедии. В это время творили Эсхил, Софокл и Еврипид. По трагедии Эсхила «Прометей прикованный», обычно излагают миф о Прометее. Автор наделил героев трагедии мыслями и чувствами своих современников. Однако Прометей – герой гомеровской, а не классической эпохи, когда культ силы уже угасает. Это обстоятельство позволило некоторым исследователям античности заметить, что такой Прометей был придуман Эсхилом. Действительно, всякий феномен культуры, культурной эпохи – воплощение ее системы ценностей, поэтому адекватным будет то представление, которое соответствует ментальности этой эпохи, культуры в целом.

Греческая живопись этого периода, да и других не сохранилась, но из источников известно, что именно тогда творили самые знаменитые живописцы античного мира Зевксис, Апеллес, Аполлодор. Достигла своего высшего расцвета и скульптура мраморная или отлитая из бронзы. Ее лучшие образцы – Дискобол Мирона (сер. V в. до н.э.), Дорифор Поликлета (сер. V в. до н.э.), отдыхающий сатир Праксителя (IV в. до н.э.), менада Скопаса (IV в. до н.э.), Аполлон Бельведерский Леохара (IV в. до н.э.), изваяния Лисиппа (IV в. до н.э.). Поликлет написал свой «Канон», в котором он изложил законы пропорций прекрасного человеческого тела. Это говорит о том, что греки до самой глубины проникли в суть красоты, красоты тела, если смогли сформулировать ее законы в виде числовых соотношений.

Наибольшего расцвета в V в. до н.э. достигла и афинская демократия. Этот век впоследствии назвали именем человека, «осуществившего» демократию в ее, по-гречески, классических формах, – золотым веком Перикла. При нем Афины достигли наивысшего расцвета и могущества. Этому способствовал высокий авторитет Перикла, созданный его широтой мысли, силой красноречия, любовью к родине, воинским мужеством, Перикл говорил: «Убежденные в том, что счастье – в свободе, а свобода – в мужестве, смело смотрите в лицо опасностям войны». Перикл стремился во всем утвердить первенство Афин над эллинским миром. При нем начали застраивать Афинский Акрополь. Работами руководил знаменитый скульптор Фидий, воздвигший над Акрополем восьмиметровую бронзовую статую Афины – воительницы. Зодчие Иктин и Калликрат выстроили Парфенон в 447 – 438 гг. до н.э. Позднее рядом встал другой шедевр античной архитектуры – храм Эрехтейон.

 

Четвертая эпоха – эпоха эллинизма. Эпоха Эллинизма начинается в 323 г. до н.э., в год смерти Александра Македонского и продолжается до 30 г. до н.э., года завоевания римлянами последней крупной эллинской державы. Египта. Этот этап характеризуется отходом от фундаментальных античных ценностей, угасанием классических образов поведения, художественного и научного творчества. По терминологии Шпенглера античная культура вступает в период умирания.

В классическую эпоху величайшей эстетической ценностью было человеческое тело само по себе, тело в свободном проявлении своей антропоморфной сущности. Поэтому красота воплощалась в понятиях пропорции, симметрии, ритма, меры, гармонии. В эллинистический период в человеке начинают ценить его внутренний мир. Поэтому искусство этой эпохи начинает изображать и настроение, и эмоции, а не только прекрасную телесность, в чем и проявляется отказ от классического канона. Среди лучших произведений эпохи эллинизма скульптурная группа Лаокоон (I в. до н.э.), потрясающая своим трагизмом Венера Милосская (II в. до н.э.), умирающий галл из Пергама (II в. до н.э.), как воплощение красоты, и страдания, и боли одновременно.

Происходит отказ от демократических ценностей. После восточных завоеваний Александра Македонского и других полководцев Греция наполнилась восточной роскошью и восточными нравами. Появились эллинистические монархи, в которых цари требовали к себе божеских почестей, как в древневосточных деспотиях, придворная знать щеголяла богатством и блеском. В прошлое ушли времена, когда Перикл жил одинаково с последним гражданином, ел ту же пищу, носил ту же одежду.

Угасает культ интеллектуальных занятий, не связанных с практическим приложением. Научная деятельность Архимеда (287 – 212 гг. до н.э.) – пример отказа от умозрительной науки. Хотя есть сведения, что он считал вычислительную математику и изобретательство низкосортным занятием, а это вполне соответствовало духу античности. Тем не менее, обилие вычислений, решений задач механики отличало его от большинства математиков Греции. В целом концом умозрительной геометрии можно считать ее аксиоматическую организацию в «Началах» Евклида (III в. до н.э.), поскольку Евклид на определенном аксиоматическом базисе соединил все величайшие достижения греческой математики, тем самым завершил ее построение.

Этическая мысль, начиная, уже с Сократа и после него пытается утвердить новые нравственные нормы, ценности. В прошлом остается отождествление добродетели с силой (героическая эпоха), с культом пользы и выгоды (классический период). Сократ путем индуктивного вывода пришел к представлению о существовании единого идеала добродетели. Он утверждал, что добродетель есть знание добродетели, что стоит только человеку узнать, что есть добродетель, и он будет добродетельным. Храбрым будет тот, кто знает, что такое храбрость, благочестивым тот, кто знает, как нужно относиться к богам, справедливым тот, кто знает как вести себя по отношению к людям и т.д.

Это Обстоятельство заставило Фридриха Ницше, преклонявшегося перед ранней античной культурой, выступить с обвинительной речью против Сократа, разочаровавшего древнее человечество в кипуче-деятельной жизни, «убившего инстинкт жизни» своей иронией, своей абсолютизацией осмысления жизни, переводом жизни в область теоретизирования над ней.

В этом русле постижения содержания добродетели и отказа от действий, направленных вовне, от выгоды и пользы, в русло осмысления, осознания всех явлений жизни (мужества, добродетели, демократии и т.д.), т.е. в русле декаданса, проложенного Сократом, развиваются различные философско-этические учения эпохи окончания классики и эллинизма.

Последователи Сократа киники (циники) посвятили себя осмыслению содержания добродетели. Они считали, что цель человеческой жизни – счастье, а средство достижения этой цели – воспитание добродетели. Для них добродетельным может быть только мудрец, для которого не существует ничего кроме мыслительных упражнений, теоретизирования, разума. Добродетель не может заключаться, по их мнению, в следовании этическим нормам общества, государства, поскольку не может быть добродетельным государство, которое простым актом голосования делает невежественных людей полководцами. Такое голосование, по утверждению Антисфена, имеет не большую силу, чем решение считать ослов конями.

Таким образом, законы нравственности не тождественны законам государства, не тождественны служению отечеству, выгоде и пользе. В чем же добродетель? Добродетель в осознании добродетели, в свободе от потребностей, от наслаждений, доводящих человека до уровня животного, заставляющих его добиваться успеха, преуспевать на службе. Добродетельным может быть только мудрец, независящий от общественного мнения, для которого существует только философское теоретизирование, только мыслительные упражнения, только осознание идеала добродетели.

Самый известный киник Диоген Синопский своими поступками утверждал необходимость поиска идеала добродетели. Он ходил по городу ярким днем с зажженным фонарем и пояснял удивленным гражданам: «Я ищу человека», - имея в виду нравственного человека, занятого осмыслением добродетели, которого среди его современников днем с огнем не отыщешь. Однажды он начал вопить истошным голосом: «Люди, помогите, помогите!!!». Когда народ сбежался, он набросился на них с палкой, крича: «Я звал людей, а вы скоты и мерзавцы». Свои потребности он довел до минимума. Ходил грязный, нечесаный, пил воду горстями, ел похлебку из куска выеденного хлеба, жил в глиняной бочке на берегу моря.

Типичным для эпохи эллинизма было учение Эпикура (341 – 270 гг. до н.э.). Он видел цель человеческой жизни в достижении счастья. Критерием счастливого состояния является удовольствие, понимаемое Эпикуром как отсутствие страданий, как апатия. Единственный путь получения удовольствий – это самоустранение от тревог и страданий, которое достигается, во-первых, отказом от карьеры, от государственных и общественных дел, а, во-вторых, посвящением себя занятиям музыкой, математикой и философией.

В этом же русле отказа от успеха развивается такое направление в философии как стоицизм. Стоики считают, что осознание своей добродетели достаточно для блаженства, а жизненные блага не нужны. Поэтому стоик живет своим внутренним миром, равнодушно переносит удары судьбы, готов к ним. В его отношении к внешнему миру превалирует апатия – освобождение от печали. Это не значит, что стоик сидит, сложа руки. Нет. Он как подобает гражданину служит отечеству, делает все, что должно гражданину, но цель его деяний – не наслаждение, не богатство, а внутреннее самосовершенствование, размышление о добродетели.

 

Пятая – римская эпоха (I в. до н.э.–V в. н.э.) по Шпенглеру – это эпоха смерти, окончательного умирания античной культуры. Он называет римлян варварами, следующими за расцветом. Эти варвары были чужды философии и искусства, наделены животными инстинктами и ценили только материальные блага, поэтому они принесли смерть античной культуре. Даже если эти слова Шпенглера и звучат резко, в них достаточно правды.

Действительно, римлянам античная культура досталась по праву завоевателей. Впервые о них услышали в X в. до н.э., к которому относится появление Рима. Постепенно к III в. до н.э., после завоевания Рима этрусками (VIII–VI вв. до н.э.), последующего освобождения и двухвековой войны, было завершено завоевание Аппенинского полуострова, и сложился государственный строй – римская республика. Успешные завоевательные походы закончились включением эллинского мира, и не только его, в состав Римской державы. В середине I в. до н.э. республика стала империей. Имперский период длился до V в. н.э. Он явился завершающим, римским периодом античной культуры.

Римляне погубили античную культуру по двум, как минимум, причинам. Они, во-первых, исповедовали другие ценности, у них была другая ментальность. В силу чего они не могли создавать то, что было присуще древним грекам, соответствовало древнегреческим ценностям.

Во-вторых, в последние века римской империи за некоторое критическое число перешло количество населения, которое не являлось носителем культурных ценностей, ни активным носителем, создающим культуру, ни пассивным носителем, понимающим и восхищающимся ею. Для этого большинства смысл имели только «хлеб» и «зрелища». Ему не нужны были ни философия, ни искусство. Это большинство было подобно жене Гайдна, которая, не задумываясь, брала с рабочего стола мужа листы, заполненные нотами, чтобы закрутить себе папильотки или положить их под паштет. Поэтому неудивительно, что закрывались школы философов и риторов, спортивные состязания сменились кровавыми зрелищами – боями гладиаторов, канула в прошлое греческая воздержанность в еде и питье. Греческая культура гибла.

Какие же ценности составляли римскую ментальность? Главнейшей доминантой римского сознания был практицизм. Так в собственно римском пантеоне богов Венера покровительствовала садоводам, Марс – не только воинам, но и земледельцам. Римские полубоги так же сильно отличались от мифологических героев Древней Греции. Не мужество, не сила, не подвиги, а изобретательская деятельность, связанная с получением максимальной выгоды, делала полубогами, «культурными героями» искусных мастеров. Таковыми стали Пилумн, изобретший пест для дробления зерна, Приска, которой приписывалось изобретение тканья особого рода туник.

Утилитарность и практицизм пронизывали римские культы и римскую мифологию. Для римлян было характерно строгое исполнение ритуалов. Малейшее искажение ритуала требовало принесения искупительной жертвы. При этом римляне не хотели отдавать лишнего, более того стремились к минимальным затратам: вместо пяти бычьих голов предпочитали принести в жертву пять головок чеснока. Они и на богов смотрели как на частных лиц, с которыми можно торговаться, просить материальных благ, обещая взамен то-то и то-то в жертву. Согласно мифу храмовой служитель мог позволить себе сыграть в кости с Гераклом, полубогом. Существовала специальная жреческая коллегия фециалов, основной функцией которой было объявление войны и мира, хлопоты по перемирию. Фециалы не столько служили богу, сколько государству, превращая и бога в политического деятеля.

Насколько художественна, фантастична мифология древних греков, настолько бедна мифология римлян, которая демонстрирует отсутствие яркого воображения и утилитарность мышления. Героями мифов становились цари, учившие людей полезным вещам, цивилизовавшие своих подданных, «культурные герои», публичная женщина, передавшая свое богатство римскому народу, волчица, вскормившая Ромула и Рема – основателей Рима.

Основными функциями мифологии были оправдание и освещение нравов, обычаев, традиций, государственных законов, специфики общественного устройства. Подобные функции свойственны всякой мифологии. Однако у римлян мифология, в более значительной степени, была призвана служить политическим целям, и объясняла государственные традиции. Миф о Тарпее, предавшей римлян во время войны с сабинами объяснял, почему предателей и нарушивших обет целомудрия весталок сбрасывали с Тарпейской скалы. Эти особенности римской мифологии позволили некоторым исследователям говорить о том, что римляне никогда не имели мифов, связанных с богами, их мифология была исторической.

Не только мифология, но и история искусства демонстрируют специфику римской ментальности с ее культом практицизма, отсутствием богатой художественной фантазии. Только к III–IV вв. до н.э. появляются некоторые данные об архитектуре, позднее – о живописи и скульптуре. Связную летопись римского искусства историки начинают вести с последних веков существования республик, предполагая, что только под влиянием покоренных народов, особенно греков, у римлян возникает искусство.

Особое место в нем занимает копирование греческих статуй, переводы с греческого. Восхищение эллинским миром столь велико, что следование греческим образцам было признаком хорошего вкуса. Римские писатели создавали обязательно греческие версии своих произведений. Признавали, что Цицерон немыслим без Демосфена, Вергилий – без Гомера. Говоря словами Горация, «плененная Греция пленила своих врагов». Однако эти «пленники» в силу своей ментальности не могли быть последователями эллинов. Лучшие из них стали хранителями и копировальщиками, другие создавали свое римское искусство.

Это искусство являло собой картину разрушения античного мироощущения и господства римских ценностей. Символами его стали – инженерные сооружения практического назначения: мосты, многоэтажные дома, многоярусные акведуки, протянувшиеся на многие километры и несущие воду в большие города, удобные виллы. Неудивительно, что архитектура стала ведущей формой римской культуры.

Теоретически это первенство обосновал Витрувий, сформулировавший три задачи архитектуры, – польза, прочность, красота. При этом римское понятие красоты уже не похоже на греческое. Содержание понятия красоты раскрывается Витрувием в категориях соразмерности, евритмии и декорума. Соразмерность – это глубинное античное понятие, а вот евритмия как привлекательность внешнего вида, которая создается сочетанием форм и объемов, уже обращена к индивидуальности, которая складывается после Сократа. Декорум – приличествующий вид здания, соответствующий его естественному прагматическому назначению, т.е. в декоруме красота и польза соединяются, красота немыслима без пользы.

Практицизмом отмечена и римская наука. Наряду с абстрактными геометрическими рассуждениями математики занимались и вычислительной арифметикой. Писали книги о сельском хозяйстве. Развивалась алгебра, позволявшая решать многие прикладные проблемы.

Другой доминантой римской ментальности был культ служения отечеству, еще более сильный, чем жизненный практицизм. Добродетель для римлян заключалась в беззаветной преданности общему делу, государству, в безупречном исполнении обрядов, уважении к родителям. Добродетель была тождественна мужеству, и то и другое обозначали одним термином. Долг они понимали как долг перед отечеством. Первый римский закон повелевал браться за оружие и умереть ради отечества и свободы. У Плутарха есть множество свидетельств этому пониманию добродетели..

Он повествует о Фабии Максиме, который пять раз избирался консулом, одержал бесчисленные победы. Слава его стала столь велика, что ему оказали блестящие почести и избрали консулом его сына. Однажды в нарушение всех традиций Фабий Максим стал пробираться к сыну сквозь толпу на лошади. Тот это заметил и послал ликтора, приказавшего Фабию сойти с лошади и подойти к консулу пешком. Поступок сына произвел на окружающих неприятное впечатление. Все молча взглянули на Фабия, считая его славу оскорбленной. Но он тотчас спрыгнул с лошади и, сжимая сына в своих объятиях, сказал; «Сын мой, ты прекрасно думаешь и делаешь – ты сознаешь, кем повелеваешь и как велика власть, которою ты облечен. Таким то образом мы и наши предки возвеличили Рим: отечество было всегда для нас дороже

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...